Л. Успенский. "По закону буквы".
Научно-занимательные книги Льва Васильевича Успенского (1900-1990) по языкознанию "Ты и твое имя", "Имя дома твоего", "Почему не иначе? (Этимологический словарь школьника)", "По закону буквы" и другие получили наибольшую известность начиная с 50-х годов ушедшего века.
Л. Успенский был постоянным автором журнала "Наука и жизнь". И читатели имели возможность ознакомиться с главами из его занимательных книг задолго до того, как они появлялись на прилавках магазинов.
Лев Васильевич сменил много занятий и профессий: был топографом, преподавателем, земледель цем, помощником лесничего, работал редактором, занимался краеведением, составлял словарь древнерусского языка. Его интересовали биология и география, палеонтология и черчение, планеризм и землеустройство, литература и лингвистика... Он стал одним из шести энтузиастов, основавших в 1934 году в Ленинграде уникальный культурно-просветительный центр - Дом занимательной науки (ДЗН), в котором руководил отделом занимательной географии и занимательной геологии, вызывавшим у посетителей всех возрастов огромный интерес.
В начале блокады Лев Васильевич ушел добровольцем на фронт и капитаном флота сражался на Балтике, а после войны писал сценарии для радио- и телепередач, переводил стихи (с нескольких языков), выступал как публицист и филолог.
Читатели старшего поколения знакомились со Львом Успенским по его художественным произведениям и научно-популярным книгам - о мифах Древней Греции, о тайнах археологии, об истории города на Неве. Все они относятся к числу тех книг, которые "Наука и жизнь" советует непременно прочесть.
Предлагаем читателям главу из книги Л. В. Успенского "Слово о словах"*, не публиковавшуюся в журнале.
Ю. МОРОЗОВ.САМАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ БУКВА РУССКОЙ АЗБУКИ
Сейчас вы удивитесь.
Раскройте томик стихов А. С. Пушкина на известном стихотворении "Сквозь волнистые туманы...". Возьмите листок бумаги и карандаш. Подсчитаем, сколько в четырех первых его четверостишиях содержится разных букв: сколько "а", сколько "б" и т. д. Зачем? Увидите.
Подсчитать легко. Буква "п" в этих шестнадцати строчках появляется девять раз, "к" - семь раз, "в" - шесть. Другие буквы - по-разному. Буквы "ф" нет ни одной. Ну и что же?
Возьмите более объемистое произведение того же поэта - "Песнь о вещем Олеге". Проведите и здесь такой подсчет.
В "Песне" - около 70 букв "п", 80 с чем-то - "к", более сотни - "в"... Буква "ф" и тут не встречается ни разу. Вот как? Впрочем, вполне возможно.
Проделаем тот же опыт с чудесной неоконченной сказкой Пушкина о медведе: "Как весеннею теплою порою...".
В ней также 60 букв "п", еще больше "к" и тем более "в". Но буквы "ф" и тут вы не обнаружите ни единой. Вот это уже становится странным.
Что это - случайность? Или Пушкин нарочно подбирал слова без "ф"?
Не стоит считать дальше. Я просто скажу вам: возьмите "Сказку о попе...". Среди множества различных букв вы "ф" не встретите, сколько бы ни искали. Перелистайте "Полтаву", и ваше удивление еще более возрастет.
В этой великолепной поэме около 30 000 букв. Но ни в первой, ни в третьей, ни в пятой тысяче вы не найдете буквы "ф". Только прочитав четыре-пять страниц из пятнадцати, вы наткнетесь на нее впервые. Это встретится вам на 378-й строке "Полтавы" в загадочной фразе:
Во тьме ночной они,
как воры...
Слагают цифр
универсалов...
"Универсалами" на украинском языке тех дней именовались гетманские указы, а "цифр" тогда означало то, что мы теперь называем "шифром" - тайное письмо. В этом слове и обнаруживается первая буква "ф".
Дочитав "Полтаву" до конца, вы встретите ее еще два раза в одном и том же слове:
Гремит анафема в соборах...
Раз в год анафемой доныне,
Грозя, гремит о ней собор...
"Анафема" - значит проклятие. Изменника Мазепу проклинали во всех церквях.
Таким образом, среди 30 000 букв "Полтавы" мы нашли только три "ф". А "п", "к" или "ж"? Да их там, безусловно, сотни, если не тысячи. Что же, Пушкин питал явное отвращение к одной из букв русского алфавита, к ни в чем не повинной букве "ф"?
