В "неотропиках", раскинувшихся от Мексики до севера Аргентины, обитает более половины известных видов дневных бабочек, а самые красивые и яркие из них живут в бескрайней сельве Амазонки и в джунглях Гвианской природной области, включающей Гайану, Суринам, Французскую Гвиану, а также часть восточной Венесуэлы и северной Бразилии.
Я всегда мечтал увидеть полет прекрасных тропических бабочек Южной Америки наяву, изучать их поведение и, если посчастливится, пополнить ими свою коллекцию. И вот в январе 1998 года я наконец-то собрался в энтомологическую экспедицию в Перу. Почти целый месяц я провел в сельве Амазонки в окрестностях самого северного города Перу - Икитоса. Там я увидел много замечательного, в том числе и разнообразных бабочек.
Оказалось, что вопреки распространенным представлениям в тропических лесах Южной Америки встретить бабочек не так уж просто. Большинство их быстро пролетает небольшие открытые пространства и спешит вновь скрыться в густых зарослях. Тем не менее трудно найти путешественников по южноамериканским джунглям, которые не описывали бы с восхищением встречу с бабочками-морфидами (Morphidae). И действительно, мелькающие, как синие молнии, над лесными дорогами и тропами самцы морфид видны издалека. Более осторожные самки обычно прячутся в листве зарослей, и выманить их можно только на любимое лакомство - забродившие или гниющие плоды. Поэтому и в коллекциях они довольно редки.
В переводе с греческого "морфо" означает "красивый". Определение слишком слабое - столь прекрасны эти великолепные переливающиеся бабочки. Бразильские индейцы называют их более образно: "частица неба, упавшая на землю". Для них сказочные синие бабочки - символ души, и если в племени кто-то умирает, исполняется ритуальный танец, имитирующий полет морфид - движение души усопшего в лучший мир.
К семейству морфид относятся десятки видов бабочек. Деление на виды и подвиды пока весьма нечетко. У некоторых видов по темному фону крыльев проходят яркие голубые, сиреневые, малиновые полосы. У бабочек другой группы крылья темные, черные с голубым, жемчужным или красно-коричневым узором. Такую окраску имеют самые крупные морфиды - гекуба (Morpho hecuba) и киссей (Morpho cisseis) с размахом крыльев до 17 см. Есть прелестные морфиды перламутрового и жемчужно-белого цвета. Но, безусловно, наиболее эффектны бабочки, вобравшие всю синеву неба в свои сияющие металлическим синим блеском крылья. Именно у этой группы наиболее ярко выражен половой диморфизм: у голубых и синих самцов самки часто иного цвета - охристо-коричневые, охристо-желтые и даже желто-бежевые. К ним относятся ретенор (Morpho rhetenor) и еугена (Morpho eugenia).
Нижняя сторона крыльев морфид напоминает сухие листья - коричневатая с четкими концентрическими глазками и белым "зрачком". Тело этих бабочек очень мало по сравнению с громадными крыльями. Удивительно, что при, казалось бы, небольшой мышечной массе они могут долго летать с высокой скоростью, часто махая крыльями. Поразительно, как такие крупные бабочки могут настолько стремительно и ловко проноситься в густой листве.
В местах наблюдения я иногда ставил приманки: бананы, три дня выдержанные в сахарном сиропе, обнаруженный в лесу труп анаконды. С наслаждением напившись забродившего фруктового сока, сказочные бабочки хмелели, и в таком состоянии их можно было брать "голыми руками". Временами морфиды задерживались на "пирушке" на час-два после окончания обычного времени их лёта.
Бабочек было немного, и я не смог собрать достаточно данных об их поведении. Но все же заметил, что морфиды каждого вида летают в определенное время дня и что в местах, где приманок не было, после двух часов дня они никогда не появлялись. А чудесную еугену (Morpho eugenia), входящую в группу адониса (Morpho adonis) и очень на нее похожую, можно было увидеть не позднее 10 часов утра. Интересно, что известный французский энтомолог Ле Мульт, собиравший морфиду еугену во Французской Гвиане, называл ее сумеречной бабочкой: она летала только около шести часов утра.
Желание получить надежную информацию о поведении различных видов морфид было одной из причин, по которым в апреле 1999 года я вновь оказался в Южной Америке, в лесах Гайаны - страны, где российские энтомологи еще не бывали. Благодаря низкой плотности населения (около 800 тысяч жителей на 214970 кв. км) на значительной части ее территории сохранились девственные джунгли.
Именно в таком лесу, километрах в шести от Варапуты (три хижины на берегу реки Ессекибо), я и обнаружил место, где довольно часто встречались шесть из семи живущих в Гайане видов морфид. Здесь под острым углом пересекались две лесные дороги. По первой один-два раза в неделю проезжала машина в Варапуту и обратно. Другая, заброшенная, быстро зарастала. Метрах в пятидесяти от пересечения дорог их соединяла просека, покрытая редким кустарником и затененная сомкнувшимися кронами деревьев.
В течение семи дней каждое утро без четверти восемь я приходил на пересечение просеки с заброшенной дорогой. Несмотря на начавшийся "сезон дождей", солнце скрывалось за облаками ненадолго.
Оказалось, что морфиды каждого вида летают в определенное время дня и продолжительность их лета в разные дни изменяется незначительно.
Раньше всех вылетали из укрытия адонисы. Они всегда появлялись на фоне залитых восходящим солнцем крон высоких деревьев, смыкающихся над просекой. Прелестные серебристые сиренево-голубые бабочки летали около полутора часов только в лучах солнца и редко спускались ниже пяти метров над землей, где их можно было попытаться достать сачком. Однако оказалось, что если под летящей бабочкой резко и сильно взмахнуть сачком, она сразу спускается до высоты 1,5-2 м над землей и, часто взмахивая крыльями, пытается скрыться, нервно и быстро порхая над заброшенной дорогой.
