ДИНАСТИЯ

Восемь династий насчитывает английская корона, и все - вплоть до сегодняшней Виндзорской - пошли от Вильгельма Завоевателя.

Тысячелетие дома Романовых в России: смена лиц, но династический герб один.

Предлагаемая статья - картина сложных династических переплетений и стоящих за ними исторических поворотов.

Бог ставит королем, кого захочет он...

Вальтер фон дер Фогельвейде.

"Регнвальд ярл Мера был самым любимым другом Харальда конунга (короля. - А. Ш.), и конунг высоко ценил его. Регнвальд был женат на Хильд, дочери Хрольва Носатого. Их сыновей звали Хрольв и Торир... Хрольв был могучим викингом. Он был такого большого роста, что никакой конь не мог носить его, и он поэтому всегда ходил пешком... Его прозвали Хрольвом Пешеходом..."

Однажды, вернувшись из похода, Хрольв Пешеход забивал скот, захваченный у местных жителей. В это время там был Харальд конунг. Харальд "очень разгневался, когда узнал об этом, потому что он запретил грабить внутри страны под страхом строгого наказания. Конунг объявил поэтому на тинге, что он изгоняет Хрольва из Норвегии... Хрольв Пешеход отправился... на запад в Валланд и разорял там страну. Он приобрел там большие владения и поселил там много норвежцев. Эти владения называются с тех пор Нормандией. Из рода Хрольва происходят ярлы в Нормандии. Сыном Хрольва Пешехода был Вильям, отец Рикарда. Его сыном был другой Рикард, отец Родберта... А его сыном был Вильям Незаконнорожденный, конунг Англии. От него потом произошли все конунги Англии".

Так гласит "Сага о Харальде Прекрасноволосом" - одна из многочисленных скандинавских саг, приписываемых Снорри Стурлусону, знаменитому исландскому скальду - стихотворцу первой половины XIII века.

Сага и приведенный отрывок в частности полны реалий. Действительно, в 911 году предводитель норвежских викингов Роллон - так во Франции переиначили имя Хрольва Пешехода - получил во владение от французского короля Карла Простодушного Нормандию. Здесь, во Франции, ярлов называли герцогами, и потомки Хрольва стали нормандскими герцогами: Вильгельм Длинный меч, Ричард, Роберт, прозванный Дьяволом, и, наконец, незаконнорожденный сын последнего - Вильгельм, вошедший в историю под именем Вильгельма Завоевателя. В 1066 году в битве при Гастингсе он разгромил армию последнего англосаксонского короля Гарольда и занял его трон. "От него потом произошли все конунги Англии", - написал Снорри Стурлусон.

От норманнов до виндзоров

С тех пор, как в 1066 году норманны покорили англосаксов, в Англии правили восемь королевских династий: норманская, Плантагенеты, Ланкастеры, Йорки, Тюдоры, Стюарты, ганноверская и виндзорская. Последняя обладает короной и сегодня.

Если все "конунги Англии" произошли от Вильяма Незаконнорожденного, то почему мы насчитываем целых восемь династий, а не довольствуемся одной? И вообще - что такое "династия"?

Возможно, употребляя слово "произошли", Снорри Стурлусон просто имел в виду, что в жилах всех королей Англии текла кровь Хрольва Пешехода. Если так, то он безусловно прав: в этом смысле и нынешняя королевская семья Великобритании, относящаяся к династии виндзоров, является потомком могучего викинга. А ведь когда Стурлусон складывал свои саги, трон Англии занимал Генрих III, представитель всего лишь второй по счету династии Плантагенетов.

Но вряд ли нужно напоминать, что у каждого ребенка есть не только отец, но и мать, два дедушки и две бабушки и т. д. Поэтому, если пользоваться современной терминологи ей, в геноме каждого человека присутствуют гены всех его предков как по отцовской, так и по материнской линии. И поэтому Хрольв Пешеход был лишь одним из великого множества людей, чьими потомками могут считать себя "конунги Англии".

Возникновение и формирование королевских династий (после того, как завершилась эпоха выборных военачальников) поначалу тоже носило характер наследования по линии кровного родства, причем именно мужского. "Корона стала для него тяжелой, / И сыну передать ее он хочет", - говорит о Карле Великом автор старофранцузской героической поэмы "Коронование Людовика". Но чем дальше, тем труднее оказывалось соблюдать этот принцип. И норманны первыми - на территории Англии - показали, что принципы принципами, а жизнь богаче...

