НЕБОСКРЕБ

Роберт БИРН. Перевод с английского С. Бурина. Рис. Н. Кошкина.

(Продолжение. Начало см. "Наука и жизнь" № 1, 1998 г.)

Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации

Глава 5

Адвокаты Розен, Лузетти, Блэйк, Пирс и Кэлб имели свою основную штаб-квартиру в здании компании "Пан-Америкэн" в Нью-Йорке, а филиалы - в Лондоне и Сан-Франциско. Кабинет Эудженио, или Джино, Лузетти находился на северной стороне 30-го этажа, с видом на купол, венчавший старое здание "Нью-Йорк Сентрал", и на раскинувшийся позади него простор Парк-авеню. Лузетти часто говаривал, что как бы ни бранили здание "Пан-Америкэн" за то, что оно подавляет станцию "Грэнд-Сентрал", из него открывается чертовски привлекательный вид на этот купол. Элегантные пропорции и изгибы, причудливые детали украшений, великолепный образчик неоклассической архитектуры... Нет, господа, теперь-то уж никому не сделать подобного купола. Большинство новых зданий обрублено сверху, словно пучки сельдерея.

Иногда Лузетти работал с задернутыми шторами, чтобы ничто его не отвлекало, но только не в этот день. Шторы были широко распахнуты, волосы Лузетти тщательно причесаны, а на его столе стояла небольшая ваза с цветами. Ему хотелось произвести по возможности наилучшее впечатление на человека, сидевшего напротив него, на Кэрол Оуэнс, самую привлекательную женщину из значащихся в их платежной ведомости. И она тоже, отметил Лузетти, отличается элегантными пропорциями и изгибами.

После нескольких минут шутливого разговора, чтобы Кэрол почувствовала себя непринужденно, Лузетти спросил, почему она уехала из города, проработав пять лет в фирме юридических консультаций.

- По правде говоря, - сказала она улыбнувшись, - я устала от нищенской жизни.

Что за улыбка! В семействе Лузетти за улыбку, подобную этой, зубному врачу за-платили бы пять тысяч долларов. А мисс Оуэнс, вероятно, родилась с ней. Мисс Оуэнс. Его секретарша подтвердила, что она не замужем, и сумела выяснить, что и Митчелл холостяк. Он посмотрел на нее, не скрывая восхищения. Для юриста она была слишком хороша, несмотря на явную попытку замаскировать это. Свои длинные черные волосы она беспощадно затянула на затылке, и никакой косметики... или косметика наложена так искусно, что была совершенно незаметна? А строгие деловые костюмы она носила, вероятно, для того, чтобы заставить мужчин думать о делах, а не об удовольствиях.

- Работа в юридической консультации, - продолжала мисс Оуэнс, - не слишком обременительна, но приходится иметь дело со множеством неудачников и решать массу проблем. Через какое-то время это становится утомительным.

- Могу себе представить. Ну, и вы рады, что решились на такую перемену? - улыбнулся Лузетти, отчасти отдавая дань ее скулам и форме губ, а отчасти - собственному уму.

Прикрепление этой Оуэнс к Митчеллу было мастерским ходом, достойным любимого итальянского героя Лузетти - Макиавелли.

Митчелл ведь слыл образцом объективности, разве не так? Что ж, вот и посмотрим, насколько объективен он будет, когда заинтересуется одним из членов команды своего клиента. Пока Лузетти мысленно смаковал цинизм своего плана, Оуэнс, отвечая на его вопрос, сказала, что ей нравится и центр города, и люди, с которыми она работает. Она, правда, хотела бы, чтобы ей предложили что-нибудь более серьезное, где мог бы пригодиться ее опыт. В последние две недели, призналась Оуэнс, она вообще ничего не делала, а только составляла сводки по всем случаям, которые смогла отыскать, связанным с компаниями, зарегистрированными в Делавэре и привлеченными к суду в Нью-Джерси. Совсем не то, о чем она когда-то мечтала. Разумеется, ей известно, что в фирмах, подобных этой, приходится долгое время ходить в учениках, но все-таки она не такой уж новичок в юриспруденции.

Лузетти сказал, что полностью понимает ее, и заверил, что о ней никогда не забывали. Он и другие старшие члены фирмы внимательно наблюдают за ней и весьма довольны ее работой. И они понимают, что теперь могут поручить важное дело. Не слышала ли она о предстоящей судебной тяжбе Залияна? Это может затянуться на годы. Со стороны защиты был нанят инженер для проведения двухнедельного исследования. Чтобы предельно увеличить эффективность работы, ему решено дать помощника от самой фирмы, вот это дело ей и хотят поручить. Он передал мисс Оуэнс список исследовательских задач, которые, как просил Митчелл, необходимо завершить к субботе. Пока Кэрол изучала страницу, Лузетти сообщил ей, что Митчелл - замечательный парень, работать с ним одно удовольствие, человек честный, да еще и глубоко сочувствующий проигравшей стороне... Насколько все это соответствует действительности, Лузетти не знал.

- Прямо-таки список покупок, - сказала Кэрол Оуэнс, закончив чтение, - но неужели для выполнения этой работы требуется именно адвокат?

Лузетти покровительственно улыбнулся.

- Нам нужен человек, разбирающийся в технических деталях. У вас будет масса работы, в том числе и в суде, если вы возьметесь за это дело. Вам надо будет прямо-таки приклеиться к Митчеллу и разузнать у него все, что возможно, об инженерных аспектах дела. Он живет в Колорадо, и поэтому здесь не надолго. Мы хотим, чтобы вы стали нашим, так сказать, домашним экспертом по зданию Залияна. Беретесь? Отлично! Я знал, что вы согласитесь!

Кэрол Оуэнс вернулась в свой кабинет и несколько минут сидела неподвижно, положив руки на стол и пристально глядя на взятую в рамочку репродукцию картины Фламинка, изображающую шторм, надвигавшийся на голландскую деревушку. Был ли это жизненный перелом, которого она так ждала, или же ее просто хотят каким-то образом использовать? Было в этом Лузетти что-то такое, что не вызывало у нее доверия. Это заявление насчет глубокого сочувствия Митчелла проигравшей стороне прозвучало фальшиво. Может быть, ее выбрали из-за внешности? Был ли в предложении "прямо-таки приклеиться к Митчеллу" гнуснейший намек? Или ей это просто кажется? Потом она упрекнула себя за излишнюю подозрительность и перестала ломать голову над этими пустяками. Изображенные на картине крестьянки торопились к крытым соломой хибаркам под сердитым, угрожающим небом. Резкими синими и черными мазками художник добился потрясающего ощущения, будто все силы ада готовятся вырваться на волю. Под влиянием нахлынувшего на нее настроения решила заменить картину на какой-нибудь натюрморт.

Они стояли на противоположных концах подвесной платформы, держа руки на стопорах лебедки. По условному кивку они одновременно нажали рычаги управления, стали медленно опускаться и остановились, достигнув 61-го этажа. Координация была необходима, чтобы платформа не накренилась. Закрепив лебедки, они принялись за работу, промывая оконные стекла четырнадцатидюймовыми щетками и резиновыми валиками. Билл Слатер начал свой тридцатый год работы мойщиком окон на Манхэттене, а Р. Дж. Бун, по прозвищу "Преподобный Бун", - двадцать третий. Они работали вместе с тех пор, как было построено здание Залияна, и за эти два года каждый из них уже с дюжину раз прошелся по всем четырем тысячам окон.

- Интересно, купят ли они когда-нибудь автоматического мойщика, - сказал Слатер, выписывая щеткой широкие водяные рисунки на стекле. - Дали бы лучше мне те деньги, которые они потратят на эту кучу дерьма. Или те деньги, которые пытается положить себе в карман Рон, обещая приладить эту дрянь. Он сидит себе на крыше целый день и в ус не дует, а что он с этого имеет? Двадцатник за час? Неплохо, да.

Преподобный Ральф, человек по характеру довольно угрюмый, ничего не ответил, и Слатер продолжал, хихикая и одновременно меняя щетку на валик: - Думаю, всякий раз, когда он прилаживает автомат, он что-то там делает, чтобы тот снова сломался и у него будет постоянная работенка. - Слатер широко улыбнулся и помахал кому-то через стекло. - Привет, милая! Эй, вы там! Преподобный, это снова та секретарша, ну та самая, о которой я тебе рассказывал. Она узнает меня, и всегда машет рукой, и просит быть поосторожнее. Я читаю по ее губам. Не
волнуйся, дорогая! Я буду, буду осторожным! Ох ты, она уходит. Гляди-ка, вот это походочка! Вот это да!

В платформе было почти шестнадцать футов длины, вполне достаточно, чтобы захватить два окна четырехфутовой ширины и вертикальную полоску гранита между ними. Когда каждый из них покончил со своим оконным стеклом, они снова разошлись по краям платформы и высвободили лебедки.

- Не думаю, что ты такой плохой человек, каким хочешь казаться, - проговорил вдруг Преподобный Ральф, пока платформа медленно опускалась. - Я думаю, что ты поносишь имя Господа и говоришь о похоти только потому, что знаешь, что по воскресным дням я служу Господу. Ты хочешь посмотреть, удастся ли тебе заставить меня выйти из себя.

