Экскурс в дачную историю
Хотя в нашей стране садово-дачные участки получили массовое распространение во второй половине XX века, история эта начинается почти с середины XIX столетия. Именно тогда, с одной стороны, стали быстро расти промышленные города, связанные железными дорогами, а с другой — дворянство начало разоряться, распродавать имения, оставляя себе только усадьбу для летнего отдыха.
Слово «дача» (изначально — дарованная князем земля) в значении загородного дома для отдыха (встречи друзей, проведения семейного досуга, прогулок по окрестностям) стало активно употребляться с последней трети XIX века. В то время дача для горожан ещё не выполняла функций подсобного хозяйства. Однако А. П. Чехов, наблюдавший быстрое строительство дач на рубеже веков, отмечал: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё и дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьёт на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займётся хозяйством».
Первые дачные местности сложились вокруг обеих столиц — старой и новой — и начинались сразу за городскими границами, а иногда существовали и внутри города, как Сокольники в Москве или Каменный остров в Петербурге. Эти ближайшие к столичным центрам дачные территории были наиболее фешенебельными. Так, например, ярким сооружением в Сокольниках была дача Пфеффера, спроектированная архитектором А. Зеленко (1910). Она напоминала некий живой организм. У дома был свободный план с помещениями неправильной формы, напоминавшими части разделившейся живой клетки, которые можно увидеть под микроскопом. Такое построение придавало объёмам дома почти случайное сочетание, но вместе с тем создавало цельный запоминающийся образ.
Очень богатые дачи строились и под Петербургом. Он, как известно, по климатическим условиям считался нездоровым городом. Здесь, в столице Российской империи, жила не только аристократия, но и большое число людей без поместий (чиновничество, творческая интеллигенция, специалисты), обладавших, однако, средст-
вами для отдыха за городской чертой.
Дачи располагались в дворцовых пригородах столицы, примыкая к их паркам, в подгородных деревнях, а в начале XX века стали отодвигаться всё дальше на Карельский перешеек, на северное побережье Финского залива, с которым существует удобное сообщение по Финляндской железной дороге.
Что касается подмосковных окрестностей, то они достаточно равномерно заселялись во всех направлениях и особенно плотно — также вдоль линий железных дорог. Наиболее популярными стали места по Северной (Ярославской), Рязанской (Казанской) и Николаевской (Октябрьской) железным дорогам.
Интенсивное загородное строительство было вызвано во многом перенаселением обеих столиц, отсутствием достаточного количества дешёвого жилья, дороговизной жизни. Эти причины повлияли на организационные формы устройства дачных посёлков в России и фактически способствовали появлению первых русских городов-садов, теоретические основы которых были разработаны в Западной Европе в конце XIX столетия.
Земли под дачи, как уже сказано, продавались бывшими владельцами либо сдавались в аренду. Чем ближе к железной дороге и к водоёму угодья, тем дороже стоила десятина земли. Средняя цена аренды была по карману преуспевающим врачам, юристам, инженерам. Именно они становились главными арендаторами дач. Некоторые арендовали у помещиков участки, а дома строили сами, как, например, в бывшем имении Салтыковых под Москвой. В 1893 году его новый владелец предприниматель Николай Ковалёв прорубил в вековом лесу просеки, разбил землю на участки и стал продавать их под застройку дач. Другие землевладельцы делали иначе, выступая собственниками не только участков, но и домов, построенных на этих участках. Такие дачи обычно сдавались только на лето и каждый год меняли своих хозяев.
Во многих новообразованных посёлках возникли органы самоуправления в виде Обществ благоустройства, взявших на себя организацию спортивных площадок, беговых дорожек, мест для танцев и прочих общественных надобностей.
Одной из самых модных дачных местностей Подмосковья в начале XX века считался посёлок Клязьма. В нём насчитывалось около 500 довольно дорогих дач. Посёлок был спланирован в виде пересекающихся под прямым углом параллельно расположенных улиц, названных в честь русских писателей и художников. В центре посёлка находились каменная церковь, деревянный храм и церковно-приходская школа, образующие единый архитектурный ансамбль, окружённый зеленью парка. Созданное в 1903 году Общество благоустройства организовало строительство в парке танцплощадки, прокладку вокруг всего посёлка специальной велосипедной дорожки, устройство футбольного поля и площадки для игры в теннис. По инициативе Общества в посёлке открыли почтовое отделение и провели в дома и на улицы электрическое освещение.
