На Камчатке очень много довольно крупных озер. Одним из самых больших является озеро, именуемое по-гречески kar esoxny, (по преимуществу) Ксу. Курильским оно названо ошибочно. Это произошло оттого, что население, обитающее около самого озера и в его окрестности, равно как и на первом острове, на положении беглецов, было названо общим с отдаленными островитянами наименованием - куши, которое казаки превратили в курильцев <...>. Это озеро имеет в длину 2 1/2 мили, в средней своей части - свыше одной мили в ширину; в нем не водится каких-либо особых рыб, но встречаются только обычные озерные, как, например, разные сорта лосося, поднимающегося около середины июля по реке Озерной в озеро, а также кета, красная рыба и мальва. Это озеро расположено среди очень высоких горных хребтов, которые на западе, перед самым устьем реки, расступаются, давая дорогу реке, текущей на протяжении до 35 верст все время среди высоких гор вплоть до самого устья. <...> Посредине этой реки, на полдороге от ее истока до устья, находится очень горячий ключ, который я, однако, еще не успел обследовать, а также две сильно дымящиеся горы, на которые взобраться и которые осмотреть я собираюсь весною 1743 года; горы эти находятся влево от реки на расстоянии 9 верст. Перед истоком этой реки высится светлая, почти белая, чуть ли не вертикальною стеной обрывающаяся гора, сильно своим видом напоминающая челноки, или, по-ительменски, - "баты", поставленные там стоймя; русские так и называют эту гору Батовым камнем, потому что чудаки-ительмены уверяют, будто бог, создавший Камчатку, проживал некоторое время, особенно перед своим отъездом с полуострова, около этого озера, разъезжал в этих каменных челноках по озеру и реке и ловил там рыбу для своего пропитания; когда же бог ушел от них, он будто бы расставил эти челноки около названной горы; туземцы поэтому не осмеливаются слишком близко подходить к ним; а куда ушел бог, этого они сказать не умеют.
Г. В. ШТЕЛЛЕР* ,"Описание земли Камчатки".
Мы не сразу получили возможность вылететь к тому месту, где некогда проживал создавший Камчатку Господь Бог. Все необходимые документы были оформлены, допуск на посещение особо охраняемой территории - Южно-Камчатского государственного заказника, являющегося подразделением Кроноцкого государственного заповедника, - получен, но дело упиралось в погоду и вертолет. И вот, наконец, в воскресенье, 18 августа 2002 года, в День воздушного флота России, после двухчасового сидения на рюкзаках в ожидании подтверждения на полет, которое должно было поступить из Хабаровска, мы отправляемся в городской аэропорт Халактырка, откуда патрульный Ми-2 с четырьмя пассажирами на борту возьмет курс на юго-запад Камчатки.
Наша российско-германская исследовательская группа по подготовке документального фильма (режиссер Кристоф Бёкель) о немецком ученом XVIII века, адъюнкте натуральной истории Российской академии наук Георге Вильгельме Штеллере, летит в сопровождении Тимофея Григорьевича Дахно, старшего инспектора и фактически начальника Южно-Камчатского государственно го заказника, на территории которого расположено Курильское озеро. На озере пробудем до завтрашнего вечера, но не исключено, что задержимся еще на день. Все зависит от того вертолета, с которым должны возвращаться в Петропавловск-Камчатский. Он обслуживает НИИ рыбного хозяйства и океанографии, бывший Тихоокеанский научно-исследовательский рыбохозяйствен ный центр - ТИНРО (как, кстати, институт здесь все до сих пор называют). Вертолет летит, по плану, к "тинровцам", а поскольку их станция расположена невдалеке от кордона, где нам предстоит остановиться, он захватит и нас. Об этом договорился с коллегами Дахно, ему тоже нужно назад, в Петропавловск.
...С Курильского озера мы вылетели уже на следующий день, проведя там в общей сложности чуть более суток. Дневниковых записей от пребывания в "боговом" месте у меня почти не осталось, но есть аудиозаписи, фотографии. И есть книга Г. В. Штеллера "Описание земли Камчатки". Память же сохранила проведенные на озере часы, как сказку. Она туманится от времени и событийных наслоений, но ее еще можно попытаться рассказать.
