Г. К. Жуков
На живописных берегах лесной красавицы Березины стоит старинный белорусский город-воин Борисов. В течение многих столетий он служил опорным пунктом нашего государства: отсюда открывался самый короткий путь с запада на Москву. И именно здесь в октябре 1812 года была окончательно разбита армия Наполеона. В июне 1941 года эти места стали ареной новой Отечественной войны. Гитлеровские захватчики планировали уже к августу торжественно въехать на танках "в освобожденную от большевиков" Москву. Но этого, как известно, не произошло. Они встретили иного, чем до того в Европе, противника. Как иначе объяснить, что немецкая армия только за два первых месяца потеряла на Восточном фронте в одиннадцать раз больше сил, чем за два года до этого в Западной Европе и Северной Африке? Стремительно наступавший противник внезапно споткнулся - то был рубеж обороны по реке Березине в районе города Борисов. Здесь сражался местный гарнизон во главе с начальником Борисовского танкового училища корпусным комиссаром И. З. Сусайковым. О том, как это было и как сражались курсанты училища, - наш рассказ.
ПОИСК МАТЕРИАЛОВ ОБ УЧИЛИЩЕ
Работая над темой, я обнаружил, что в широкой литературе нет ни одной публикации, посвященной участию в боях борисовских курсантов в начале войны. Более того, связавшись с музеем города, узнал, что у них и в экспозиции и в фондах эта тема почти не представлена.
Как же так? Ведь о действиях курсантов танкового училища многократно упоминается в солидных военно-исторических трудах и мемуарах. Кроме строк маршала Г. К. Жукова, вынесенных в эпиграф статьи, можно привести слова маршала А. И. Еременко (в те дни он командовал Западным фронтом). В своей книге он пишет: "Город (Борисов. - Прим. авт.) обороняло танковое училище под командованием корпусного комиссара И. З. Сусайкова. Курсанты и офицеры училища во главе со своим начальником проявили героизм и самоотверженность, но удержать город, естественно, не могли" ("В начале войны", 1964 г.).
Помог мне мой давний сослуживец по Военно-политической академии (ныне Военный университет) Борис Михайлович Сапунов, полковник в отставке - бывший курсант Борисовского танкового училища (БТУ) и участник боев на Березине. Доктор философских наук, профессор, которого я давно знал и ценил как интересного ученого, талантливого педагога и прекрасного человека. Но, к сожалению, в последние годы мы редко общались. Я рассказал ему о своих затруднениях и недоумениях, и он посоветовал мне поехать в военный архив, находящийся в Подольске в Московской области: "Там должны быть документы по БТУ. Надо поискать. Самому мне уже трудно это сделать".
В Подольск я приехал впервые. На пути к архивному городку увидел известный памятник подольским курсантам, воздвигнутый за героизм, проявленный ими в обороне Москвы в 1941 году. В архиве мне сразу же повезло: заместитель начальника архива полковник В. И. Николаев, к которому я обратился, оказался родом из Борисова (там и сейчас живет его отец, военный в отставке). Он сразу же протянул мне папку с названием "3-е Саратовское танковое училище. 1941-42 годы". "Здесь хранятся документы БТУ, - рассеял он мое удивление. - Дело в том, что училище после Борисова было снято с фронта и отправлено в Саратов для продолжения учебы".
В папке хранились наградные документы на 39 человек и сопровождающий их восьмистраничный "Краткий доклад Борисовского танкового училища на фронте боев с германским фашизмом в период с 23 июня по 11 июля 1941 года", подписанный начальником училища Сусайковым и военным комиссаром Михеевым. Все адресовано начальнику Главного автобронетанкового управления РККА генерал-лейтенанту Федоренко.
С волнением перелистываю пожелтевшие страницы документов, возможно, пролежавших без движения много лет. И передо мной постепенно оживает один из самых трагических и героических периодов Отечественной войны - войны, которую я пережил мальчишкой и на которой погиб мой отец...
В начале доклада коротко сказано о ситуации, сложившейся в самые первые дни войны. В это трудно сегодня поверить, но начиная с 23 июня (второй день войны!) связи училища со штабом Западного фронта (в Минске) не было. Читаю: "Командование училища с 23 по 26 июня от штаба фронта никаких сведений о противнике не получало. Училищу задача поставлена не была... Обнаружить местопребывание штаба не удалось. Случайные и отрывочные сведения о противнике получали исключительно от военнослужащих, которые беспорядочной толпой тянулись по автомагистрали на восток".
