История создания баллистических ракет для военно-морского флота связана с именами выдающегося конструктора С. П. Королева и его ученика В. П. Макеева. В конструкторском бюро С. П. Королева в те годы параллельно разрабатывались несколько изделий. В 1953-м была принята на вооружение оперативно-тактическая ракета для сухопутных войск, и в это же время полным ходом шла работа над созданием баллистических ракет для подводных лодок.
Сергей Павлович Королев сам выходил в море на подводной лодке, чтобы, как он говорил, почувствовать ее ограниченное пространство, динамику перехода из надводного положения в подводное и обратно, поведение на волне и другие особенности подводного плавания.
После короткого похода Королев пришел к выводу, что запускать ракетные двигатели с двухкомпонентным самовоспламеняющимся топливом ни в коем случае нельзя, так как любая нештатная ситуация, а тем более взрыв ракеты могли привести к гибели корабля. Чтобы сделать ракету более безопасной, в уже разработанный проект были внесены принципиальные изменения, связанные с появлением в качестве детонатора невзрывоопасного пускового топлива. (В дальнейшем ученики С. П. Королева отошли от такой схемы, и это привело к ряду серьезных аварий и даже к катастрофе с подводной лодкой К-219 в Атлантике в октябре 1986 года.)
Первая баллистическая ракета для подводных лодок Р-11ФМ располагала автономной (инерциальной) системой управления, могла нести ядерный заряд и имела дальность стрельбы 150 километров. Головная часть в полете не отделялась. Ракета стартовала из надводного положения со специального пускового стола, который выдвигался вместе с ней перед стрельбой на верхний срез шахты. В комплекс пусковой установки входили устройство горизонтальной амортизации, поворотный пусковой стол для грубого наведения по азимуту от 0 до 180о (на точный курс Р-11ФМ направляла автоматизированная система управления, которая находилась на ее борту) и корсетное устройство для удержания ракеты в верхнем положении до момента старта.
Ракета могла стартовать во время движения лодки любым курсом со скоростью до 20 узлов (37 км/ч) при волнении моря до 5 баллов (такой шторм создает качку с амплитудой до 12 градусов). Ракета поднималась со старта сначала вертикально на высоту до 50 километров, затем переходила на разгонный участок. Когда же скорость достигала такой величины, что ракета могла преодолеть заданную дистанцию, двигатель отсекался, и Р-11ФМ продолжала свободный полет по баллистической кривой. Войдя в плотные слои атмосферы, ракета стабилизировалась и ложилась на курс к намеченной цели. При стрельбе на полную дальность гарантировалась точность попадания в радиусе 8 километров. Ошибки в наведении на цель перекрывались площадью поражения от взрыва ядерной головной части. Чтобы достичь высокой точности попадания, лодка должна была лежать на боевом курсе не менее трех часов без изменения скорости хода и глубины погружения и всплывать для старта с минимальным дифферентом.
Из-за сравнительно небольшой дальности полета и неотвратимости удара Р-11ФМ называли тогда ракетами "кинжального огня". Первый в мире пуск баллистической ракеты этого класса был произведен 16 сентября 1955 года с экспериментальной подводной лодки Б-62 Северного флота под командованием капитана II ранга Ф. И. Козлова. Позже на основе ракеты Р-11ФМ была создана база для отечественных подводных ракетно-ядерных систем.
Большая дизельная торпедная подводная лодка Б-62 (проект 611), которой я командовал, прошла модернизацию в 1957-1958 годах. На заводе во Владивостоке ее переоборудовали под носитель баллистических ракет. Техническим руководителем проекта был известный ученый, главный конструктор многих боевых кораблей Николай Никитич Исанин. Кроме его конструкторского бюро в работе участвовали специалисты из других ведомств. Разработкой компактной пусковой установки занималось КБ, которым руководил инженер-конструктор Е. Г. Рудяк. Его коллективу удалось решить сложнейшую задачу: создать пусковую установку баллистической ракеты для подводной лодки в виде стабилизированного основания, не боящегося ни бортовой, ни килевой качки. Но этого мало: чтобы ракета могла стартовать за счет собственных двигателей, нужно было вывести ее из замкнутого пространства лодки, а для этого стол пусковой установки поднимался к верхнему срезу шахты. Автором этого уникального проекта был талантливый конструктор Ф. И. Абрамов. Другую, не менее сложную научную задачу - проектирование системы управления пуском ракеты с движущейся подводной лодки в условиях качки - решил коллектив под руководством Н. А. Пилюгина.