- Кто, я?! Ну, ты меня не так понял, я вовсе ничего такого не хотел. Я в самом деле грязный, испорченный, нехороший сукин сын. Только и всего.

- Ты завидуешь моему внутреннему спокойствию.

- Да что ты! Не завидую я твоему внутреннему спокойствию. Я думаю, оно уже накрылось.

Платформа двигалась вниз вдоль фасада здания, понемногу приближаясь к фанерной панели, которой было забито окно кабинета, некогда принадлежавшее Эдвину Лестеру. Когда Бун увидел эту фанеру, он тяжело задышал и рефлекторно убрал руку со стопора лебедки.

- Стоп! - в тревоге закричал он. - Стоп!

- Что там? Что случилось? - Тот конец платформы, где стоял Слатер, продолжал опускаться, пока не оказался на фут ниже, чем противоположный. Слатер дал обратный ход, поднимая рычаг лебедки, наконец платформа восстановила равновесие. - Что там, черт побери, стряслось?

Бун едва кивнул в направлении окна.

- Мы на шестидесятом, - с трудом выговорил он. - Это здесь... это же здесь...

- Здесь убило того парня. Ну и что? Значит, нам надо спуститься на пятьдесят девятый. Ты боишься увидеть кровь? Это же было две недели назад. Теперь уже все смыто.

- Давай вернемся на крышу. Мне нужно передохнуть. - Бун повернулся спиной к зданию и стал смотреть прямо перед собой.
- Назад?! Да мы же только что начали работать! Давай, давай, нам еще надо вымыть уйму окон. Ветер все усиливается, а нам нужно завершить мойку всех до конца недели.

- Пожалуйста, Билл. Мне нужно выпить чашечку кофе. Я сделаю перерыв и буду в порядке.

- Ладно, Бог с тобой. - Слатер рассерженно толкнул рычаг лебедки. Платформа начала подниматься. - Ну, убило какого-то парня. Люди живут, и люди умирают. Мы даже не знали и ни разу не видели этого парня! Тебе надо было бы работать со мной годиков пять назад, когда мой напарник спикировал с сорокового этажа прямо на марширующий оркестр. Вот это было ужасно! Мне самому после этого понадобился стаканчик кофе.

У Буна глаза вылезли из орбит, и он зажал рот ладонью. Платформа поднялась к окнам 66-го этажа.

- Эй, - окликнул его Слатер, показывая пальцем в окно, - видишь того мужика, ну вот он, спиной к окну? Это же сам Залиян!

Но Преподобного Буна ничто не интересовало. Буна вырвало прямо в бадью, до половины наполненную смесью воды и фосфата натрия.

Глава 6

После стольких лет работы личной секретаршей Арама Залияна Эйлин Макговерн следовало бы уже привыкнуть к его выходкам и уметь не обращать на них внимания, как на одно из уродств жизни. Но каждый раз, когда это случалось, она приходила в еще большее неистовство, чем прежде. С того места, где она сидела, через распахнутую дверь кабинета ей было отлично видно все пространство до конца центрального прохода, в том числе и лифты, возле которых остановилась Коретта Кантрелл. даже имя звучало фальшиво - если оно вообще у нее было! Коретта помахала рукой одной из женщин, чтобы та сменила ее у коммутатора. Коретта Кантрелл числилась секретаршей в приемной и специальной помощницей мистера Залияна - ей пришлось отпечатать деловые карточки-визитки, чтобы наградить себя таким титулом. Смеху подобно! Секретаршей в приемной она стала потому, что у нее не было никаких навыков делопроизводительской работы. Ей нельзя было доверить даже регистрацию документов, поскольку она отличалась весьма сомнительным знанием алфавита, а печатать не могла потому, что боялась сломать ногти. А вот специальные услуги, которые она оказывала своему боссу, требовали определенных навыков и умения, которых ей было не занимать.

В данный момент она быстро шла по проходу, вызывающе покачивая бедрами, словно стриптизерша. Ее губы были накрашены темно-красной помадой, именно такой цвет нравился Залияну, а большие груди, обтянутые облегающей блузкой, вызывающе торчали, видимо, стиснутые в какой-то специальный бюстгальтер для шлюх: идеальная секретарша для приемной какого-нибудь борделя, а здесь Коретта смотрелась непристойно, просто дискредитир овала всю корпорацию.

- Тебе следует признать, что она хороший элемент оформления, - резко заметил Залиян в ответ на ее осуждение.

- Она выглядит как... - Эйлин сделала над собой усилие, чтобы не сказать: шлюха. Она была одной из немногих, кому позволялась некоторая вольность в выражениях, но назвать шлюхой любовницу босса Эйлин все же не посмела. - Она так одевается и пользуется косметикой, словно стремится выставить себя на продажу. Вам следовало прочитать ей лекцию об имидже фирмы.

- Откуда такое ханжество? Коретта вы-глядит великолепно за столом в приемной. Ты разве не заметила, как смотрят на нее мужчины, когда выходят из лифта?

- Только развращенные мужчины. Вам следовало бы оставить ту, последнюю: у нее, во всяком случае, был какой-то шик.

- Ничто так не поддерживает интерес, как разнообразие. - Залиян внимательно посмотрел на свою секретаршу с пятнадцатилетним стажем и вдруг сказал: - Ты все еще отлично выглядишь, Эйлин, и тебе следовало бы извлекать из жизни побольше удовольствий. Это сохранит тебе молодость и не позволит сморщиться, подобно засушенному фрукту. - Он протянул руку. - Иди-ка сюда...

- Вы сошли с ума...

Залиян опустил руку.

- Да, должно быть, сошел. В любом случае ты могла бы дать Коретте побольше свободного времени. Она в самом деле премилое дитя. Тебе бы стоило послушать, как она рассказывает о некоторых мужчинах, встречавшихся ей в жизни, начиная с собственного отца.

- А теперь ей достался принц, да? Некий принц, который закончит ее образование?

- Ей достался мужчина, который весьма щедр и снисходителен к своим женщинам, - ответил Залиян и с сарказмом добавил: - Впрочем, это тебе хорошо известно.

Его последние слова были слишком жестоки, и она поспешила выйти из кабинета босса, чтобы он не успел заметить ненависть в ее наполненных слезами глазах. Она видела, как эта шлюха отпирает дверь в кабинет Залияна и с улыбкой закрывает ее за собой. Злые слезы снова навернулись на ее глаза. Еще и улыбается! Видно, ждет не дождется, когда ее вышвырнут отсюда! Разве эта шлюха не знает, что, когда Залиян начинает требовать секса между делом, прямо в своем кабинете, это значит, что история почти завершена? Как только женщина позволит ему так унижать себя, можно с уверенностью сказать, что ее дни сочтены, а он примется искать другой объект для развлечения. Эйлин хорошо знала, что сейчас происходит за той запертой дверью, где сама побывала бессчетное число раз в молодые годы. Картины прошлого предстали перед ней с такой ясностью, что ее руки, теребившие нити жемчужного ожерелья, непроизвольно сжались в кулаки.

Залиян, должно быть, на своем кресле-вертушке повернулся в сторону входящей Коретты и приветственно поднял руки. Вот он, не вставая, прижимает к себе эту шлюху и расстегивает брюки. А вот он расстегивает ее блузку, снимает бюстгальтер... Так, впрочем, было не всегда... о нет! Поначалу он был воплощением рыцарства. Цветы и поездки в Европу, уик-энды в его летней резиденции на озере и обеды при свечах в его квартирке, примыкающей к кабинету. Залиян мог быть обворожительным и романтичным, когда ему это было нужно. Он знает толк в еде, в винах, понимает в искусстве, знает, как ослепить и умаслить женщину. Но скоро, очень скоро не будет никаких поездок в Европу и всего остального, погаснут свечи и увянут цветы... И останутся лишь торопливые команды, опускания на колени - прямо на то самое место у письменного стола этого мерзавца, где столько женщин уже стояли на коленях. И сладкие грезы о прочном месте в мире богатства будут стремительно таять. И этак через месячишко, прикинула Эйлин, какая-нибудь новенькая секретарша в приемной станет объектом сплетен. А Коретта Кантрелл испарится, получив за свою верную службу фирме Залияна "мерседес-бенц".

Во всяком случае она, Эйлин Макговерн, еще держалась здесь, утешала она себя, благодаря своему мастерству исполнителя и своему знанию бизнеса, которым занимался Залиян, тогда как все прочие приходили и уходили, словно времена года - поначалу теплые и солнечные, а под конец холодные и тоскливые. Если бы только я могла быть такой же безжалостной, как он, думала Эйлин, шмыгая носом и вытирая глаза бумажной салфеткой, и так же готовой презреть законы морали, предоставив другим соблюдать их! Но печальная реальность свидетельствовала о другом, и она презирала сама себя за то, что все еще продолжает работать на человека, вызывавшего у нее ненависть. Раз она молчала, когда нарушались законы, значит, она так же виновата, как и он. Раз она охраняла его уединение, когда молодые шлюхи продавали ему себя, то она и сама была шлюхой. Если бы у нее хватило сил восстать против той власти, которую он имеет над ней, и посмотреть ему в лицо в зале суда, то она могла бы разорить его. Для этого всего-то и понадобилось бы отправить несколько фотокопий окружному прокурору, в налоговую инспекцию и в "Таймс". Но ослабит ли это ее презрение к самой себе или, наоборот, - усилит? Она же была с ним почти с самого начала его карьеры. Срывая маску с Залияна, она тем самым разоблачила бы и себя.