Несомненно, это не так. Изучите стихи любого другого нашего поэта-классика - результат будет тот же. Буквы "ф" нет ни в "Когда волнуется желтеющая нива" Лермонтова, ни в "Вороне и лисице" Крылова. Неужто она ненавистна и им?
Видимо, дело не в этом.
Обратите внимание на слова, в которых мы нашли букву "ф" в "Полтаве". Оба они не русские по своему происхождению. Хороший словарь скажет вам, что слово "цифра" проникло во все европейские языки из арабского (недаром и сами наши цифры именуются, как вы знаете, арабскими), а "анафема" - греческое слово. Это очень любопытный для нас факт.
В пушкинской "Сказке о царе Салтане" буква "ф", как в "Полтаве", встречается три раза, и все три раза в одном и том же слове - "флот". Но ведь и это слово не русское, оно международного хождения: по-испански флот будет "flota" (флота), по-английски - "fleet" (флит), по-немецки - "Flotte" (флотт). Все языки воспользовались одним и тем же древнеримским корнем: по-латыни "fluere" (флюэрэ) означало "течь" (о воде).
Обнаруживается вещь неожиданная: каждое слово русского языка, в котором в начале, на конце или в середине пишется буква "ф", на поверку оказывается словом не исконно русским, а пришедшим к нам из других языков, имеющим международное хождение.
Так, "фокус" означало "очаг" еще в Древнем Риме. "Фонарь" по-гречески значит "светильник". "Кофе" заимствовано от арабов. "Сафьян", "тафта", "софа" пришли к нам из других тюркских стран Востока.
То же и с нашими именами собственными: Фока - значит "тюлень" по-гречески; Федор (точнее, Феодор - Теодор) - "божий дар" на том же языке и т.д. Просмотрев любой хороший словарь русского языка, вы отыщите в нем буквально десяток-другой таких слов с "ф", которые встречаются только в русской речи. Да и то, что это за слова! "Фыркнуть", "фукнуть" - явно звукоподражательные образования или искусственные, и в большинстве своем тоже звукоподражательные, выдуманные словечки вроде "фуфлыга", "фигли-мигли", "фаля", "фуфаней".
Такого рода "слова" можно изобрести на любой звук, какого даже и в языке нет: "дзекнуть", "кхэкнуть" и т.п.
Вот теперь все понятно.
Великие русские писатели и поэты-классики писали на чистом, подлинно народном русском языке. В обильном и богатом его словаре слова, пришедшие издалека, заимствованные всегда занимали второстепенное место. Еще меньше среди них содержащих в себе букву "ф". Так удивительно ли, что оно встречается так редко в произведениях наших славянских художников слова?
Не верьте, впрочем, мне на слово. Разверните ваши любимые книги и впервые в жизни перечтите их не с обычной читательской точки зрения, а, так сказать, с языковедческой. Присмотритесь к буквам, из которых состоят слова этих книг. Вглядитесь в них. Задайте себе, например, такой вопрос: те из слов, которые начинаются с буквы "ф", таковы ли они, как и все другие, или им тоже свойственна какая-нибудь особенность?
Вы читаете "Бориса Годунова". Бессмертную драму Пушкина. Смотрите: в тех ее сценах, где изображена жизнь русского народа, слов с буквой "ф" почти нет: только несколько имен содержат ее (царевич Федор, Ефимьевский монастырь, дьяк Ефимьев), да карта, которую чертит царевич, названа "географической".
Но вот мы в Польше или на литовской границе. Вокруг иностранцы - Розен, Маржерет с их нерусской речью. И лукавая буква-иноземка тут как тут. На страничке, где действуют эти наемные вояки, она встречается семь раз подряд! Разве это не говорит о том, с каким удивительным искусством и вниманием выбирал великий поэт нужные для него слова?
Редкость буквы "ф" в нашей литературе не случайность. Она - свидетельство глубокой народности, высокой чистоты русского языка у наших великих писателей.
* Главы из книги "Слово о словах" публиковались в журнале "Наука и жизнь" №№ 6, 8-12, 1962 г.; №№ 1-3, 5-9, 1963 г.; №№ 7,9, 11, 1966 г.; № 5, 1974 г.; № 5, 1977 г.
