Марат откинул тяжёлый от снега полог палатки и на четвереньках выбрался наружу. Придерживая котелок одной рукой, другой старательно прижал углы ткани: следовало хранить тепло. Кое-как поднялся на ноги, моргнул, стряхивая успевший налипнуть на ресницы снег, попытался оглядеться. Сквозь плотную пелену метели едва темнели очертания Кихиштау. Вершины поменьше — Арзал, Бернау и Белая — полностью скрывала белёсая мгла. Снег, размывая границы между небом и землёй, то сыпался сухой крупой, то, подчиняясь воле ветра, завивался в тугие узлы и позёмки. Двигаться в таком мареве без карты, с раненым на руках бессмысленно. Надо ждать.
Марат, пряча голову в капюшон, морщась от впивающихся в лицо ледяных колючек, черпнул котелком снег. Не к месту, некстати перед глазами вдруг встало лето, горы, залитые солнцем, и чужой голос: «Эта планета больше подходит для нас, чем для вас». Тогда это показалось шуткой…