Ее пальцы все еще сжимали нити ожерелья, когда из кабинета Залияна вышла Коретта. Ее волосы были слегка растрепаны, а на губах не осталось и следа помады. Эйлин непроизвольно стиснула руки, и нити порвались. Жемчужины со стуком запрыгали по паркетному полу, словно шарики для пинг-понга. Эйлин опустилась на пол, попыталась поймать как можно больше жемчужин, пока они куда-нибудь не закатились, мысленно проклиная себя за неловкость. Коретта подошла к ней и наклонилась, чтобы помочь, но злобный взгляд Эйлин остановил ее.

- А ну убирайся отсюда, шлюха, - прошипела Эйлин.

Коретта удивленно выпрямилась.

- Что? Как вы меня назвали?

- Я тебя назвала шлюхой. Пошла вон из моего кабинета.

Коретта положила руки себе на бедра.

- О Господи, - сказала она, покачав головой, - это уже чересчур. Я хочу помочь, а вы...

- Я знаю, чего ты хочешь, - сказала Эйлин, трясясь от ярости. - От шлюх мне помощь не нужна!

- Ну, я тоже кое-что знаю, дерьмо ты собачье! Я тут слышала, что ты совала свою морду в штаны этого старого пердуна, когда я была еще в пеленках. Надо уж совсем обнаглеть, чтобы назвать меня шлюхой.

Эйлин встала, сжав кулаки так сильно, что суставы побелели.

- Убирайся!

- Не писай против ветра, подруга. Ты жемчуг-то этот, кстати, как заработала? Не конверты же языком лизала.

Она круто повернулась на каблуках и пошла прочь, вскинув голову и покачивая бедрами. Эйлин захлопнула за ней дверь и снова опустилась на пол. Несколько минут она рыдала, думая, не нужна ли ей профессиональная помощь. Вот уже несколько месяцев она собирается поговорить со священником церкви Святого Малахии на 49-й улице, но так и не набралась духу сделать это. Она не соблюдала церковных обрядов с тех пор, как окончила колледж, но именно сейчас остро нуждалась в том утешении, которое ей когда-то давала вера. Она привыкла гордиться своим холодным профессионализмом, а теперь этот фасад разрушался прямо на глазах. Ей становилось все трудней управлять своими эмоциями. Сегодня утром она едва не высказала Залияну все, что думает о нем, и вот теперь выплеснула свои чувства на эту дешевую сучку-секретаршу, дни которой в любом случае уже сочтены. Она с тревогой подумала о том, что же будет дальше. Быть может, ей все же стоит обратиться не к священнику, а к психиатру? Эйлин снова высморкалась, вытерла слезы и наклонилась, чтобы подобрать остальные жемчужины. Но не обнаружила поблизости ни одной. Эйлин наклонилась, почти прижавшись щекой к полу, и заглянула под письменный стол - они были все возле восточной стены. Все они замерли там, у плинтуса, сложившись в небольшое ожерелье.

Оставалось всего пять минут до субботнего выпуска вечерних одиннадцатичасовых новостей. Лузетти, должно быть, ошибся, подумала Кэрол Оуэнс, свернувшись калачиком на тахте, и никакого интервью с Митчеллом не будет. Она уже собралась выключить телевизор и дочитать воскресный выпуск "Нью-Йорк таймс", когда диктор, почему-то улыбнувшись, сказал:

- Трагедия в здании Залияна две с половиной недели назад, унесшая жизни двух людей, до сих пор продолжает обрастать подробностями. Роберт Гамильтон, генеральный инспектор городского строительного департамента, сообщает, что изучение проекта и обследование монтажа окон не выявило никаких значительных нарушений, хотя само расследование еще не завершено. Он отказался уточнить смысл слова "значительных", и это вызвало предположение, что окружной прокурор, возможно, рассмотрит вопрос о возбуждении уголовных дел против пока еще не поименован ных сторон. Мэр города, как уже сообщалось ранее, предлагает провести серию предваритель ных слушаний совместно с руководителями строительных фирм по поводу изменений в городском строительном кодексе. Мэр подчеркнул, что абсолютно ничто не свидетельствует о том, что зданию Залияна или же каким-либо другим зданиям Нью-Йорка угрожает новое выпадение стекол. Арам Залиян, - продолжал диктор, - по-прежнему живет затворником и не дает интервью, однако один из официальных представителей его фирмы конфиденциально сообщил, что приглашен некий известный инженер, которому поручено произвести независимую экспертизу здания и удостовериться, что оно не представляет никакой угрозы как для работающих в нем людей, так и для жителей близлежащих домов. Брайан Митчелл - человек, которого журнал "Пипл" назвал "американским исследователем катастроф номер один", - прибыл сегодня днем из Колорадо. Наши телевизионные группы находились в аэропорту Кеннеди, чтобы запечатлеть прибытие Брайана Митчелла.

Кэрол понравилось лицо, которое, сменив диктора, появилось на экране, ей понравилось и то, как Митчелл отвечает на вопросы корреспондентов, быстро шагая вдоль терминала здания Соединенных авиалиний. Он держался вполне дружелюбно и, казалось, получал удовольствие от этого представления, играя с репортерами, как кошка с мышью, хотя они тыкали микрофоны прямо ему в лицо, выпаливая по три-четыре вопроса одновременно.

- Не означает ли это приглашение, - настойчиво допытывался один особенно агрессивный репортер, - что проблемы у Залияна куда серьезнее, чем нам рассказывали?

- А может, они затем и пригласили меня, чтобы доказать, что дела не так уж плохи, как вы думаете, а? - засмеялся Митчелл. - Вы меня пропустите к месту получения багажа?

- Достаточно ли строг нью-йоркский строительный кодекс, учитывает ли он давление ветра на стекла?

- Это хороший конкретный вопрос, и я дам вам конкретный ответ: не знаю.

- Стали бы вы закусывать на площади Залияна в ветреный день?

- В ветреный день я не стал бы закусывать даже в своем собственном дворе. А вы разве не знали, что в Нью-Йорке самые сильные ветра в стране? Средняя скорость ветра в нижнем Манхэттене четырнадцать и восемь десятых мили в час, а вот в Чикаго - только десять и четыре десятых. И тем не менее Чикаго называют "ветреным городом". Так что сами понимаете. Еще удивительно, что так мало окон вылетает из зданий в этих городах. Это говорит о том, какую огромную работу выполняют инженеры.

- Но здание Залияна находится не в нижнем Манхэттене. Оно в самом центре города.

- Вот это и есть один из вопросов, которые я приехал прояснить. А почему вас здесь так много? Сегодня что, бедный на новости день?

- Мистер Митчелл, вы один из исследователей, досконально выяснивших причины крушения "Хайат Редженси" в Канзас-Сити. Есть ли вероятность, что нечто подобное может случиться здесь?

- Да, возможно, в том смысле, что я все досконально выясню. Ладно, вот я и пришел. Помогите мне отыскать чемоданы. Они коричневые, а к ручкам привязаны красные ниточки.

Но лавина вопросов не прекращалась. В конце концов пронзительный голос агрессивного корреспондента перекрыл все остальные:

- Здание Залияна закрыли только на два дня. Достаточный ли это срок? Не говорит ли это о том, что Арам Залиян пользуется слишком большим влиянием в городском управлении?

- Ну, ребята, вы слишком размахнулись! Как я могу ответить на подобный вопрос? Я ведь даже не знаю, где находится ваше городское управление. Я всего лишь инженер, занимаюсь давлением, напряжением...

На экране снова появилось лицо диктора.

- Как вы могли заметить, - сказал он, - Брайан Митчелл - довольно трудный объект для интервью. В эпизоде, который мы не смогли записать, исследователь из Колорадо признался, что давление и напряжение вовсе не сковывают его и что на все в мире можно посмотреть с точки зрения давления и напряжения: на земную поверхность, автомобиль на шоссе, ваши кости, артерии и сердце, даже на ваши отношения с любовниками. И с этой мыслью из мира инженерии. Морт Люби от имени всей бригады новостей желает вам доброй ночи и отличного завтрашнего дня.

Кэрол выключила телевизор, вернулась на тахту и снова взялась за раздел путешествий в газете. Она улыбнулась, вспомнив ответы, которые Митчелл дал репортерам. У нее создалось впечатление, что он шел им навстречу, но тем не менее не сказал ничего существенного. Он обаятельный, веселый мужчина с открытым лицом. Мужчина, абсолютно непохожий на Лузетти, а это означает, что предстоящие две недели могут оказаться куда более приятными, чем она думала.

Глава 7

День был свежий и ясный, и из окон 30-го этажа можно было увидеть всю Парк-авеню, тянущуюся к северу мили на четыре. Массивные здания смотрели друг на друга через эту основную городскую артерию почти на всем ее протяжении, башни из стекла и стали, в которых располагались различные офисы и конторы, тянулись от здания компании "Пан-Америкэн" до 59-й улицы на протяжении пятнадцати кварталов. Железобетонные и кирпичные жилые дома и гостиницы доходили до конца 132-й улицы и реки Гарлем. Рядом с Митчеллом стоял Лузетти, выполнявший обязанности гида.

