Древнейший скифский курган становится цифровым
О скифском кургане Туннуг в Туве мы уже рассказывали – затерянный среди тувинских болот, он может быть самым ранним и самым богатым погребением скифских вождей. Специалисты из Института истории материальной культуры (ИИМК) РАН вместе со швейцарскими коллегами уже не первый год работают на уникальном кургане, и в этом году их не остановила даже эпидемия коронавируса. Что мы знаем о Туннуге к настоящему времени, «Науке и жизни» рассказывает Егор Блохин, сотрудник ИИМК РАН и заместитель начальника Азиатской номадической экспедиции в Туве.
– В этом году на Туннуге проходит уже третий сезон раскопок. Раньше его сравнивали с не менее знаменитым курганом Аржан 1, который отделяют от Туннуга всего десять километров – оба они находятся в долине реки Уюк, которую часто называют «Долина царей». Что теперь добавилось к нашим знаниям о Туннуге?
– Сейчас идет уже четвертый год исследования кургана, если считать с первой разведки в 2017 г. Когда мы в то время только подходили к кургану, мы знали очень мало – во-первых, что он действительно похож на самый ранний известный скифский курган Аржан 1 (это было понятно по видимой на поверхности радиальной структуре с провалами-камерами), а во-вторых, что он находится в очень необычном для скифского кургана месте – в заболачиваемой пойме. В таких местах курганы обычно не делают. Это было очень странно, и мы предполагали, что, возможно, во время его сооружения воды в пойме было меньше, а когда уровень воды поднялся – скифы начали сооружать свои насыпи на другом (высоком) берегу. Из чего опять-таки следует, что он очень ранний. С тех пор наши знания об этом загадочном сооружении значительно расширились.
– Что именно удалось выяснить? И было ли что-то неожиданное?
Во-первых, мы теперь знаем какова его структура, как именно он был построен. Первоначально на месте будущего кургана были выложены стволы лиственницы в виде своеобразного колеса диаметром около 80 м. Бревна выложены концентрическими кругами, которые соединены такими же бревнами – радиальными осями. Конструкция очень похожа на Аржан 1, но не точная его копия: на Туннуге есть только один уровень бревен, а в Аржане 1 из дерева сделаны настоящие высокие стены. Поверх этого дерева (а, возможно, используя его как опалубку) на Туннуге были сложены стены и какие-то ещё сооружения из глины. Так что основная архитектура кургана оказалась глиняной, что, конечно, стало большим сюрпризом. Кроме того, поверх глины мы находим очень слабые следы дерева (возможно, досок или бруса), которыми были облицованы стены и платформы внутри кургана. В пространствах между стенами располагаются ямы, вероятно, погребальные. Пока что мы исследовали только пять из них (всего их будет, по примерным подсчетам, не меньше 70), и они оказались пустыми. Не ограбленными, а пустыми изначально. Это неудивительно – ведь, возвращаясь к аналогии с Аржаном 1, можно отметить, что погребения там были лишь в 13 из почти 100 камер. Вся центральная структура была окружена достаточно мощной каменной стеной, так что между ней и центральной частью оставалось пустое пространство – своеобразная галерея. В какой-то момент вся поверхность кургана была, как панцирем, завалена крупным камнем, под которым были скрыты и отдельные камеры, и галереи – тогда курган и обрел свой нынешний вид невысокой каменной платформы. Это то, что касается структуры кургана.
Курган Туннуг.
– Он действительно оказался таким древним, как предполагалось изначально? Удалось ли уточнить датировку?
– Мы смогли тщательно датировать его и продолжаем уточнять данные. Так, все дерево из основного «колеса» мы отобрали для дендрохронологического анализа, один из спилов отправили нашим швейцарским коллегам по проекту в Берн, где были получены даты для отдельных древесных колец, которые потом были сопоставлены. Эта технология, называемая wigglematching – способ выяснить наиболее точную дату, доступную для археологов. Получилось, что дерево, лежащее в основной структуре, было срублено не позднее 833–800 гг. до н. э. Таким образом, было окончательно подтверждено, что курган сооружен в самом начале формирования скифской общности.
Два полноценных полевых сезона заняли раскопки могильника более позднего времени, расположенного к югу от кургана. Здесь мы обнаружили крупный могильник первых веков нашей эры, принадлежащий кокэльской культуре, и ещё более поздние тюркские и кыргызские погребения. Это само по себе очень интересное открытие, потому что кокэльская культура очень слабо исследована. Открытие 85 погребений этого времени – большой вклад в её изучение. Научный анализ материалов погребений сейчас в самом разгаре: проводятся генетические исследования, только закончили свою большую работу антропологи.
– Можете ли уже поделиться тем, что удалось выявить антропологам?
– В скором времени должна выйти наша совместная статья о травмах и насилии в ту эпоху. Дело в том, что у очень многих погребенных зафиксировано множество травм, и часто эти травмы становились причиной смерти (причём смерти довольно жестокой – в результате перерезания горла, ударов мечами по черепу, скальпирования, и всё это фиксируется как у взрослых, так и у подростков). Наши антропологи внимательно проанализировали все следы, которые позволяют сделать определённые выводы об уровне насилия в кочевых сообществах в степях Центральной Азии в первых веках нашей эры.
Работы на кургане Туннуг.
– В этом году полевой сезон для археологов выдался необычным из-за пандемии COVID-19. Насколько сильно ее последствия отразились на работах в Туве? Как строится работа в полевом лагере сейчас?
