Усадьба Вороново находится в Подольском районе Московской области, на 61-м километре Старо-Калужского шоссе. Название свое усадьба получила от реки Ворoнки, на берегах которой она и размещена.
Некогда усадьба принадлежала старинному дворянскому роду Волынских. Во второй половине XIII века население Киевской и Волынской земель, спасаясь от татарских нашествий, передвигалось на запад в Галицкую и Прикарпатскую Русь. Но в XIV веке галичанам и волынцам пришлось испытать опустошительные набеги польского короля Казимира Великого. К этому времени и относится приезд в Москву из Волыни боярина Дмитрия Михайловича Волынского-Боброка. Принят он был с честью, великий князь Дмитрий Иванович Донской дал ему в жены свою сестру и пожаловал вотчинами.
Боброк был замечательным воеводой, принимал участие во всех походах Дмитрия Донского.
Самую важную услугу Боброк оказал великому князю и всей Руси в 1380 году во время Куликовской битвы: вместе с Владимиром Андреевичем Храбрым он находился в засаде и удачным выбором времени нападения решил кровопролитную битву в пользу русских.
Боброк погиб 12 августа 1399 года в битве против объединенного войска литовского князя Витовта и полков Тохтамыша.
Первым известным нам владельцем усадьбы Вороново стал седьмой в роду Волынских — Александр Иванович Воронов-Волынский, правнук Михаила Григорьевича, жившего при Иване III и получившего за черные волосы прозвище Вороной, а его потомки стали именоваться Вороновыми-Волынскими.
При Александре Ивановиче в конце XVI — начале XVII века в селе находился “двор вотчинников, 2 двора людских да крестьянских и бобыльских 16 дворов, в них 17 человек”.
Дочь Александра Ивановича М. А. Булгакова, постригшись в монахини, в 1629 году “отказала” Вороново Троице-Сергиевому монастырю. Но по челобитной окольничего Федора Волынского родовая вотчина в 1640 году была ему возвращена. После смерти Федора Васильевича в 1646 году усадьба переходит к его племянникам, братьям Василию, Михаилу и Якову Семеновичам. Не сохранилось никаких сведений об архитектурном облике барского двора в XVII веке. Известно лишь о существовании деревянной церкви в честь Преображения Креста Господня, которая “стояла без пения”.
В 1680—1681 годах усадьбой владел Василий Семенович Волынский, служивший воеводой в Одоеве (в 1658 году стал окольничим, в 1668-м — наместником в Чебоксарах; в 1676 году получил боярское звание). Позднее возглавлял Посольский приказ, но оставил службу и уехал в свое имение Вороново, где вскоре умер.
С переходом усадьбы в начале XVIII века к племяннику Василия Семеновича Василию Ивановичу Волынскому, владевшему ею с 1704 по 1726 год, родовой вотчине уделяется большое внимание. Кроме боярского дома и 49 крестьянских дворов существуют уже и скотный и конюшенный дворы. А в 1709 году на месте старой церкви была построена новая во имя образа Спаса Нерукотворного.
В 1726 году Вороново переходит к племяннику Василия Ивановича Артемию Петровичу Волынскому (1689—1740) — талантливому, образованному человеку, видному русскому государственному деятелю.
Его отец, Петр Артемьевич, был при царе Федоре Алексеевиче (правил с 1676 по 1682 год) стряпчим, затем стольником, судьей Московского судного приказа и воеводой Казани.
Детство Артемий провел неподалеку от Воронова, в селе Красное, принадлежавшем его родственникам Салтыковым, в семье которых он воспитывался после смерти отца. В пятнадцать лет юноша был уже ротмистром и снискал расположение царя. В 1705 году Петр I отправил Волынского в Персию с целью всестороннего изучения ее и приобретения торговых привилегий для русских купцов. Эти поручения Волынский успешно выполнил (1718) и был произведен в генерал-адъютанты (их было тогда в России всего шесть).
В 1719 году Артемия Петровича назначили губернатором во вновь учрежденную Астраханскую губернию, где он упорядочил деятельность администрации, поправил отношения с калмыками, улучшил благосостояние края.
