Европейские старожилы
В IV-II тысячелетиях до Р.Х., когда в Египте и Месопотамии рождались и расцветали первые цивилизации, Европа была для них такой же далекой и неизвестной землей, как Америка для современников Колумба. Впрочем, ее и Европой-то нельзя было назвать: те, кого мы называем индоевропейцами, только еще начали вытеснять и ассимилировать более древних обитателей этого огромного полуострова. Одновременно на востоке некоторые индоевропейцы продвинулись до Амура, где удивляли предков сегодняшних китайцев величиной носов и светлыми волосами. А финно-угорские племена, двигаясь из Азии в обратном направлении, заняли весь северо-восток Европы, возможно и часть Европы центральной. Полагают, что эти древние финно-угры принесли с собой признаки монголоидной расы.
Так две половинки Европы начали дрейф в противоположные стороны.
История, по большому счету, состоит в том, что народы учатся друг у друга. Тех, кому пришлось все создавать с самого начала, можно пересчитать едва ли не по пальцам одной руки. То - шумеры, египтяне, китайцы, творцы Хараппы и Мохенджо-Даро в Индии, наконец, индейские цивилизации Америки. Но и для них следует сделать оговорку: скорее всего, мы просто не знаем их предшественников.
Ко времени Рождества Христова цепочка передачи культурного наследия в средиземноморском регионе Старого Света выглядела следующим образом.
От египтян и шумеров - вавилонянам, финикийцам, хеттам, критянам.
От них - эллинам, этрускам, испанским кельтам.
От этих последних, главным образом от эллинов, - римлянам и народам восточного Средиземноморья, включая потомков египтян, вавилонян, финикийцев.
Круг замкнулся. Культурное первенство перешло от древних семитских цивилизаций к народам, говорившим на индоевропейских языках. Однако этот многовековой "образовательный процесс" в полной мере затрагивал лишь районы, непосредственно примыкающие к Средиземному морю. Земли к востоку от Рейна и к северу от Дуная оставались варварской периферией. Их обитатели - и индоевропейцы, и еще более отдаленные угро-финны - не были затронуты ни греческой, ни римской цивилизацией.
Конечно, археологи обоснованно пишут о прогрессе, который проделали эти варвары на протяжении II-I тысячелетий до Р.Х. Раскопки подтверждают совершенствование технологий и далеко зашедший процесс накопления богатств верхушкой местных сообществ. Для тех, кто в историческом процессе обращает внимание главным образом на общее (например, на технологии или на классовые структуры), а не на особенности (национальные, культурные, религиозные), это звучит убедительно. Если же достигнутые результаты выразить простыми словами, они сводятся к следующему: местные вожди научились накапливать клады из золотых и серебряных монет римской и греческой чеканки, пить вино, пользоваться дорогим оружием и украшениями.
А дальше произошло следующее: в эту варварскую периферию хлынули потоки новых варваров с севера и с востока, существенно меняя ее устоявшийся облик.
Северные пришельцы
Раньше других в восточную Европу проникли северогерманские племена. Имя германского народа - готов звучит в наши дни в названии острова Готланд и в слове "готика", обозначающем архитектурный стиль мрачных средневековых замков. Двигались готы из Скандинавии, которую обитатели континентальной Европы знали как "остров Скандза". В последние пятьсот лет до Р.Х. климат в Скандинавии стал особенно суров, а рост населения, похоже, далеко превосходил ее хозяйственные возможности. За готами на юг двинулись менее сильные северогерманские племена. И вот этот северный поток разлился на огромном пространстве между Рейном на западе и Дунаем на юге. Война была неотъемлемой частью образа жизни северогерманских племен. Занимались они охотой, рыболовством и земледелием. Истощив почву в одном месте, перемещались в поисках плодородной целины и охотничьих угодий на новые, распространяясь по Европе на запад и на восток. К IV веку от Р.Х. все эти скитальцы вышли в северное Причерноморье, на земли, которые греки и римляне именовали Скифией.
