11 января 1900 года. Начинаю писать дневник! Все праздники прошли, надо учиться! Лень… У нас на дворе гора, на ней чудно кататься. Сегодня мы ездили на урок танцев к Найденовым (двоюродной тете), там мы теперь танцуем: польку, вальс, миньон, па-де-катр — все это мы танцуем! Я люблю танцевать, но только смотреть, когда танцуют танцы, которые мы не учили, новые, — тогда очень скучно! Глядеть по сторонам, зевать! Сейчас Папа с Александром Дмитриевичем (учитель брата. — Прим. сост.) чертят. Прощайте, пойду гулять. Вера.
14.1.1900. Здравствуй, дневник! Сегодня мы с Мамашей пойдём в церковь. У Василия Акимовича есть собака Жулик, очень хорошая, овчарка (смесь) и ещё есть Мурко. Вчера Папа с Булей (живущая в доме гувернантка Берта Васильевна Корроди. — Прим. сост.) ездили в театр, смотрели «Троянцы» (второй раз). Сегодня Ване 16 лет. Какой, большой он или нет, по-вашему, читатели? Прощай, дневник. В.Х.
15.1.1900. Вчера были гости. За столом очень долго сидели, очень долго. Скууучно! Потому что нечего было делать...
17.1.1900 год. Здравствуй! Вчера утром Мамаша и я ходили в церковь. Вчера было воскресенье, и в этот день очень много всего произошло. Курская железная дорога проходит недалеко от нас, и мы туда вчера ходили; там на откосе глубокий-глубокий снег, и мы там катаемся на лыжах. На конце нашего тупика (Хлудовского, сейчас Хомутовского. — Прим. сост.) ворота, которые ведут на линию ж.д., они очень высокие. Будочница рассердилась и с ключами в руках заперла ворота. За нами пришли — звали к завтраку, а ворота заперты. Тогда Флоря наш (старший брат) — Голиаф пересадил всех через ворота, и мы побежали домой. После обеда мы, т.е. я и Лёша, ездили на лекцию г. Меча. Он читал про Волгу очень хорошо и очень интересно — о городах, которые стоят на берегах её, и жителях, которые там живут.
19.1.1900 год. Вчера мы ездили на урок танцев, но учитель не приехал, урок не состоялся, и мы играли — красили и т.д. Наша учительница английского языка хочет устроить театр, я и Лёша тоже будем участвовать. Будут играть «Спящую красавицу». Сегодня Василий Акимович пришёл в студенческой тужурке. Нечего писать! В.Х.
21.1.1900 г. Вчера была у Бабушки, Лёша тоже был там. Тетя Лёля (Перлова, сестра Нины Флорентьевны. — Прим. сост.) уехала в Тифлис. Вчера я и Баля ходили к Алексеевым (двоюродные братья и сёстры К. С. Станиславского, жили на Садовой-Черногрязской рядом с Хлудовыми. — Прим. сост.) приглашать Веру Алексееву участвовать у нас в театре, но нам сказали, что у Веры дифтерит и нельзя было её видеть. Гуляю мало, потому что у меня насморк. Надеюсь завтра больше написать.
22.1.1900 г. Вчера я гуляла на дворе, и мы, т.е. я и Серёжа Перлов, делали дом под Бабушкиной террасой — одна стена из снега, а другая — стена дома. Потом мы были на горе и делали, как всегда, глупости — падали и говорили: «Кто здесь, господа, пробежит? Вот никто из вас не пробежит, а я вот по этой ледяной горе и пробегу! А кто взойдёт? Я!» — и я взошла. Вчера Лёша и я ходили (когда гуляли) в конюшню за щенятами, Дианой и Кармен, чтобы их накормить в кухне. Кухарка всегда очень сердится, когда мы их приводим, этих гостей. Она всегда говорит: «Зачем вы их привели? Вон как она тащит, посмотрите!» И правда, они очень марают пол бумагой, которая в сорном ведре; таскают, марают, и раз даже один их них убежал на парадную за горничной. Я бегу, бегу и, наконец, догнала его! Ух, как я устала. Тогда мы с Лёшей скорее из кухни уходим и уводим их в конюшню назад. Прощайте. В.Х.