Все работы по модернизации нашей Б-62 проводились в обстановке строгой секретности. Лодку поставили в сухой док завода. Он был закрыт со стороны моря большими, обтянутыми парусиной корабельными щитами, а сверху - маскировочными сетями. Днем готовили все необходимое, а по ночам вели монтаж оборудования. Не только на заводе, но даже среди тех, кто работал на подводной лодке, мало кто знал, чем мы занимаемся.
Тем временем на лодке шло кардинальное переоснащение. В носовой части четвертого отсека была демонтирована одна из четырех групп аккумуляторной батареи. На ее месте установили две вертикальные ракетные шахты диаметром 2 метра и высотой около 14 метров с пусковыми установками для баллистических ракет. В 3-м и 4-м отсеках разместили оборудование для обслуживания ракет и вентиляции шахт. На случай аварийной ситуации были предусмотрены системы пожаротушения, орошения ракеты и затопления шахты. В 3-м отсеке установили гироазимутгоризонт "Сатурн" (с его помощью определялись параметры качки и рыскания лодки), а также счетно-решающую систему "Доломит", которая наводила на цель гироскопические приборы ракет и определяла момент старта с учетом бортовой качки. Приборы предстартового контроля, производства старта и другие разместили в 4-м отсеке. Одновременно с модернизацией корабля на берегу в засекреченном месте строилась ракетно-техническая база для подготовки, погрузки ракет на подводную лодку и заправки их компонентами топлива.
В начале июля 1958 года Б-62 вышла из дока, и личный состав, не теряя времени, начал отрабатывать задачи боевой подготовки, одновременно изучая и осваивая новую технику. А уже 6 сентября из носовой шахты лодки стартовала первая на Тихом океане баллистическая ракета. Она преодолела положенные 150 км и успешно поразила цель. Через 4 часа после первого пуска из кормовой шахты стартовала вторая ракета, которая также достигла района цели. Отклонение места падения ракет от точек прицеливания было минимальным, мы отстрелялись на "отлично". Такого результата далеко не всегда добиваются даже на современных ракетных стрельбах.
Служба шла более чем удачно, и я не без основания ожидал, что в следующем, 1959, году мне будет присвоено очередное воинское звание - капитан I ранга. Но случилось непредвиденное: в конце ноября 1958 года во время планово-предупредительного ремонта во втором отсеке возник пожар, и тогда еще единственная ракетная подводная лодка вышла из строя. Меня понизили в звании до капитана III ранга. Но впереди экипаж Б-62 ждало еще одно серьезное испытание.
В начале октября 1959 года первый секретарь ЦК КПСС, председатель Совета Министров СССР Никита Сергеевич Хрущев на обратном пути из Китайской Народной Республики, куда он ездил на официальные торжества по случаю ее 10-летия, завернул во Владивосток. Глава государства решил лично проверить готовность флота на деле применить только-только поступившие на вооружение подводные лодки с баллистическими ракетами. Он хотел своими глазами увидеть показательные стрельбы и на основании их результатов окончательно определить, какие ракеты должны стать главным оружием стратегических подводных лодок: крылатые - П. Н. Челомея или баллистические - ОКБ В. П. Макеева.
Вечером 4 октября командование Тихоокеанского флота поставило передо мной задачу начать погрузку на лодку двух ракет и 6 октября быть готовым к показательным стрельбам. На акватории залива Посьет в точке прицеливания срочно поставили большой корабельный артиллерийский щит, а на берегу на безопасном расстоянии оборудовали вертолетную площадку и два теодолитных поста для засечки места падения ракеты.
Тот, кто хотя бы отдаленно знаком с ракетными стрельбами, конечно, понимает, какой колоссальный объем работ нам предстояло выполнить в сжатые до предела сроки. Весь личный состав трудился без сна и отдыха, и только в 8 часов утра 6 октября готовая к стрельбе Б-62 ошвартовалась у самого большого пирса бухты Конюшково. До 9 часов мы успели сделать предварительные расчеты исходных данных для стрельбы, проверить в действии систему единого времени и теодолитные посты, выполнить тренировочные полеты вертолетов.
В 9.30 Н. С. Хрущев в сопровождении Главнокомандующего ВМФ адмирала флота С. Г. Горшкова, командующего Тихоокеанским флотом адмирала В. А. Фокина, первого секретаря Хабаровского края В. Е. Чернышева и других официальных лиц на эскадренном миноносце прибыли в бухту. Эсминец ошвартовался у пирса, где в полной готовности стояла наша Б-62 с поднятой на верхний срез шахты ракетой. Я доложил главе государства, что лодка и ракеты к стрельбе готовы. Никита Сергеевич выслушал меня, а затем спросил, обращаясь к командующему флотом:
- Каков у вас дальнейший распорядок дня?