Одним из самых населённых мест Подмосковья стал посёлок Малаховка по Казанской железной дороге. К 1917 году он состоял почти из тысячи дач. С конца XIX века в нём было построено шесть школ, два театра, гимназия, почта, телеграф, несколько магазинов, чайные и кофейные заведения, спортивные и детские площадки. Улицы и дома освещались электричеством. Имелся даже свой внутренний транспорт — конка.
Главной улицей в Малаховке был Невский проспект. Он соединял Малаховку с соседним посёлком Красково, начавшим свою дачную жизнь в конце XIX века со сдачи на лето крестьянских изб, а впо-следствии также застроенным дачными домами. Как и в Малаховке, в Красково была своя церковь, а кроме того, лечебница и земское училище. Из дачных достопримечательностей славились купальни и лодочная пристань.
Летом в Малаховке кипела бурная курортная жизнь. С утра проходили всевозможные спортивные мероприятия, по вечерам устраивались многочисленные литературные вечера и встречи, ставились самодеятельные спектакли. В театрах часто гастролировали известные московские труппы со знаменитыми и любимыми актёрами.
Архитектура дачных домов в России была самой разнообразной и, пожалуй, более свободной, чем в городе, так как дачное строительство не так строго регламентировалось, как городское. Среди построек, так же как и в городе, преобладал стиль, навеянный Средневековьем; много было сооружений в неорусском стиле, особенно подражавших русской деревянной архитектуре (считалось, что она более всего подходит для дачного дома). В начале века пользовались популярностью постройки в стиле модерн, в 1910—1913 годах появились подражания классицизму — предпочтения в дачном строительстве в основном соответствовали главным архитектурным направлениям своего времени.
Дореволюционные дачи делились на два разряда: для аристократии (сравнительно немного) и для среднего класса. О последних и пойдёт речь далее.
На дачу преуспевающие горожане выезжали весной, иногда так, чтобы провести там Пасху, если она была поздней, и жили всё лето, а отцы семейства, находившиеся на службе, постоянно ездили за город. Такой образ жизни был настолько распространён, что появилось даже особое понятие «дачный муж».
Весной, когда высыхали лужи, улицы крупных русских городов заполнялись ломовыми извозчиками. Дачный сезон позволял им неплохо заработать. Обычно они уже в феврале — марте обговаривали с дачниками все условия предстоящего переезда.
На дачу выезжали обстоятельно, целыми обозами, вывозя мебель, посуду и прислугу. Разумеется, за город везли так называемые дачные гарнитуры — плетёные столы и кресла, соломенные абажуры, занавески в фольклорном стиле.
Распорядок дня на большинстве дач был таков:
10.00 — 11.00 — подъём;
11.00 — 12.00 — завтрак;
12.00 — 15.00 — книги, прогулки, гамак, купание;
15.00 — 16.00 — обед;
16.00 — 19.00 — послеобеденный отдых;
19.00 — 20.00 — ужин;
20.00 — 23.00 и далее — вист, лото, бильярд, болтовня за самоваром (для пожилых), сердечные излияния под луной (для молодёжи).
Как говорил один персонаж из пьесы М. Горького «Дачники», «дачная жизнь хороша именно своей бесцеремонностью». Дачная жизнь привлекала ещё и тем, что здесь не надо было облачаться в официальный мундир, носить костюмы или заниматься макияжем. Здесь можно было запросто приходить друг к другу в гости, не дожидаясь красиво оформленного и присланного со швейцаром приглашения. В одежде существовала невозможная в городе свобода: никто не носил шляп; женщины не признавали нижнего белья, мужчины расхаживали в бриджах и рубашках навыпуск. Поэт Андрей Белый, например, пугал постоянных обитателей посёлка Кучино: на прогулку с молодой женой он выходил в «трусах по колено» — так простые русские люди называли шорты.
Постепенно сложился особый дачный быт: молодые дамы и мужчины именно здесь культивировали спортивные игры на воздухе (крокет, крикет, лапта, лаун-теннис), катались на лодках и верховых лошадях, флиртовали. В лапту, карты и бильярд играли все дачники. Бывавшие в Лондоне предпочитали лапте крикет. Они же установили традицию выездов на пикник. Правда, выезжали с русским размахом: за компанией из четырёх человек ещё четверо слуг тащили корзины с провизией — ели много и сытно.