ОБСТАНОВКА НА ФРОНТЕ
В училище еще не знали, что после прорыва немцами фронта в районе Минска одиннадцать наших дивизий оказались в окружении и бo'льшая часть их состава попала в плен. Начальник училища не мог знать и о масштабах потерь фронта в первый день войны, когда основная часть его авиации была уничтожена прямо на аэродромах. Западный фронт, по сути, перестал существовать. За короткий срок один за другим сменяются три его командующих. Первый из них, генерал армии Д. Г. Павлов, и с ним семнадцать человек руководства по приказу Сталина были арестованы и приговорены к расстрелу (в 1957 году посмертно реабилитированы).
Суровую правду тех дней долгое время, к сожалению, замалчивали, словно забыв, что способность говорить горькую правду о себе - удел сильных.
В создавшейся обстановке командование училища и руководство города взяли всю ответственность на себя и действовали решительно. За трое суток курсанты и жители Борисова вырыли на подступах к Березине семикилометровый противотанковый ров, оборудовали окопы, огневые точки, на дорогах создали замаскированные ямы и завалы. Курсантские подразделения заняли оборону по автостраде Минск - Москва и на железной дороге.
Тем временем масса отступающих войск и беженцев угрожающе нарастала. Многие красноармейцы шли без своих командиров и даже без оружия. Константин Симонов, случайно оказавшийся в эти дни в Борисове, вспоминал: "Ничего нельзя было понять. По дорогам потоком шли войска и машины - одни в одну сторону, другие в другую (на запад возвращались военные из отпусков, а также шла на свои призывные пункты гражданская молодежь. - Прим. авт.). Крутились немецкие самолеты... Отчаянная жара и пыль... Никто ничего не знал... Накаляли обстановку действия многочисленных диверсионных групп, переодетых в советскую военную форму, форму НКВД и милиции. Их задача была провоцировать панику, вести разведку, а в ночное время нападать на наши части с тыла".
- На фоне такой неразберихи, - вспоминал при нашем разговоре Б. М. Сапунов, - только организованность и дисциплина могли стать психологическим щитом на пути отступающих войск. В училище сформировали заградительные отряды во главе с офицерами, они задерживали военнослужащих, отбившихся от своих частей, и формировали из них сводные части для обороны города.
К счастью, 26 июня связь со штабом фронта восстановилась. Его приказом комиссар И. З. Сусайков был назначен начальником Борисовского гарнизона, а начальником штаба - полковник А. И. Лизюков (он, как и Симонов, в городе оказался случайно, возвращаясь из отпуска в Минск). Основная цель, поставленная перед гарнизоном, - не дать противнику захватить переправу через Березину.
В течение трех суток - до начала боев - удалось объединить свыше десяти тысяч человек из разрозненных подразделений 13-й армии, отходящих от Минска, пограничников и курсантов. Район обороны был разбит на четыре участка. Курсантский полк вместе с пограничниками (примерно 1500 человек) занял позиции в районе Северного Борисова и местечка Зембино, где находилась большая переправа. Формировать рубежи и позиции приходилось без технических средств связи, под непрерывной бомбежкой и при обстреле с воздуха. И тем не менее город в кратчайшие сроки удалось подготовить к обороне и управлению разрозненными силами по широкому фронту.
В этом большая заслуга Ивана Захаровича Сусайкова и его ближайших соратников. Их усилия по защите борисовских рубежей маршал Еременко впоследствии оценит как "начало организованных действий на Западном направлении". Сусайков - опытный командир-танкист, имел за плечами академию, прошел финскую войну. До назначения в училище, в марте 1941 года, занимал крупные военно-политические должности в Москве и военных округах. Во всех отношениях это была неординарная личность, и курсантам очень повезло с начальником.
СРАЖЕНИЕ ЗА БОРИСОВ
28 июня захвачен Минск. Стоявший в 70 километрах от него Борисов оказался на острие главного удара противника - через него проходило стратегическое шоссе Минск - Москва. Сюда устремились ударные части группы армий "Центр", рассчитывая с ходу форсировать Березину. У русских, по их данным, здесь не было больших сил.