- Сейчас идет боевая подготовка. В 12 часов обед, - ответил командующий.
- Ну, вот и хорошо. Чтобы не нарушать распорядок, старт назначим на 12.00. А потом пообедаем.
Было 10.15. У экипажа оставался в запасе всего 1 час 45 минут. Из них ровно час занимал переход лодки в точку погружения, а в оставшееся время надо было успеть произвести погружение, маневрирование на боевом курсе, всплытие и старт. Я ожидал, что кто-нибудь из моих начальников скажет Хрущеву, что за такое короткое время выполнить задачу практически невозможно, и старт будет перенесен. Но возражений не последовало, и мне не оставалось ничего, как ответить: "Есть, старт в 12.00!".
Но ситуация была не из приятных. И я, и командир ракетной боевой части капитан-лейтенант А. В. Бардинов понимали, что исход стрельбы при таких вопиющих нарушениях правил может быть не только самым неблагоприятным по точности падения ракеты, но даже аварийным. Поэтому мы решили выполнить точно хотя бы первую часть задачи - осуществить пуск ракеты в 12.00.
В 11.30 акустик доложил, что слышит в кормовом секторе слева от лодки шум эсминца. Значит, начальство прибыло. В расчетное время я отдал команду всплыть в позиционное положение и объявил 30-минутную готовность к старту. В перископ я видел, как медленно открылась тяжелая крышка, а еще через 2 минуты стартовый стол поднялся на верхний срез носовой шахты. Под лучами солнца серебром засиял сигарообразный корпус ракеты. Море было спокойное, на небе ни облачка. В пяти кабельтовых без хода покачивался на легкой зыби эсминец. По закрытой радиосвязи я доложил руководству о готовности к старту и услышал в ответ голос Хрущева: "Старт разрешаю".
Сдерживая волнение, я отдал команду экипажу: "Старт разрешаю". Командир ракетной боевой части нажал кнопку старта. На пульте высветилось табло "Выстрел", и в тот же миг над ровной гладью океана разнеслись громовые раскаты ракетного двигателя. Старт состоялся точно в 12.00.
Пока подводная лодка, как этого требовали правила, срочно уходила на глубину, уклоняясь от возможного ответного удара "противника", я успел заметить в перископ инверсионный след ракеты и понял, что она пошла по расчетному азимуту. Когда мы всплыли, на эсминце был поднят флажный сигнал, означающий, что флагман доволен действиями экипажа лодки. Затем с эсминца последовал приказ следовать полным ходом к назначенному пирсу во Владивосток. Там меня уже ждал командир эсминца капитан-лейтенант Михаил Петрович Путинцев. От него первого я узнал, что ракета, пролетев 150 километров, попала в щит и разнесла его вдребезги. При имевших место грубейших нарушениях правил это был почти невероятный случай в ракетных стрельбах.
Узнав об успешном и точном пуске, Никита Сергеевич прямо на мостике пошел в пляс, а потом настоял на том, чтобы Главнокомандующий ВМФ тут же подписал приказ о присвоении мне звания капитана II ранга.
Не успел я привести себя в порядок, как к трапу подъехала "Волга", и меня доставили в штаб флота. В конференц-зале был накрыт стол. На нем стояли далеко не будничная снедь и бутылки с неуставными напитками. Я доложил главе государства о выполнении задания. Хрущев обнял меня и сказал:
- Молодец! Ты не представляешь, что сделал! Теперь вот где они у нас! - Никита Сергеевич крепко сжал кулак. Тут же как из-под земли вырос одетый во все белое мичман с подносом, на котором лежали погоны со звездами капитана II ранга и стояли две большие рюмки водки. У Хрущева в глазах заиграли озорные искорки.
- Что у вас на флоте сперва делают: пьют или вручают погоны? - спросил он.
И мы, как положено, осушили по рюмке неуставного напитка, так сказать "обмыли" успешную стрельбу, а заодно и приказ о присвоении мне звания капитана II ранга "в порядке восстановления". Так "его величество случай" помог мне получить следующее воинское звание без задержки.
Судить о тех далеких событиях с точки зрения нынешних международных отношений, наверное, не стоит: нам не дано изменить прошлое. Но уроки на будущее история дарит щедро. И один из них заключается в том, что тогда наше государство никому не позволяло вести с собой диалог с позиции силы.
