Со дня основания СНГ прошло шесть лет и около четырех с половиной лет - после заключения Соглашения об экономическом союзе, которое предусматривало поэтапное восхождение от зоны свободной торговли стран-участниц к таможенному союзу, общему рынку товаров, капиталов и рабочей силы и к вершине интеграции - валютному союзу. За шесть лет состоялось множество заседаний и совещаний на самых разных уровнях (только главы государств собирались более двух десятков раз), учреждено несколько десятков межправительственных, межведомственных и межпарламентских органов, принято почти 1200 различных соглашений, деклараций и других многосторонних документов. А реального интегрирования национальных экономик достичь не удается. Напротив, они все более дезинтегрируются и отделяются одна от другой.
Последняя, кишиневская, встреча глав государств СНГ в октябре 1997 года практически закончилась провалом. Не было принято ни одного из 14 подготовленных документов, состоялся весьма нелицеприятный обмен упреками. Тупиковость нынешней модели интегрирования получает, наконец, официальное признание. Начались поиски путей кардинальной реорганизации СНГ в надежде, что это поможет выйти из тупика.
В чем же причины неудач и каковы возможные перспективы?
Быстро не вышло
Поначалу казалось, что единое экономическое пространство, полученное в наследство от СССР, нужно лишь перелицевать из централизованно управляемого в рыночное, из командно-распределительного в частнопредпринимательское. И при этом интенсивные межреспубликанские хозяйственные связи не пострадают, а если и нарушатся, то временно и несущественно. "Сохранение и развитие сложившихся тесных экономических связей между нашими государствами жизненно необходимо", - подчеркивал и самый первый документ - "Беловежское заявление глав правительств Белоруссии, России и Украины" от 8 декабря 1991 года. Надеялись, что для этого достаточно сохранить экономическую "прозрачность" возникающих межреспубликанских государственных границ, "воздерживаться от любых действий, наносящих экономический ущерб друг другу", "координировать проводимую внешнеэкономическую деятельность, таможенную политику и обеспечивать свободу транзита".
На первых порах все были уверены в возможности сохранить целостность постсоветского экономического пространства. Эта уверенность шла от тогдашнего непонимания, что модель централизованной командно-распределительной экономики, унаследованная новорожденными независимыми государствами от СССР, по природе своей замыкалась на самое себя, а внешние связи играли в ней сугубо второстепенную, вспомогательную роль. Молодые государства по необходимости, не имея иного хозяйственного механизма, должны были сконцентрировать в руках правительств все основные производственные фонды и ресурсы, создать свои центральные банки, национальную валюту, жестко контролировать экспортно-импортные операции.
Иначе говоря, сразу же после провозглашения независимости стран СНГ и раздела между ними общесоюзной собственности началось формирование национальных экономических организмов, генетически повторяющих основные черты закрытой советской экономики. Еще недавно единое экономическое (таможенное, кредитное, валютное) пространство растаскивалось по "национальным квартирам" - происходила его дезинтеграция. А такой процесс по своей сути несовместим ни с какими интеграционными проектами.
Начавшиеся экономические реформы, как это ни парадоксально, еще более усугубили тенденции дезинтеграции. Вот лишь два аспекта такого их воздействия. Возникший разнобой в национальных уровнях инфляции заставил поток товаров устремиться в те страны ближнего зарубежья, где либо цены оказались выше, либо курс валюты занижен. Ответные действия не заставили себя ждать: страны СНГ установили жесткий контроль над экспортом. А глубокий спад производства и угроза потери целых отраслей национальной экономики вынудили ввести импортные ограничения. Результат: "прозрачность" межреспубликанских границ - одно из условий Беловежского заявления - существенно уменьшилась.
Одновременно шло размывание единого рублевого пространства. Независимые национальные банки стран СНГ стали выпускать так называемые безналичные деньги и расплачиваться ими перечислением со счета на счет, как в своих странах, так и с партнерами из ближнего зарубежья. Экономика всех стран СНГ, в особенности России, наводнялась обесценивавшейся денежной массой, подхлестывавшей и без того высокую инфляцию. В конце концов и Россия, и другие страны Содружества вынуждены были ввести собственную валюту. Но поскольку ни одна из появившихся валют не обладала внешней конвертируемостью, возникли трудности во взаимных расчетах. Самая важная сфера экономических отношений - денежно-кредитное пространство - была разрушена.
Таким образом, многие казавшиеся реальными заделы интеграции довольно быстро рухнули.