Минут через 15-20 после вылета адонисов над дорогами появлялись менелаи (Morpho menelaus). Энергично взмахивая огромными крыльями, они быстро летели по значительно сглаженной синусоиде. Их число достигало максимума к девяти часам - в это время в поле зрения могли одновременно находиться до трех сияющих сине-фиолетовых красавиц. Возможность поймать адониса появляется и когда к нему приближается менелай. Менелаи летают на высоте 1,5-2 м над дорогой. Адонис опускается к подлетающему к нему менелаю на расстояние 30-40 см, после чего обе бабочки поднимаются параллельными курсами на 0,5-1 м и разлетаются. Два менелая "приветствуют" друг друга так же, как менелай и адонис.
При неудачном (для меня) нападении на менелая с сачком бабочка резко сворачивала в сторону и сразу скрывалась в зарослях. Оказавшись в сачке, возмущенная бабочка бешено махала крыльями.
Между двадцатью минутами одиннадцатого и одиннадцатью часами морфиды почти не летали. После одиннадцати появлялись великолепные дайдамии (Мorpho deidamia). Они летели над дорогой примерно на той же высоте, что и менелаи, но траектория их полета была более плавной. Атакованная сачком, но не попавшая в него дайдамия, в отличие от менелая, не спешит скрыться в листве, а лишь увеличивает скорость, не изменяя направление полета. Так что, если бежать быстрее, шансы поймать улетающую дайдамию довольно высокие. В сачке дайдамия лежит спокойно, покорно сложив крылья.
Вскоре, ближе к полудню, когда солнце прогревает дороги достаточно для возникновения устойчивых восходящих теплых потоков воздуха, появляются морфиды-небожители: peтенор и гекуба. В парящем полете, лишь изредка подрагивая крыльями, величественные бабочки проплывали над дорогой на высоте 6-8 м. Дотянуться до них сачком я, конечно, не мог и только с грустью вспоминал, что ретенор - самая яркая из морфид, а гекуба - самая крупная: размах ее крыльев достигает 17-18 см. На мое суетливое махание сачком небожители не реагировали никак. Однако оказалось, что, изменяя направление своего полета, сказочные создания все же немного приближаются к земле. На таком "повороте" мне и удалось поймать одного ретенора. Пробудь я в этом раю еще день-два - в сачке могла бы оказаться и гекуба.
Определить время лёта ахиллены (Мorpho achillaena) я не смог, так как видел всего двух бабочек - между полуднем и часом дня. Траекторией и характером полета они похожи на дайдамию. В какой-то степени часы их лёта тоже совпадают.
Период лёта морфид каждого вида не превышает двух часов. Интересно было бы сравнить эти данные с часами дневной активности бабочек других семейств. К сожалению, их было слишком мало. Мне удалось определить продолжительность лёта лишь фоновой белянки (Aphrissa statir), летающей с одиннадцати утра до трех часов дня.
По времени дневного лёта морфиды сильно отличаются от высокогорных бабочек, которых я наблюдал на высоте 4000 м и более над уровнем моря на Памире. В условиях короткого (1,5-2 месяца) памирского лета дневные бабочки по возможности полно используют солнечное время: по мере нагревания воздуха и поверхности они перемещаются с восточных на южные и западные склоны и активно летают в течение шести, а иногда и восьми часов. Я думаю, что кратковременность лёта морфид обусловлена их строением: очень маленьким телом при огромных крыльях.
Самцы морфид, не нашедшие самок, скрывались в листве. Морфида сидящая, сложив крылья, не отличима от сухого коричневого листа, а в тропическом лесу единичные сухие листья среди зелени - обычное явление. Ретенор, гекуба и адонис отдыхали в кронах деревьев и ничем не выдавали себя. Очень редко в придорожных кустах вспыхивала яркая синяя молния: это приоткрывали и тут же складывали крылья менелай или дайдамия. Иногда я случайно вспугивал этих дремлющих бабочек. Они тяжело и неуверенно взлетали и сразу вновь сворачивали в заросли.
Наблюдая поведение бабочек, я интересовался проявлением у них памяти.
Много лет я изучал аполлонов чарльтониусов (Parnassius charltonius) на Памиро-Алае и на Гиссарском хребте.
Ожидая их, приходилось выстаивать на одном месте в скалах по многу часов в день. Оказалось, что эти редкие бабочки облетают группы скал по одному и тому же маршруту. Иногда по такой трассе летает только одна бабочка, которая появляется через определенные промежутки времени. Так вот - напуганная взмахом сачка при попытке поймать ее бабочка "сходит с дистанции" и уже в течение дня здесь больше не появляется. Можно думать, она помнит об опасности.
В первый день в джунглях, в 6 км от Варапуты, все менелаи и дайдамии спокойно, не обращая на меня внимания, пролетали мимо. Число бабочек, которых я безуспешно "атаковал" сачком, росло с каждым днем. И с каждым днем все больше бабочек, летающих вдоль дороги, метрах в двадцати-тридцати до моего укрытия сворачивали в заросли, облетая меня, и вновь вылетали на дорогу примерно на таком же расстоянии.
Исходя из этих наблюдений, я считаю, что у бабочек некоторых видов есть память, естественно, кратковре менная - ведь и живут они недолго. Но утверждать, что памятью обладают все бабочки, я не вправе.
