С оригами был знаком великий русский писатель Лев Николаевич Толстой. Правда, самого слова "оригами" он не знал. Оно тогда еще не вошло в обиход.
В музее-усадьбе "Поленово" среди экспозиций хранятся четыре бумажные птички, сложенные руками Л. Н. Толстого для детей живописца В. Д. Поленова.
Искусствоведы обращали внимание на толстовских оригамных "петушков". Так, Ф. Поленов установил временное совпадение между изготовлением "петушков" и написанием Л. Н. Толстым трактата "Что такое искусство?" в 1896 году.
18 ноября 1896 года семья В. Д. Поленова села на станции Тарусская в вагон пассажирского поезда. В том же вагоне оказались Л. Н. Толстой с дочерью Марьей Львовной, ехавшие в Москву. Сын художника, будущий первый директор музея-усадьбы "Поленово" - Дмитрий Васильевич Поленов, а тогда - десятилетний мальчик, в тот же день так описал свои впечатления от общения с Л. Н. Толстым: "Он сказал: "Какая веселая компания!" Тогда мама сказала: "Граф, отец этих детей знаком Вам". Он спросил: "Кто же?" Мама сказала: "Поленов". Он сказал: "Очень рад. Я Вам покажу свой талант". Он взял бумаги и стал делать что-то. Он сделал птицу, которую дергают за хвост, и она машет крыльями..."
Л. Н. Толстой увлекся оригами и воспринимал его именно как искусство. Это подтверждается черновиками рукописи "Что такое искусство?". В них находим весьма смелые откровения писателя: "Нынешней зимой одна дама научила меня делать из бумаги, складывая и выворачивая ее известным образом, петушков, которые, когда их дергаешь за хвост, махают крыльями. Выдумка эта от Японии. Я много раз делал этих петушков детям, и не только дети, но всегда все присутствующие большие, не знавшие этих петушков, и господа, и прислуга развеселялись и сближались от этих петушков, все улыбались и радовались: как похоже на птицу эти петушки махают крыльями. Тот, кто выдумал этого петушка, от души радовался, что ему так удалось сделать подобие птицы, и чувство это передается, и потому, как ни странно сказать, произведение такого петушка есть настоящее искусство". "... Не могу не заметить при этом, что это единственное новое произведение в области бумажных петушков, которое я узнал за 60 лет. Поэм же, романов и музыкальных пьес я за это время узнал сотни, если не тысячи. Мне скажут, что это произошло оттого, что петушки не важны, а поэмы и картины, и симфонии важны. А я думаю, напротив, петушки содействуют развитию и радости многих детей, поэмы и картины ни на что не были нужны. Если так долго ничего не было в области петушков, то я думаю, что это произошло скорее оттого, что написать картину, поэму, симфонию гораздо легче, чем выдумать нового петушка".
Упоминание о даме, "нынешней зимой" научившей Л. Н. Толстого оригами, позволяет предположить, что его знакомство с оригами произошло не во время двух его заграничных путешествий (до 1860 года!) для ознакомления с системой европейского образования во Франции, в Швейцарии, Италии и Германии, где "Фребелевская школа" создала первые детские сады и использовала в них оригами для развития детей, а позднее. Толстой знал, что на Востоке оригами первоначально было средством дзэн-буддистского просветления и постижения истины. Возможно, он находился перед выбором места оригами среди искусств или наук на Западе, где оно воспринималось лишь как педагогический прием, но еще не искусство. Так или иначе Толстой судил об оригами решительно и тем самым по мыслям был нашим современником.
Унамуновские бумажные "птички"
Мигель де Унамуно - гордость испанцев. В отзывах и воспоминаниях тех, кто его знал, прослеживается одна общая мысль: восхищение и удивление его человеческой уникальностью. Он был философом и поэтом, эссеистом, драматургом и романистом, филологом и историком, политиком и педагогом.
В детстве и в зрелые годы Унамуно увлекался изготовлением бумажных фигурок птичек. Существуют фотографии и портрет Унамуно, окруженного разными фигурками.
Ряд высказываний Унамуно об оригами проливает некоторый свет на смысл оригами, поиском которого занимаются современные оригамисты. Вероятно, любителей оригами заинтересует коллекция высказываний Унамуно.
