Аристофан назван отцом комедии. Но он вполне заслужил и почётное звание родоначальника литературной пародии. Яркий образец — комедия «Лягушки», поставленная в 405 году до н. э., вскоре после смерти Еврипида и Софокла. В ней комедиограф заставляет самого Диониса*, бога театра, спуститься в подземное царство, чтобы вернуть на землю своего любимца Еврипида, поскольку в Афинах уже не осталось хороших трагических поэтов.
Дионис представлен в нарочито сниженном, почти карикатурном виде — он напоминает не бога, а скорее афинского щёголя, сытого, румяного и жадного до развлечений. Сопровождающий Диониса раб Ксанфий показан гораздо более храбрым и смышлёным, сохраняющим достоинство и в минуты опасности. Он даже покрикивает на своего растерявшегося хозяина и подтрунивает над его слабостями.
В подражание Гераклу, который некогда спускался в Аид за свирепым трехголовым псом Цербером, охранявшим царство мёртвых, Дионис в львиной шкуре, с палицей в руках, хотя и в модных сапожках, отправляется в путь. У подземного озера Харон, перевозящий на челне души усопших в загробный мир, отказывается иметь дело с рабом и предлагает Ксанфию пешком обежать вокруг озера. А Дионису приходится самому взяться за вёсла. Плавание происходит под аккомпанемент лягушачьего кваканья. «Брекекекс, коакс, коакс», — поёт хор, облачённый в лягушачьи одежды.
Когда наконец Дионис и Ксанфий прибывают ко дворцу Аида, их встречает раб Эак, сообщающий, что после неоспоримого первенства скончавшегося ранее Эсхила недавно прибывший Еврипид предъявляет свои права на поэтический престол:
Когда сошёл под землю Еврипид, собрал
Вокруг себя воров он и налётчиков,
Отцеубийц, грабителей и взломщиков –
Их в преисподней множество.
Наслушавшись
Словечек ловких, доводов и выдумок,
Они взбесились и мудрейшим мастером
Его признали. Возгордившись, занял он
Эсхила трон…
(Здесь и далее перевод А. Пиотровского.)
Чтобы быть объективным — ведь на землю должен вернуться лучший — Аид приглашает Эсхила и Еврипида к состязанию, арбитром которого назначается Дионис.
Показательно, что оба драматурга, похоже, придерживаются единой точки зрения на задачи искусства. Эсхил вопрошает:
Отвечай мне: за что почитать
мы должны и венчать
похвалою поэтов?
Еврипид отвечает:
За правдивые речи, за добрый совет
и за то, что
разумней и лучше
Они делают граждан родимой земли.
Эсхил не возражает сопернику. Однако о том, как достичь заявленной цели, у трагиков существуют принципиальные разногласия. Еврипид с возмущением говорит о своём великом предшественнике:
Его давно я знаю, раскусил давно.
Певца невежд, горластого, строптивого,
С безудержным, неистовым, безумным ртом,
Бахвала витьеватого, трескучего.
В то же время, говорит автор «Медеи» Еврипид, Эсхил выводит на сцену безмолвных героев — «трагических чучел», которые «молчат, не пикнут». Еврипид считает себя наследником Эсхила, но уверяет, что принял от него поэзию, «распухшую от пышных слов, надутую от бредней», отмеченную высокопарностью стиля, малопонятными для зрителей образами. Он же эту поэзию «подсушил» («Человеческим будет наш голос пускай!»), «от неучёности избавил», приблизил к сцене и позволил выговориться «и женщинам, и слугам, и девушкам, и господам, старухам даже», ибо
Заговорил я о простом,
привычном и домашнем.
Меня проверить всякий мог.
В ошибках каждый зритель
Мог уличить. Но я не врал,
не фанфаронил вздорно,
Не надувался, как индюк,
а, внимательно относясь к людям
(«Любовь народа — цель моя»),
Умело я их обучал,
Пример для жизни показал,
В поэзию науку ввёл
И здравый разум.
Эсхил же, напротив, утверждает, что Еврипид способствовал развращению нравов тем, что в своих пьесах показывал женщин, предававшихся «страстям нечестивым», а «честных, разумных почтенных людей негодяями низкими делал», и оттого теперь «город у нас / Стал столицей писцов, крючкотворов, лгунов, / Лицемерных мартышек, бесстыдных шутов, / Что морочат, калечат, дурачат народ». В отличие от своего младшего собрата Эсхил считает собственной заслугой, что создал настоящие образцы для подражания:
По заветам Гомера в трагедиях
я сотворил величавых героев,
И Патроклов, и Тевкров с душой как у льва. Я до них хотел
граждан возвысить,
Чтобы вровень с героями встали они,
боевые заслышавши трубы.
По убеждению Эсхила, поэт должен сознательно облагораживать действительность:
…должен скрывать
эти подлые язвы художник,
Не описывать в драмах,
в театре толпе не показывать.
Малых ребяток
Наставляет учитель добру и пути,
а людей возмужавших — поэты.
О прекрасном должны мы всегда говорить.
Словесная перепалка заканчивается тем, что по предложению Диониса на специально установленных исполинских весах взвешиваются стихи Эсхила и Еврипида, поочерёдно прочитываемые вслух и тем и другим. Величавые и возвышенные строки первого в комедии Аристофана перевешивают стихи второго, «мастера болтать, оселка для слов», как его характеризует старший трагик. И Дионис, изменив первоначальное намерение, забирает Эсхила на землю, где в это время завершается Пелопонесская война и после многих поражений афиняне одержали победу над спартанцами (впереди их ждёт фатальное поражение, но это будет только через год). Так что соотечественники великих драматургов очень нуждаются в возрождении героического и патриотического. Заместителем же своим на подземном поэтическом троне Эсхил оставляет Софокла — «пускай он блюдёт моё место!».
Современники Аристофана высоко оценили эту комедию − единственную, которая была по их требованию представлена на афинской сцене дважды. Мы же просто порадуемся за то, что у древних греков был такой прекрасный выбор, по сути, не требующий окончательного решения.
Комментарии к статье
* Дионис — бог вина и виноделия. В его честь устраивались празднества — дионисии. Из культовых песен — дифирамбов, ему посвящённых, возникла древнегреческая трагедия. Поэтому его называют также богом театра.
См. в номере на ту же
Е. ВАНИНА - Научные достижения Древней Индии.
Похищение Персефоны и "Гомеровские гимны".