Вильгельм, ставший английским королем Вильгельмом I Завоевателем, считал, что силой оружия он лишь добился того, что причиталось ему по праву. А именно: Эмма, сестра его деда, герцога Нормандии Ричарда II, вышла замуж за англосаксонского короля Этельреда II Непослушного, а сын Эммы и Этельреда король Эдуард Исповедник назначил престолонаслед ником своего шурина Гарольда (брата своей жены), сына ярла Годвина, фактического правителя Англии при Эдуарде Исповеднике - схема вверху. (кстати, дочь Гарольда Гита была женой Владимира Мономаха). Вильгельм счел, что у него прав на английский престол более, чем достаточно.

Вторая династия получила свое название по имени анжуйского графа Жоффруа Плантагенета, за которого после смерти первого мужа, германского императора Генриха V, вышла замуж внучка Вильгельма I Завоевателя, дочь Генриха I Матильда (старший брат Матильды - Вильгельм умер еще в юности). Сын английской принцессы и анжуйского графа Генрих II в 1154 году стал первым королем новой династии Плантагенетов (схема внизу).

Новая династия возникла потому, что ее основатель Генрих II по отцу не принадлежал к роду Вильгельма Завоевателя. Второе замужество Матильды и возведение на английский престол ее сына создали сразу два важных прецедента.

Первый: принцесса оставалась в своем родном королевстве, а на новое место жительства отправлялся ее супруг. Второй - следствие первого: корона была передана по женской линии. Правда, пока еще только от деда к внуку.

Строго говоря, в передаче короны сыну Матильда была не первой, двумя десятилетиями раньше такую попытку предприняла тетка Матильды, дочь Вильгельма Завоевателя Адель. Она также была женой французского графа - Стефана Блуаского и считала, что после смерти ее брата Генриха I корона должна быть передана не внуку короля, а его племяннику, ее сыну Стефану Блуаскому-младшему. Племянница Адели, Матильда, естественно, держалась мнения прямо противоположного. Началась междоусобица, в которой анжуйская линия возобладала над блуаской.

Формально и тетка, и племянница обладали совершенно равными правами. Обе - и Адель, и Матильда - дочери королей; у обеих мужья французские графы; у обеих есть сыновья, которым корона пришлась бы впору. Но силы были неравные. И это обстоятельство всегда играло в престолонаследии решающую роль. В чем мы сможем убедиться не раз (если, правда, у кого-то были на этот счет какие-либо сомнения).

Следующие две династии - Ланкастеры и Йорки - были боковыми ветвями Плантагенетов. Прямая линия Плантагенетов закончилась царствованием Ричарда II, сына знаменитого Эдуарда Черного принца, старшего сына Эдуарда III. Основателями новых династий были младшие братья Черного принца: сначала Джон Гонт, герцог Ланкастер, а затем Эдмунд, герцог Йорк. Соперничество этих домов, апофеозом которого стала война Алой и Белой Розы, завершилось в 1485 году гибелью на поле боя последнего Йорка, кровавого тирана Ричарда III. На английском престоле снова возникла фигура победителя. Им стал Генрих Тюдор, граф Ричмонд, войска которого разгромили приверженцев Ричарда III. Графа Ричмонда провозгласили Генрихом VII Тюдором, новым королем Англии. Появилась новая династия - Тюдоров.

Каковы были ее права на корону?

Генрих Тюдор был сыном Эдмунда Тюдора, графа Ричмонда, и Маргариты Бофорт, внучки Джона Бофорта, внебрачного сына сэра Джона Гонта Ланкастера. Таким образом, по линии матери Генрих VII имел полное право относить себя к Ланкастерам, законным правопреемникам Плантагенетов. Подобно Вильгельму Завоевателю Генрих Тюдор тоже прибыл из Франции, где во времена Йорков находился в изгнании, и так же, как его великий предок, силой оружия подкрепил слабость генеалогических оснований новой династии.

На своем следующем, качественном этапе развития династическая мысль достигла уровня, на котором стало возможным появление на королевском троне Англии женщины. Преждевременная смерть Эдуарда VI, внука первого Тюдора и сына Генриха VIII, выдвинула на первый план сестер Эдуарда: Марию, дочь Генриха VIII от первого брака с Екатериной Арагонской, и Елизавету, дочь его второй жены - Анны Болейн, обвиненной Генрихом в измене и умершей на плахе.