Скифия представляла собой особую культурную зону. С одной стороны, это окраина средиземноморского очага цивилизаций. В древнюю Колхиду мифический герой Язон плавал за золотым руном, в VII-VI веках до Р.Х. здесь возникли эллинские колонии - Херсонес и Пантикапей (Керчь) в Крыму, Ольвия в устье Южного Буга и другие. Но в то же время Скифия оставалась западной оконечностью Великой степи, раскинувшейся от Уссури до Дуная.
В первые века после Р.Х. в Скифии господствовали кочевые племена аланов, жившие грабежами и охотой. Внешность они имели вполне европейскую, историк IV века Аммиан Марцеллин называет их "красивыми". Ослабив соседние племена частыми над ними победами, пишет Аммиан, аланы "стянули их под одно родовое имя". По соседству с аланами, между Днестром и Днепром, обитали анты (большинство российских историков относят их к славянам).
Итак, готы пришли в Скифию, в Причерноморье. Они подчинили себе все окрестные племена: и пришедших с ними германцев, и местных старожилов, включая аланов и антов. Одержав повсеместно победу, готы, по словам историка VI века Иордана, "провозгласили представите лей своей знати (благодаря фортуне которых они будто бы и оказались победителями. - А.А.) не простыми людьми, но полубогами, то есть ансами". Скандинавские предания, записанные спустя столетия, содержат воспоминания о древней земле этих божественных предков - ансов, или асов, расположенной на реке Танаис (на Дону).
На землях будущей южной Украины в IV веке сложилось готское королевство во главе с конунгом Эрманарихом. Его власть, по утверждению Иордана, простиралась далеко на север, вплоть до Прибалтики. Правда, слово "власть" вряд ли стоит понимать буквально: речь, видимо, шла об эпизодически получаемых дарах, которые готы рассматривали как дань. Так что Эрманариха можно считать предшественником киевского князя Олега Вещего, спустя пять столетий собиравшего дань с новгородских словен.
"Подвижные государства" - корабли пустыни
К началу нашей эры западная часть Старого Света представляла собой уже единый мир, связанный многочисленными узами политического, экономического и культурного характера. Однако кроме средиземноморского существовали еще два очага цивилизаций, разместившиеся в углах Евразийского материка: на юге - Индия с примыкающим к ней Кушанским царством, а на юго-востоке - Китай.
Почти все пространство между "угловыми цивилизациями" занимали горы и пустыни, тем не менее уже в первых веках от Р.Х. их связывала система трансконтинентальной транзитной торговли. Преодолевая неимоверные препятствия, многократно меняя владельца, товары медленно перемещались по караванным путям вдоль пронизывающей пустыню цепочки оазисов. В результате таких опосредованных контактов каждая из "угловых цивилизаций" в какой-то мере догадывалась о существовании двух других. В III веке от Р.Х. китаец Кан Тай приводит популярное изречение: "Существует три вида изобилия: изобилие людей в Китае, изобилие драгоценных вещей в Дацинь (китайское название Римской империи) и изобилие лошадей в Юэчжи" (юэчжами китайцы называли кушан).
На практике же восток и запад Евразии были изолированы друг от друга. Между ними не было ни войн, ни переговоров, ни обмена людьми, идеями или технологиями. (Лишь Индия с ее промежуточным положением оказывала какое-то влияние и на Средиземноморье, и особенно на Китай.)
В XV веке Колумбу и его преемникам понадобилось несколько лет, чтобы проложить морские трассы между Старым и Новым Светом. А чтобы свести воедино восток и запад Евразии, потребовались вековые усилия множества народов.
Роль океана играла Великая степь, лежащая севернее "торгового треугольника", между южными горными хребтами и лесной зоной. Ее обитатели не строили городов, не возделывали землю, а кочевали вместе со скотом. Постоянное перекочевывание с летних пастбищ на зимние, поиск новых и борьба за них порождали совершенно особый образ жизни. В XIX веке историк С. М. Соловьев писал: "Степь и море - две формы, равно противоположные в своих влияниях на историю: как благодетельно влияние моря, которое соединяет народы, возбуждает их силы, постоянно служит проводником цивилизации, так вредно влияние степи, которая разобщает народы и беспрестанно извергает из себя хищные орды, эти бичи Божии, умеющие только разрушать, а не созидать".