Новый виток
К весне 1993 года пришло понимание: в условиях становления самостоятельных национальных экономик бесполезно пытаться сохранить унаследованное от СССР общее экономическое пространство. Однако оставалась надежда воссоздать его заново на новых рыночных основах. В обиход вошел термин "реинтеграция".
С мая 1993 года срочно готовится проект соглашения о поэтапном формировании экономического союза. За образец взято Европейское сообщество (с ноября 1993 года Европейский союз - ЕС). Уже через полтора месяца проект был готов, а 24 сентября 1993 года в Москве подписан "Договор об экономическом союзе". Он предусматривал поэтапное создание сначала "ассоциации свободной торговли", затем таможенного союза, общего рынка товаров, капиталов, рабочей силы и, наконец, валютного союза. Эта последовательность ступеней почти буквально повторяет модель западноевропейской интеграции. Договор, заключенный на 10 лет с возможностью его пролонгации, подписали первоначально 9 государств. Позднее к нему присоединились Туркмения и Грузия в качестве полноправных, а Украина - в качестве ассоциированного члена.
Шаг за шагом "Договор об экономическом союзе" начал обрастать конкретными решениями о его реализации. Но вскоре стало ясно, что многие шаги и органы союза оказались нежизнеспо собными, а межгосударственный банк (решение о его создании было принято еще осенью 1993 года) до сих пор так и не функционирует.
Копируя опыт ЕС, я думаю, архитекторы СНГ упустили или проигнорировали весьма важное обстоятельство. В Западной Европе создание лишь таможенного союза продолжалось восемь с половиной лет, общий рынок товаров, капиталов и рабочей силы формировался еще более двадцати шести лет, а создание валютного союза там намерены завершить лишь к концу века. В СНГ же решили, что весь этот трудный процесс можно спрессовать в несколько лет. Аргумент довольно простой: европейцы строили свой союз заново, а мы лишь восстанавливаем то, что разрушено, поэтому и темпы должны быть другие.
Такое нетерпение объяснимо, оно обусловлено политическими и экономическими соображениями - как стратегического, так и тактического характера.
Причины спешки
Какие же это соображения? Единое в прошлом оборонительное пространство бывшего СССР оказалось утраченным. За пределами Российской Федерации остались станции раннего радиолокационного предупреждения, базы военно-морского флота, другие стратегические объекты. Казалось бы, чего проще - заключить с государствами СНГ договоры об аренде Россией таких объектов, подписать соглашения о совместной охране границ или даже договор, подобный Ташкентскому 1992 года, о коллективной безопасности. Но при любом серьезном сдвиге в политических предпочтениях того или иного государства СНГ все эти договоры и соглашения не будут стоить и ломаного гроша, пока нет прочных экономических связей. Вот почему столь важным было для России как можно быстрее найти в ее отношениях со странами Содружества такие экономические условия, которые бы прочно и необратимо связали эти страны с российским хозяйственным организмом. Отсюда постоянные попытки ускорить, подчас наперекор объективным возможностям, интеграционные процессы.
Не менее важной причиной поспешности стало катастрофическое падение производства в обрабатывающих отраслях промышленности. К осени 1997 года объем индустриального производства в России снизился в среднем до 60,2 процента от уровня 1990 года, при этом производство химических продуктов упало до 53 процентов, машин и оборудования - до 47 процентов, а изделий легкой промышленности - до 16,4 процента. (Правда, наши изделия легкой промышленности никогда не отличались высоким качеством и особой привлекательностью, им всегда при возможности предпочитали импортные. Но это особая тема.)
Опасаясь навсегда утратить целые отрасли отечественной промышленности, правительство России принимает меры, защищающие ее внутренний рынок от конкурентов из дальнего зарубежья. Но напористые западные конкуренты вытесняют российские готовые изделия с рынков других стран СНГ. Особенно важны для России рынки Украины, куда в 1996 году пошла почти половина от российского экспорта в ближнее зарубежье, Белоруссии (более 21 процента) и Казахстана (более 16 процентов). Кроме того, конкуренты из дальнего зарубежья легко проникают через территорию других стран СНГ на российский рынок. Отсюда рождается стремление поскорее создать таможенный союз и установить единый тарифный барьер по периметру общей территории стран - участниц такого союза.
Свои экономические резоны есть и у тех стран СНГ, где экономическое положение хуже, чем в России. Не следует забывать, что в бывшем Советском Союзе основным донором многих союзных республик была РСФСР. Специфическая политика ценообразования, налогообложения и централизованного перераспределения доходов делала одни союзные республики в СССР нетто-донорами, другие - нетто-получателями финансовых ресурсов. Статистические данные за 1970-1988 годы показывают, что получателями были Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Эстония: за это время сверх произведенного ими национального дохода они получили свыше 339 миллиардов рублей (в ценах того времени), из них 155,4 миллиарда - за счет РСФСР. Это - весьма ощутимые вливания в экономику стран-получателей.
