Как рассказывает статья в журнале «American Scientist», осень 1846 года оказалась тяжёлым временем для английского астронома Джона Гершеля (1792—1871), сына гораздо более известного астронома Уильяма Гершеля. Он неосторожно ввязался в спор между английскими и французскими коллегами касательно недавно открытой новой планеты, находящейся дальше уже известного тогда Сатурна (теперь мы называем её Нептун). Проблема состояла в том, что существование неизвестной планеты за орбитой Сатурна, основываясь на «неправильностях» орбиты Сатурна, предсказали двое учёных — знаменитый французский астроном Урбен Леверье и на восемь месяцев раньше него никому вне Англии не знакомый математик Джон Кауч Адамс. Гипотезу Леверье тут же проверили в Берлинской обсерватории, направив телескоп в указанную им точку. В этой обсерватории ранее был составлен Берлинский звёздный атлас, что облегчило прицеливание, и 23 сентября 1846 года новая планета была открыта. В Англии же идеей Адамса никто особенно не заинтересовался, хотя один из английских астрономов начал наносить на карту все звёзды в указанной Адамсом области, чтобы потом повторить эти наблюдения через полгода в надежде найти сместившуюся светящуюся точку. А подробного атласа звёздного неба у англичан не было.
Но Гершель знал о предсказании Адамса, и в нём взыграл британский патриотизм. Всю ночь учёный составлял письмо в научную прессу. А так как по натуре Джон Гершель был человеком мягким, сторонником компромиссов, письмо получилось вполне дипломатичным, ни для кого не обидным, умиротворяющим, и полемика о приоритете затихла. Но тут возникла другая проблема, не менее острая: как назвать новую планету?..
