Как язык влияет на время
Наше восприятие времени зависит от того, на каком языке мы говорим.
Два года назад мы рассказывали об исследованиях Паноса Атанасопулоса (Panos Athanasopoulos) из Ланкастерского университета – он и его коллеги сумели экспериментально показать, как язык влияет на сознание.
В опытах психологов люди, говорившие на разных языках, в буквальном смысле по-разному видели мир вокруг себя, причем двуязычный человек оказывался в промежуточном положении: на него влиял и родной язык, и выученный.
Конечно, многое тут зависит от особенностей языка и от того, о чем мы говорим. В работе 2015 года речь шла о немецком и английском, и если в английском можно очень хорошо объяснить, в каком времени случилось событие и как разные его эпизоды соотносятся друг с другом на временной шкале, то в немецком больше внимания уделяется обстоятельствам действия: где, как и зачем оно происходило. Соответственно, немцы с иностранным английским и британцы с иностранным немецким, которым показывали какое-то странное видео, по-разному описывали происходящее.
С другой стороны, те, кто говорит по-английски, обычно оценивают время события с помощью пространственных понятий, относящихся к линейной протяженности: например, «короткий перерыв» (short break) или «длинная свадьба» (long wedding). Получается, что временной промежуток оценивается через путь, который можно за это время преодолеть. (В такой оценке времени английский схож с шведским.) А, скажем, те, кто говорит на греческом или испанском, используют для времени другие размерности: они скажут не «короткий перерыв», но – «маленький», не «длинная свадьба», но – «большая». То есть здесь тоже пространственные характеристики, но не линейно-дистанционные, а, скорее, объемные.
Новая статья, которую Панос Атанасопулос и Эммануил Билунд (Emanuel Bylund) из Стокгольмского университета опубликовали в Journal of Experimental Psychology: General, посвящена как раз временным оценкам у людей, выбравших в качестве иностранного такой язык, где время оценивается иначе, чем в их родном. Добровольцам, владевшим испанским и шведским, показывали на экране удлиняющуюся линию или контейнер, наполнявшийся жидкостью. Нужно было сказать, сколько времени занял процесс, но участников эксперимента просили об этом по-разному: в одном случае они слышали испанское слово duración, в другом – шведское слово tid (оба обозначали продолжительность, длительность).
Если человека, наблюдавшего за заполняющимся контейнером, просили определить duración, то он использовал для времени «объемные» понятия. Если же его просили определить tid, то человек переключался на «линейные» эпитеты, свойственные шведскому языку, причем суть процесса – то есть удлинение линии или же заполнение контейнера – особой роли не играла.
Переключение между «объемным» и «линейным» восприятием времени происходило быстро и бессознательно, что лишний раз убеждает нас в том, насколько глубоко и прочно язык укоренен в психической деятельности, насколько сильно от него зависят не только эмоции, но даже восприятие такой объективной вещи, как время.
Спорить же о том, какому языку дано «более верное» восприятие, было бы невероятной глупостью, и вместо того, чтобы заниматься этим, стоило бы порадоваться за людей, знающих много языков – и заодно позавидовать тому, насколько разнообразным для них может быть окружающий мир.