Маленький Ми-2. За его штурвалом камчатский ас Сергей Владимирович Феодосов смотрелся великаном-медведем или котиком-сивучом (да простит он меня за такие сравнения!). Вертолет, легко и плавно поднявшись над Петропавловском, широкой дугой обогнул Авачинскую губу. Завораживающие воображение очертания ее берегов и неизмеримого водного пространства предстали перед нами гигантским макетом. А затем за иллюминаторами поплыли такие ландшафты, что от всех мыслимых сочетаний зелени, голубизны и белизны тундры, снежников, рек и неба, в которое, прорывая слои облаков, то и дело втыкались пирамиды разновеликих вулканов, поминутно захватывало дух.
Так продолжалось два часа; сердце, казалось, устало биться, а душа - трепетать. Наконец вертолет, как-то особенно раскачиваясь, пошел на снижение. Мы подходили к царству озерной синевы: изумрудные берега все более расступались, впуская в себя голубейшую водную гладь, а сами темнели, на глазах меняя зеленый на синий цвет. Синева разливалась все шире. Сверху ее стремились покрыть бело-матовые клубы облаков, но все те же вулканы - синие-синие, теперь совсем близко от нас, - не давали размыть голубой горизонт.
Помню, еще на подлете к озеру я заметила бегущего по берегу мишку. Это было так не-обыкновенно, что не поверилось глазам. Однако и Кристоф, сидевший рядом с пилотом, через окуляр своей видеокамеры, и Габриелла рядом со мной - тоже его увидели. Стало быть, правда! Мгновение - еще два медведя. С высоты порядка ста метров они казались маленькими клубками, но это были настоящие медведи! Хотя, что ж удивительного, - мы рассчитывали на подобные встречи, затем и проделали дорогостоящий путь.
Когда приземлились, солнце уже клонилось к западу. Феодосов спешил и отвечал лаконично:
- Давно вы вертолетчиком?
- Тридцать лет 5 октября будет. Летал на Ми-4, на Ми-8, на Ми-8 МТ, на Ми-26 и вот заканчиваю на Ми-2.
- На Ми-2 тяжелее или легче летать?
- Чуть потяжелее. Мощности меньше, а в целом обычная работа.
- Обычная работа? Но что нужно для того, чтобы поднять в воздух большую машину? И маленькую?
- Да, в общем, одно и то же...
- Любить воздух?
- Любить зарабатывать!
- М-м-м, об этом давайте не будем писать.
- А чего ж обманывать-то? Какая может быть любовь к воздуху?!
- Где вы родились, Сергей Владимирович?
- В Симферополе.
- Близ Черного моря! А на Камчатке как оказались?
- После Кременчугского летного училища распределился в Хабаровск, потом попросился сюда. Тринадцать лет на Ми-4, потом десять лет на Ми-8, переучился на Ми-26, чуть-чуть полетал и вот - Ми-2.
- Я слышала, что мало летчиков, которые летают на Ми-2. Другим мастерства не хватает?
- Нет, просто не хотят.
- Но почему?
- Да, предубеждение, а так-то... все нормально.
- На каких в основном работах сейчас заняты эти вертолеты?
- Ну, вот мы на охране "рыбводов", охраняем их территории от браконьеров. Командировки идут постоянные.
- Если вы видите браконьеров, что делаете?
- Сажусь рядом.
- А они в этот момент уходят в лес...
- Так инспектора ж!
- Вы летаете с инспекторами. С одним, двумя?
- С тремя. Мое дело сесть-взлететь, а их дело...
- А такой полет, как наш с вами, - это обычное дело?
- Он приятен, такой полет! (Смеется.) Чуть-чуть поболтало, но видимость вполне хорошая.
- При каких же условиях вы не можете лететь?
- При тумане.
- А гроза?
- Ну, смотря какая гроза...
- Скажите, что у нас там, во время полета, произошло, когда вы прямо-таки взревели, будто медведь? Центровка была нарушена? Мы все оказались на одной стороне борта?
- Нет, сигнализация сработала: "Открыта дверь". Всегда надо отходить от двери, а он начал ее открывать-закрывать, а так ничего. Да тут даже не дверь открылась - сигнализация сработала. Где-то замкнуло...