Но "с ходу" не получилось. Противник неожиданно для себя встретил упорное, хорошо организованное сопротивление по широкому фронту в несколько десятков километров - везде, где были переправы. Именно около них, на предмостных участках, завязались наиболее жаркие схватки. А когда в ряде мест противнику удалось прорваться, ожесточенная борьба продолжалась на восточном побережье, на заранее подготовленных и хорошо оборудованных позициях. Защитники боролись самоотверженно, сражаясь с танками в основном гранатами и бутылками с зажигательной смесью, - противотанковой артиллерии почти не было.
Особенно сильным оказался нажим немцев 30 июня, 1 и 2 июля вдоль автомагистрали в направлении мостов у Борисова и Ново-Борисова. Противник неоднократно пытался форсировать Березину, но все его попытки на участках курсантского полка были отбиты. Курсанты неоднократно переходили в контратаки. Об одной из них сообщает в политдонесении комиссар училища Михеев (это донесение позже я нашел в архиве). Когда на одном из участков неприятелю удалось захватить переправу и перейти на другой берег, взвод курсантов под командованием капитана Ларина в ночь на второе число внезапным ударом отбросил противника обратно, отбив мост.
Но силы сторон были слишком неравными. Немцы имели огромное преимущество в танках и артиллерии, абсолютное господство в воздухе. Наши же действовали совершенно без авиационного прикрытия и средств ПВО. В ночь на 1 июля противнику удалось захватить главный мост и ворваться в город. После ожесточенных боев 2 июля советские части оставили город Борисов. И тем не менее в районе Борисова наши войска задержали продвижение врага не меньше чем на сутки и тем самым дали возможность развернуться только что подошедшей из-под Москвы 1-й Московской мотострелковой дивизии.
Для курсантов училища то был первый в их жизни бой. Но действовали они храбро и умело, никто не дрогнул и не ушел без приказа с занимаемых позиций. В докладе указывается, что они подбили 15 танков, уничтожили до роты гитлеровцев, захватили трофеи. Читаем в наградных листах:
"сержант Головачанский A. M. Год рождения 1918. Забросал противника гранатами и вступил в рукопашную схватку. Захватил двух пленных и ручной пулемет;
- сержант Дегтярев П. С. (1918).., курсант Чурюмов К. И. (1915). Под жестким огнем устранили поломку затвора 122-мм орудия, меткими выстрелами подбили три танка;
- курсант Емельянов М. С. (1913). У м. (местечка. - Прим. авт.) Зембино метким огнем уничтожил танк и бронемашину врага. Был тяжело ранен, но бой не прекратил;
- младший лейтенант Казюлин В. И. (1912). Со взводом станковых пулеметов отразил атаку многократно превосходящего противника. Грамотно организовал систему огня, пропустил танки вперед, отрезав от них роту мотопехоты, и уничтожил ее;
- полковник Белый Д. Н. (1897). Руководимые им батальоны обороняли переправы в районе Ст. Борисово-Зембино... Подбито 8 танков, несколько орудий... В штыковой атаке разбито до роты немецкой пехоты. Обеспечил подрыв переправ через Березину и отход батальонов на новый рубеж обороны".
А вот и наградной лист на сержанта 3-го батальона Сапунова Б. М. (1921), в котором за оборону моста его представляют к ордену Красной Звезды. О том, как это было, рассказывает он сам.
МОСТ ПАМЯТИ
- Роте, в которой я учился, командование поставило задачу: действуя автономно, не допустить переправы немецкой пехоты через городской деревянный мост. При этом мне пришлось практически сразу же заменить командира роты.
Дело было так. Прибыв на место, командир послал меня, как ротного старшину, добыть "где смогу" продовольствие для 70 человек. С двумя курсантами нашли машину и, помотавшись по городу, обнаружили искомое на складах аэродрома за городом, где никого уже не было. Когда вернулись, сержанты мне говорят: "У нас беда. Командир роты с заместителем давно ушли на рекогносцировку и до сих пор не вернулись. Как старший по должности, давай принимай командование".