В 1722 году Волынский женился на двоюродной сестре Петра I Александре Львовне Нарышкиной. Время стерло следы хозяйственной деятельности Артемия Петровича в Воронове, однако можно предположить, что он управлял усадьбой так же энергично, как и остальными своими имениями. Косвенным свидетельством может служить подробнейшая “Инструкция дворецкому Ивану Немчинову об управлении дому и деревень”, составленная Волынским в 1724 году. Этот интереснейший документ показывает, что буквально во всех сферах сельского хозяйства — агрономии, лесоводстве, садоводстве — сановный автор был на уровне лучших достижений своего века.
В жизни Артемия Петровича были как взлеты, так и падения.
Став во время царствования Анны Иоанновны (1730—1740) кабинет-министром, Артемий Петрович был недоволен зависимостью от Э. И. Бирона (1691—1772), не ладил он и с А. И. Остерманом, который только и ждал момента, чтобы уволить Волынского из кабинета. Благодаря усилиям Бирона и Остермана стало известно, что в доме Волынского на Мойке собираются его друзья — “конфиденты” и что они сочинили “Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел”. Знания и опыт кабинет-министра и его товарищей: архитектора П. М. Еропкина (1698—1740), коллежского советника А. Ф. Хрущева (1691—1740) и других представителей знатных, но обедневших дворянских фамилий — позволили увидеть немало недостатков в государственной системе и предложить пути их исправления. Подозрительный Бирон усмотрел в инициативе “конфидентов” преступный умысел.
Друзья были арестованы, и с 7 мая 1740 года начались пытки. А. П. Волынский друзей не выдавал. Материалы следствия говорят о высоком достоинстве кабинет-министра: он не оговаривал невинных и даже стремился выгородить “конфидентов”, взять их вину на себя.
27 июня 1740 года в Петербурге, на Выборгской стороне, близ храма Преподобного Сампсония Странноприимца состоялась казнь.
Трагическая судьба Артемия Петровича, его мужество, пламенная любовь к Отечеству вдохновили поэта К. Ф. Рылеева (1795—1826). Сюжетом для одной из его девяти “Дум” стала борьба Волынского с Бироном:
Вражда к тиранству закипит,
Неукротимая в потомках—
И Русь священная узрит
Власть чужеземную в обломках—
Так, сидя в крепости, в цепях,
Волынский думал справедливо;
Душою чист и прав в делах
Свой жребий нес он горделиво…
После казни А. П. Волынского и ссылки его детей в Сибирь все его имущество было конфисковано.
При новой императрице, Елизавете Петровне, дочери А. П. Волынского Анна и Мария были отпущены на жительство в Москву. По высочайшему указу небольшая часть имущества А. П. Волынского была отдана его детям.
7 февраля 1748 года Мария Артемьевна Волынская (1725—1792) вышла замуж за Ивана Илларионовича Воронцова (1719—1789), младшего брата канцлера М. И. Воронцова, участника переворота 1741 года в пользу Елизаветы. Так как мать Марии Артемьевны Александра Львовна (умерла еще до падения мужа) приходилась двоюродной сестрой Петру I, значит, сама Мария Артемьевна была императрице Елизавете Петровне троюродной сестрой.
Этот брак еще более упрочил положение при дворе Ивана Илларионовича Воронцова — человека честного и чуждого всякой сомнительной наживы. Он дослужился до чина генерал-поручика, был президентом вотчинной коллегии, но вскоре после женитьбы вышел в отставку и поселился в Воронове.
Иван Илларионович начал обустраивать усадьбу. При нем в 1760-х годах по проекту архитектора Карла Ивановича Бланка (1728—1793) вместо деревянной церкви была построена ныне существующая каменная церковь Спаса Нерукотворного образа с приделами святого великомученика Артемия по правую сторону и преподобной Марии Египетской по левую.
К. И. Бланк построил в Воронове парковую достопримечательность — Голландский домик (сохранился), перестроил усадебный дом, распланировал регулярный парк с павильонами.
Подъезжающим по Калужской дороге еще издали раскрывается вид на главный дом и церковь. За домом находится великолепный парк. Наиболее старая часть его _ регулярный сад, спускающийся от главного дома к пруду. Здесь была использована трехлучевая система аллей, которые расходятся веером от партера перед парковым фасадом главного дома. Габариты сада определены длиной фасада — 98 м.