- На какой высоте проходит полет?
- 1400 метров, максимальная высота.
- А минимальная?
- Тут уже переваливание на 100 метров перед посадкой.
- На какой же высоте легче или, скажем, приятнее лететь?
- Совершенно одинаково.
Сергей Владимирович нарисовал мне на карте Камчатки примерный маршрут нашего полета, и минут через пятнадцать его "стрекоза" уже мушкой висела над Курильским озером. Мы же с Тимофеем и Димой пошли на кордон пить чай и немножко передохнуть перед тем, как отправиться в плаванье.
Кордон, согласно энциклопедическому определению, - пост охраны леса и заповедника. В данном случае - небольшая, огороженная белым тесемчатым заборчиком территория почти на самом берегу, на которой выстроена современная деревянная избушка. И человек, проживающий в ней, - Дмитрий Викторович Шумков, могучий детина с суровым, непреклонным лицом. Дмитрий второй год на кордоне. До того был заместителем директора частной охранной фирмы, откуда из-за финансовых неурядиц уволился. Всегда хотел попасть на Курильское озеро, поэтому пришел в заповедник и предложил свои услуги в качестве инспектора. Взяли. И, оказавшись на озере, на природе, в лесу, понял: "Мое!" Не разочаровался ни через месяц, ни через год, ни через два, хотя сидит на кордоне практически "безвылетно" (иначе, чем по воздуху, на территорию заказника не попадешь) и, бывает, неделями, а то и месяцами не видит людей. Впрочем, что значит "сидит"? Не сидит он, а, вооружившись карабином и карандашом, ходит вокруг озера, плавает по нему, отмеривая в день десятки километров и занося определенные записи в толстую замусоленную тетрадь. И таких тетрадей с понятными ему и его шефу, Тимофею Дахно, цифрами и текстами набирается достаточно, чтобы сказать: работы по учету численности и состояния популяций медведей, белоплечих и белохвостых орланов хватает. А помимо нее - не менее ответственная и постоянная охрана вверенной ему территории. Связь с заповедником - по радио, по утрам.
- И так изо дня в день - не скучно? Не надоедает?
- А я по вечерам книжки читаю. И пою. Вот и гитара у меня тут, и тетрадка со словами песен. И вообще, такая жизнь по мне.
- А семья, дети?
- Да, есть и жена, и маленькая дочка. Они меня любят и понимают. Очень ждут в отпуск, конечно. Отпуск же у меня имеется! Месяц, как положено, потом - снова в лес. Но на этом я не остановлюсь. Еще годок вот так поработаю и пойду учиться заочно в вуз, на специальность "использование и охрана биоресурсов".
Заметим, общая площадь Южно-Камчатского заказника - 225 тысяч гектаров, работают инспекторами несколько человек.
Георг Вильгельм Штеллер обследовал Курильское озеро в течение второй половины января 1741 года. Мы оказались здесь 261 год спустя, и в нашем распоряжении - считанные часы, зато они августовские, летние. Вечер обещал быть тихим и теплым. Озеро манило своим величием и голубизной, неизведанностью островов, к тому же нас "ждали" медведи.
...Посреди озера мотор замолк, лодка замедлила ход - Кристоф снова навел камеру на вулкан.
- Тимофей, как называется эта сопка, что все время у нас на виду и все время покрыта облаками?
- Это Ильинская сопка, 1577 метров. Перед ней - Чаячий остров. Интересен тем, что на нем гнездится и выводит птенцов чисто морская птица - чайка, хотя в Курильском озере - пресная вода. А сейчас подплывем к Сердцу Алаида. С этим островом связана легенда, ее, кстати, приводит и Штеллер. Когда-то среди озера возвышалась высокая гора Алаид, которая заслоняла все близлежащие горы, вон те. Они плакали-хныкали. В конце концов Алаиду надоели эти слюни, он снялся и ушел в Охотское море и встал там островом-вулканом. Но это место на озере ему так нравилось, что здесь он оставил свое сердце. Кстати, когда-то и в самом деле стояла гора, потом образовалось Курильское озеро, максимальная глубина его 350 метров. Напротив Чаячьего острова - Ушатый камень. Он описан еще у Крашенинникова и Ушатым назывался уже в XVIII веке, казаки и айны использовали это место для перехода на восток.