29.1.1900. Пришёл В.А.! Сегодня не удалось спрятаться как следует, потому что позже встала. Только успела убежать под лестницу, как Василий Акимович уже пришёл. Вижу — он смотрит на лестницу, не сижу ли я там. Я смеюсь! Ах, ах! У Александра Дмитриевича (учитель Лёши) болит глаз — ему в глаз прочно попала железная стружка, ее вытащили, и теперь он ходит с завязанным глазом. Наша сестра (самая старшая сестра Серёжи Перлова — Юля) хотела ехать с горы на коньках, не успела доехать, как нога подвернулась, она упала и сломала себе ногу в двух местах (около лодыжки). Я вчера ходила её навещать. Её маленький брат очень ей надоедает — Юлина постель стоит против двери, и он всегда толкает её этой дверью. Юля говорит: «Вася, приходи после обеда!» — «Я уже обедал!» — кричит Вася, хотя это совсем и не правда. «Приходи завтра!» — «Завтра уже прошло!» — «Ну, через час!» — «Час уже прошёл!» — он всегда так отвечает и толкает её дверью. Ему 3 года. У Зины Перловой синий глаз, потому что её старший брат 15-и лет подшиб его вот как: они сидели за столом и пили чай, она ему что-то сказала и этим разозлила, он ее батц (так), она его хлоп! Тогда он ударил её чашкой, из которой она пила, и разбил чашку прямо об лицо! Хорошо, что осколки попали не в самый глаз.
3.2.1900. Василий Акимович пришёл. Я спряталась сегодня довольно удачно. Вчера был праздник — Сретенье Господне. Я была в гостях у одной девочки, которой 15 лет. Мы были у матери жены нашего двоюродного брата. Баля ездила навестить гувернантку, которая живёт у Катуар и которая больна. У них там есть 2 очень маленьких попугая, они очень хорошенькие, зелёные с белым и чёрным. Вчера была в церкви с Балей, а потом пошла гулять на двор. На дворе лазали на крышу с Серёжей П. и давали хлеба собакам. Они очень милые, и Сердуль (Серёжа Перлов) их даже гладил. Их зовут Шарик и Полкан. Шарик довольно большой, коричневый с белым и чёрным, а Полкан совсем чёрный, лохматый, шерсть очень длинная и вьющаяся, вроде пуделя, очень большой.
4.2.1900. Вчера была на крыше одна и давала хлеба собакам Берга. Они очень милые, таких я редко видела. С.П. даже гладил Шарика через ворота. Есть здесь у нас в переулке собаки Дюк и Альма. Вчера вечером был учитель музыки. Василий Акимович принёс (купил) задачники для меня и для Лёши. Сегодня придёт учительница английского языка.
11.2.1900 год. Сегодня 7 градусов холода. Вчера я была на крыше курятника и смотрела на собак, они теперь на меня не лают, а все тянутся ко мне. Всего там 3 собаки, последнюю зовут Арабка. Вчера мы занимались второй раз в день у Папы в кабинете, Серёжа приходил с азбукой. Мы вчера пошли, т.е. я с Серёжей, приготовлять книги для ученья в Папин кабинет, вдруг слышим звонок — это был Василий Акимович. Серёжа скорее под диван, я же — за дверь. Серёжа выполз из-под дивана и говорит: «Я не знаю, где Вела!» и кричит: «Вела, Вела, где ты?» Василий Акимович пошёл по лестнице, а я вышла и смеюсь с Серёжей, тогда Вас. Ак. нас и увидел. Вчера вечером были: тётя Лёля, Николай Вас. Богоявленский, Митя, Александр Владимирович Соловцов (музыкант).