Ландшафтный парк занимает 15 га. История его создания длится с 50—60-х годов XVIII века до XX века. Увеличивается пруд. В настоящее время его площадь 12 га, протяженность около 1 км. В наиболее старой части парка преобладают липы, вязы, дубы. Основу композиции ландшафтного парка составляют открытые пейзажи пруда, замкнутые пейзажи полян и аллей. Ось композиции — длинная липовая аллея, соединяющаяся в конце парка с еловой. Основная липовая аллея хорошо сохранилась, еловая уже определятся с трудом. Пихтовая аллея — жемчужина Подмосковья, большая редкость. Высокие сибирские пихты (высотой 30 м) с темной хвоей, серебристыми стволами, воздух, напоенный целебным ароматом, — такое в Подмосковье не встретишь.
Береговая дорожка, обсаженная липами, повторяет линию пруда. С одной стороны она граничит с парком, с другой — с прудом. Аллея проходит выше берега, с нее хорошо видна водная гладь. Изгиб береговой линии не дает возможности охватить пруд целиком, он виден лишь до поворота.
В декабре 1775 года Вороново посетила Екатерина II. В поездке императрицу сопровождала Екатерина Романовна Дашкова (1744—1810), в девичестве Воронцова, крестница императрицы Елизаветы Петровны, ставшая при жизни фигурой легендарной.
Вспоминая свою поездку в Вороново, Дашкова пишет, что Екатерина “остановилась ненадолго в прекрасном имении моего дяди, графа Ивана Воронцова”. В память о посещении императрицей имения были поставлены каменные обелиски по сторонам главной аллеи, тянувшейся за прудом, и у ворот дома (в настоящее время не сохранились).
Работы по созданию ансамбля, начатые при Иване Илларионовиче Воронцове, закончились при его сыне Артемии Ивановиче (1748—1813), к которому Вороново перешло в 1786 году. Дочь Артемия Ивановича Анна приходилась троюродной сестрой матери А. С. Пушкина Надежде Осиповне Пушкиной, которая пригласила графа Воронцова быть крестным отцом своего сына Александра. В метрической книге записей о рождении Александра Сергеевича Пушкина говорится: “Крещен июня 8 дня. Восприемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума вдова Ольга Васильевна Пушкина”. Крещение состоялось в Москве в Елоховском соборе.
А. И. Воронцов после смерти отца предпринял грандиозные работы по улучшению усадьбы, главным образом по перестройке усадебного дома, конного двора и парка. К строительству был привлечен известный архитектор Николай Александрович Львов (1751—1803), тонко чувствовавший красоту подмосковной природы. Ему удалось мастерски соединить архитектуру с окружающим ландшафтом.
Львов имел “разум пылкий, изобретательный, любопытный к впечатлениям, скорообъемлющий, стремился проявить себя во многих областях отечественной культуры и науки”.
К сожалению, дом, построенный Н. А. Львовым в Воронове, не сохранился. Но по чертежам и документам того времени можно восстановить его облик. Это было очень торжественное трехэтажное здание, не дом, а скорее дворец с восьмиколонным портиком ионического ордера, замыкающим перспективу при подъезде со стороны Калужской дороги.
Кроме главного дома Львовым построен двор с манежем на 100 лошадей. С северной стороны были установлены мраморные статуи — копии со скульптур итальянских мастеров. В дальнейшем конный двор пострадал от пожара и перестроен. Об архитектурном убранстве бывшего конного двора напоминает угловая башня с юго-восточной стороны усадьбы.
Артемий Иванович Воронцов создал великолепную усадьбу, но вскоре окончательно разорился и вынужден был продать имение. В 1800 году новым владельцем стал граф, известный русский государственный деятель Федор Васильевич Ростопчин (1763—1826), который купил имение за 320 тысяч рублей.
Двенадцать лет Ростопчины жили в Воронове, сначала круглый год (до 1806 года), а затем — с весны до осени, переезжая на зиму в Москву.
Федор Васильевич решил завести в своей усадьбе образцовое прибыльное хозяйство. Он выписал из Англии специалиста Петерсона, нескольких агрономов и механиков.
Главное внимание уделяется конному заводу. Были приобретены скаковые лошади, а вскоре выведена ростопчинская порода лошадей. Тогда же построили оранжерею.
Наступил 1812 год. В сентябре Вороново, расположенное между Москвой и знаменитым тарутинским лагерем, становится свидетелем военных событий. Ночь на 20 сентября М. И. Кутузов провел в Воронове. Отсюда он уводил армию в Тарутино.