Да, начало сезона было для нас непростым. К сожалению, Русское географическое общество (РГО), которое поддерживало нас предыдущие два сезона, отменило почти все полевые проекты в этом году (что и понятно!). Но мы не могли оставить курган на целый год. Как минимум, необходимо было исследовать несколько открытых в прошлом году ям, которые мы запланировали копать весной – они могли просто не пережить лета по природно-климатическим причинам. Поэтому мы, в рамках договора с Министерством культуры РФ, отправились небольшой командой проводить буквально спасательные раскопки. Конечно, первые две недели мы провели в обсервации, ежедневно измеряли температуру и отправляли данные в Роспотребнадзор, следили за здоровьем сотрудников, полностью исключили какие-либо контакты с местным населением. Это было достаточно просто сделать, потому что лагерь находится в совершенно диком месте, за рекой, пересечь которую можно только по небольшому пешеходному мостику. К нему нам привозили продукты, которые мы бесконтактно забирали. Да и сейчас мы стараемся не покидать лагерь без острой необходимости, полностью исключили поездки в республиканский центр, Кызыл.
– Насколько сложно оказалось раскапывать курган технически в этом году?
Очень сложно. По сути, курган находится в болоте. Это постоянно затапливаемая пойма реки, где очень высокий уровень грунтовых вод. Даже добраться до места работ из нашего полевого лагеря не так просто: приходится идти почти 3 км по болоту, что не очень комфортно. Даже болотные сапоги не всегда спасают. Сами работы на кургане тоже отдельная история. Исследование любой ямы становится техническим подвигом, когда приходится планировать водоотводные системы, дренажные колодцы, укреплять стенки ям, постоянно задействовать помпы. В нынешнем году мы собирались начать раскопки намного раньше, весной, когда грунт ещё остаётся промёрзшим и вода не поднимается так высоко. У нас был очень позитивный опыт в прошлом году, когда удалось без проблем исследовать два погребения, к которым за год до этого мы не могли даже подступиться из-за воды. Но, во-первых, коронавирус, во-вторых, очень ранняя и жаркая весна в Туве спутали наши планы. Пришлось работать с тем, что было.
Тувинская степь.
– В ИИМК поставили задачу создать первую в мире 3D-модель этого уникального кургана. Как продвигается эта работа сейчас?
Для кургана это будет первая модель, ведь его раньше никто не раскапывал. Наша команда во главе с Тимуром Садыковым, включая меня как специалиста в цифровой археологии, планирует создать многослойную модель, в которой будет реконструирован каждый строительный этап этого огромного и очень сложного сооружения. Сейчас вся фиксация на раскопе производится методом фотограмметрии, то есть трёхмерная модель каждого кусочка кургана уже создаётся в процессе раскопок. Это стандартная практика, принятая в большинстве экспедиций нашего института. Когда будет открыто хотя бы 50% всей насыпи, мы попробуем соединить все элементы в единое целое. На самом деле мы уже так делаем для решения каких-то рабочих задач. О полноценной модели, которую можно будет показать публике, будем говорить ближе к финалу работ.
– Изначально сообщалось, что работы на кургане могут занять около 5 лет. С учетом открывшегося масштаба и влияния пандемии как вы сейчас оцениваете эти сроки?
Сроки по-прежнему актуальны. При достаточном финансировании можно закончить работы на кургане за 3 года. Мы пока работаем в ожидаемом темпе.
– Какие основные находки на кургане вы могли бы выделить и каковы ожидания от памятника по итогам проведенной работы?
Постепенно копится коллекция раннескифских предметов – уже есть неплохой набор вещей, которые однозначно отсылают нас к эпохе зарождения скифского комплекса. Это специфические удила, очень интересная пряжка колесничего, любопытный каменный сосуд, стоявший на обводной стене (очевидно, поставлен туда в ходе какого-то ритуала). Есть находки и более раннего времени — это петроглифы на камнях, которыми засыпали курган. Из самых интересных – петроглифы с изображением быка и колесницы. Мы продолжаем исследовать структуру кургана: в прошлом году изучено два сектора, в этом будет сделано ещё два, наверняка мы откроем какие-то новые неожиданные элементы.
Егор Блохин.
– Туннуг с самого начала привлёк множество археологов и волонтеров со всего мира. С открытием границ сотрудничество будет продолжено?
Это изначально международный проект. Один из наших ключевых коллег, швейцарский археолог Джино Каспари, к сожалению, не смог присоединиться к нам в нынешнем году, но как только границы откроются, сразу примет участие в работах. Также Туннуг – это проект, подразумевающий активное участие волонтеров. В этом нам два сезона очень активно помогало Русское географическое общество. Мы очень рады любым энтузиастам и любой помощи делом. Поэтому, как только это станет возможным, мы ждем к себе на раскоп всех, кому небезразлично прошлое и кто готов преодолевать трудности в таком удивительно красивом месте, как Долина царей в Туве.
– Во многих сферах жизни происходит стремительная цифровизация. Как обстоят дела в мировой археологии и, на общем фоне, у нас в России?
Археология уже довольно давно начала использовать достижения цифрового мира. В России цифровая археология развивается, на мой взгляд, весьма успешно, хотя ещё и не стала state of the art. Петербург здесь, несомненно, выделяется на общем фоне. Мы уже 10 лет назад отказались от черчения на миллиметровке в пользу работы непосредственно в КАД-программах по фоторектифицированным изображениям. С приходом массово доступного 3D-моделирования мы стали фиксировать практически все наши работы в 3D и сейчас активно развиваем цифровое моделирование в более широком направлении – в том числе и в сфере сохранения культурного наследия (например, при съёмке территории древней Пальмиры в Сирии).
