Демосфен. Эпоха ораторов

В Греции было три сильных полиса-гегемона: Спарта в Пелопоннесе (юг Балканского полуострова), Афины в Аттике (юго-восточная область Средней Греции) и Фивы в Беотии (Центральная Греция). Остальным приходилось действовать с оглядкой на эти «сверхдержавы»: заключать с ними договоры о союзе, выделять по их приказу воинов и военные корабли, платить взносы (по сути, дань) в союзную казну. Однако спартанцам, афинянам и фиванцам даже в голову не приходило включать подвластные полисы в состав своих государств: империй они не создавали.

В Афинах важнейшие решения принимали Народное собрание и суды, в которых заседали не профессиональные судьи, а несколько сотен простых граждан. Чтобы отстоять перед ними свою точку зрения, надо было говорить ярко и доходчиво; успех политика зависел от его ораторских способностей.

Демосфен (384—322 гг. до н.э.) с детства хотел стать оратором. Он мечтал наслаждаться одобрительными криками толпы и купаться в лучах славы. Отец его умер рано; часть наследства прикарманили опекуны, однако оставшихся денег хватило, чтобы, не заботясь о куске хлеба, изучать классическую литературу и афинские законы. Выучившись, Демосфен подал в суд на опекунов и отсудил у них часть наследства.

Он неплохо зарабатывал, готовя речи для судебных ораторов. Дважды и сам пробовал выступать. Но у него был слабый голос, он картавил, слегка заикался да ещё имел привычку дёргать плечом. Шум, смех и шиканье толпы не давали ему закончить речь. Демосфен совсем было пал духом, но приятель-актёр растолковал ему, что в речи важны не только содержание, но и то, как она произносится: темп, мимика, движение рук и пальцев, положение тела… И Демосфен с головой ушёл в занятия риторикой. Его главным учителем красноречия был Исей. Демосфена считали также преданным учеником Платона и Сократа. Чтобы не было соблазна сбежать на улицу, он обрил половину головы и сидел дома, по нескольку часов в день упражняясь в составлении и произнесении речей. Когда волосы отрасли, он стал ходить на берег моря и, набрав в рот камешки, громко читать стихи, стараясь перекричать шум ветра и рокот волн.

Говорят, «терпение и труд всё перетрут». Демосфен был терпелив и работоспособен. Он стал превосходным оратором. Перед выступлениями всегда заучивал речь наизусть и заранее решал, в каких местах говорить спокойно, где надо чеканить формулировки, а где декламировать горячо и страстно. Противники смеялись над ним, обвиняя в отсутствии подлинного таланта, но это не мешало ему побеждать в словесных поединках.

Больше всего прославился Демосфен речами против македонского царя Филиппа II, правившего в 359—336 гг. до н.э.

Македония лежала к северу от Греции. Её жители поклонялись тем же богам, что и эллины, и говорили на диалекте греческого языка; но эллины всё равно считали их варварами. Молодой царь Филипп II создал мощную, прекрасно обученную, дисциплинированную армию и начал сколачивать империю, подчиняя соседние народы. Греческие полисы, включая Афины, в бесконечных распрях друг с другом наперебой старались заручиться поддержкой Филиппа. В результате македонские войска скоро очутились в самом сердце Греции.

Демосфен постоянно предупреждал сограждан об опасности такого хода событий. Свои речи против Филиппа II он называл филиппиками; это слово дожило до наших дней и означает «гневное публичное осуждение». Побуждаемые Демосфеном афиняне пытались сдержать наступление македонян, но без особого успеха: против большой имперской армии они могли выставить от силы пять—семь тысяч воинов.

Эллины всегда воевали друг с другом, но эти войны, часто жестокие и кровавые, велись по определённому порядку. «Прежде, — сетовал Демосфен, — лакедемоняне (спартанцы. — Прим. авт.) в течение четырёх или пяти месяцев, как раз в самую лучшую пору года, вторгнутся, бывало, опустошат страну противников и потом уходят обратно домой. Это была какая-то честная и открытая война. Теперь же ничего не решается выступлениями на поле битвы или правильными сражениями. И я не говорю уж о том, что ему (Филиппу. — Прим. авт.) совершенно безразлично, зима ли стоит в это время или лето, и он не делает изъятия ни для какой поры года и ни в какую пору не приостанавливает своих действий».