Однако постепенно структура цен в межреспубликанском товарообороте стала нормализоваться, ужесточалась кредитная и платежная политика Российской Федерации, и ее функция "дойной коровы" постепенно сходит на нет. По оценкам экспертов Всемирного банка, скрытые субсидии за счет структуры цен в торговле России с бывшими союзными республиками сократились с 3,5 процента ее валового внутреннего продукта в 1990 году до 0,7 процента в 1994 году. Тем не менее российские финансовые ресурсы продолжают утекать в другие страны СНГ: к середине 1997 года сумма их официальных долгов России приблизилась к 7 миллиардам долларов (сюда не входят долги перед "Газпромом", "Росконтрактом" и "РАО ЕЭС", которые превысили 1,6 миллиарда долларов). Словом, в новых условиях некоторые страны ближнего зарубежья столкнулись с необходимостью заменить скрытые, но иссякающие способы перекачки части российского национального дохода в свои закрома законными методами - в рамках таможенного и экономического союза. И это настолько для них важно, что они готовы ради этого утратить некоторую долю экономической самостоятельности.
Между тем становилось все очевиднее: по мере углубления реформ расхождение объективных возможностей и интересов различных стран СНГ продолжает увеличиваться. Вот как сказал об этом президент Казахстана Н. А. Назарбаев: "Неумолимо текущее время... создает новые политические и экономические реалии. К их числу относится снижающаяся структурная связанность национальных экономик стран СНГ, нарастание автономных, часто диаметрально противоположных экономических интересов, разный тип экономических реформаций, значительно различающийся политический ландшафт, нарастающий раскол культурных ценностей. Не видеть этих процессов - значит занимать страусиную позицию".
Единым фронтом продвигаться к экономическому союзу стало явно невозможно. Поэтому с 1994 года наметился новый, третий по счету, подход к проблеме интеграции.
Новая стратегия
Идея фронтальной и синхронной интеграции всех 12 стран уступила место более гибкому курсу на многоступенчатый процесс, когда ведущая группа государств продвигается вперед ускоренным темпом, а остальные присоединяются к ней позднее, по мере своих возможностей. И в январе 1995 года оформляется тройственный таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана с головокружительными сроками его реализации. Уже через полгода должны были быть отменены тарифные и количественные ограничения во взаимной торговле, упразднен таможенный контроль на границах между этими тремя государствами, установлены единые (по сути, российские) таможенные пошлины и ограничения в торговле с третьими странами.
Но когда три страны принялись срочно унифицировать внешнеторговое, таможенное, валютно-финансовое, налоговое и другие законодательства, то оказались в роли крыловских Лебедя, Рака и Щуки, пытаясь втиснуть в единый трафарет экономическое законодательство различных по своему качеству хозяйственных организмов. Дело заведомо безнадежное. Сравните: в России в 1995 году доля негосударственного сектора в производстве составляла 65 процентов, в Казахстане - 25, а в Белоруссии - всего 15 процентов.
Через год к таможенному союзу решила присоединиться и Киргизия. Это произошло в конце марта 1996 года, когда начался новый этап интеграционных усилий, стимулируемых обострением внутриполитической борьбы в России (она была вызвана выборами президента). "Четверка" спешно заключила договор об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях. А через два дня родился еще более тесный союз - Содружество Белоруссии и России.
Договор "четырех" предусматривает постепенное создание единого рынка товаров, капиталов и рабочей силы, гармонизацию национальных систем социальной защиты, интеграцию финансовых рынков и переход в будущем к единой валюте. Это значит, что, едва приступив к осуществлению второй ступени интеграционной программы, страны-участницы уже принялись штурмовать третью ее ступень. Второй договор преследует те же цели, но в еще более ускоренном темпе. Кроме того, Россия и Белоруссия намерены взаимодействовать в обеспечении безопасности и разрабатывать "общие принципы военного строительства, использования элементов военной инфраструктуры". Если все эти соглашения будут претворены в жизнь, то уже к 2000 году ведущая группа стран СНГ намерена догнать ЕС по степени интегрированности.
Но каковы же практические результаты всех этих интеграционных действий?
Упрямые факты
Удалось ли если не начать процесс "реинтеграции" национальных хозяйств стран СНГ, то хотя бы приостановить их дезинтегрирование? К сожалению, на этот вопрос приходится отвечать отрицательно. Продолжается свертывание хозяйственных связей между бывшими союзными республиками: распадаются производственно-кооперационные цепочки, обособляются нарождающиеся национальные финансовые рынки, ослабевает кредитное и инвестиционное взаимодействие, падают обороты взаимной торговли стран СНГ.