- Это тот, что похож на медведя?
- Да, да, он самый.
- А настоящих медведей еще увидим?
- Теперь поплывем к ним.
Кристоф выключил камеру, Тимофей повернул рычаг "Ямахи", мотор взревел и понес наш "челн" в синюю даль.
Причалили к небольшому "пляжику" с бежеватым крупным песком. От лодки на узкую полосу суши набежала кристальной чистоты волна, "окрасив" половину береговой ширины в темно-коричневый цвет. В пяти метрах от кромки воды вставал невысокий, едва проходимый ивовый лес. Тимофей сошел первым и подтянул лодку к берегу. Мы ступили на песок и остолбенели: на нем не было "живого" места среди медвежьих следов...
Не отходя ни на шаг от поводыря, прошли вдоль кромки леса пару десятков метров. По озеру и окрестностям уже начал разливаться предвечерний покой. В воде кто-то плескался: то ли большая рыба, то ли камчатский бобр - калан. Дойдя до лесного непропуска, повернули назад. И тут по спине скользнул холодок: на высыхающем песке поодаль от лодки четко отпечатались когти - средних размеров медведь только что был у нас за спиной...
Тимофей оттолкнул лодку, снова войдя в холоднющую воду. Запустил "Ямаху" и на малых оборотах повел лодку по касательной в глубь озера, не сильно удаляясь от берега. Вскоре он резко повернул влево, мотор смолк, лодка вплыла в устье неширокой мелкой реки под названием Этамынк. Тимофей спрыгнул с лодки и долго тянул ее - с нами тремя на борту - вверх по речному коридору, стены которого образовывал все тот же сплошной береговой ивняк. Наконец в нем появился просвет, перед ним - отмель, а за зелеными воротами - долина с цветущей травой.
Там было тихо-тихо. На горизонте синели горы. Небо совсем расчистилось. Последнее облачко, зацепившееся за вершину Ильинской сопки, рассеялось на глазах. Вокруг нас была тундра, пастбище, куда под вечер, за день наевшись рыбы, приходят медведи. Мы вступили на их тропу. Тимофей двинулся первым с карабином через плечо, за ним - Кристоф с видеокамерой и штативом, дамы замыкали отряд...
Солнце было совсем низко, когда на освещенном его последними лучами участке тундры метрах в семидесяти от себя увидели черного медведя. Он "пасся" на поле, не замечая нас, так что мы смогли к нему немного приблизиться. Медведь оказался, конечно, бурым. Сначала он был к нам спиной, потом повернулся, прошел несколько метров и навострил уши, скорее всего, на Кристофа, который стоял в полный рост, налаживая свой штатив (мы, остальные, пригнулись). Медведь на какое-то время замер, затем сделал "свечку" - встал на задние лапы, постоял, опустился и прыжками ушел к ближайшим кустам. Там оглянулся и побрел дальше по полю, щипля ягоды и траву...
Он не был единственным из медведей, кого довелось встретить в тот вечер. На тундре паслись и другие, и мы видели еще одного или двух. Потом, в сумерках, когда Тимофей вел лодку назад по реке, прямо перед нами из кустов выскочил длинноухий "мишутка-подросток" и поплюхал длинными лапами по воде, а по возвращении "домой" Шумков предложил отправиться на запруду, к истоку реки Озерной, и там, в нескольких десятках метров от кордона, в кромешной темноте, которую Дима прокалывал лучом фонаря, мы "наблюдали" ночное купание теперь не скажу уже, скольких зверей...
С тех пор прошел ровно год. Фотографии помогают многое вспомнить. К сожалению, не всегда можно было снимать. Скажем, нельзя это делать, когда работает видеокамера, невозможно фотографировать и одновременно переводить с языка на язык. Диктофоном же рискуешь прервать доверительную беседу. Именно так было в ту ночь, когда вернулись с Озерной. И это была именно беседа, а не что-либо другое, хотя по стаканчику, как водится, выпили. Уж больно уговаривал не расходиться Дима Шумков. Но когда под утро я поднялась наверх, где нам с Габриеллой была отведена отдельная комната, и взялась за блокнот, свет в доме погас: инспектор - как полагается - переключил генератор на белый заборчик, а фонарика рядом не оказалось. Что было делать? Спать? Сон не шел, оставалось "запоминать" увиденное, представляя, как вокруг кордона бродят медведи...