12.2.1900. Завтра воскресенье. Василий Акимович собирается сегодня с тётей Лелей идти смотреть панораму «Голгофа». Я видела её, и она мне очень понравилась, мы все ходили: дядя Борис (Перлов) со Стивой (Стефанией Степановной, его женой), Александр Дм., Мамаша, Лёша, Ваня, Флоря, Баля и я, а потом приехал и Папа. Няня потеряла вчера 5 рублей, очень жаль!
14.2.1900 год. Вчера Василий Акимович читал нам «Детство и отрочество» Толстого, было очень интересно. Вечером мы были на лекции господина Меча. Он показывал очень смешные типы из Туркестанской области. Мы очень смеялись — там был отец и 4 или 6 детей, дети тоже очень были смешные. Вчера мы гладили собак Берга — они очень милые. Их дворник нас впускает на двор и позволяет нам гладить собак. Масленица пришла. Мы кончим учиться 17 февраля.
19.2.1900 год. Василий Акимович пришёл и сейчас будет нам читать об освобождении крестьян. Вчера была у маленькой сестры мамашиной невестки, там были ряженые, я была в костюме времён Директории.
21.2.1900 год. Мы были вчера днём в Большом театре и видели балет «Раймонда», мне он понравился. Сегодня первый день Великого поста. В пятницу мы были в Манеже на народном гулянье. Там представлялось много — были японцы, был балалаечник, он играл и пел. Теперь идёт война в Трансваале — буры с англичанами дерутся, и в Манеже представляли войну буров с англичанами. Мы хотели купить билеты, но узнали, что больше билетов нет, все распроданы, и мы пошли назад в другой конец Манежа. Под конец мы могли видеть только живую картину, которая представляла торжество буров. Буров освещали красным огнём. Большей частью все русские за буров, только англичане — за англичан.
2.3.1900 год. Через 7 дней начинается весна! Ох, радость, ох, счастье! Весна придёт!!! Перед нашим домом теперь вырубили канавку, чтобы растаявшая вода стекала на улицу. Я мела и вытаскивала снег, попадавший в воду канавки. Мальчики — Лёша, Серёжа Перлов и Флоря Перлов бросались снежками, они были на крыше дома, в котором живёт Бабушка. Сегодня днём будет, вероятно, таять, сейчас ещё нет. У тёти Оли есть фокстерьер, его зовут Дик, Дики, Дико и Диккенс. Вчера мы его брали гулять по двору, на цепочке он всегда очень рвётся. Он злючка большой руки — когда он лежит на чём-нибудь, и если дёрнуть за то, на чём он лежит, он начинает ворчать и огрызаться! Злюка! Но всё-таки, когда он в духе, то он очень добрый. Он ест яблоки, очень любит шоколад, конфекты и, когда обедаешь или чай пьёшь, он подсядет на стул и дожидается, пока ему дадут чего-нибудь. Раз как-то я сидела и пила чай (это было в прошлом году), у нас было за столом много гостей, в том числе и тётя Оля, которая пришла с Диком. Он встал передними лапами на стол, видит, что я ничего ему не даю, и начал прыгать и пихать меня лапой по локтю. Я в это время держала чашку с чаем, и … бух — часть чая прямо на скатерть! Он теперь тоже иногда так делает.
4.3.1900 год. Вчера я гуляла с Серёжей (нашим) по двору. Мы ходили к кутькам. У Серёжи был воздушный шар, он был привязан на пуговице его шубы. Сережа ласкал, ласкал кутят, а шар в руках держал; вдруг один из них бросился на шар и …пух! С ужасным шумом шар лопнул! Мы не могли удержаться от смеха — я и Лёша, а Серёжа заплакал. Кутьки же равнодушно бегали по конюшне. Вчера я гуляла 2 раза, второй раз я ходила одна: на забор лазала и к собакам (Шарику и Чуркину) ходила. Вечером я ходила к Бабушке. Наш двоюродный брат Саша приехал из Ярцева, мы с ним играли в карты. Юля (двоюродная сестра, у которой болела и болит нога) приходила к Бабушке, опираясь на палочку.