Сестрам не нужно было ждать наследников мужского пола, чтобы потом яростно отстаивать их права. Впрочем, у дочерей Генриха VIII и не было наследников; они отстаивали собственные права на корону. Действия сестер в этом смысле были на удивление схожими. Сначала Мария I Католичка на всякий случай отрубила голову своей двоюродной племяннице Джоан Грей, ни о какой короне не помышлявшей и ставшей игрушкой и одновременно жертвой властолюбивых притязаний своего свекра. А потом и рассудительная Елизавета I благоразумно привела на эшафот свою соперницу - шотландскую королеву Марию Стюарт.

Казнь Марии Стюарт не смогла предотвратить появление на английском троне новой династии; она только отдалила это событие. Сын казненной шотландской королевы Яков VI по всем канонам имел не меньше прав на английскую корону, чем первый Тюдор. В жилах Якова VI текла кровь и Ланкастеров, и Тюдоров. Яков VI Шотландский стал Яковом I Английским. Заметим, что и в этом случае передача короны произошла по женской линии, от матери - к сыну, хотя формально Мария Стюарт была лишь претенденткой на английский престол.

Внук Якова I английски й король Яков II был свергнут в результате "славной революции" 1688 года. Яков II оказался в изгнании вместе со своим сыном от второго брака, а затем и родившимся во Франции внуком. Трон перешел к дочерям Якова II от первого брака: сначала к Марии II, правившей совместно с мужем Вильгельмом III Оранским, а потом к Анне. Повторилась ситуация последних Тюдоров: ни Мария II, ни Анна наследников не оставили.

И снова возник "женский мотив": на английский престол был призван в 1714 году принц Георг, сын ганноверского князя Эрнста Августа и внучки Якова I Софии. Георг I стал основателем новой, ганноверской династии. После смерти его праправнуков Георга IV и Вильгельма IV трон перешел в 1837 году к их племяннице Виктории, дочери принца Эдуарда Кента. Так появилась нынешняя династия - виндзорская.

Женский восемнадцатый

История Англии, как мы могли удостовериться, дала достаточно примеров нестандартного решения династических кризисов. В отличие от скучной Франции, где действовал суровый Салический закон, не допускавший на трон представительниц прекрасного пола, англичане продемонстрировали широту взгляда и прагматичность в подходе к столь важной проблеме, как наследование короны. Не менее ценный в этом смысле опыт дал для истории российский восемнадцатый век. 

Со времени вокняжения Рюрика в 862 году и до смерти Петра I в 1725 году - то есть почти целое тысячелетие - на княжеском столе, а затем на царском и императорском российском троне восседали только представители сильного пола. Понадобилось прорубленное Петром Великим окно в Европу, чтобы в Россию проникли чуждые ей умонастроения, допускавшие немыслимую дотоле на российской почве ситуацию: женщина на троне. Правда, длилось это помутнение умов в европейский век просвещения сравнительно недолго: всего каких-нибудь семь десятилетий; в историческом плане - сущий пустяк. После смерти Екатерины Великой Россия словно очнулась от наваждения и прочно восстановила статус-кво, который, собственно говоря, длится и по сей день. Но восемнадцатый век в этом смысле был и остается исключением в истории российских властных институтов. В течение коротких семидесяти лет трон Российской империи занимали последовательно Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна и Екатерина II. Трехлетнее пребывание на троне юного Петра II и шестимесячное правление Петра III ничего в этой картине полного верховенства женщин изменить не смогли.

Для того, чтобы лучше представить себе причины столь неожиданного для России поворота событий, следует принять во внимание два фактора: революционные преобразования в общественной жизни страны, предпринятые Петром Великим, и крах всех надежд преобразователя на продолжение его дела наследником мужского пола. Царевич Алексей, рожденный от брака с Евдокией Лопухиной, первой супругой царя, ни характером, ни взглядами не оправдал надежд Петра. Еще два сына от первого брака умерли во младенчестве. Большинство детей, рожденных Петру I Екатериной, в том числе троих сыновей: двух Петров и Павла - ждала та же участь. Благополучно миновали опасности детского возраста лишь две дочери - Анна и Елизавета.