На утро поступило сообщение, что вертолет прилетит во второй половине дня. Таким образом, Кутхины баты, необходимые нам в связи со Штеллером, отпадали: добраться до горы можно только пешком, а это порядка десяти километров в одну сторону, плюс съемка - словом, по времени никак не получалось. Поэтому решили еще раз сплавать по озеру и снова навестить медведей, а то когда еще придется! Правда, небо затягивалось, но по прогнозу, полученному вертолетчиками, не ожидалось ни тумана, ни грозы, ни дождя.
Курильское озеро побледнело и приобрело серебристый оттенок. Темно-зеленые холмы берегов отбрасывали на воду черные тени, а сама она была такой же спокойной, но даже на вид казалась холодней, чем вчера. Мы плыли по озеру, ежились и не предполагали, сколь "теплая" встреча у нас впереди... Лишь несколько месяцев спустя, когда Тимофей Григорьевич Дахно прилетел в Москву на Международное совещание по медведю, он разъяснил значение той "теплоты", но разговор начался издалека:
- Тимофей, с чего вы начинали, какое у вас образование? Как пришли к заповеднической работе?
- Закончил Иркутский сельскохозяйственный институт, факультет биологии и охотоведения. По окончании института работал по специальности биологом-охотоведом. Потом, в 1993 году, собрались курсом, десять человек, и приехали на Камчатку. В основном народ устроился в "Камчатрыбвод". Там как раз года за два, за три до нашего приезда организовали службу охраны морских млекопита ющих. Я тоже там поработал. Был начальником КНП (контрольно-наблюдательного пункта. - Н. Д.) в районе мыса Лопатка, выходил на судах в море, ездил в командировки, а в 1999 году, когда услышал, что свободна ставка в заповеднике, решил попробовать перейти. К территории привязался, ну и хотелось ее для себя расширить.
- Значит, раньше приходилось бывать в Южно-Камчатском?
- Естественно, но в основном я по побережью мотался: мыс Лопатка, бухты Камбальная, Три сестры...
- В вуз поступили сразу, после школы?
- После школы я не поступил - конкурс большой; после армии уже.
- А в армии где были, в каких войсках?
- В Белоруссии, пожарным.
- Поступив на работу в заповедник, сразу же отправились на Курильское озеро?
- До нынешнего года очень часто и на длительные сроки прилетал на территорию заказника. В большей степени по каким-то программам: охранные мероприятия, сезон путины, когда рыба идет на нерест, когда медведи встают с берлог. И по морским млекопитающим тоже программа осталась, поскольку охраняемая морская акватория есть... Студенты приезжают, те же иркутские...
- А вы сами откуда?
- С Алтая. Но не захотелось домой после окончания института возвращаться. Когда на Камчатку, на Командоры на практику приезжали, уже тогда понравилось.
- А где ваши сокурсники сейчас?
- Одни в "морзверях" остались, другие ушли на вольные хлеба: рыбалкой занимаются, охотой, имеют свои участки по тайге, на Камчатке.
- А вы? Расскажите про вашу работу - из чего она состоит?
- В прошлом году написал две программки по мониторингу морских млекопитающих и популяции бурого медведя на территории заказника, соответственно - учеты животных, в большей степени, чем раньше, - наблюдения за их поведением. Сейчас развиваются так называемые научно-тематические экскурсии в рамках эколого-просветительской работы Кроноцкого заповедника. Экскурсантов, конечно, всегда сопровождают, но все равно какие-то соприкосновения с медведями есть. В связи с этим интересно наблюдать антропогенное воздействие на популяцию.
- Как можно человеку, не знающему английского языка и терминологии, объяснить, что такое мониторинг?
- Это долгосрочное и регулярное наблюдение и анализ из года в год: динамика популяции медведей, ее половозрастной состав, кормовая база...