4.3.1900. В воскресенье мы все ездили в Пустыньку — это монастырь, который стоит в глуши. Все монахи живут в маленьких домиках, у них шубы, как у арестантов. Мы пошли смотреть церковь, но не входили, потому что монах, который нам всё показывал, сказал, что без благословения настоятеля женщин не допускают. Мы встали у дверей церкви и смотрели: иконостас сделан из кипариса и потому пахнет очень хорошо. Мы ночевали (т.е. я и Мамаша) и ходили к «часам» утром, и к вечерне. Ходили к отцу Варнавве, он мне подарил образ пресвятой Богородицы. Он рассказывал про храм, который будет строить в Иверском монастыре около г. Мурома. Этот храм будет немного меньше храма Христа Спасителя.
11.3.1900. Сегодня мы поедем на спектакль, т.е. Мамаша, Флоря, Ваня, Лёша, Берта Васильевна и я. Завтра у нас будет чтение о смутном времени — лекция, её исполнит Василий Акимович. Во время чтения будет показываться волшебный фонарь и картины, тоже о смутном времени. Вчера была miss Cherry, я пробовала красить атлас. Послезавтра много напишу о спектакле, и как проводила воскресенье, и о лекции — словом, надеюсь много написать. В.Х.
29.3.1900. Погода сегодня прекрасная. У тёти Оли есть куры (уже с сентября или октября месяца). Зимой раз они пошли гулять около конюшни, а их и не загнали. Вероятно, петух и замёрз. А порода этих кур очень хорошая — русская. Теперь тётя Лёля привезла тёте Оле петуха да ещё 2 курицы. Они теперь несутся. Черепахе Берта Васильевна поставила горшков с растениями, у неё очень хорошо в тазу — т.е. у черепахи.
20 апреля 1900. Вчера после обеда я пошла гулять и увидела мальчиков: Лёшу и Ваню на крепости на крыше около грунтового сарая. Флоря, большой их враг, должен брать крепость. Они бросаются палками, дубинами, песочными и земляными пулями. Я им помогала, приносила палки и пули. Битва при мне была, но очень, очень маленькая.
21.4.1900 года. Сегодня Тётина свадьба. Лёша понесёт образ. Вчера выбирали образа, и мы выбрали Казанскую Божью Матерь, цена 50 руб.
Я думаю, когда я буду (если Бог даст) большая, то мне будет очень, очень интересно прочесть мой «Дневник»…
3 мая 1900 года. Тётя наша милая сегодня уезжает навсегда в Сочи — Тётя, по крайней мере, так думает, но я думаю, что это невозможно — навсегда уехать… ха-ха-ха!!! Я Тёте сказала, что это невозможно, а она засмеялась и начала уверять, что больше не приедет к нам в Москву, зато мы будем навещать её. Она очень просит к ней ехать.
17 июля. Вчера мы все ходили на мельницу. Вечером, когда были гости, мы сделали спиритический сеанс. Мы сделали так, чтобы дух мог нам сказать то, что мы спрашиваем: мы взяли блюдечко и сделали полосу на нём — на какой букве оно остановится. Вышло очень хорошо и смешно. Юля — медиум. Духа зовут «Юли Перлова». Тётя Оля спросила, примирится ли она с одним человеком, с которым она рассорилась, и будет ли она с ним разговаривать. Дух сказал, что «отчасти да». Тётя Оля не поняла и переспросила, может ли он ответить ясно на её вопрос. Тогда дух сказал, что он скажет одной Юле на ухо ночью. Я очень любопытна знать, что ей дух сказал ночью на ухо. Я думаю, что ничего он ей не сказал. Вчера Юле исполнилось 15 лет, она уже полчеловека.