Первым делом я решил сменить позицию: с восточного берега на западный. Сержанты меня поддержали. Перешли, за ночь окопались: по всем правилам тактики обороны мостов оборудовали траншеи и огневые позиции. Здесь очень пригодились знания, приобретенные нами еще в Подольском стрелково-пулеметном училище, откуда год назад мы всем курсом были переведены в БТУ. Там мы получили серьезную тактическую и огневую подготовку, которая нам, теперь уже танкистам, очень помогла, спасла, можно сказать, жизнь.
Почти двое суток - 30 июня и до вечера 1 июля - отражали атаки разведывательных и передовых подразделений наступающей мотопехоты противника. Встречая плотный заградительный огонь наших пяти пулеметов, они откатывались, видимо, решив, что мост обороняют крупные силы. Пару раз нас с воздуха "хорошо" полили свинцом. Ждали решающего штурма. На душе было крайне тревожно: сколько продержимся? Силы слишком неравные, связи с командованием нет. К вечеру первого июля вернувшиеся разведчики мне докладывают: по большому мосту идут немецкие танки! Это значит, что немцы входят в город и они за нашей спиной. Оборона моста теряет смысл.
Вместе с сержантом Алышбаевым прикрываем "максимом" отход роты, первыми переправляем раненых. Гремит взрыв - саперы подрывают наш мост. С тех пор всю жизнь его вспоминаю. В моей душе он стал "мостом памяти", который пролег через всю мою жизнь.
Через неполностью еще захваченный ночной город благополучно, в полном составе выходим к своим, случайно наткнувшись на них за городом, в лесу. "Вы разве живы?!" - обрадованно воскликнул, увидев нас, командир батальона майор Проценко. Доложили начальнику училища. Сусайков поблагодарил всех за выполнение задания и за то, что сумели сохранить роту.
Так закончил рассказ Сапунов.
НА ОРШАНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Но возвращаюсь к событиям более ранним, к вопросу, который меня очень волновал. Почему при отходе не был взорван большой мост, по которому немцы вошли в город? Кто виноват? Сусайков, как начальник гарнизона?
Маршал Еременко в книге пишет, что те, кому надлежало выполнить приказ о взрыве, не сумели это сделать "по технической причине", а также "по нерадивости". Кто эти "те", не уточняется. В воспоминаниях генерала Я. Г. Крейзера я прочел: за подрыв отвечал полковник инженерных войск (без фамилии) от штаба фронта. Но, давая возможность пройти по мосту как можно большему числу отступающих, выжидали до последней минуты. И тут прорвавшиеся к мосту на всей скорости немецкие танки перебили из пулеметов наших саперов и порвали шнуры для подрыва. Видимо, эта версия и была затем принята за основную, когда разбирались все обстоятельства.
Не исключена, однако, и другая версия. В дневниках Симонова упоминается о действиях в то время особого полка немцев "Бранденбург". Его личный состав, переодетый в советскую форму, специализировался на предотвращении подрывов мостов нашими отходящими войсками. Все это могло быть и в Борисове.
Как действовали курсанты после падения Борисова? Училище продолжало бои на борисово-оршанском направлении, где воевало в составе мотострелковой дивизии под командованием уже упомянутого Крейзера, тогда еще полковника. Эта элитная, хорошо подготовленная 12-тысячная часть была оснащена новой техникой, имела 250 танков, в том числе 40 танков Т-34 и КВ. Главная ее задача состояла в том, чтобы всеми силами сдерживать продвижение противника по Минскому шоссе и по прилегающим к нему районам. В течение недели, до 10 июля, части дивизии и курсантов вели тяжелые арьергардные бои, применяя тактику подвижной обороны и изматывая силы неприятеля.
В этих оборонительных боях наши воины сражались, не щадя жизни. Среди них был и лейтенант Рубен Ибаррури (сын несгибаемой Долорес Ибаррури), командир пулеметного взвода 175-го мотострелкового полка дивизии. Несколько часов его взвод отражал атаки, и, когда вышел из строя последний пулемет, бойцы с гранатами бросились навстречу танкам. В этой схватке командир был тяжело ранен. За мужество и отвагу командование представило его к ордену Красного Знамени.