В 1718 году Алексея судили за измену и приговорили к смертной казни; он умер во время допросов, возможно, под пытками. Единственным представителем мужской линии Романовых, жившим в это время, был десятилетний царевич Петр, сын казненного Алексея и брауншвейгской принцессы Софии-Шарлотты. Царевич Петр Алексеевич был сиротой: мать его умерла через несколько дней после его рождения.

После смерти Петра Великого реальными претендентами на российскую корону стали женщины. Первой ее обладательницей после Петра I стала вдова императора Екатерина I. Она была коронована еще при жизни Петра I, когда потерявший всех своих сыновей император указом о престолонаследии дал право обладателю трона самому называть своего преемника.

После смерти Екатерины I в 1727 году императором был провозглашен 12-летний Петр II. В январе 1730 года, на пятнадцатом году жизни, Петр II опасно заболел и вскоре умер. С ним пресеклась и мужская линия Романовых. Диспозиция, которую в этой ситуации пришлось рассматривать Верховному тайному совету, представлена в виде генеалогической схемы.

Главная претендентка - Анна Ивановна, племянница Петра I. Ей уже 37 лет. Вдова курляндского герцога Фридриха Вильгельма, который умер еще в 1711 году. Она далеко от Петербурга, в Митаве, и с тоской ждет своего часа.

Старшей дочери Петра, тоже Анны, уже два года как нет в живых. Выданная в год смерти императора за голштинского принца Карла Фридриха, Анна Петровна в 1728 году родила сына Карла-Петера-Ульриха (будущего императора Петра III) и скончалась через несколько дней после родов.

Второй дочери Петра I, Елизавете, 21 год. Она уже давно считается выгодной партией, не единожды сватана (в том числе будущему Людовику XV), но безрезультатно.

Верховники обсуждают и другие кандидатуры: от первой жены императора Евдокии Лопухиной (в иночестве - Елены) до Екатерины Долгорукой, невесты юного Петра II.

Екатерина I, в отличие от покойного супруга, заблаговременно озаботилась относитель но указа насчет порядка престолонаследия. Она повелела "при бездетной смерти Петра II" корону передать Анне Петровне и ее потомству, затем - Елизавете Петровне, после нее - Наталье Алексеевне, сестре Петра II...

Указы отошедших в мир иной действуют плохо. Верховники пригласили на российский трон курляндскую вдову Анну Ивановну,

которая в обмен на нежданную милость должна была согласиться с некоторыми ограничениями самодержавной власти российской государыни. На сей счет были составлены специальные "Кондиции", в которых, в частности, она обязывалась "в супружество не вступать... и наследника не определять". Митавская сиделица согласилась на все не глядя. Возможно, она лучше верховников знала российскую натуру. И не ошиблась: российское общество, прежде всего сановники и дворянство, желало иметь над собой крепкую самодержавную руку. Эта точка зрения была подкреплена батальоном Преображенского полка. Анна Ивановна не возражала и теперь. При всем честном народе она торжественно порвала "Кондиции" и стала самодержицей.

Полновластие Анны Иоанновны постепенно превратилось в полновластие ее курляндского фаворита Бирона, которому был пожалован титул герцога. Поэтому когда уже на смертном одре Анне принесли на подпись указ о передаче престола только что родившемуся младенцу Ивану Антоновичу, сыну ее племянницы Анны Леопольдовны, регентом при новом императоре в нем числился Бирон.

Анна подписала указ за день до смерти. Шел 1740-й год.

Петровская линия, которая вопреки указу Екатерины I была отодвинута в сторону и которую теперь представляла одна лишь "цесаревна Елисавет", указом Анны Иоанновны практически устранялась от российского трона.

Не прошло и года, как фортуна переменилась.

Фортуна по-прежнему носила форму гвардейского офицера, которому не нравилось засилье немцев ни на престоле, ни в его окружении. Родословная Ивана VI Антоновича в этом смысле не вдохновляла: он был сыном Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны, и Антона-Ульриха из немецкого княжеского дома Брауншвейг-Вольфенбюттель. Сама же Анна Леопольдовна была наполовину немкой: ее мать, Екатерина Ивановна, - родная сестра императрицы Анны Иоанновны, а отец - Карл-Леопольд, герцог Мекленбургский.

Прежде всего гвардия отстранила от регентства курляндца Бирона, вручив бразды правления матери императора-младенца Анне Леопольдовне. А вскоре пришла и ее очередь. С помощью гренадеров Преображенского полка "матушка Елисавет" арестовала всю брауншвей гскую фамилию и взошла на российский престол.