Вчера утром обстригли берёзу, которая около балкона. Мне очень жаль берёзу, потому что она стала очень некрасивая…
10 марта 1903 года. Третьего дня была я с Мамашей в Песках. Мы собирались экспромтом, приехали туда, а там идёт прививка 9000 дичков. Их было 10 000. Надрезают ствол дичка в палец толщиной и вставляют черенок приблизительно так (здесь приводится рисунок. — Прим. ред.), а потом связывают их мочалкой. Вера, Ханс, Володя, с которыми я так часто играла осенью в злых, диких индейцев, — все вяжут и потом смазывают тёплой густой жидкостью — вар, скипидар, сало, канифоль и ещё кое-что. На следующий день саженцы будут сажать в школу — распаханную землю, а осенью — в грунт. Будут давать плоды через 4 года, деревья карликовые, новый такой сорт дичков — бесствольный, растёт кустом. Прививали черенками лучших сортов яблонь в нашем саду. Всего привили 3—5 тысяч штук. И так я долго помогала, сколько умела, — это очень интересно. Нас понадобилось 10 человек.
14 марта. Несколько лет тому назад мы — я, Алёша и Зина Перлова учили дворовых детей, я учила закону Божию. Я разъясняла им о сотворении мира и тщательно объяснила, как Бог создал Адама. Когда, наконец, я спросила детей, как звали первого человека, Маня очень уверенно и быстро, чтобы показать, что она это очень хорошо знает, проговорила: «Мадам!» — «А первую грешницу?» — спрашиваю я, задыхаясь от смеха. — «Лева» — отвечает Маня очень быстро и серьёзно. Мне это понравилось, и я ничего не возразила: Мадам — Адам, Лева—Ева.
В начале нашего учения была в моде порка. Дети очень неохотно ходили учиться. Когда рассказали Папе (мы хоть говорили, это так, шутя, что мы их наказываем физически), то Папа сказал: «Бить не надо! Хорошо, что учите, но наказывать совсем даже не нужно!»
Заканчиваются дневники записью:
Вера, Васильева дочь Хлудова, В. А. и Н. Ф., русская, потомственная почётная гражданка, род Хлудовых Иван Грозный переселил из Новгорода в село Акатово Московской губернии. Я православная, мне 13 лет с половиной.
После революции судьба Веры Хлудовой (в замужестве Кулаковой) сложилась не самым счастливым образом. Её мужа, по профессии историка, арестовали и сослали в Соловки, где он и погиб. Веру Васильевну, работавшую старшим помощником хранителя отдела декоративного искусства Музфонда, как жену «врага народа» тоже арестовали. Решением Особого совещания при коллегии ОГПУ её по статье 58-10 выслали за Урал — в Тобольск, затем в Свердловск. В течение одной недели она потеряла обеих дочерей — девочки умерли от дифтерита.
Как говорится в справке о реабилитации: «по отбытии наказания тем же органом 15 декабря 1939 года лишена права проживания в Москве, Ленинграде, означенных обл., Киеве, Харькове, Одессе, означенных окр., СКК и погранокругах». В просторечии это называлось «минус сто». Вера Васильевна поселилась в Дмитрове и обязана была регулярно отмечаться «в органах». В одно из таких посещений зазвонил телефон, сотрудник отвлёкся и забыл поставить ей в паспорте штамп, ограничивающий проживание в крупных городах. Так она в конце 1940 года смогла вернуться в Москву, поступила на работу преподавателем немецкого языка в Пушно-меховой институт в подмосковной Балашихе, где и проработала до самой пенсии. Несмотря на выпавшие на её долю невзгоды, Вера Васильевна никогда не теряла оптимизма.
Ещё в начале 1920-х годов она заинтересовалась историей семьи Хлудовых: записала свои личные воспоминания и многие «белые пятна» восстановила со слов пожилых родственников, «расшифровала» «Памятную книгу» Герасима Ивановича Хлудова и дневник Варвары Алексеевны Хлудовой. Она сделала всё, чтобы «река времён» не унесла в «пропасть забвенья» историю жизни семьи.
И во многом это бережное отношение к событиям прошлого сформировалось ещё тогда, когда она впервые выводила строчки детского дневника.
См. в номере на ту же тему
Л. АННИНСКИЙ — Безвестные лодочки в реке времён.