- Но для того, чтобы эти учеты вести, надо там непрерывно сидеть.
- Так и сижу, но не непрерывно. Инспектора сидят, я вылетаю. Скажем, Шумков, его основное дело - патрулирование по озеру. Днями ходит по речкам, а когда и на ночь куда-то выезжает и фиксирует все встречи с медведями. При встрече описывает зверя: молодой, взрослый, крупный, средних размеров, приблизительно возраст - больше-меньше пяти лет, упитанность, самец, самка, медвежата, сколько их, окрас, состояние шерсти - все эти данные собираются и заносятся в тетрадь, которую он ведет регулярно, а я уже обрабатываю, составляю таблицу. Медведей много, реки, вы сами видели, в период нереста все вытоптаны. Фиксируются все встречи, могут быть, конечно, и повторы. То же самое касается встреч со всеми другими животными и птицами: орланы, скопление уток, чаек... Озеро большое, за раз не осмотришь. Один день - одну речку, второй день - вторую. По медведю учет численности ведется объездом на лодке по периметру озера, а в период нереста, когда медведи скапливаются на реках, впадающих в озеро, - проход по реке, вверх по течению, до границы захода рыбы, там тоже медведи встречаются. Ну и делается пометка, сколько рыбы зашло.
- Разве ее можно пересчитать?
- Берется ширина реки и считается, сколько рыбы на квадратный метр. В этом году я сделал такую попытку. Когда идет рыба, она рассредоточена по реке, и можно посчитать на десяток квадратных метров, сколько рыбы идет и соответственно на сколько километров вверх по реке она поднялась. Николаенко считает еще "поеди" рыбы.
- Что считает? Кстати, Виталий Александрович дал нам, в журнал, свой материал.
- У него очень интересные наблюдения, ведь Николаенко практически живет среди медведей. Он считает "поеди" - остатки рыбы. Есть такие методики, когда учитывается количество недоеденной медведем рыбы. Когда приезжают туристы, мы их сопровождаем и тоже все отмечаем: сколько человек, чем занимаются, кинофотосъемка и поведение медведей.
- По вашим данным, в 2002 году на территории заказника побывало двести человек. Мы, трое, входим в это число. После того, как наша группа провела фактически два дня на Курильском озере, что вы написали? Какое мы нанесли антропогенное воздействие, чем оно характеризуется и какова была реакция на нас зверей?
- Мы с вами минимальное нанесли воздействие. Для того, в общем-то, и сопровождаем посетителей - для безопасности, для соблюдения правил. Правда, один медведь агрессию проявил, хотя в целом и не по отношению к нам. Это была его реакция на работников ТИНРО, когда они рыбу обрабатывали. У медведя очень хорошая память, он все встречи фиксирует.
- То есть мы особенно не наследили?
- Воздействие человека, конечно, всегда какое-то есть. Мы проехали на лодке, побывали на медвежьей территории, бензиновый движок - уже что-то...
- Но если бы нас не было, или вы, или тот же Шумков все равно бы проехали, делая свои наблюдения.
- Ну, естественно. От нас какой-то прессинг идет все равно. От "тинровцев", от тех больший прессинг - по крайней мере три прикормленных медведя...
- ...Один из них тот, что стоял в пяти метрах от вас и Кристофа на берегу озера 19 августа?
- Вот именно.
- А "тинровцы" - те самые ребята, что брали тогда части рыбы на генетический анализ, а саму ее выбрасывали в воду? Значит, если медведь пришел, что там оставалось в воде, поел, то он уже считается прикормленным?
- В целом, да. Потому что память, говорю, хорошая у зверя.
- Но его же не специально прикармливали, он воспользовался...
- Все равно у него ассоциация с человеком уже есть: где человек - там рыба. На реке он не мог поймать рыбу, а здесь без труда и вдосталь поел. Этот медведь пойдет на запах человека... Поначалу, когда они работали на северной стороне, они выкидывали рыбу не в воду, а в кусты. Это безобразие! Медведи, естественно, появились. Ребята побросали работу, схватили фотоаппараты, видеокамеры и давай снимать. Дошло до того, что медведь вытаскивал рыбу у них из корзины. Впредь у него, конечно, пища будет напрямую ассоциироваться с запахом человека.