Особенно отличились курсанты во время ночной атаки с 6 на 7 июля у реки Бобр. Когда противник, говорится в докладе, перебросил свои передовые отряды на восточный берег реки Бобр, четвертый батальон курсантов совершил стремительный ночной налет. Атакой он не только отбросил части противника, но и сорвал работы по наводке моста. Батальон под сильнейшим огнем сумел без больших потерь вернуться на исходные позиции. За этот бой многих бойцов представили к наградам, а командира батальона майора И. С. Батоева и сержантов Д. К. Куколенко и Е. А. Костылева - к орденам Красного Знамени.
8 июля у города Толочин произошел крупный танковый бой, в нем с обеих сторон участвовало свыше ста танков. Мотострелковая дивизия добилась в этом бою серьезного успеха: противник был выбит из города, захвачено 800 пленных, 350 автомашин и знамя 47-го Берлинского танкового корпуса. Такой успех имел в то время не только военное, но и огромное моральное значение - о нем узнала вся страна!
Символично, что в Толочине некогда квартировал Наполеон на пути своего бесславного бегства из России. В ледяных водах Березины многие из его солдат нашли тогда свою гибель. Новые захватчики, пришедшие в эти места спустя более ста лет, потеряли здесь до половины танков 18-й дивизии. "Потери велики, - говорилось в захваченном приказе ее командира, - они значительно превышают наши трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы напобеждаемся до собственной гибели".
Фронтовая жизнь курсантов подходила к концу. Попав в окружение в последние дни, едва все не погибли. О том, как выбрались, в докладе сообщается очень скупо: "Совершив марш по территории, контролировавшейся частями противника, курсантский полк к 9 июлю сосредоточился в г. Орша".
Бои на оршанском направлении, как отмечает в своих воспоминаниях Г. К. Жуков, задержали противника на двое суток. Присовокупим к ним и время, выигранное в боях за Борисов. Появилась возможность приступить к созданию стратегического рубежа обороны по Днепру и подтянуть к нему силы. Это, так сказать, итог военный. Но есть еще и подвиг духа, образец жертвенного выполнения воинского долга теми, кто стойко оборонялся.
За проявленный героизм и мужество свыше трехсот воинов дивизии Крейзера награждены орденами и медалями, а сама она получила звание гвардейской. Командиру присвоили чин генерала и звание Героя Советского Союза.
11 июля дивизию, понесшую большие потери, вывели во второй эшелон 20-й армии для пополнения. Вместо тяжело раненного Крейзера был поставлен полковник А. И. Лизюков, начальник штаба курсантского полка. В тот же день и Борисовское танковое училище по приказу Ставки отправилось с фронта в Саратов, где уже 24 июля возобновились занятия.
За период боевых действий - с 23 июня по 11 июля 1941 года - потери училища в личном составе, как сообщается в докладе, составили 192 человека убитыми и пропавшими без вести, 68 человек получили ранения - дорогая цена для шестисот человек. Тем не менее училище сохранилось в своем статусе, выполнив еще и боевую задачу. К сожалению, так повезло не всем училищам, оказавшимся в начале войны в зоне боевых действий. Например, курсанты автотракторного училища в Бобруйске в неравном бою полегли на Березине почти полностью...
- Нам же, - заметил Б. Сапунов, - помогло во многом то, что мы имели хорошую полевую выучку, полученную еще в Подольске.
НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО...
И вновь я вспомнил памятник подольским курсантам... Подумалось: ведь подвиг подольчан под Москвой по существу начинался еще на земле Белоруссии. Поэтому глубоко символично то, что ныне Борисов и Подольск - города-побратимы.
На этом можно было бы закончить повествование, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что почти все наградные представления, о которых шла речь, остались нереализованными.
Почему? Вот что по этому поводу говорит участник тех боев Борис Михайлович Сапунов:
"Вряд ли это произошло вследствие недооценки "наверху" наших заслуг. Причина, почему мы не попали в список награжденных в дивизии Крейзера, скорее в том, что тогда нас спешно отправили в глубокий тыл. Наши наградные в Москву направляли уже из Саратова. Накануне 60-й годовщины со дня Победы я обращался по этому поводу в Министерство обороны. Пришел ответ, что представления фронтовых лет, нереализованные в свое время, сегодня юридической силы не имеют. Обидно. И за своих товарищей, и за себя. Ведь тогда, после ранения под Оршей, когда мне повредило нерв ноги, на фронт больше не попал. Но с армией не расстался. С 1942 года и до 1979-го готовил офицерские кадры в училищах и академии".