- Под тем куполом, - сказал Лузетти, - находится старое нью-йоркское центральное управление, теперь оно называется зданием Хельмслея. Вон там, слева, старое здание компании "Юнион Карбайт", а сразу за ним - здание Международной телефонно-телеграфной корпорации. - Он показал на два темных стеклянных здания с задернутыми шторами окнами на правой стороне улицы. - А это Американс кий банк химических предприятий. Мы выполняем работу для всех этих фирм. Они всегда платят вовремя. Сразу за этим банком - "Уолдорф", там, где свешиваются флаги.

- Я люблю эту гостиницу, - сказал Митчелл. - И все еще надеюсь встретить в вестибюле Клодетту Колберт или короля Хуссейна. Не понимаю, как вы можете нормально работать с таким видом из окна. Я бы проводил весь рабочий день, прижавшись носом к стеклу.

- Я бы вам этого не посоветовал, - сказал Лузетти, усаживаясь за свой письменный стол. - Это своего рода аргумент в нашу пользу, которым мы можем воспользоваться в деле Лестера.

- Лестер - это тот парень, который выпал из окна?

- Да, - кивнул Лузетти, - по всей видимости, у него была привычка прижиматься лбом к стеклу. У нас есть свидетели, которые под присягой засвидетельствуют это. Насколько я понимаю, он пытался преодолеть боязнь высоты. Мы можем настаивать на версии, что он облокотился о стекло настолько сильно, что выдавил его наружу. Преступная небрежность с его стороны. Безрассудное пренебрежение к своей собственной безопасности. Это окно использовалось таким образом, которого владелец здания не мог предвидеть. И когда одно стекло выпало, то, возможно, резкий напор ветра воздействовал на окна, расположенные с противопо ложной стороны, и они рухнули внутрь. Как вы считаете, с технической точки зрения это звучит правдоподоб но?

- Нет.

- Вы считаете, что мужчина не в состоянии выдавить стекло?

- Да. И я считаю, что мужчину, тасующего бумажки за письменным столом, не должна тревожить вероятность оказаться висящим над улицей на высоте шестидесяти этажей. Хотя я, конечно, не юрист.

Лузетти отреагировал короткой улыбкой на этот колкий намек своего собеседника, а потом сказал:

- Нет, вы не юрист. Вам не приходится иметь дело с противостоянием сторон. Другая сторона обращается ко всему миру, а это означает, что нам надо защитить нашего клиента настолько надежно, насколько это возможно, даже если это будет означать, что правду мы... ну, надо представить дело в наилучшем свете. Я завидую вашей роли. Вам просто надо раскопать факты и предоставить другим людям решать нелегкие вопросы о виновности и наказании.

- Слава Богу. Послушайте, что касается фактов, то я ведь не знаю, что сумею раскопать за две недели. Надеюсь мне удасться провести общее обследование и дать кое-какие рекомендации, но вряд ли более того. Чтобы узнать, почему эти окна разбились, возможно, придется проделать уйму исследований... испытать в лаборатории куски стекла и стали, поместить масштабный макет в аэродинамическую трубу и так далее в том же духе. Господи, да просто на то, чтобы прочитать все эти документы, уйдут месяцы. Готов побиться об заклад, что есть сотни тысяч всяких бумаг, на которые следовало бы взглянуть: контрактные документы, планы, спецификации, переписка, всякие записочки, переводные ордера, кодексы, дневники, доклады... Чтобы разобраться во всем этом, может понадобиться целая армия высокооплачиваемых людей, вроде вас и меня. И это только начало.

Лузетти наклонился вперед и понизил голос до заговорщического шепота:

- Ну вот, мистер Митчелл, одна из причин, по которой мы наняли вас, как раз и состоит в том, что нам не хотелось бы иметь слишком уж большие неприятности. Мы хотим, чтобы вы добрались до самой сути дела, не устраивая вокруг этого особой суеты, как вы уже не раз делали. Мы также хотим, чтобы вы показали, что ответственность не должна ложиться на плечи Залияна, во всяком случае, не в большей степени, чем это соответствует принципам справедливости. Изнурительная исследовательская программа и полное обнародование всего в суде - на это он может пойти только в самом крайнем... - Лузетти внезапно замолчал, потому что в кабинет кто-то вошел. Он поднял взгляд и улыбнулся: - О, вот и ваш помощник... один из наших лучших адвокатов. Мисс Оуэнс, это мистер Митчелл. Мистер Митчелл, это мисс Оуэнс.

Митчелл с усилием поднялся на ноги и обнаружил, что он пожимает руку чрезвычайно миловидной женщине.

- Да... - сказал он. - А я-то ожидал увидеть мужчину, и в куда более преклонном возрасте.

- Рада познакомиться с вами, - ответила она с веселой улыбкой. - С удовольствием смотрела на вас по телевизору вечером в субботу. Вы замечательно управились с этими репортерами.

Митчелл попытался поудобнее устроиться на своем стуле и припомнить, побрился ли он и почистил ли ботинки. А еще он почувствовал, что краснеет. Митчелл не мог пить, он еще и не мог скрыть свое смущение. Он объяснил, что телевизионное интервью привлекло внимание только благодаря усилиям самих журналистов, и поблагодарил ее за пакет с документами, который он обнаружил в своем номере. Интересно, подумал он, действительно ли ее глаза имеют голубоватый оттенок или же в них просто отражается что-то находящееся в кабинете? Он слышал, как Лузетти расхваливал его рекомендации и опыт, как мисс Оуэнс сказала, что собрала еще кое-какие материалы, которые должна будет показать ему, а еще он слышал свои вполне разумные ответы. Было трудно оторвать от нее взгляд. Притягивал не просто цвет ее глаз, во всем ее облике, в том, как она держалась, было что-то необыкновенно привлекательное. Ее разговор отличался доброжелательностью и непосредственностью, и сидела она в своем кресле с естественной элегантностью. Митчелл, которому так и не удавалось отыскать удобное положение на стуле, сейчас особенно чувствовал свою неуклюжесть, ему вообще было неловко. Значит, это и есть помощник? Возможно, из-за нее будет трудно сосредоточиться на исследовании.

- Сейчас половина десятого, - объявил Лузетти, - и у меня на это время назначена встреча с клиентом. Почему бы вам вдвоем не...

- Почему бы не провести встречу нашей подкомиссии? - спросил Митчелл у Оуэнс. - Вы можете показать мне здание?

- Хорошо. Я только возьму сумочку, встретимся у лифтов через десять минут.

То, как быстро она поднялась на ноги и вышла из кабинета легкой, спортивной походкой, заставило Митчелла предположить, что она может выиграть у него в теннис.

- Впечатляющая женщина, - заметил он, когда она вышла. - С такими глазами она может стать великим гипнотизером.

Лузетти сделал вид, что занят собиранием бумаг со своего стола и укладыванием их обратно в папку. Он поднял глаза на Митчелла и нарочито рассеянно спросил:

- Кто? Кэрол? Я так привык к ней, что едва это замечаю. А значение имеет вот что: она очень деловая и прилежная женщина. Она окажет вам большую помощь. Не нужно ли вам что-нибудь еще?

- Мне бы хотелось встретиться с Залияном.

- Я сообщу ему, что вы здесь. Между прочим, ваш рабочий кабинет находится точно под приемной его кабинета. - Лузетти проводил Митчелла до двери, по-приятельски положив руку ему на плечо. - Думаю, вы поняли, что ваш доклад может неблагоприятно отразиться на делах нашего клиента. Надеюсь, этого не случится, в противном случае мы просто не представим этот доклад в суд, и я уверен, вы понимаете , почему.

- Это случалось с некоторыми из моих лучших материалов.

Их глаза встретились, когда они пожимали друг другу руки.

- Я вовсе не имел в виду, что вы должны что-то скрывать или приукрашивать, - сказал Лузетти. - Мы хотим получить от вас только правдивые материалы - и ничего другого.

Митчелл улыбнулся в ответ на искренность, которая звучала в голосе этого опытного адвоката, она прямо-таки обволакива ла собеседника. В зале суда такое искусство незаменимо.

Они направились по 50-й улице на запад, миновали собор Святого Патрика, городской радиомюзик-холл и здание редакций "Тайм" и "Лайф". Брайан Митчелл дважды останавливался и, задрав голову, глазел на верхние этажи зданий, словно первый раз попал в большой город. Один раз Кэрол Оуэнс пришлось отговаривать его от попытки дать денег какой-то оборванке. Но на Бродвее Брайан Митчел все-таки высыпал целую пригоршню "лишней мелочи" какому-то подростку-попрошайке и послал воздушный поцелуй проститутке, подмигнувшей ему.