- Что же делать тем, кто должен выполнять свои научные обязанности на территории заказника?
- Прежде всего, знать, как себя вести. Но тут, в общем-то, наш огрех, что мы изначально беседу не провели. Хотя у них есть старшие товарищи, сотрудники, которые знают, что, если рыбу невозможно вывозить и приходится обрабатывать тут же, надо хотя бы в реку ее сбрасывать. И нужно, чтобы по времени эта операция была минимальной: выловили, обработали, пробы взяли, рыбу в воду выкинули и смотались. А они целый день на Северном ручье были, целый день рыба стояла и целый день вокруг медведи крутились. Пять медведей вышли...
- И когда это было?
- В июле, незадолго до вас. Они, конечно, выполняют важную работу, берут пробы на генетику, приезжают раз в пять лет. Берут глаз, кусочек кожи, какие-то внутренности, печень, по-моему, плавники. Грубо говоря, считают и количество икры. Данные обрабатывают уже на базе. По генетическому анализу ткани, например, той же нерки (вы знаете, Курильское озеро - крупнейшее в Азии нерестилище этой ценнейшей рыбы) определяется, к какому стаду она относится. Такие данные говорят, в частности, о том, где у рыб жировочные места. Недаром американцы спорят с японцами, где какое стадо жирует, нагуливается в море: в их районе или у японцев. И в наших водах происходят интересные перемещения.
- Значит, за такой "малостью", как генетический анализ, стоят политико-экономические интересы?
- Это наука, прежде всего. Информация о популяции способствует более точным прогнозам о ее состоянии, соответственно о вылове, о количестве лимитов на вылов. Конечно, наука связана с экономикой.
- Сколько же времени "тинровцы" работали на озере?
- Месяца полтора.
- Что за это время происходило с окрестными медведями?
- Приходили кормиться, а неделю спустя после того случая на Северном ручье одна медведица сделала попытку нападения на человека. До трагичного конца не дошло, зверь вовремя опомнился и убежал, но, если было уже одно нападение, есть большой шанс, что оно повторится.
- И что тогда? Какова судьба этой медведицы?
- Скорее всего, она начнет наглеть. Может полезть в дома. В этом случае придется убивать.
- Однако пока ничего страшного не произошло, она продолжает где-то ходить-бродить? Но вы ее заметили, вы можете отличить ее от остальных?
- В общем-то, да.
- И вы обращаете на нее особое внимание?
- Сложно это. Если триста медведей в районе озера ходит... Несколько раз я с той медведицей сталкивался, но большой агрессии она не проявляла.
- Да, ваши медведи - не мишки. Понимаю, Тимофей, что для вас встречи с ними - это работа и ваши чувства - не те, что у любого посетителя, в первый раз сталкивающегося с дикой природой. Но все-таки, что вы испытываете, когда прилетаете на озеро, когда идете по его берегу или плывете по реке? Или вы не акцентируете на этом свое внимание?
- В зависимости от того, чем занимаюсь. Если вокруг красиво, если интересный медведь пошел... Ведь они тоже разные. Есть собаковидные - был такой, прогонистый, тощий, не совсем эстетичный медведь, а есть колобки, как в сказках рисуют, и когда такой начинает баловаться... Естественно, наблюдаешь за его поведением, и бывает очень интересно. А так, встречаешь медведя - по работе описал, как положено, и все.
- Но о восторге речь никогда не идет?
- Нет, скорее об интересе и уважении. Хозяина вроде бы как встречаешь.
- То есть не вы там хозяин, а медведь?
- Конечно, на это себя и настраиваешь, что ты у него в гостях.
- А тот медведь, к которому вы с Кристофом тогда на берегу совсем близко подошли и кому, в конце концов, вы под ноги стреляли?
- У него уже была слегка агрессивная реакция, настороженно-агрессивная. Он испытывал нас. Здесь надо было свою силу показать, что ты его не боишься.
В 17.30 19 августа 2002 года на Ми-8 мы вылетели с Курильского озера. Вещи давно держали наготове - Тимофей объяснил, что вертолет, обслуживающий ТИНРО, не будет выключать двигатель.