Есть два экономических показателя, которые наглядно демонстрируют уровень интенсивно сти экономических связей между странами. Первый - это доля их взаимной торговли в общем объеме товарооборота. С 1991 года по 1996 год включительно эта доля в СНГ сократилась с 78,6 процента до 34,2 процента, то есть в 2,3 раза.
Второй показатель, еще более важный с точки зрения интеграции, - процентное отношение объема взаимной торговли (либо взаимного экспорта) стран-партнеров к совокупному объему их валового внутреннего продукта (ВВП). Этот показатель характеризует степень экономической открытости стран по отношению друг к другу, иными словами, степень взаимосцепления их национальных хозяйств. Расчеты показывают, что в СНГ это взаимосцепление падает еще быстрее, чем доля взаимной торговли. В целом по СНГ этот показатель упал с 19,2 процента в 1990 году до 5,2 процента в 1996 году, а у России - с 14,7 до 3,6 процента (см. диаграмму).
Вывод один: национальные хозяйства Содружества все более обособляются друг от друга. Вопреки всем соглашениям и практическим мерам по реинтеграции единого еще недавно союзного экономического пространства на деле продолжается его дезинтеграция.
Казалось бы, складывается странная и нелогичная ситуация. Есть объективная политическая необходимость и воля к интеграции, есть субъективное желание миллионов людей жить в тесном союзе, а на практике получается только расползание все дальше друг от друга. На самом же деле все это странно и нелогично только с обывательской точки зрения, с экономической - вполне закономерно и логично.
Причины бесплодия
Почему же результаты интеграционных усилий вот уже шесть лет оказываются бесплодны ми? По нашей укоренившейся манере мышления, согласно которой все в этом мире происходит по воле начальства, многие ищут ответ на этот вопрос в политической сфере. Варианты предлагаются самые разные: от происков империалистов (главным образом за-океанских), стремящихся не допустить восстановления сильного, могущественного образования на месте бывшего СССР, до эгоистического поведения правящих элит новых государств, которые не желают терять обретенную независимость не только по патриотическим мотивам, но и по причинам личной материальной выгоды. В таких суждениях есть доля правды. Но это далеко не вся правда.
Интеграция национальных хозяйств - это прежде всего процесс экономический, развивающийся по своим внутренним законам. Политические мероприятия государств-партнеров при всей их важности здесь не решающие, а лишь вспомогательные. Они способны облегчить или затруднить интеграцию, ускорить ее или замедлить, но они не в состоянии породить процесс там, где для него нет почвы, как невозможно заставить пальму расти на севере.
Основные причины безрезультатности попыток повторить на постсоветских просторах успешный опыт ЕС коренятся в экономической сфере. Точнее - в уровне развития отдельных стран, в структуре их производства, в характере действующего там хозяйственного механизма, в асимметричности их экономических и научно-технических потенциалов и так далее. Эти причины можно объединить в четыре группы.
Прежде всего, реальное интегрирование сегодня возможно лишь между странами рыночной экономики и свободного предпринимательства, когда хозяйственное сращивание происходит на уровне, образно говоря, корней травы. То есть путем прямого взаимодействия промышленных, сельскохозяйственных, торговых предприятий, банков и других субъектов хозяйственной жизни. Лишь такое глубинное сцепление национальных хозяйств ведет к постепенной трансформации их в крупные полигосударственные социально-экономические организмы региональных масштабов. Это не только дает большой экономический выигрыш каждой из стран-участниц, но и подводит под все сооружение прочный фундамент, придает процессу необратимость.
Вспомним, что так называемая социалистическая интеграция в рамках СЭВ была лишена такого фундамента. Она строилась на базе межправительственного согласования списков товаров, поставляемых друг другу по искусственным ценам, и давала не столько экономические, сколько военно-политические выгоды. При первом же толчке этот экономический блок рассыпался, как карточный домик, ибо связи внутри него создавали, в сущности, лишь видимость интеграции. Более того, так же легко, хотя и небезболезненно, распались даже такие, казалось бы, прочно связанные федеративные экономические пространства, как национальные хозяйства Югославии, СССР и Чехослова кии. Они базировались на той же нерыночной, а точнее - на антирыночной, командно-администра тивной основе.