Снова на троне оказалась петровская линия. 

В царствование Елизаветы Петровны в Россию переехал ее племянник, сын ее покойной сестры Анны Петровны - Карл-Петер-Ульрих, "чертушка из Голштинии", как его называла прежняя императрица Анна Иоанновна. Вслед за "чертушкой" в Петербург приехала на смотрины и его невеста, принцесса София-Августа-Фредерика из другого маленького немецкого княжества Анхальт-Цербст. Принцесса, между прочим, была троюродной сестрой Карла-Петера: их дед (его - по отцовской линии, ее - по материнской) Карл-Альберт принадлежал к датской королевской фамилии Ольденбургов.

Жениха и невесту обвенчали по православному обряду. Голштинский принц стал российским великим князем Петром Федоровичем, анхальт-цербстская принцесса - великой княгиней Екатериной Алексеевной.

Воцарение Петра III было, пожалуй, уникальным в череде предшествовавших ему перемен на российском императорском троне. Оно не сопровождалось переворотами и подковерной борьбой. Великий князь вместе с великой княгиней находились неотлучно при умирающей Елизавете и были свидетелями ее агонии. Сразу после смерти императрицы было объявлено, что в России царствует новый император Петр III.

Этот момент весьма важен для толкования понятия "династия". На российском троне оказался представитель семейства Голштейн-Готторп. Но смены названия династии не произошло - правящей фамилией в России по-прежнему оставались Романовы.

В своем эссе "Памяти Марка Аврелия" Иосиф Бродский писал: "Марк был исключительно совестливым императором, возможно, потому, что был назначен, а не помазан на царство, поскольку он был принят в династию, а не родился в ней".

Напомним, что знаменитый римский император - философ Марк Аврелий в юности был усыновлен императором Антонином Пием и наследовал ему императорский трон. Таким образом, не будучи кровно связанным с династией Антонинов, Марк Аврелий тем не менее принадлежал к ней. Он был "принят" в династию. Это слово представляется очень удачным, оно проясняет многие вопросы, нередко возникающие вследствие неординарных выходов из различных династических кризисов.

Карл-Петер-Ульрих Голштейн-Готторп, он же император Петр III Федорович, тоже был принят в династию Романовых.

Новый император, еще будучи великим князем, ничего не обещал в смысле достойного руководства великой державой. Его инфантильность и вызывающее поведение находились в разительном контрасте с государственным умом и женским обаянием великой княгини. Российское общество не в состоянии было долго терпеть это несоответствие. Уже через полгода после воцарения Петр III был свергнут и вскоре убит. Трон был передан его супруге, императрице Екатерине II. Процедура передачи трона почти полностью повторяла сценарий двадцатилетней давности: все те же преображенцы, только вместо "матушки Елисавет" была "матушка Екатерина".

Если Петр III - сын Анны Петровны, дочери Петра Великого, - все же был кровно связан с Романовыми, то Екатерина II - анхальт-цербстская принцесса - никакого отношения к Романовым не имела, но в то же время принадлежала к династии Романовых. Она тоже была принята в нее.

Вся королевская рать

Задолго до воцарения Екатерины II, в 1754 году, у четы великих князей Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны родился сын Павел, будущий наследник престола. Рождению сына предшествовали несколько неудачных беременностей великой княгини. Но не только это обстоятельство омрачало их брак. Петр Федорович демонстративно манкировал своими супружескими обязанностями, не скрывал своих амурных похождений и всем своим поведением показывал неприязнь к жене. Неудивительно, что после рождения Павла поползли слухи о непричастности великого князя к этому долгожданному событию. Спустя сто с лишним лет, в изданиях Вольной русской типографии в Лондоне Александр Герцен и Николай Огарев опубликовали "Записки императрицы Екатерины II", которые она вела еще будучи великой княгиней. Екатерина не очень старалась скрыть свои отношения с камергером Сергеем Салтыковым, хотя и не ставила точек над "i".

"Записки" можно было прочитать по-разному. Для Герцена вопрос был ясен. Вот что писал он в предисловии к публикации: "Ея связь с Салтыковым и искусственное воспроизведение наследника русскому престолу внушают омерзение, но не к ней: ее жалеешь как женщину, ей сочувствуешь..."