Звук подлетающего геликоптера был слышен издалека. Как только он сел на площадку возле кордона, мы обнялись с Димой и под рокот мотора, пригнувшись, побежали к открытой железной двери. Взлетели, действительно, тотчас.
Экипаж Ми-8 - четыре человека во главе с командиром Алексеем Викторовичем Масловым (прошу прощения, если ошиблась в отчестве), похожим на иностранного предпринимателя или дипломата. Кроме нас, четверых, на борту оказалась женщина, как потом выяснилось, жена того канадца Чарльза Рассела, что поселился неподалеку от Курильского озера* и проводит эксперимент наподобие "детского сада" Пажитновых, о котором писала "Наука и жизнь" (см. № 12, 2001 г.). У него есть свой маленький самолет, на нем он облетает окрестности озера, то ли в поисках одиноких медвежат, то ли больше из удовольствия и любопытства. Вчера вечером мы видели, как "планер" Рассела пролетел над медвежьей тропой.
Мы возвращаемся в Петропавловск. Идем на высоте двух километров (ниже большому вертолету нельзя) снова вдоль Восточного горного хребта, но обратный курс отличается от того, каким летели на озеро. Вулканы и суровее и выше - непрерывное нагромождение, а по ущельям - великое множество речек и рек. А потом - нескончаемый лес.
Вдруг вертолет разворачивается на 180 градусов. Летим назад? Опять поворот, влево, вправо, петляем, снижаемся. Ищем кого? И точно, садимся. Винт "разгоняет" вокруг деревья, и возникает сарайчик - чей-то домок. Двое вертолетчиков выскакивают из кабины с пластиковым пакетом в руках, бегут к сарайчику, но там никого нет. Тогда мешок кладут на бочку перед "домом", сверху палками придавливают записку, замечают у бочки огромный подосиновик, срывают, приносят на борт. Командир улыбается и поднимает машину в воздух. Но кого ж приютил камчатский бог?
Фото автора.(Продолжение следует.)
Черных медведей, называющихся "гаас", на Большой реке - "гааза", водится на всей Камчатке неописуемое множество; их можно видеть целыми стадами, бродящими по полям, и они, несомненно, опустошили бы всю Камчатку, не будь они ручнее, миролюбивее и добродушнее, чем где-либо на всем белом свете. Весною эти звери толпами спускаются с гор, от истоков рек, куда они осенью отправились в поисках пищи и для зимовки. Они добираются до устьев этих рек и, стоя на берегу, ловят рыбу, которую выбрасывают на берег, и если в это время рыба водится в изобилии, то поедают, подобно собакам, одни только рыбьи головы. Находя где-нибудь растянутую сеть с уловом, медведи вытаскивают ее из воды и вынимают оттуда всю рыбу. С приближением осени, когда рыба идет дальше вверх по течению рек, они постепенно следуют за нею в горы. Встретив медведя, ительмен ограничивается только приветствием и издали предлагает ему поддерживать с ним дружбу. Впрочем, девушки и женщины, собирая на торфяниках колосья или сарану и наткнувшись на стадо медведей, нисколько от этого не смущаются. Если и случается, что какой-нибудь из медведей направится к ним, то он делает это только для того, чтобы отнять у них и пожрать собранные ими ягоды. Вообще же звери эти никогда не нападают на человека, разве что если тот помешает их сну. Редко бывает, чтобы медведь набросился на охотника, независимо от того, подстрелен ли он или нет. Медведи так наглеют, что, подобно ворам, вламываются в амбары и дома, где перерывают все попадающееся им на глаза.
Г. В. Штеллер. "Описание земли Камчатки".
▲ Мы условились именно так, более правильно, писать и произносить фамилию немецкого ученого, хотя книга вышла в Петропавловске-Камчатском в 1999 году под фамилией "Стеллер".
▲В № 12, 2002 г. журнал уже упоминал Курильское озеро в связи с проходящим на Камчатке проектом Программы развития ООН "Демонстрация устойчивого сохранения биоразнообразия на примере четырех охраняемых территорий Камчатской области Российской Федерации". Полная электронная версия проекта: http://www.unkam.ru/