Наутро хозяин поджег усадьбу, а через полтора часа сюда прискакал отряд французов. На месте великолепного усадебного дома они нашли догоравшие костры, а на двери церкви доску с надписью: “Восемь лет я украшал это село, в котором наслаждался счастьем среди моей семьи. При вашем приближении обыватели, в числе 1720, покидают жилища, а я предаю огню дом свой, чтобы он не был осквернен вашим присутствием…”. Свидетелей пожара удивило, что среди развалин и пепла не оказалось бронзовых и мраморных скульптур, которых было множество во дворце. Хозяин покинул Вороново налегке. А где же сокровища? Эта загадка не дает покоя исследователям до сих пор.
После войны Ф. В. Ростопчин поселился за границей, но умирать возвратился в Россию.
Андрей Федорович (1813—1892), унаследовавший имение от отца, был писателем-библиографом; в 1858 году избран почетным членом Императорской публичной библиотеки, которой жертвовал редкие книги и гравюры. В 1850 году в своем московском доме он открыл для всеобщего обозрения богатейшую коллекцию картин. Граф опубликовал некоторые материалы из семейного архива о войне 1812 года.
Центральный корпус усадебного дома, сожженный Ф. В. Ростопчиным, сгорел не дотла и в дальнейшем был частично восстановлен, но уже без прежнего великолепия.
В 1833 году А. Ф. Ростопчин женился на Евдокии Петровне Сушковой (1811—1858). Евдокия Петровна родилась в Москве. Семья была родовита и богата. В старой столице им принадлежало несколько домов, в том числе построенный В. Баженовым дворец, ставший в наши дни первым зданием Государственной публичной библиотеки.
Сушкова владела французским, английским, немецким и итальянским языками. В 19 лет опубликовала первое стихотворение. Заочными учителями молодой графини надолго стали В. Шекспир, В. А. Жуковский и А. С. Пушкин.
Тесная дружба связывала молодую хозяйку Воронова с М. Ю. Лермонтовым (1814—1841). Во время встреч в Петербурге они читают друг другу стихи и вспоминают свои отроческие годы. М. Ю. Лермонтов посвятил ей стихотворение “Додо”:
Умеешь ты сердца тревожить,
Толпу очей остановить,
Улыбкой гордой уничтожить,
Улыбкой нежной оживить.
В ноябре 1841 года поэтесса пишет стихотворение “Пустой альбом”, а в марте 1843-го — “Поэтический день”, которые посвящает памяти М. Ю. Лермонтова.
С Пушкиным Ростопчина виделась несколько раз. Эти события объединены стихотворением “Две встречи”:
И мне сказали: Он идет!
Он наш поэт, он наша слава,
В своей особе небольшой,
Но смелый, ловкий и живой,
Прошел он быстро предо мной…
***
На бале блестящем, в кипящем собранье,
Гордясь кавалером и об руку с ним,
Вмешалась я в танцы… и счастьем моим,
Вниманьем поэта в душе дорожа,
Под говор музыки, украдкой дрожа,
Стихи без искусства ему я читала
И взор снисхожденья с восторгом встречала.
Ростопчина была патриоткой. У нее есть несколько стихотворений, где отображены образы России и ее героев. Одно из них, написанное в 1831 году, “К страдальцам-изгнанникам”, посвящено декабристам:
Хоть вам не удалось исполнить подвиг мести
И цепи рабства снять с России молодой,
Но вы страдаете для родины и чести
И мы признания вам платим долг святой.
Графиня часто отдыхала в Воронове. В стихотворении “Колокольчик” (1853) она пишет о природе любимой усадьбы:
Вот с мостика спустившись на плотину,
Вот обогнули пруд, и сад, и дом…
Теперь поехали шажком,
Свернули в парк аллеею старинной ,
И вот ямщик стегнул по всем по трем.
Евдокия Петровна была племянницей Н. В. Сушкова, зятя Ф. И. Тютчева.
Знакомство Тютчева и Ростопчиной произошло, по всей вероятности, в первый приезд поэта в Москву в 1843 году в доме Сушковых. С первых же дней знакомства графиня питает к поэту чрезвычайную симпатию.
Светской любезностью полны и письма поэта. В октябре 1851 года он пишет Сушкову по поводу очередного приглашения Евдокии Петровны к себе в гости: “Прошу при случае сказать графине Ростопчиной, что я все еще сетую о том, что не попал к ней прошлым летом в Вороново — против всякого чаяния чаю ее приезда в Петербург”.