После этого разговора я вновь обратился в подольский архив, пытаясь узнать о судьбе наградных документов. Но на этот раз удача отвернулась от меня. Удалось лишь обнаружить, что одно из 39 представлений, подписанное Сусайковым 12 июля 1941 года, было все же реализовано. Оно было на начальника штаба Борисовского гарнизона полковника Лизюкова Александра Ильича, в котором он представлялся к ордену Красного Знамени. Но затем, Указом от 9 августа 1941 года, орден был заменен на звезду Героя Советского Союза. И хотя, как уже упоминалось, Лизюков был не из училищного состава, данный факт лишний раз подтверждает значимость подвига, совершенного курсантами.
"Никто не забыт, ничто не забыто"... У К. Симонова есть замечательные слова по этому поводу:
"Оборванность людских судеб - одна из самых трагических черт войны... У меня все более обостряется чувство неоплаченного долга - всюду, где можешь, назвать разысканных тобою имена воевавших людей, проследить ниточки их судеб".
Автору этого очерка очень близка мысль писателя-воина. До сего дня мы с братом Владиславом не оставляем надежды найти место захоронения отца, рядового Платонова Николая Александровича, пропавшего без вести под Выборгом в июле 1944 года.
Привожу список сохранившихся для истории имен тех (кроме уже упоминавшихся в статье), кто сражался и отличился на Березине и у Днепра в боях лета 41-го и был представлен к наградам:
Бокова К. Е. (1904), военврач 3-го ранга (представлена к ордену Красной Звезды),
Гетта И. М. (1916), сержант (медаль "За отвагу"),
Горбунов А. Н. (1918), курсант (медаль "За отвагу"),
Деев В. И. (1900), ст. батальонный комиссар (медаль "За боевые заслуги"),
Доронкин Л. Г. (1918), лейтенант (медаль "За отвагу"),
Демченко Г. Я. (1915), курсант (орден Красной Звезды),
Дмитриенко Л. И. (1913), воентехник (орден Красной Звезды),
Давыдовский Н. А. (1916), курсант (медаль "За боевые заслуги"),
Евченко Н. В. (1921), курсант (медаль "За отвагу"),
Иванов С. Н. (1902), капитан (медаль "За боевые заслуги")
Лукиных Н. Ф. (1904), интендант 3-го ранга (орден Красной Звезды),
Литвинов Д. С. (1915), курсант (медаль "За отвагу"),
Лядочкин П. А. (1921), курсант (медаль "За отвагу"),
Негрей П. А. (1916), старшина (медаль "За отвагу"),
Николаев Д. Н. (1911), шофер (медаль "За отвагу"),
Павленко М. Е. (1907?), сержант (медаль "За отвагу"),
Полторак Ф. А. (1902), батальонный комиссар (медаль "За отвагу"),
Стрижев А. И. (1918), сержант (медаль "За отвагу"),
Супрун Д. С. (1906), ст. политрук (орден Красной Звезды),
Сухин А. Д. (1919), курсант (медаль "За отвагу"),
Ткаченко Г. Д. (1916), курсант (медаль "За боевые заслуги"),
Трейнис Г. М. (1893), майор (орден "Знак Почета"),
Тюренков А. В. (1919), курсант (медаль "За отвагу"),
Ушаков Д. С. (1922), курсант (медаль "За боевые заслуги"),
Федяков Н. Г. (1914), курсант (медаль "За отвагу"),
Чернов А. Я. (1917), курсант (медаль "За отвагу"),
Шевченко Г. А. (1919), курсант (медаль "За отвагу").
Если кто-то из этих людей сегодня здравствует или их родственники - откликнитесь на публикацию и дополните наш рассказ.
Обращаюсь и к жителям города Борисова с предложением увековечить память курсантов - в мемориальной ли доске или памятным знаком - на главном шоссе или у моста.
Память о защитниках родной земли в незабываемом 1941-м особого рода. Этот год
хранит в себе как трагическое начало "святой ярости отступления и поражений",
так и образец присутствия духа и умения "держать удар" в тяжкие времена. Ведь
неслучайно говорится, что неудачи в войне более поучительны, чем победы.