"Им, товарищам моего детства"
"Я почитаю своим долгом посвятить эти воспоминания, пусть бесполезные для них, им, товарищам моего детства. Кто может поклясться, что в этих бездушных, мертвых и холодных бумажонках не было хотя бы тени сознания? Я не рискну, хотя никогда не был в их шкуре".
"Весенними днями 1874 года"
"...главным развлечением моего детства, в которое я уходил с головой по крайней мере года три подряд изо дня в день, не зная ни отдыха ни покоя, с завидным постоянством, были бумажные птички.
Едва мне попадается на глаза угловатая фигура бумажной птички со вздернутым клювом, как я вспоминаю эти три наполненных жизнью и радостных года, когда я засыпал каждый вечер, стоило только коснуться щекой подушки, и просыпался радостный каждое утро.
Увлечение это родилось постепенно, как все, чему суждена долгая жизнь. Началось оно чудесными весенними днями 1874 года, во время бомбардировки нашего города. Надо было чем-то занять время ... и единственное, что могло прийти нам на ум, это, изготовив сотни две бумажных птичек ..., выстраивать их в колонну по четыре и разыгрывать сражения".
"Обогатив мою фантазию и пробудив мой ум"
"И теперь, каждый раз, когда я вижу или складываю бумажную птичку, я вспоминаю... воодушевление тех дней, зарождение моих идей, медленное становление моего духа и весь тот живой, разнообразный и первозданный мир, который, обогатив мою фантазию и пробудив мой ум, отошел и умер в темном углу, где умирают заброшенные игрушки детства".
"Бумажный народец"
"Мы, люди во плоти, должны взять за образец не только муравьев и пчел, но также и этот бумажный народец, свободный и послушный, всегда счастливый, покорно приемлющий и жизнь, и смерть, смиренный перед лицом своего создателя и одушевленный общей идеей, общей волей и общей целью".
Заслуживают цитирования выдержки из воспоминаний Унамуно, рассказывающие о его непосредственном знакомстве с ручным трудом складывания фигурок из бумаги.
"Как тихи, послушны и кротки бумажные птички! Не одну стопку бумаги извел я на них".
"Они появлялись на свет сами по себе и рождались, направляемые руками своих создателей, моими и моего кузена, непосредственно из первичной материи - бумажных листов".
"Существовало две расы: одна - более стройная и изящная - из листа, сложенного дважды; другая - приземистая, с бородкой и кармашками, - лист для этого перегибался трижды".
Вот такие воспоминания об искусстве конструирования разных фигурок из бумаги оставили нам два великих человека.
ЛИТЕРАТУРА
Афонькин С., Афонькина Е. Уроки оригами в школе и дома. - М.: Аким, 1995.
Гагарин Б. Конструирование из бумаги. - Ташкент, 1988.
Гарднер М. Математические головоломки и развлечения. - М.: Мир, 1971.
Конструирование из бумаги в журнале "Наука и жизнь": № 11, 1963; № 2, 11, 1964; № 7, 1966; № 2, 1967; № 2, 1968; № 10, 1972; № 12, 1974; № 2, 1979.
Коротеев И. Оригами для малышей. - М.: Просвещение, 1996.
Оригами. Искусство складывания из бумаги. - М.: Японская ассоциация оригами; Московский центр оригами, 1993.
Рубина О. Папiровi лiтаки. Бумажные самолеты. Самоделки. - Киев: Вэсэлка, 1987.
Стейнберг М. Смастерим из бумаги. Складывание. - Таллин: Валгус, 1988.
Хлямова Т. Оригами из кармана. - СПб., 1998.
Чащихина З., Чащихин В. Оригами-до. Начало. - М.: Анико, 1994.
Чернов В. Оригами для детей и взрослых. - Саратов, 1996.
Шумаков Ю., Шумакова Е. Оригами - чудеса из бумаги. - Ростов-на-Дону, 1997.
См. в номере на ту же тему
С. ОПАРИЧЕВА - Оригами: игра, головоломка или нечто большее?
Прощай, 1999-й! С Новым, 2000 годом!