Кэрол знакомила его со все новыми и новыми подробностями, которые ей удалось разузнать о некоторых людях, ответственных за строительство здания Залияна. Даррел Мартино, архитектор, играл роль этакого сжигаемого страстями, эгоистичного гения, у которого даже не было официальных бумаг, подтверждавших его права. До постройки здания Залияна наиболее высокими сооружениями, отмеченными гением Мартино, были магазин на Гавайях и контрольная вышка какого-то аэропорта в Алжире. Ник Шустер из строительной компании "Братья Шустеры" считался в Нью-Йорке носителем лучших традиций строительного бизнеса; этот человек много чего повидал и пользовался огромным влиянием. Чарльз Кэстльман, инженер-конструктор, руководил компанией, основанной еще его отцом. Под его управлением одна из наиболее престижных консультирующих фирм на Восточном побережье США деградировала почти до полного исчезнове ния. Арам Залиян спас его от практически неизбежного банкротства, заключив с ним контракт вначале на строительство курортного отеля на Ямайке, а затем - этого здания главного управления фирмы на Манхэттене. Ямайский проект оказался неудачным, и говорили даже, что здание отеля скользит к морю со скоростью дюйм в день.

- Для крупного здания, - заметил Брайан, - это значительное превышение допустимых лимитов.

Затем шел Мэтт Бойл, управляющий отделом строительства в фирме Залияна и как бы его личный телохранитель, крупный, угрюмый мужчина, который когда-то был управляющим у Шустера. За ним надо бы присматривать, заметила Кэрол. В молодые годы он работал вышибалой в ночном клубе и славился тем, что получал удовольствие от демонстрации своей колоссальной силы. Светлым пятном был Говард Поул, владелец частной строительной приемочной компании, которая была связана со строительством здания Залияна на ранних стадиях. Поул считался человеком неподкупным.

Брайан был просто поражен.

- Где же вы раздобыли всю эту информацию? - спросил он. - Мне бы и за неделю всего этого не выяснить.

- Да отовсюду понемножку. Навела справки у старых знакомых, с которыми встречалась, когда работала на город. У меня есть друзья и в полицейском управлении, имеющие доступ к кое-каким весьма интересным картотекам.

Брайан посмотрел на нее с восхищением. Лузетти был прав: она может очень помочь. Митчелл попросил рассказать ему о Залияне.

- Залиян - это клиент, - засмеялась она. - Вы хотите, чтобы я копалась в грязном белье нашего собственного клиента?

- А что там можно выкопать? Мне бы следовало это знать, и кто же мне расскажет, если не вы?

- Все, что я знаю, знает и любой житель Нью-Йорка, читающий газеты.

- Ну и что же это?

- Что в начале своей карьеры он, возможно, имел связи с мафией, хотя наверняка этого не знает никто. Что у него слишком большое влияние на городское управление. Что налоговая инспекция попробовала было пару раз поймать его за руку, да не смогла. Что ему нравятся женщины не старше тридцати лет. Ну, просто банальные газетные сплетни и слухи, которые распускают конкуренты, стремящиеся ему напакостить. Кто-нибудь постоянно подает на него в суд, но никогда не добивается особого успеха, вероятно, потому, что интересы Залияна представляет целая группа ловких адвокатов.

Некоторое время они шли молча. Митчелл обдумывал ее информацию, затем спокойно спросил:

- Ну, а Лузетти... Что вы о нем думаете?

- Нечестный вопрос! Ведь этот человек контролирует мой заработок.

- Вы могли бы просто сказать, нравится он вам или нет?

- Нет, не могу, поскольку боюсь навредить себе.

На 8-й авеню они остановились понаблюдать за малышом, который сумел вырваться от державшей его за руку матери и теперь стоял на бордюрном камне и, запрокинув голову, смотрел на здание Залияна.

- Эй, мамочка, - громко сказал он, - если смотреть на тучи, то кажется, что этот дом падает.

Но его мать, видно, не настроенная на фантазии, ухватила его за руку и поволокла прочь.

- Ну, мамочка, - захныкал мальчишка, - ты разве даже не посмотришь?

Брайан посмотрел. Он встал на тот же бордюр и запрокинул голову. Постояв так с минуту, он сказал:

- Знаете, а ведь мальчишка прав. Создается впечатление, что все здания падают.

- Стоит ли нам задерживаться здесь? - спросила Кэрол. - Именно в этом месте разрезало стеклом ту женщину. До сих пор видны следы на тротуаре.

Выбоины и царапины создавали рисунок, похожий на зимний узор на стекле. Но пятна крови давно стерты.

- Интересно, догадался ли кто-нибудь сохранить куски стекла, когда расчищали это место, - сказал Митчелл. - Если стекло не было достаточной плотности или его должным образом не прокалили, то тайна будет раскрыта. Мы можем сделать перерыв и сходить в кино.

- Эти куски конфисковал окружной прокурор. В строительном департаменте посмотрели на них и сказали, что все в порядке. Во всяком случае, соответствуют кодексу.

- Тогда идем в кино!

Они перешли через улицу к северо-западному углу перекрестка, к крытому деревянному тротуарчику, где дюжина пешеходов через оградительную цепочку наблюдала за работой какой-то строительной бригады. Там рыли яму под фундамент, а футах в сорока от этого места небольшой бульдозер наполнял чем-то грузовик. Шофер грузовика стоял в открытых дверях своей машины и любовался тем, как она подпрыгивала и сотрясалась всякий раз, когда бульдозер опрокидывал в кузов содержимое своей двухтонной челюсти. Митчелл сказал, что это - смесь гравия, добытого из старого, высохшего русла реки, и гранитного сланца, специально расколотого взрывом. Это же самое высохшее русло, сказал он Кэрол, шло и под восточной частью здания Залияна, позади них, и все здание стояло частично на гранитном выступе, а частично - на сваях, которые, согласно проекту, доходили в глубину до основной породы. Не у каждого манхэттенского небоскреба был идеальный фундамент. Стены котлована перед ними были обложены горизонтальными досками, поддерживаемыми стальными опорами в форме буквы "Н" на расстоянии десяти футов друг от друга. Брайан спросил, не шли ли в последнее время в Нью-Йорке дожди.

- В последние две недели нет. А что?

Он показал на подпорную стенку со стороны 50-й улицы.

- У них тут проблемы с водой. Видите течь? Она начинается примерно футов на пять ниже верхушки этой подпорки. И если дождей нет, то это, возможно, означает, что сюда просачивают ся подземные воды или же имеется течь в канализационной трубе.

- Ну, это-то вовсе не новость. Некоторым из этих течей лет по сто. Недавно в "Таймс" появилась статья, в которой говорилось, что почти треть всей воды, поступающей в город, потом уходит через эти течи.

- Готов поверить.

Митчелл перевел взгляд со стенки котлована на здание Залияна на противоположной стороне улицы, прикидывая на глаз расстояние. Футов шестьдесят - семьдесят. Слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно, если земля перенасыщена водой. Слева от него какой-то пожилой мужчина разговаривал сам с собой.

- Дураки! Идиоты! - эмоционально восклицал мужчина, брызгая слюной. Неожиданно он повернулся к Митчеллу. - Разве они не понимают, что еще несколько этих проклятых зданий, и весь остров окажется на дне моря? Ведь вес-то увеличивается! Вот это здание, быть может, и отправит нас всех в тартарары. Тогда-то мы и пойдем на дно, как перегруженная шаланда. - И он обеими руками показал вниз. Его подбородок украшала трехдневная серая щетина, одет он был в клетчатый спортивный пиджак, клетчатую же рубашку, на шее болтался галстук с причудливым рисунком. Все это было основательно заляпано жирными пятнами. - Если вы слишком перегружаете какой-нибудь клочок земли, - продолжал он, размахивая руками, - то земля оседает и тонет. И не я это придумал. Это закон природы, да! А когда это случится, то прощай, Нью-Йорк. Снова повсюду будет одна только Атлантида.

- Я вообще-то не думаю, что это относится к вопросам, из-за которых нам следует беспокоиться, - внимательно послушав мужчину, сказал Брайан.

Водянистые серые глаза старика были направлены прямо на Митчелла, но он не видел его. Внезапно в его взгляде появилась сосредоточенность.

- Значит, вы не думаете, да? А что, черт побери, вы знаете об этом? Да вы хоть когда-нибудь задумывались над этим? О том, как накапливается вес? Фунт за фунтом, год за годом. Нет, черт побери! И никто не задумывается. Включая мэра. Я писал ему сто раз, звонил ему, чтобы рассказать, как остановить увеличение веса, прежде чем станет слишком поздно и все это рухнет и уйдет вниз, но он мне не ответил. Он всегда на каких-то встречах со своими писаками-обман щиками.

- Вообще-то говоря, - сказал Брайан, не обращая внимания на то, что Кэрол дергает его за рукав, - я как раз занимаюсь этой проблемой. А причина, по которой вам не следует беспокоиться, заключается в том, что они ведь роют ямы под фундаменты, количество вывозимой земли по весу превышает строящееся здание. Манхэттен сейчас весит меньше, чем в ту пору, когда им владели индейцы, это же касается и Чикаго...

- Иудины сказки, - сказал старик, бочком отходя от Митчелла, - а в этом городе можно любые пироги получать, если вы хорошенько подождете и если вам повезет. Вот потому-то я и ухожу.

И он быстро зашагал по тротуару, продолжая разговаривать с самим собой. Во всяком случае, это избавляло его от необходимости вступать в спор и реагировать на смехотворные объяснения.