Этим перемены не ограничивались. Прежде в результате войн одни полисы становились сильнее, другие слабее, менялись границы их владений, иногда даже государственный строй, но подобные изменения были частью привычного образа жизни. Филипп же пытался лишить эллинов свободы и включить в свою империю, уравняв с варварами.

Афины не желали мириться с таким положением. Им удалось заключить союз со своим старым врагом — Фивами, которые до этого поддерживали Филиппа. Но в 338 г. до н.э. близ селения Херонея македоняне наголову разбили соединённые силы афинян и фиванцев. Среди греческих воинов, бежавших с поля сражения, был и Демосфен.

В Афинах со дня на день ждали появления македонского войска. Беспокойство едва не переросло в панику. Попытки афинян покинуть город приравнивались к измене и карались смертью. Всех мужчин, способных носить оружие, призвали на военную службу. Оратор Гиперид предложил вернуть в Афины изгнанников и даже отпустить на волю рабов. Афинское законодательство прямо запрещало вносить такие предложения, и на Гиперида подали в суд. «Да, я предложил освободить рабов, — защищался он, — чтобы свободным не пришлось испытать рабства. Да, я внёс предложение восстановить в правах изгнанников, чтобы остальные не подверглись изгнанию».

В ожидании осады афиняне чинили городские стены, углубляли и расширяли рвы, запасали продовольствие. Однако Филипп, вопреки ожиданиям, не пошёл в Аттику. Как и раньше, он стремился поссорить своих противников. С Фив он взял выкуп не только за пленных, но даже за право похоронить павших, самым видным фиванским гражданам велел отрубить головы, других отправил в изгнание, а имущество репрессированных забрал себе. Афинам же, напротив, без выкупа возвратил пленных, а когда те, осмелев, потребовали вернуть плащи и одеяла, только посмеялся: «Похоже, эти афиняне думают, что проиграли всего лишь партию в кости!» Тела афинских граждан, погибших под Херонеей, Филипп отправил на родину в сопровождении военного эскорта. Он не наложил на Афины никакого наказания, лишь обязал их заключить с Македонией союзный договор.

Демосфен призывал не доверять благосклонности Филиппа, но афиняне расслабились: македонский царь оказался не таким уж страшным. Тем временем Филипп во главе войска прошёл через всю Грецию, попутно улаживая споры между полисами. В Коринфе он собрал общегреческий Совет и начал готовить поход против Персии. Каждый полис был обязан выделить воинов по разнарядке, от участия в походе уклонилась лишь Спарта.

«Дело о венке»

Победив эллинов при Херонее, Филипп II превратил их в своих союзников — точнее, в сателлитов (наёмников). Афинский оратор Ликург утверждал, что павшие при Херонее были последними свободными эллинами, ведь оставшиеся в живых действовали уже не по своей воле, а под давлением неодолимой силы. И не важно, что их было всего несколько десятков тысяч на всю Грецию! Пока внутри народа существует сообщество свободных людей, до тех пор жива традиция свободной жизни, передаваемая от поколения к поколению. Когда афиняне, спартанцы и фиванцы утратили свободу, история Греции пошла другим путём.

Конечно, афиняне подчинились македонянам без энтузиазма. Поэтому весть о внезапной смерти Филиппа II, пришедшую весной 336 г. до н.э., они встретили восторженно. У Демосфена неделей раньше умерла дочь, но в Народное собрание он пришёл в празд-ничной одежде и с венком на голове, показывая, что общая радость для него выше личного горя.