На самом деле роль кочевых народов во всемирной истории более сложна. Конечно, история бесписьменных народов выглядит ущербной. Сведения о них фиксировались лишь в летописях цивилизованных соседей - в той мере, в какой они этих соседей интересовали.
Большинство кочевников Великой степи говорили на языках урало-алтайской группы - тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских. Однако, как правило, мы не знаем, на каком языке говорил каждый конкретный народ, да и самих названий - "монголы", "тюрки", "маньчжуры" - в те времена, скорее всего, не было. Нет среди ученых единого мнения и о том, можно ли считать кочевые сообщества государствами. Историк Сыма Цянь, писавший на рубеже II-I веков до Р.Х., называл кочевые сообщества "син го", то есть "подвижное государство", государство народов, "передвигающихся вместе со скотом". Если степь считать океаном, то "подвижные государства" можно назвать степными кораблями.
Сведения о структуре кочевых сообществ весьма неопределенны. Тем не менее можно утверждать, что большинство кочевников жили родами. Род, включая в себя зятьев и зависимых людей, вырастал в клан, из кланов составлялись племена. Предводители усилившихся родов или отдельные военные вожди подчиняли множество племен и кланов. В отличие от большинства европейских народов, клановые связи у кочевников не распадались со временем, а, напротив, пронизывали все общество.
Во главе сильнейших кланов и племен стояли ханы (первоначальная форма - хаан, хаган). Слово это, встречающееся в китайских летописях и в тюркских памятниках, связано по происхождению с тюркским gon - кровь и, по всей вероятности, первоначально означало родового вождя. Впоследствии титул хаган, или каган, стал употребляться в значении могущественный правитель, которому подчинено множество племен, а сам он никому не подвластен. Ханом стали обозначать государя местного значения.
По-русски кочевое сообщество принято именовать ордой. На самом деле тюркское слово "орда" означало ставку хана. Сами кочевники называли свои сообщества тюркским словом "эль", то же, что греческое "полис" или римское "цивитас", то есть народ вместе с занимаемой им территорией.
Верхушка общества у кочевников состояла из военных предводителей, старейшин, духовенства и просто богачей. Богатством, прежде всего, считались скот и рабы (в наиболее успешных "подвижных государствах" процент рабов доходил до четверти всего населения). Вот что говорит киргизский эпос "Манас" о богатстве, дающем значительные преимущества:
"Если наживать скот - умножится он,
И ханом станет человек, имеющий много скота".
Хунну, или гунны: бросок через континент
На протяжении многих столетий "подвижные государства" перемещались внутри центральноазиатской степи и у границ Китая, служившего главным объектом их нападений. Когда в III веке от Р.Х. рухнула великая китайская империя Хань и страна распалась на три больших царства, возможности для грабежа стали почти безграничными. То одни, то другие кочевые объединения "откусывали" большие куски китайских территорий, подчиняя себе земли с оседлым населением и образуя с ним своеобраз ный симбиоз.
Однако во II-III веках часть кочевников покидает привычные места и устремляется на запад. Видимо, к этому их толкали климатические перемены, о которых писал Л. Н. Гумилев. В середине II века путь циклонов сдвинулся в лесную зону, степь сместилась на север, а с юга наступала пустыня. В III веке засуха усилилась, количество осадков упало до 100-200 мм в год. Прокормиться на прежнем месте больше не удавалось, и некоторые обитатели Центральной Азии вновь, как и две тысячи лет назад, двинулись на запад, тесня соседей и вовлекая их в движение.
Одним из таких народов были сюнну, или хунну, говорившие на ныне исчезнувшем языке. Некогда они создали сильный племенной союз и подчинили многие соседние народы, но впоследствии раскололись и сами были вынуждены покориться империи Хань. Большинство хунну осталось на прежних местах, кто-то впоследствии сумел даже закрепиться на китайских территориях, другие двинулись на запад уже в начале II века.
По пути отдельные группы хунну оседали и постепенно смешивались с окрестным населением. Остальные продолжали продвигаться в западном направлении и спустя несколько десятилетий достигли Приуралья, прикаспийских и заволжских степей. Примерно в 155-158 годах эти западные хунну вышли к низовьям Волги, соприкоснувшись с аланами, но дальше в Европу идти пока не рискнули.