- Вы слишком много общаетесь с ненормальными, - смеясь, заметила Кэрол. - Так вам никаких сил не хватит. Купите себе солн-цезащитные очки, вроде моих. Это предохраняет от визуального контакта, и тогда к вам перестанут привязываться на улице.

- Это не для меня, - сказал он, пожимая плечами. - Я не привык делать вид, что не замечаю людей.

Глава 8

Джон Дж.Торнтон, глава финансовой службы фирмы Залияна, высокий сухопарый мужчина, страдающий подагрой, славился своим пессимизмом. По его мнению, дела почти наверняка должны пойти хуже, а потом они станут совсем плохи. Его настроение, как и его деловые костюмы, никогда не было светлее черных тонов, толстые стекла очков еще больше увеличивали постоянно хмурые складки вокруг его глаз. Залиян находил, что Торнтон действует на него как холодный душ. В тот день, однако, новости, которые он принес, были настолько плохи, а выражение его лица настолько безысходно тоскливым, что это привело в раздражение даже его босса.

- Черт побери, Торнтон, - недовольно воскликнул Залиян, потрясая кулаками, - когда ты перестанешь пялиться на меня таким вот манером? Ты похож на ангела смерти, только что потерявшего своих родителей.

- Я предлагаю объявить о банкротстве. И что же, должен при этом улыбаться?

- Если бы ты улыбался, я бы застрелил тебя как сборщика налогов. Просто веди себя по-человечески, если это в твоих силах. Послушай, дела не могут быть так плохи, как ты говоришь. Мы в любой момент можем распродать все на Ямайке и покрыть убытки. Мы получим достаточно, чтобы удержать все остальное, пока кое-что поднакопим.

- Мы не можем распродать все на Ямайке. Мы ничего не можем распродать. Мало кого заинтересует отель, который сползает в море. Более того, правительство Ямайки заявило, что по шоссе сейчас нельзя ездить, и требует, чтобы оно было перенесено и вновь проложено за наш счет.

- Да пошло это правительство Ямайки! - Залиян вскочил, сделал круг по кабинету и снова сел. - Займи побольше денег.

- Мы уже заняли денег. Несмотря на мои серьезные опасения. Несмотря на мои постоянные предостережения. Мы заняли куда больше, чем нам удастся когда-либо выплатить. Разумеется, если только коммерческие арендные тарифы в Нью-Йорке, Денвере, Хьюстоне и на Ямайке вдруг каким-нибудь сверхъестественным образом внезапно не увеличатся. - Торнтон указал на папку с документами. - Вы не хотите взглянуть на последние сводки, показывающие превышение наших задолженностей над активами?

- Нет, не хочу. - Залиян с раздражением посмотрел на своего советника. - У тебя были серьезные опасения, да, это я готов признать. Беда заключается в том, что серьезные опасения у тебя возникают вместе с восходом солнца. Может быть, если бы ты когда-нибудь вошел в мой кабинет, прищелкивая пальцами и насвистывая веселенькую мелодию, я бы отнесся к твоим опасениям более серьезно. Стало быть, ты думаешь, что мы должны сдаться, признать свое поражение?

- Я думаю, что нам следует во всяком случае попытаться воспользоваться одиннадцатой главой закона о банкротстве, что сохранит нам банки в заливе и защитит нас от новых судебных исков.

Залиян какое-то время изучал невозмутимого на вид Торнтона, а потом сказал:

- А почему ты не упомянул о продаже вот этого здания? Мы же всегда говорили, что в трудной ситуации, если дела пойдут плохо, оно станет нашим козырным тузом.

- Вы сами прекрасно знаете почему. Потому что над ним сгустились тучи. Поставлена под вопрос его безопасность. Нашу ответственность за смерти тех двоих и ранения еще предстоит определить. В подобной ситуации нет никакой возможности продать здание. Сомневаюсь, что вы сможете сбыть его с рук, прежде чем завершатся все эти инженерные изыскания и официальные процедуры. И только в том случае, если здание получит безупречное карантинное свидетельство. Мы не сможем ждать годы, пока...

- Торнтон, я хочу, чтобы ты обегал весь город и подыскал нам покупателя на это здание. Давай любые заверения его безопасности и прочности. Предложи какой-нибудь контракт, который не позволит покупателю соскочить с крючка, если что-нибудь окажется не так. И не смотри ты на меня таким безнадежным взглядом! Попытайся раздобыть такой большой задаток, какой только возможно... ну, скажем, миллионов десять - пятнадцать. Конечно же, ты сумеешь найти кого-нибудь, кто ухватится за твое предложение. Господи, ведь это здание стоит сто пятьдесят миллионов долларов! Скажи им, что на нас начинает работать лучшая инженерная фирма в этом бизнесе, что она сделает все, чтобы мы получили нужное нам карантинное свидетельство. Давай действуй, Торнтон! Ты можешь это сделать!

Инженер и адвокат сидели на одной из бетонных скамеек на южной стороне площади и смотрели на объект своего исследования.

- После того, как проведешь уик-энд в компании с планами и расчетами, - сказал Брайан, - это здание уже кажется старым приятелем. Я даже испытываю к нему симпатию.

От удивления Кэрол рассмеялась.

- Довольно странно испытывать такое чувство к зданию. Интерес, может быть, но симпатию?..

- Вовсе не странно, если думать о нем как о живом существе. Если вы представите себе, как все эти балки, фермы и колонны несут свое бремя, изо всех сил упираясь в землю, как вся эта конструкция скручивается и гнется на ветру, как она оседает и изменяется со временем, то здание становится для вас чем-то живущим своей самостоятельной жизнью. Это же, знаете ли, не монолит. Здание состоит из тысяч разных частей, пригнанных друг к другу, и все оно постоянно двигается, растягивается и напрягается, словно какое-то животное. А в данном случае больное животное.

- А вы - ветеринар, пытающийся сделать так, чтобы ему стало получше?

- Во всяком случае, пытающийся поставить ему правильный диагноз. Заработал себе этот бедный зверюга хроническую пневмонию или же всего-навсего насморк? Быть может, мне удастся это выяснить и принести немного пользы. Обычно меня вызывают, когда пациент уже мертв. Тогда я выполняю роль следователя, занимающегося внезапными смертями, роюсь в останках и размышляю о причинах смерти. Вы когда-нибудь видели недавние строительные развалины? Это просто разрывает сердце. Свернутый набок мост, наполовину ушедший под воду, крыша какой-нибудь арены, валяющаяся на баскетбольном поле, обломки дамбы, снесенной водой... И всякий раз вас окружают находящиеся в шоке владельцы, управляющие, свидетели. Моя память просто переполнена такими вот картинками. - Невидящим взглядом Митчелл смотрел прямо перед собой, а голос звучал глухо, как бы издалека. - Даже когда обошлось без жертв, остается экономический ущерб, потраченные зря годы труда, крушение человечес ких надежд... и судьба охваченного паникой инженера, его одинокая тревога и страшный вопрос, как он посмотрит в глаза своей семье, если вообще посмотрит.

Он помолчал, потом посмотрел на Оуэнс и улыбнулся слегка смущенно.

- Вот почему я и испытываю симпатию.

- Прошу прощения за мой вопрос, - сказала Кэрол, и они засмеялись. Она показала на здание Залияна. - А как насчет здешнего пациента? Я надеюсь, что вы нашли что-то похуже насморка и здание придется снести. Все, кого я знаю, ненавидят его. Слишком уж оно огромное и какое-то обезличенное. Возможно, к кому-то оно и дружелюбно настроено. Но вообще-то лучше бы на этом месте была автомобильная стоянка.

Брайан оперся локтями о спинку скамьи и, медленно поднимая взгляд, осмотрел все здание снизу доверху.

- Высота здания в пять раз превышает его ширину, и это заставляет отнести его к критической группе в смысле восприимчивости к ветру. Возможно, оно слабовато и в смысле прочности, только не цитируйте эти мои слова... пока. Залиян, должно быть, использовал все обходные маневры, какие только существуют, чтобы выстроить такое высокое здание.

- Он лучше, чем кто-либо другой, знает, как работает комиссия по планированию. Сначала он получил под строительство пару этажей в пониженном районе, затем еще один этаж, чтобы добавить пассажик с магазинами, потом еще один, чтобы, мол, сделать из него подземный выход прямо в метро, кстати, он до сих пор так его и не сделал, и... Дайте-ка припомнить, что там еще? Ах да, еще один, дополнительный этаж он должен был пожертвовать пуэрто-риканс кой театральной труппе, выступавшей в этом районе, и построить для города несколько домов в Бронксе, которые он потом не имел права продать, даже если бы и попытался.

Брайан показал в сторону западной части квартала, где возводилось какое-то громоздкое сооружение, поднявшееся на высоту сорока пяти этажей, и спросил, что строят там.

- Государственная контора, - ответила Кэрол, - и это еще одна попытка несколько разнообразить городскую застройку в квартале.

Он предположил, что это здание могло бы стать основным заслоном от ветров, господствую щих на площади. Два башенных крана на крыше поднимали и укладывали куски сборного бетонного покрытия - кожи будущего здания, чтобы завершить его стальное обрамление.