У "салтыковской" версии происхождения Павла I было, однако, и немало противников. Советский историк Натан Эйдельман писал: "... крупнейший ... знаток потаенной истории и литературы XVIII века Я. Л. Барсков полагал (сопоставляя разные редакции "мемуаров" Екатерины II), что царица сознательно (и успешно!) распространяла версии о "незаконности" происхождения своего сына. Таким образом ее сомнительные права на российский престол повышались, адюльтер маскировал цареубийство".

Разумеется, здесь менее всего были бы уместны какие бы то ни было попытки решать этот давний вопрос, или хотя бы просто встать на ту или иную сторону в этом споре. Напротив. В русле выбранной темы сама нерешенность вопроса о происхождении Павла I значит больше, чем его окончательное и бесповоротное решение. И вот почему.

Банально, но бесспорно: Павел I - далеко не единственный император (король, царь, герцог, князь etc.), происхождение которого так и останется в истории загадкой. Свобода нравов (самое мягкое выражение, которое можно использовать в данной ситуации) нередко шла рука об руку с самыми серьезными заботами, связанными с престолонаследием. Связь коронованной особы сразу с несколькими фаворитами сплошь и рядом делает бессмысленными всякие попытки установить подлинное отцовство (а иногда и материнство: вспомним случаи подмены ребенка - не частые, но имевшие место).

Внук французского короля Карла VI Людовик XI говорил: "Я так и не знаю, потомком какого мужчины я являюсь, если учесть, что супруга Карла VI, королева Изабо, была большая шлюха...". Людовик XI не выбирал выражений. Но дело не в оценках. Поведение бабки Людовика XI королевы Изабо Баварской не было явлением исключительным, из ряда вон выходящим. И не только во Франции. Петр I спросил как-то за ужином Ягужинского, уж не является ли граф его отцом? Ягужинский ответил достаточно красноречиво: трудно сказать, у царицы Натальи Кирилловны было так много любовников...

История не располагает - по причинам, изложенным выше, - достоверными сведениями о кровном родстве множества известнейших своих персонажей. И не может располагать. Только в наше время, благодаря достижениям генетики, может быть достоверно установлена кровная связь отца и ребенка. Вот почему попытки определить понятие "династия", исходя только лишь из принципа кровного родства, трудно назвать обоснованными.

Одно из таких определений имеется в последнем издании Большой Советской Энциклопе дии: "Династия... - несколько монархов из одного и того же рода (семьи), сменявших друг друга на престоле по праву наследования (напр. Романовы в России, Габсбурги в Австро-Венгрии, Валуа и Бурбоны во Франции и др.)".

Определение не хуже и не лучше других подобных дефиниций, хотя при попытке его использования в конкретной ситуации вопросов возникает больше, чем ответов.

В самом деле. Династия Валуа во Франции - это не более чем боковая ветвь династии Капетингов. После того, как сыновья Филиппа IV Красивого умерли, не оставив мужского потомства, корона перешла к Филиппу VI, сыну родного брата Филиппа IV Красивого - Карла Валуа. Переход к боковой ветви Капетингов означал появление во Франции новой династии - Валуа. Если бы у Филиппа IV Красивого детей не было, Карл Валуа стал бы после его смерти Карлом V из династии Капетингов.

Во Франции этот принцип выделения боковой ветви в самостоятельную - по названию - династию действовал только по отношению к ветвям главного ствола французской короны - Капетингов. Такой же ветвью стала впоследствии династия Бурбонов. Дальнейшие разветвления этих двух династий, Валуа и Бурбонов, и передача короны представителям этих ветвей сопровождались не появлением новых династий, а выделением их ветвей (например, орлеанской и ангулемской ветвей династии Валуа).

Ничего похожего не было в России. После отстранения от власти последнего рюриковича Василия Шуйского и воцарения на российском троне Михаила Романова никаких изменений в названии династии не происходило. А ведь здесь было все: и переход короны от одной ветви Романовых - петровской - к другой ее ветви - ивановской и снова к петровской; появление наследника по женской линии петровской ветви (Петр III); наконец, воцарение Екатерины I и Екатерины II, императорских жен, по крови никакого отношения к Романовым не имевших. Но никакие перипетии, связанные с престолонасле дием в России XVIII века, не повлияли на название династии. Оно осталось незыблемым - Романовы.