Что происходило с ними в течение последующих двух столетий, неизвестно. "Можно лишь констатировать, - пишет Л. Н. Гумилев, - что за 200 лет они изменились настолько, что стали новым этносом, который принято называть "гунны".
На арену западной истории гунны выходят, вооруженные новым страшным оружием - тяжелыми дальнобойными луками. В конце 360-х годов они переправились через Волгу и обрушились на аланов. К началу следующего десятилетия мобильные конные отряды гуннов контролировали степи Северного Кавказа от Каспийского моря до Азовского. Часть побежденных аланов гунны включили в свою орду. В течение последующих веков эти аланы рассеялись на огромных пространствах будущих Венгрии, Франции, Испании и Северной Африки, смешавшись с остатками гуннских племен, германскими пришельцами и местным населением. Те аланы, что не покорились гуннам, ушли на Кавказ, где вместе с другими этническими группами стали предками осетин.
Для жителей, обитавших на юге нынешних Украины и России, катастрофа разразилась зимой 377-378 годов. Гунны прошли по этим землям огнем и мечом. Автор V века Евнапий писал: "Побежденные скифы (так греки и римляне называли без разбору всех обитателей Северного Причерноморья. - А.А.) были истреблены гуннами, и большинство их погибло. Одних ловили и избивали вместе с женами и детьми, причем не было предела жестокости при их избиении...".
Земледельческие области Крыма и Приднепровья превратились в дикие пастбища. Эрманарих погиб, его королевство распалось, а новый готский конунг Винитар ввязался в войну с антами и в 376 году распял на крестовинах их короля Боса (Буса) и 70 князей. В "Слове о полку Игореве", созданном спустя восемьсот лет в тех местах, где располагался центр державы Эрманариха, при описании несчастий Русской (Киевской) земли есть такие слова: "Се бо готьския красныя девы вспеша на брезе синему морю, звоня рускым златом, поют время Бусово". Многие исследователи видят в этом отрывке отголосок воспоминаний о победе гота Винитара над славянином Бусом.
Разгромивший антов Винитар в том же году погиб, смертельно раненный стрелой в сражении с гуннами в низовьях Днепра. После этого часть готов была включена в гуннское войско, а другая укрылась на римской территории.
Гунны в центре Европы
Гунны вышли на подступы к Римской империи. Собственно говоря, империи как единой державы уже не существовало. В северной половине Италии, на юге Галлии и Испании преобладало культурное влияние Рима. На основе синтеза римских и местных обычаев здесь сложилась довольно многочисленная романская нация. А на востоке господствующее положение занимала греческая культура. Однако связи между Римом и Константинополем в политическом отношении не отличались прочностью. Тем не менее жители империи не считали это распадом и продолжали все без исключения именовать себя римлянами (ромеями).
Наличие в одной империи двух императоров кажется абсурдом, поскольку эти термины ассоциируются у нас с единоличной властью. Но не будем забывать, что Римская империя считалась республикой и ее верховные правители - не просто императоры, а "августы" или "цезари" - не могли до конца претендовать на единовластие. Длительное время в империи вполне законно уживались и два "августа", и два "цезаря", не считая многочисленных самозванцев.
Иногда западный и восточный правители вместе воевали против общих врагов. Периодически в силу разных обстоятельств власть над обеими частями империи оказывалась в руках одного императора. Поэтому термины "Западная империя" и "Восточная империя" (она же Византия) отражают скорее сегодняшнюю ретроспективную оценку прошлой ситуации: мы-то знаем, что западная часть вскоре исчезнет, а восточной суждена еще долгая жизнь.
Гунны по отношению к востоку и западу империи повели себя по-разному. На земли Византии они постоянно совершали набеги. Полчища конников с монгольской внешностью производили ужасающее впечатление на европейцев. Аммиан Марцеллин писал: "Все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно принять их за двуногих зверей… Лица у них безбородые, похожие на скопцов… Они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи". Восточный император вынужден был выплачивать гуннам ежегодно сначала по 350 либр золота, то есть около 115 килограммов (при сегодняшних ценах - почти полтора миллиона долларов), а позже вдвое больше.