- Вы, кажется, наслышаны обо всем, - заметил Брайан. - А вы знаете, что вам сегодня вечером предстоит обед в кафетерии Объединенного строительного центра? Меня уговорили прочесть лекцию для местных специалистов по гражданскому строительству. Возможно, она будет вам интересна, и мне было бы приятно увидеть вас там. Правда, никакой дополнительной оплаты за сверхурочные часы не предвидится.

- А как там еда?

- Нечто незабываемое.

- Это деловое приглашение?

- Строго деловое, - улыбнулся Брайан.

- Это похоже на свидание, - снова рассмеялась Кэрол.

Они назначили встречу у ее конторы в пять часов. До этого времени Митчеллу предстояло осмотреть здание и встретиться с Залияном и Бойлом. А Кэрол предстояло выяснить, какое количество бетонного покрытия уже было установлено в западной части квартала, когда вылетели окна у Залияна, потом надо было отыскать подрядчика, занимающегося рытьем котлована там, через улицу, и разузнать все о просачивающейся воде, выяснить, существуют ли какие-нибудь записи относительно ежедневной силы ветра в районе.

Расставаясь, они коротко пожали друг другу руки. Этот знак дружеского расположения был раз в десять мимолетнее, чем обычное рукопожатие, и раз в десять значительнее его. Не переставая улыбаться, Митчелл добрел до залияновского пассажа с магазинами и купил там в киоске какую-то газету. Он раскрыл ее на прогнозе погоды и нашел его идеальным. Чем дальше он читал, тем более нарастало ощущение, что для него выдался удачный день: "Ожидается, что запоздавшие арктические воздушные массы пересекут линию гор Поконос и Адирондак в понедельник и достигнут района Нью-Йорка в ночь на вторник, принеся с собой бурные воздушные потоки, в отдельных местах ливневые дожди и резкое понижение температуры. Вероятность дождя в ночь на вторник составляет 50 процентов, а утром во вторник - 80 процентов. Скорость ветра во вторник будет доходить до 50 миль в час. Обращаем на это внимание мелких торговцев".

Ну что может быть лучше? Значит, уже утром он сможет увидеть здание в действии.

Подлокотники на креслах в кабинете Залияна располагались слишком близко друг к другу, чтобы соответствовать фигуре Мэтта Бойла. Когда он втискивал между ними свои две сотни фунтов, они буквально сдавливали его. И он побаивался, что кресло не отлепится от него, когда он встанет. Нет, он не был таким уж толстым. Его живот, благодаря сотне ежедневных приседаний, до сих пор еще оставался относительно плоским для пятидесятилетнего мужчины. Проблема с креслами возникала скорее из-за его мощности, нежели из-за объема талии. В профиль он выглядел лишь слегка крупнее нормы, но вот спереди или сзади напоминал военный танк.

- Садись в кресло, - предложил Залиян.

- Да ладно, я постою.

- Мэтт, неделю или две здесь будет крутиться один инженер по фамилии Митчелл. Мы пригласили его, чтоб посмотреть, не сумеет ли он помочь нам соскочить с крючка, я имею в виду эти проклятые судебные иски. Он явно будет везде совать свой нос, у нас с этим все в порядке, кроме одной вещи. Будет лучше, если он не увидит те трещины под погрузочной платформой, а то как бы он не поднял шум. Если у нашего здания появятся какие-то проблемы с фундаментом, то я сразу же сплавлю его новому владельцу, и пускай уж он с этим разбирается.

При упоминании о новом владельце густые брови Бойла слегка приподнялись.

- Ты что, подумываешь о продаже?

- Такое не исключено. Продать, чтобы получить немного денег, а потом снова арендовать наши же собственные помещения. Торнтон уже этим занимается. Но у нас не будет возможности провернуть эту сделку, если вылезут на всеобщее обозрение эти трещины.

- С инженером я управлюсь, - кивнул Бойл, - но есть и еще кое-кто, о ком нам следует побеспокоиться.

- Кто?

- Я сам не знаю точно. После той бури, как ты меня и просил, я проверяю эти трещины, чтобы удостовериться, что они не увеличиваются. Сегодня утром я снова туда ходил и обнаружил на полу несколько спичек и пару сигаретных окурков. Неделю назад их там точно не было.

- О Господи, а я-то был уверен, что складское помещение запирается.

- У охранников есть ключи. Вероятно, кто-то из ночной смены забирается туда покурить марихуану.

- Поймай его. Подежурь пару ночей, если придется.

Бойл скрестил на груди свои ручищи.

- Ну, а когда я его поймаю, что дальше?

- Это зависит от того, заметил ли он что-нибудь. Если заметил, скажи ему, чтобы держал рот на замке.

- А если он не захочет? Пригласить Джимми?

Это предложение задело Залияна.

- Пожалуйста, без этого грубого дерьма, - сказал он, раздраженно взмахнув рукой. - Давай оставим все это в прошлом. Есть же более гуманные способы убедить людей.

- Нет таких, которые снимали бы подобные проблемы окончательно.

- Слушай, для начала ты просто выясни, кто это, а уж потом мы решим, что сделать. Возможно, этот парень действительно забирается туда покурить марихуану.

Бойл пожал плечами. На пульте связи у Залияна вспыхнул огонек. Он коснулся кнопки.

- Пришел мистер Митчелл, он хочет вас видеть.

- Спасибо, Эйлин. Запускай его.

Глава 9

Митчелл едва смог обхватить пальцами ладонь Мэтта Бойла, чтобы пожать ее, и, когда этот крупный неулыбчивый мужчина отпустил его руку, был благодарен, что кости остались целы.

- Рад с вами познакомиться, - сказал он вслух и сел в кресло.

Бойл отреагировал на эти слова коротким кивком, но не сказал ни слова, продолжая стоять.

- Мэтт работает со мной уже давно, - заговорил Залиян. - Стоит мне намекнуть на что-нибудь этакое, как он мигом пригоняет целое стадо подрядчиков. Поверьте, уж он-то знает все их штучки. Вы можете спрашивать у Мэтта обо всем, что касается здания, и все, что вы хотите узнать. Он здесь с той минуты, как внизу вынули первую лопату грязи. Ведь так, Мэтт, да?

- Да, это так, - сказал Бойл, не сводя глаз с Митчелла.

- В нем сочетаются строитель-управляющий и строитель-инженер, - продолжал Залиян. - Я просил его оказывать вам помощь, если понадобится. Если захотите осмотреть что-нибудь, Мэтт все вам покажет. Ведь так, Мэтт?

- Так.

- Да, я хотел бы осмотреть шестидесятый этаж, - сказал Митчелл настолько дружелюбно, насколько смог: с таким большим и неприятным человеком, как Бойл, имело смысл вести себя дружелюбно.

- Нет проблем, - отозвался Бойл. - Когда вы будете готовы, отправляйтесь на цокольный этаж и постучите в дверь, на которой написано "Имущественное управление". Я буду или там, или в комнате охраны.

Бойл перевел свой тяжелый взгляд на Залияна. Поймав какой-то сигнал, которого Митчелл не заметил, Бойл попрощался, протянув свою лапищу для небрежного рукопожатия.

- Кажется, я ему не понравился, - сказал Митчелл Залияну, когда они остались вдвоем.

Залиян засмеялся.

- В этом нет ничего личного: он так держится со всеми людьми с высшим образованием. Опасается, что вы напишете что-нибудь этакое, что выставит его в дурном свете.

- Если я что-нибудь и раскопаю, то включу это в свой доклад. И в завещание.

- Митчелл, вы и представить не можете, как я рад, что вы приехали к нам! Я слышал лишь самые высокие отзывы о вашей работе. Если и есть кто-нибудь в этом мире, способный разобраться, кто из болванов, строивших здание, виноват в том, что вылетели окна, то это вы.

- Благодарю вас. Правда, я здесь не для того, чтобы искать виновных. Я просто собираю факты. А насчет виновных пускай решает суд.

- Безусловно! Я бы не хотел ничего другого. Но Лузетти говорил мне, что в своих отчетах вы не уклоняетесь и от высказываний личного мнения, даже если в них приведены и не все факты.

- Мое личное мнение неизменно считалось не имеющим должного подтверждения.

- Отлично. Превосходно. А вот как раз в этом деле ваше мнение вполне устроит меня, даже если оно и не будет иметь должного подтверждения. Что меня может обеспокоить в вашем отчете, так это формулировки. Я буду с вами совершенно откровенен, не будем тратить зря время. Я бы хотел, чтобы в ваших выводах неприятное происшествие с этими окнами никак не связывалось с безопасностью здания в целом и ответственность за смерти и ранения возлагалась на кого угодно, но не на меня и не на фирму Залияна. Кажется, я высказал все очень откровенно?

- Да, ваше желание достаточно откровенно высказано, и мне оно понятно. Ну, а если то, что я обнаружу, пойдет вразрез с вашим желанием? Выявленные факты могут показать, что часть ответственности ложится и на вас. Ну, например, неправильная экс-плуатация, недостаточный контроль...

- Я нанимал вас не для того, чтобы вы отыскивали именно такие факты, - сказал Залиян с полуулыбкой, как бы давая понять, что шутит.

- Вы вообще меня не нанимали, насколько я понимаю. Меня наняли ваши адвокаты, чтобы я провел инженерное расследование, которое, как они надеются, убедит всех уладить дело, не доводя его до суда. Если вы предпочитаете иметь дело с инженером, который просто подпишет отчет, продиктованный ему вами, тогда действуйте, если вам удастся разыскать такого. Правда, грош цена будет этому отчету. Другие инженеры попросту камня на камне от него не оставят. Факты есть факты, и их способен увидеть любой инженер.