На дачах также устраивались живые картины, любительские спектакли и концерты. Концертные вечера проходили то в одном, то в другом доме.
В дачной субкультуре наряду с особыми манерами поведения, общения и времяпрепровождения появился и «дачный роман», который в конце XIX столетия стал обыкновенным явлением. Молодые люди нередко выезжали за город с единственной целью — соблазнить хорошенькую барышню. Дачные любовные отношения юмористически отражены в рассказе А. П. Чехова «На даче». Молодая женщина для того, чтобы выжить на время из дома мужа и брата-студента, посылает им анонимные любовные записки, назначая свидание в беседке. Трюк удался: оба приходят в срок и долго сердятся друг на друга, а на даче в это время моют полы.
Дачный сезон означал получение приработка не только извозчиками. По утрам крестьянки из окрестных деревень разносили по дачам парное молоко, мясо, пироги… Вокруг дачных посёлков бродили художники, актёры, циркачи, музыканты, а также деревенские парни и мужики, предлагавшие саженцы, навоз или песок, — многие дачники начинали заниматься садоводством.
А потом наступила Советская власть. Исчезли барские усадьбы, так же как и богатые дачные дома. Государство взяло курс на индустриализацию, что означало ускоренное переселение миллионов в город. Однако в стране развернулось и широкое садово-огородное движение. Россия не успела порвать связи с землёй. Горожан, в недавнем прошлом выходцев из села, тянуло к сельским работам и жизни на природе. А если учесть сельское происхождение и сохранившийся ещё полусельский образ многих городов, то «приземлённые» ориентации людей станут и вовсе объяснимыми.
В СССР, как и в дореволюционной России, дачные домики часто возводились за один сезон. Правда, их архитектура существенно изменилась. Дачи советского времени больше напоминают благоустроенные одноэтажные избы (иногда из кирпича) с небольшой (закрытой или открытой) верандой, фруктовыми деревьями и грядками.
Но и в Советском Союзе сложилась своя «дачная аристократия». Так, уже в 1930-е годы возникли дачно-строительные кооперативы (ДСК), то есть ведомственные посёлки для учёных, врачей, писателей, служащих различных государственных учреждений.
Дачное строительство носило поначалу, как правило, ограничительный характер: земельные участки не более 8 соток, отводившиеся в пригородной зоне, предназначались только под огороды. Затем на участках разрешили строить сараи для инструмента, а позже — маленькие неотапливаемые домики: сначала площадью до 16 м2, а затем до 25 м2. Вторые этажи запрещались. Горожане выходили из положения, строя огромные чердаки, часто отводимые под сушку плодов и ягод. Что касается «среднего класса», сформировавшегося в советский период, приблизительно к 1970-м годам, то у него был свой вариант загородных коттеджей — небольшие дома в уже упоминавшихся дачных кооперативах. Как правило, они представляли собой одноэтажное деревянное жилище 3 на 4 м в плане, размещённое на площади 4—6 соток.
Малая дачная экономика
Давно ушли в прошлое времена, когда слово «дачник» означало всего лишь человека, снимавшего дачу на лето и приятно проводившего на ней время. Сегодня дачники — большинство наcеления страны: у каждого третьего есть свой дом, у каждого второго — участок земли. Ещё в 1980-е годы власти страны смогли оценить важность такого амортизатора социального напряжения, как садоводство и огородничество. К 1986 году число дачных участков увеличилось до 9,3 млн. Отмена ограничений по устройству и строительству на садово-огородных участках дала сильный стимул к их развитию. А весной 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон, разрешивший оформление всех дачных и садово-огородных участков как частной собственности граждан.
Согласно данным известного историка Р. Медведева, «к концу 1995 года число садовых и огородных наделов превысило 30 млн. Это означало, что такой участок практически получила чуть ли не каждая городская семья. Доля продукции личного хозяйства составляла в среднем около 20%, уменьшаясь у жителей крупных и более обеспеченных городов и увеличиваясь до 50% в маленьких и бедных провинциальных городах».
За период с 1990 по 1996 год дачниками стало столько же людей, сколько за всё советское время. В середине 1990-х годов россияне в 20 раз реже отдыхали на Кавказе и в 3 раза реже ездили в Крым, чем в середине 1980-х. Ещё меньше они отдыхали за границей. Зато две трети населения проводили отпуск на даче (в советское время таких не набиралась и половина).