В Аттике ожили надежды на освобождение. Демосфен призывал не поддаваться новому македонскому царю Александру, которого называл «мальчишкой» и «дурачком». Афиняне попытались вернуть себе свободу, но двадцатилетний «мальчишка» Александр легко подавил бунт. Царь потребовал выдать Демосфена и других врагов Македонии. Но тот в полной мере продемонстрировал своё ораторское искусство. Демосфен пришёл в Народное собрание и рассказал басню об овцах, которые выдали собак волкам и в результате сделались лёгкой добычей. Собрание заступилось за обвиняемых, а Александр не стал настаивать на своём требовании.

Свобода Афин, увы, уходила в прошлое. Тем не менее все афинские ораторы — и противники Македонии, и её друзья — упорно твердили, что их полис самый лучший, что у него самая славная история и что именно Афины призваны управлять всеми остальными полисами для их же блага. Под руководством осторожных политиков — полководца Фокиона и казначея Ликурга — афиняне копили силы: строили флот, возводили укрепления, храмы и статуи богов, совершали религиозные обряды, сплачивающие народ. Чтобы дать работу неимущим, вели большое общественное строительство. Законы соблюдали строго, имущество, конфискованное у правонарушителей, делили между гражданами. Ликург и Фокион, будучи людьми не бедными, жили очень скромно и требовали того же от других.

В 335 г. до н.э. прошёл слух, что Александр Македонский погиб. Фивы сразу восстали, а афиняне по инициативе Демосфена их поддержали. Однако известие о смерти царя оказалось преждевременным. Он вернулся в Грецию, взял Фивы штурмом и сравнял с землёй. Афины спасло только заступничество Фокиона, которого Александр уважал.

Вскоре спартанский царь Агис III, воспользовавшись отсутствием Александра, поднял новое восстание против Македонии. Афиняне, наученные горьким опытом, его не поддер-жали. Спартанцы и их союзники потерпели поражение. Агис, раненный копьём в бедро, сражался, пока брошенное македонцем копьё не пробило ему грудь.

В Афинах сторонники Македонии перешли в наступление на Демосфена. Один из них, Эсхин, в 330 г. до н.э. возбудил дело в суде, но не против самого Демосфена, а против Ктесифона, который предложил увенчать Демосфена золотым венком за заслуги перед отечеством. Эсхин доказывал, что предложение это незаконно в принципе: закон запрещал награждать венком граждан, обязанных отчитываться о расходовании каких-либо средств, а Демосфену, ведавшему строительст-вом укреплений и устройством развлечений, как раз предстояло дать такой отчёт. Заодно Эсхин разнёс в пух и прах новые порядки, когда Народное собрание принимает решения, не считаясь со старыми законами.

В старину председательствующего в собрании выбирали по жребию из числа старейших граждан; сперва высказывались граждане старше пятидесяти лет, а потом уж остальные. При таком порядке изменять законы было непросто. А теперь, сетовал Эсхин, собрание ведёт невесть кто, выступают и голосуют как попало. В результате часто принимаются решения неправильные, вредные и прямо противозаконные. А виноваты ораторы вроде Демосфена, которые словесными выкрутасами «подчиняют себе простых людей и добиваются для себя самовластия». Вообще, по мнению Эсхина, афиняне сильно испортились: они «не считаются ни с позором, ни с наказанием, которому подвергнутся».

Бóльшую часть длинной обвинительной речи Эсхин посвятил не Ктесифону и не порядкам в государст-ве, а Демосфену. Он убеждал судей, что Демосфен — трус, взяточник, лжец и демагог и вообще вся его деятельность всегда была направлена во вред Афинам.

Демосфен, выступив в защиту Ктесифона, по сути, защищал себя. В аргументах Эсхина имелось слабое место: если поступки Демосфена на протяжении десятилетий были так ужасны, почему Эсхин никогда прежде против них не выступал? Одно за другим Демосфен разбирал и опровергал выдвинутые против него обвинения, попутно обвиняя самого Эсхина в том, что он состоит на содержании у македонских царей.

