Как память управляет едой
В центре памяти нашли нейроны для сладкого и нейроны для жирного.
Мы хорошо помним, что и где ели, по крайней мере, если речь идёт о сравнительно недавнем прошлом. Хотя если еда была особенно вкусной, память о ней может оставаться с нами всю жизнь. Но память – это только память, и обычно, когда говорят о побудительных мотивах, то обращаются к другим психическим процессам и поддерживающим их нервным центрам. Скажем, центры памяти хранят информацию о вкусе шоколада, пончиков, чипсов и т. д., но желание съесть ещё одну порцию сладкого, а потом ещё одну и ещё связывают с системой подкрепления и её дофамином – удовольствие, которое она даёт, поддерживает мотивацию к определённым действиям.
Однако, как пишут в Nature Metabolism сотрудники Монелловского центра, сама память тоже может подталкивать нас к определённым действиям в отношении еды. Правда, про «нас» тут нужно говорить с осторожностью – эксперименты всё-таки ставили на мышах. Исследователи обнаружили, что сладкая и жирная еда оставляет след в гиппокампе, который, как известно, является одним из главных центров памяти, а также помогает ориентироваться на местности. В нём есть группы нейронов, которые специализируются на том, чтобы помнить, где мышь ела сладкое и где мышь ела жирное. Нейроны памяти о сладком и нейроны памяти о жирном – это разные нейроны, и ни на какую другую память они не влияют. Информацию о еде они получают от блуждающего нерва, ветви которого отходят к разным органам, к кишечнику в том числе. Если пресечь сигналы, которые бегут от кишечника по блуждающему нерву, то нейроны сладкого и нейроны жирного в гиппокампе ничего не запомнят.
Но главное не в том, что в центре памяти есть специализированные нейронные цепи для разной еды, а в том, что они влияют на пищевые предпочтения. Мышей модифицировали так, чтобы активность нейронов сладкого и нейронов жирного можно было искусственным образом отключать. Мышам предлагали на выбор две поилки со сладкой жидкостью и с жирной. Когда отключали нейроны сладкого, интерес мышей к сладкой поилке падал на 50%, интерес к жирной поилке оставался прежним. Когда отключали нейроны жирного, то тут уже падал интерес к жирной поилке – на 40%, к сладкой же мыши ходили так же, как прежде. Затем обе поилки стали выдавать мышам по очереди. В этом случае, когда у мышей отключали нейроны сладкого, они пили сладкий и жирный раствор так же, как и мыши с работающими нейронами сладкого. Иными словами, эффект нейронов сладкого были виден тогда, когда был выбор, когда две поилки были перед мышами одновременно. Но если у мышей отключали нейроны жирного, то они начинали меньше пить жирного, даже если перед ними была только лишь жирная поилка. То есть нейроны жирного влияли и на выбор между разными вариантами еды-питья, и на количество съеденного-выпитого. Отдельно исследователи уточняют, что нейроны памяти о жирном и о сладком не влияли на вкусовые ощущения – это было показано в отдельных тестах.
Память о жирном и сладком должна работать с какими-то помощниками и посредниками, чтобы побуждать мышь к тем или иным действиям, однако тут важно, что эти нейроны сами по себе достаточно значимы, чтобы влиять на пищевое поведение. Можно понять, почему именно для жирной и сладкой еды были выделены специальные нейронные цепи – потому что чем больше жирного и сладкого в пище, тем больше она даёт энергии. Пресекая активность нейронов жирного и нейронов сладкого, исследователи удерживали мышей в нормальном весе, хотя держали их при этом на такой диете, на которой они должны были растолстеть. Естественно тут возникают мысли о том, чтобы и человеческое ожирение лечить каким-то таким же образом, воздействуя на память о жирном и сладком. Но тут нужно сначала убедиться, что в нашей памяти есть такой же специальный нейронный аппарат для жирной и сладкой еды и что он действительно может сильно влиять на наши пищевые предпочтения.