- Факты всегда можно повернуть и так, и этак. Все, чего я хочу от вас, - так сказать, оправдать меня за недостаточностью улик, насколько вам это удастся. Разве я рассчитываю на слишком многое?

- Еще на коленях у матери я узнал, что честность - лучшая политика. Таков мой девиз, и он всегда был для меня страшным бременем.

- Видите ли, Митчелл, - наклонился вперед Залиян, - здесь ведь задействованы большие деньги. И не только сотни миллионов за физический ущерб и на несправедливые судебные тяжбы. Речь идет также и о стоимости здания. Если некий весьма уважаемый эксперт заявит, что оно совершенно безопасно и что если его немного укрепить, а это никакой проблемы не представляет, то оно вполне способно противостоять силе ветра, в этом случае я, вероятно, смог бы продать его за сто пятьдесят миллионов. Если же, с другой стороны, он скажет, что все окна здесь следует заменить и что нужно новое укрепление, то это уже будет стоить целое состояние, я был бы не прочь получить половину.

- Это не так-то просто, если только мнение вашего весьма уважаемого эксперта не будет поддержано весьма уважаемыми экспертами, приглашенными другими сторонами. Когда так много поставлено на карту, трудно ожидать, что все отступятся или замолчат, смирившись с мнением какого-то непререкаемого авторитета. Непререкаемого авторитета просто-напросто не существует, считаю я.

- Лузетти говорит, что вы обладаете таким авторитетом. Уж не хотите ли вы сказать, что никогда не подгоняете доказательства, чтобы удовлетворить своего клиента?

- Никогда.

- И даже в неясных вопросах?

- Если я правильно выполняю свою работу, то в ней не должно быть никаких неясных вопросов. А уж если они появляются, я это признаю. Я беру реально существующую улику и иду в обратном направлении, докапываясь до причины. Я стараюсь придерживаться фактов, улик и логики, чтобы добраться до истины. В инженерном деле, знаете ли, слово "истина" все еще имеет некоторое значение.

- Чепуха, - сказал Залиян, с добродушной улыбкой махнув рукой. Потом улыбка погасла. - А вот если бы вам предложили, скажем, пять миллионов долларов, чтобы вы подправили свой отчет, ну, слегка, что бы вы тогда сделали? Это, конечно, чисто гипотетическое предложение. Не поддались бы вы искушению?

Лицо Митчелла ничего не выражало, когда он ответил вопросом на вопрос:

- Наличными или чеком?

Залиян пристально посмотрел на него.

- А я не говорю, что я хочу, чтобы вы сделали то и это. Я лишь надеюсь, что обнаруженные вами факты снимут подозрения с меня и со здания. Вы, конечно, не вправе обвинять меня за эту надежду.

- Я и не обвиняю.

- Если мои надежды сбудутся, возможно, вы согласитесь принять небольшую премию. К тому же я обязан укреплять свою репутацию человека, щедрого к друзьям.

- Было бы здорово получить индейку на День благодарения.

- А я больше склонен думать о чем-нибудь типа "порше".

- Машина у меня уже есть. А вот индейки пока что нет.

Залиян резко поднялся и протянул руку.

- Все будет в порядке, Митчелл, но с вами тяжело иметь дело.

- А мне как раз говорили то же самое о вас, - сказал Митчелл, отвечая на рукопожатие Залияна.

- Я в ужасно трудном положении. Держите меня в курсе, как там у вас пойдут дела, ладно? И дайте мне знать, если столкнетесь с какой-нибудь неприятностью. С любой неприятностью.

Эйлин Макговерн стояла перед письменным столом Залияна, пытаясь понять, как же она могла когда-то любить его. Сейчас она испытывала к нему только презрение, и если бы он вдруг протянул к ней руки, она бы с отвращением отшатнулась. Она стояла так, чтобы он не мог коснуться ее.

- Надо почистить нашу документацию, - сказал Залиян, потирая щеку кончиками пальцев. Был только полдень, а он уже выглядел так, словно нуждался в бритье. - Этот инженер, возможно, захочет покопаться в нашей документации серьезно, да и адвокаты могут заявиться. То, чего они не найдут, их не обидит. Вынь письма от Говарда Поула, приемщика, в особенности те, где содержатся критические замечания и конкретные рекомендации сделать некоторые вещи, которых мы так и не сделали. И письма от Кэстльмана тоже. Я пометил галочкой большую часть подобного рода писем, так что тебе будет легко их найти.

- Да, мистер Залиян.

- И неплохо было бы заодно извлечь все записки, которыми мы обменивались с Мэттом. Они не были предназначены для всеобщего прочтения. Ты так же, как и я, хорошо знаешь, что следует изъять. Когда соберешь все, дай мне просмотреть. Может быть, кое-что из наиболее умеренных материалов можно будет вернуть на место. Нам совсем не нужно, чтобы эти папки выглядели чересчур уж стерильными. Мы можем даже подложить туда какие-нибудь новые записки, если понадобится.

- Да, мистер Залиян.

- А стоит ли тебе быть такой уж официальной? Мы же с тобой как две горошины в стручке. Обычно ты называла меня Арамом. И если мне память не изменяет, ты даже засовывала свой язычок мне в ухо.

- Это было давным-давно, - едва сдерживая слезы, бросила она и поспешила выйти из кабинета.

Голос в телефонной трубке звучал жалобно и взволнованно:

- Я больше не выдержу, Арам. На карту поставлена моя работа. Все происходит так стремительно... Я не знаю... даже этот телефонный звонок может доконать меня. О Господи, вон полицейский идет!

- Откуда ты звонишь? - нахмурился Залиян. - Какой еще полицейский?

- Звоню из автомата на улице. Если он меня узнает... Почему я звоню из этой будки прямо перед своей конторой? Надо бы помахать ему... Нет, он же тогда все поймет. Боже мой, я никогда в жизни не был замешан в чем-нибудь подобном.

- Ты что же, боишься, что телефон в твоем кабинете прослушивается? Господи, куда же мы катимся? Если человек не может позвонить из городского управления, не опасаясь, что...

- Дело еще и в моей секретарше. Она же ничего не пропускает мимо ушей. Я думаю, она уже подозревает... Полицейский ушел! Он меня не заметил! У меня сердце стучит, как лодочный мотор. Я позвонил тебе, только чтобы предупредить: приготовься к самому худшему.

- Ты же говорил, что сможешь держать ситуацию под контролем.

- Я говорил, что думаю, что смогу. Я - консультант, но не мэр! И не в состоянии контролировать весь штат инженеров из строительного департамента. Один говорит, что надвигается какой-то шторм и, возможно, людей из здания надо будет эвакуировать. Другой говорит, что до этого не дойдет, но требует, чтобы окна изнутри и снаружи укрепили металлическими скобами.

- И во сколько это обойдется?

- По его прикидкам, в три миллиона.

- Три миллиона! Ты должен сдерживать подобные разговоры, пусть инженеры немного остынут.

- Арам, я ничего не смогу сделать. Когда я им говорю, что нужны дополнительные исследования и что мы, мол, не хотим создавать в городе панические настроения вокруг высотных зданий, все они так смотрят на меня, словно я состою у тебя на жалованье. А мэр даже отпустил на этот счет одну из своих проклятых шуточек. Чего я только им не говорил! И предупреж даю: если дело дойдет до голосования, я намерен присоединиться к большинству. Не могу же я защищать тебя в единственном числе. Я не могу позволить себе подобную роскошь. Мне нужна работа. У меня жена! Дети! А у детей лошади! А у лошадей конюхи!

- Тебе, выходит, нужны еще деньги. Вот к чему ты затеял весь разговор, не так ли? Обычно этим все и заканчивается.

- Нет! Я буду вынужден так поступить, если не хочу, чтобы меня выбросили с работы. И разве в твоих интересах дать им повод всюду совать свой нос и в конце концов докопаться, что я с самого начала сидел у тебя в кармане?

- Задержи их еще на пару недель. Скажи, что, если они подождут, я дам им возможность ознакомиться с отчетом Митчелла.

- Скажи им все сам. Как я могу это сделать? Кто я такой?

- Ладно, завтра я позвоню мэру.

- Он не станет с тобой разговаривать. Тебе придется оставить для него сообщение.

- Как это он не станет со мной разговаривать, на что ты намекаешь? С каких пор этот неблагодарный не желает со мной разговаривать?

- Да вот уже полчаса. Я затем и звоню, чтобы рассказать тебе обо всем. Ты превратился в крупную, жирную политическую дичь.

(Продолжение следует.)

Copyright© 1984 by Robert Byrne. Перевод © ЗАО издательство "Центрполиграф", 1994.

Читайте в любое время

Другие статьи из рубрики «Любителям приключенческой литературы»

Портал журнала «Наука и жизнь» использует файлы cookie и рекомендательные технологии. Продолжая пользоваться порталом, вы соглашаетесь с хранением и использованием порталом и партнёрскими сайтами файлов cookie и рекомендательных технологий на вашем устройстве. Подробнее