Послушать выступления выдающихся ораторов съехались тысячи людей со всей Греции. Эсхин потерпел сокрушительное поражение: его поддержали меньше пятой части судей, а это означало, что обвинение признаётся необоснованным. Чтобы избежать уплаты большого штрафа, Эсхин уехал на остров Родос. Там по просьбе мест-ных жителей он повторил свою речь «О венке». Восхищённые родосцы не могли понять, как после такой блестящей речи Эсхин оказался в изгнании. «Если бы вы слышали Демосфена, то не спрашивали бы», — грустно ответил Эсхин.

Конец эпохи ораторов

Эллины теряли последние остатки свободы. Александр унижал их, заставляя выполнять самые нелепые его желания. Так, он объявил себя сыном верховного бога Зевса и потребовал, чтобы все эллины это признали. Большинство полисов скрепя сердце согласились; спартанцы, к примеру, придумали такую формулировку: «Так как Александр хочет быть богом, пусть будет им». Даже Демосфен уговаривал сограждан не перечить царю.

Много шуму вызвало дело Гарпала — друга и казначея Александра. Опасаясь наказания за растраты, Гарпал попросил убежища в Афинах. Афинянам хотелось завладеть его деньгами, но страшно было разозлить царя. В результате Гарпалу дали афинское гражданство, однако в город не впустили, а потом и вовсе арестовали. Богатства Гарпала сложили в афинском Кремле — Акрополе, постановив по первому требованию вернуть Александру. Однако Гарпалу удалось бежать, при этом половина сокровищ таинственно исчезла. В их присвоении обвинили Демосфена. Тот признал, что ценности взял, но сделал это в счёт возмещения сумм, которые ему причитались из казны. Демосфену присудили уплатить 50 талантов, а поскольку набрать такую огромную сумму он не мог, его заключили в тюрьму. Друзья помогли оратору бежать, и он поселился недалеко от Афин, на острове Эгина.

Изгнание оказалось недолгим. 13 июня 323 г. до н.э. Александр Македонский скончался в Вавилоне от лихорадки. Как только эта весть достигла Афин, за Демосфеном на Эгину послали корабль. В Пирейском порту оратора встретили как национального героя. Народное собрание решило не медлить, а начать войну с полководцем Александра — Антипатром. Всех боеспособных граждан Афин до 40 лет призвали в поход за свободу; таких набралось 5500 из 21 тысячи граждан; ещё 2 тысячи воинов наняли за счёт города.

Сперва удача сопутствовала эллинам, которые осадили войско Антипатра в городе Ламия. Но вскоре к Антипатру подоспела помощь. Эллины, как обычно, перессорились между собой, и некоторые перекинулись на сторону македонян. Афиняне, оставшись почти в одиночестве, приняли бой — и потерпели поражение. Теперь даже заступничест- во Фокиона не смогло сохранить им хотя бы видимость свободы. Пришлось допустить македонский гарнизон в одну из гаваней Пирейского порта, а главное — изменить государственное устройство. Права гражданства сохранили лишь те, кто владел имуществом более чем на 2 тысячи драхм (1/3 таланта); таких из 21 тысячи граждан оказалось около 9 тысяч. Остальные потеряли право участвовать в Народном собрании и заседать в суде; большинство их было выселено во Фракию.

Демосфену удалось бежать на остров Калаврия у берегов Пелопоннеса, где он укрылся от преследователей в храме Посейдона. Не желая ни сдаться врагам, ни умереть с голоду, он принял яд. Это произошло 12 октября 322 г. до н.э.

На родине ему поставили медную статую с надписью:

Если бы мощь, Демосфен,
ты имел такую, как разум,
Власть бы в Элладе не смог
взять македонский Арей…

Больше Афинам уже не удалось выйти из-под контроля македонских царей. А после того как в 146 году до н.э. римляне покончили с Македонией, Греция стала римской провинцией. Чтобы соревноваться в похвалах царям и императорам, нужен был не столько ораторский талант, сколько отсутствие чувства меры. Время великих ораторов ушло в прошлое.