«Когда я гневаюсь, я говорю по-английски, когда мне грустно — по-японски, когда счастлив или рад, оба языка использую одинаково часто», — говорит японец, много лет живущий в США. Связь языка с эмоциями — актуальный предмет исследований лингвистов. Ведь более половины человечества в совершенстве владеют двумя или несколькими языками. Многие относят себя к двум культурам — родной страны и страны проживания. Поэтому интересно знать, какие чувства, по мнению таких двуязычных людей, на каком языке лучше выражаются.
Переходя на другой язык, человек нередко словно меняет свою личность. Так, русский эмигрант в США замечает: «Когда я говорю по-русски, я ощущаю себя более мягким и дружелюбным. Когда по-английски — я более резок и деловит».
Когда мексиканцы, живущие в США, отвечают на психологические тесты на английском, их личности оказываются больше настроенными на конкуренцию и деловую эффективность. Те же тесты, заполняемые по-испански, дают у тех же людей результаты, более близкие к латиноамериканской культуре, в которой ценятся конформизм («главное — не высовываться»), сотрудничество и гармоничные отношения с окружающими.
Оба языка усваивались человеком в разных культурно-исторических контекстах. При переключении на другой язык говорящий автоматически переходит к тем социальным и духовным ценностям, которые с этим языком связаны. А это действует и на мышление, и на эмоции, и на самооценку. Так, азиатским культурам свойственны сдержанность в чувствах и некоторая скрытность. Как рассказал лингвистам китаец, живущий в США, объясниться в любви ему гораздо легче на английском, чем на родном языке. Американцы китайского происхождения переходят в разговоре со своими детьми на английский, когда хотят выразить чувства или похвалить ребёнка.
В Северо-западном университете (США) русских иммигрантов просили поделиться воспоминаниями, причём ключевые слова по тематике воспоминаний — о чём рассказывать — давали то русские, то английские. Когда тему воспоминания предлагали по-русски, участники опытов говорили о жизни в России, в ответ на те же слова, но английские — о том, что случалось с ними в Америке. И если об эпизодах своей жизни они рассказывали на том языке, который был связан с данным периодом, повествование получалось более эмоциональным и ярким.
Переключение на неродной язык используется и в тех случаях, когда приходится говорить на неприятные темы. Пожалуй, самый наглядный пример дал Франсуа Грожан, профессор лингвистики из Швейцарии. «Когда у берегов Калифорнии меня ранил в ногу скат-хвостокол, я стал метаться между английским и французским. На английском я объяснял своим спутникам, что со мной стряслось, а по-французски ругался от боли».
Возникает вопрос: надо ли с раннего детства учить ребёнка второму, неродному языку? В начале ХХ века считалось, что это запутает ребёнка и замедлит его умственное развитие. Нередко родители, по каким-то причинам привыкшие дома разговаривать между собой на иностранном языке, переставали это делать при ребёнке, когда замечали, что он начинает их понимать. Опасались, что он плохо будет знать родной язык. Но современные исследования показали, что люди, с детства хорошо знающие два языка, быстрее соображают, легче усваивают другие языки, их разум вообще более гибок. Правда, запас слов на каждом из двух «врождённых» языков у них немного меньше, чем у тех, кто знает лишь один.