Но, не довольствуясь письмами, поэт хочет вознаградить графиню за ее несбывшееся ожидание галантным стихотворением, где описывает свой сон:
Вот вижу я, как бы сквозь дымки,
Волшебный сад, волшебный дом —
И в замке феи-Нелюдимки
Вдруг очутились мы вдвоем!..
(1856)
И еще одно стихотворение поэт посвятил графине:
О, эти дни — дни роковые,
Дни испытаний и утрат—
Отраден будь для ней возврат
В места души ее родные.
Пусть добрый, благосклонный гений
Скорей ведет навстречу к ней
И горсть живых еще друзей,
И столько милых, милых теней!
(1853)
Ростопчина посвятила Ф. И. Тютчеву два четверостишия в известной сатире на славянофилов и западников “Дом сумасшедших в Москве”:
С ними тощий, поседелый,
Жизнью сломленный поэт,
В ком душа убила тело
И горит духовный свет…
На лице умно-прекрасном,
На измученных чертах
Есть рассказ о горе страстном,
О мучительных борьбах.
Детские годы провела в Воронове дочь Федора Васильевича Ростопчина София Федоровна (1799—1874), в замужестве графиня Сегюр. Ее восприемником при крещении был император Павел I. София получила прекрасное домашнее образование. Гибкая, стройная, она не обладала правильными чертами лица, но выражение его было приветливое и доброе. Когда после войны Ростопчины жили в Париже, София познакомилась с графом Сегюр и в 1819 году вышла за него замуж. Отец подарил ей 100 000 франков на покупку замка Нуэт в Нормандии. У Софии было восемь детей. Тяжелый недуг на 13 лет уложил графиню в постель, и она уже не могла играть с детьми, зато стала рассказывать им сказки и даже целые повести. Дети выросли, обзавелись семьями, и теперь внуки стали съезжаться к доброй бабушке слушать ее повести.
Вскоре графиня стала печатать свои произведения. Написанные прекрасным французским языком, живым и ясным, они имели большой успех и были переведены на многие иностранные языки. Несколько поколений детей в России читали ее книги на французском и в переводе на русском. Русской жизни была посвящена только повесть “Генерал Дуракин”, запрещенная в России.
Умерла Е. П. Ростопчина-Сегюр в 1858 году, похоронена в Москве на Пятницком кладбище.
В 1908 году графине Сегюр в Париже, в Люксембургском саду, был поставлен памятник.
Во владении Ростопчиных Вороново находилось до 1856 года. После смены нескольких хозяев усадьба переходит к Александру Дмитриевичу Шереметеву, затем к его брату Сергею Дмитриевичу Шереметеву (1844—1918).
В 1893 году Вороново посетил поэт Яков Петрович Полонский (1819—1898). Здесь он написал стихи:
Мысли вычитанной
Не хочу вписать,
Рифмой выточенной
Ни к чему блистать,
Стиха кованного,
То из Воронова
Ростопчинский конь.
Стих исследующий
Глубину идей —
Конь, не ведующий
Кучерских плетей.
Последней владелицей усадьбы была дочь Сергея Дмитриевича Анна Сергеевна (1873—1949), фрейлина императрицы Марии Федоровны. В 1894 году она вышла замуж за Александра Петровича Сабурова (1870—1919). Зимой Сабуровы жили в Петербурге, лето проводили в Воронове. Отец Анны Сергеевны не одобрил выбора дочери, однако молодые жили дружно. Сабуров дослужился до чина действительного статского советника, стал петербургским гражданским губернатором.
В 1924 году Анна Сергеевна была арестована и после двух месяцев, проведенных в тюрьме, выслана в Калугу, потом во Владимир, где и скончалась. Ранее, в 1919 году, погиб и ее муж.
Сабуровы имели троих сыновей и дочь. Алексей умер еще в младенчестве и погребен на территории усадьбы (могила не сохранилась), два сына погибли в период репрессий. Дочь Ксения пережила арест и ссылку.
В настоящее время на территории усадебного комплекса находится санаторий.
Старинная русская усадьба Вороново хранит память о многих событиях. Ее усадебный
дом не отмечен мемориальной доской, но наша память неподвластна внешним атрибутам.
И многое безвозвратно ушло бы из нашей жизни, если бы вдруг выпало хоть одно звено
из непрерывной жизненной цепи.