Небольшой сад или огород в пригородной зоне выполняет сразу несколько функций. Для одних это увлечение, полезная смена труда, отдых. Для других — важная прибавка к семейному столу и бюджету. По подсчётам экспертов, с обрабатываемых 6 соток в средней полосе России собирается около 540 кг картофеля и овощей и до 250 кг фруктов в год. Общая стоимость этой продукции почти в два раза превышает размер средней годовой пенсии. Более точные данные таковы. В 1998 году в личных подсобных хозяйствах России производилось 91,2% всего картофеля, 79,6% овощей, 88,1% мёда, 56,9% мяса, 48,3% молока, 30,1% яиц и 55% шерсти.
В привязанности к даче мы становимся не одиноки, и дело тут не в дополнительных доходах от подсобного хозяйства. В Великобритании — одной из высокоразвитых держав — сегодня тоже существуют самые настоящие садоводческие товарищества. Многие лондонцы предпочитают поработать на участке, который к тому же находится в черте города, а не загорать на пляже. Массовое садово-огородническое движение нарастает в большинстве стран по мере их всё большей индустриализации.
Дачные проблемы
Дачи и садовые участки в советские годы в первую очередь выдавали ветеранам и передовикам производства, орденоносцам, пенсионерам, начальству. Молодёжи в таких списках не было. Естественно, что надел, полученный на одного человека, обрабатывала вся семья, дачу расстраивали и пристраивали с учётом детей и внуков, а затем передавали по наследству. Право собственности на участок часто становилось предметом спора и конфликтов между членами семьи, особенно при его наследовании. Тем не менее эстафета поколений не прерывалась: участки и домики передавались детям и внукам, использовались для летнего отдыха и для пополнения домашнего рациона.
Однако оборотной стороной российской субурбанизации (переселения в пригороды) стали негативные, архаичные черты дачных поселений, свидетельствующие о неправильном их развитии с эколого-экономической точки зрения.
Так, например, в советское время колхозы, совхозы, лесхозы охотно уступали горожанам земли, неудобные и невыгодные для обработки. Особенно быстро росли в длину дачные посёлки под высоковольтными линиями электропередачи, наглухо перегораживая лес многокилометровыми улицами.
В результате дачно-коттеджной экспансии в пригородных зонах (вокруг Москвы в радиусе до 150 км) деградировали или погибли некоторые редкие виды лесов, болот, лугов; обычные прежде растения и животные «записались» в Красную книгу. Во многих местах вырублены водоохранные леса; исчезли красивые пейзажи, вдохновлявшие художников; поделены, застроены, зажаты в тиски, заслонены коттеджами бывшие помещичьи усадьбы, парки, другие памятники архитектуры и ландшафта; уничтожена или затерялась среди дач традиционная деревня.
После вырубки высоких деревьев, которые забирали много влаги из почвы и испаряли её через листву и хвою, грунтовые воды стали выступать на поверхность; приходится прокладывать дренажные канавы, но в них дачники сливают помои. Стихийными заповедниками, последними убежищами диких растений и животных в сильно распаханной и застроенной местности, стали овраги, опушки, болота, крутые склоны и… сельские кладбища. Топкие места и низины засыпают мусором, из которого вымываются и попадают в почву вредные вещества.
Некоторые садовые участки размещены прямо на влажных лесных полянах и болотцах, где еле приметными ручейками зарождаются реки. Не имея легальных свалок, дачники засоряют лес и придорожные полосы. Подсчитано, что при размещении в лесах дачные посёлки портят в 5—6 раз больше площади, чем сами занимают.
Немало делянок для рабочих нарезано в черте промышленных городов, на берегах зловонных речек и канав, в карьерах и грязных ямах между дорожными насыпями и городскими заборами, утоплено в выхлопных газах, обильно посыпано пылью и сажей. Это можно видеть и в Тольятти около волжской плотины, и на южной окраине Ярославля, где санитарную буферную зону, призванную поглощать вредные выбросы и изолировать жильё от заводов, заняли садовыми участками. А к северу от Ярославля дачники разместились на бывшей свалке отходов ртути и мышьяка.
В результате садовый надел превращается в дополнительный источник опасности для природы и человека.
И всё же российская дача, как и прежде, остаётся убежищем горожан от суеты и сутолоки, задымлённых бензиновыми выхлопами городов, важнейшим элементом и символом современного российского быта.
Фото Натальи Домриной.