О личности гуннского короля Ругилы, руководившего первыми набегами на Византию, история знает мало. Куда большей известностью пользовался его племянник и преемник Аттила. Будучи, по словам Иордана, "любителем войны", он в то же время "был умерен на руку, тверд и очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился".
Гуннские вожди тем не менее не стремились ничего завоевывать, "помыслы Аттилы, - констатирует Иордан, - обращены на разорение мира". После походов Аттила возвращался "на свои становища". Византиец Клавдий Клавдиан с горечью писал: "Захваченный скот, уведенный из родных хлевов, пьет на Кавказе мерзлую воду и меняет пастбища Аргея на скифские леса".
С Римом отношения у гуннов долгое время были вполне добрососедскими. Всемогущий римский полководец Флавий Аэций дружил с Ругилой и Аттилой: для борьбы с повстанцами и германскими племенами гунны снабжали его войсками, а Аэций раздавал гуннам и их союзникам земли для поселений в Паннонии (на стыке Австрии, Венгрии и Югославии) и в Галлии (Франция).
Ситуация меняется в конце 440-х годов, к этому времени Аттила утвердил свою власть среди племен, кочевавших в Скифии. Повод для вмешательства в дела Запада дала ему римская принцесса Гонория, сестра августа Валентиниана III. С детства ее держали взаперти, безуспешно понуждая к монашеской жизни. Чтобы выбраться из заточения, она, уже тридцатилетняя, отправляет письмо Аттиле, предлагая себя в невесты, а в знак помолвки прикладывает к посланию кольцо. Жених тут же потребовал у Валентиниана руку Гонории и в приданое - полцарства. Август ответил, что сестра его замужем: принцессу срочно обвенчали с человеком незнатным и вновь посадили под замок. Но это уже не могло предотвратить вторжения. В начале 451 года Аттила во главе полумиллионного войска выступил из Паннонии, чтобы силой добыть невесту и приданое. Перейдя Рейн, гунны и их союзники наводнили северо-восточную Галлию. Аэций с войском срочно покинул Италию и, форсировав Альпы, двинулся навстречу захватчикам.
Решающее сражение между армиями гуннской и римской коалиций, получившее в истории название "Битва народов", произошло 15 июня 451 года близ Труа, на так называемых Каталаунских полях - огромной равнине, занимающей значительную часть нынешней Шампани. На стороне римлян сражались готы, франки, бургунды, саксы, часть аланов и бритты из Арморики (нынешней Бретани). "В этой известней шей из битв самых могущественных племен, - пишет Иордан, - пало, как рассказывают, с обеих сторон 165 тысяч человек, не считая 15 тысяч гепидов и франков. Эти раньше, чем враги, сошлись в сражении, сшиблись ночью, переколов друг друга в схватке, - франки на стороне римлян, гепиды на стороне гуннов". Во время сражения ни одна из враждующих армий не покинула поля боя. Однако после битвы гунны отошли за Рейн, предпочтя лишиться части добычи, чтобы сохранить основные силы.
"Битва народов" сыграла огромную роль в судьбе Западной Европы: она избавила ее от подчинения кочевникам! Гунны еще некоторое время разоряли Италию, а затем из-за вспыхнувшей эпидемии чумы вернулись в Паннонию. Аттила умер, его сыновья вступили в борьбу друг с другом, подвластные племена вышли из повиновения. Держава гуннов распалась на несколько королевств, а сами они растворились среди других народов. Однако их имя европейцы запомнили надолго и в последующие столетия называли гуннами всех выходцев с Востока, имевших монголоидные черты.
Историческая роль гуннов очень велика (неслучайно они стали первыми, чьи деяния нашли отражение как в китайских, так и в европейских хрониках). Гунны первыми в какой-то мере связали судьбы восточной и западной Евразии. Но связь эта оказалась очень непрочной: еще во время своего длительного пути на запад гунны начали рассыпаться на группы, терявшие (полностью или частично) связь одна с другой.