Реальная интеграция национальных хозяйств стран СНГ не может начаться до тех пор, пока они не пройдут по крайней мере большую часть пути к рыночной экономике. Сейчас этот процесс далек от завершения даже в России, не говоря уже о других странах Содружества. Если в одних странах-участницах СНГ негосударственный сектор производит 75 процентов валового внутреннего продукта, а в других лишь 15-20 процентов, их интеграция просто невозможна.
Второе. И после того, как переход к рынку завершится, интеграция экономического пространства в рамках всего СНГ еще маловероятна. И вот почему. Интегрироваться могут национальные хозяйства, лишь достигшие высокого уровня индустриализации и диверсификации производства, когда страны взаимодополняют друг друга, обмениваясь сотнями разновидностей однотипных готовых изделий - как производственного, так и потребительского назначения. Тогда выгоды предпринимательства в транснациональных масштабах становятся мощной движущей силой бизнеса. Менее индустриально развитые, аграрно-сырьевые страны выступают по отношению друг к другу не столько как взаимодополняющие партнеры, сколько как конкуренты. Межотраслевой, а тем более внутриотраслевой обмен между ними развит очень слабо, а потому нет материальной основы и экономических стимулов для сращивания их национальных хозяйств. Это подтверждает опыт интеграционных сообществ в развивающихся регионах мира. В Латинской Америке, Африке, Южной и Юго-Восточной Азии существует около трех десятков "зон свободной торговли", "таможенных союзов" и "общих рынков". Все эти объединения, за редкими исключениями, оказались пустоцветами.
Как с этой точки зрения обстоят дела в СНГ? Большинство новых независимых государств Центральной Азии и Закавказья, а также Молдавия представляют собой пока аграрно-промышленные хозяйства. Доля машиностроения, как правило, не превышает одной десятой общего объема их промышленной продукции. Высокотехнологичные же производства почти полностью сконцентрированы в трех ведущих странах СНГ: из 60 тысяч предприятий оборонной промышленности СССР, отличавшейся, как известно, самым высоким уровнем технологий, 70 процентов в начале 90-х годов находилось в России, 17 процентов - на Украине и 4 процента - в Белоруссии. На все прочие союзные республики оставалось лишь 9 процентов.
Технико-экономическое отставание большинства стран СНГ от ведущей четверки (России, Белорусcии, Украины и Казахстана) сказывается на их уровне жизни: разрыв в доходах на душу населения достигает четырех-пяти раз. Бесспорно, такой громадный разрыв отчасти вызван трудностями перехода к рыночной экономике и военными столкновениями на территориях Таджикиста на, Грузии и Азербайджана. Но сократить его удастся, видимо, очень нескоро из-за различий в демографической динамике.
В ближайшие два десятилетия прирост численности населения в Азербайджане и Киргизии будет в 2,8 раза выше, чем в России, в Таджикистане - в 3,5 раза, в Узбекистане - в 3,6 раза, а в Туркмении - даже в 3,9 раза. Таким образом, в СНГ есть свой "Север" и свой "Юг". Лишь для того, чтобы этот разрыв в уровнях доходов хотя бы не увеличивался, темпы экономического роста в странах "Юга" должны быть в 2,5-3,9 раза выше, чем в России, а это маловероятно.
Третья группа причин. Переход от искусственных плановых цен к рыночным существенно изменил систему оценок эффективности конкретных связей. То, что в дореформенных условиях было рентабельным, теперь нередко стало нерентабельным. Более того, ныне у каждой страны СНГ появилась возможность выбирать партнеров не только внутри СНГ, но и в дальнем зарубежье. Принципиально изменилась вся система экономических координат. И это привело к значительной переориентации товарных потоков у всех стран СНГ. Причем повернуть вспять этот процесс уже не удастся.
И, наконец, весьма серьезным препятствием на пути к интеграции стоит огромная асимметрия экономических и военно-политических потенциалов России и других стран-участниц. Обратимся к примеру Европейского союза, который как раз и был взят за образец сотрудничества. В период становления ЕС, в 1958 году, на долю ФРГ приходилось 36,2 процента совокупного валового внутреннего продукта - ВВП первоначальной "шестерки", на долю Франции - 32,8, Италии - 18,5 процента. Малые страны-участницы в таких условиях могли маневрировать внутри этого треугольника, усиливая в каждом конкретном случае тот "угол", позиция которого была им ближе. Со вступлением в ЕС Великобритании это равновесие сил еще более упрочилось.
А что у нас? На долю России в СНГ приходится 69 процентов совокупного ВВП, 72 процента экспорта и абсолютное доминирование в военно-техническом потенциале. У остальных государств СНГ практически нет поля для маневра. Но есть трезвое понимание того, что при создании надгосударственных институтов в них объективно будет доминировать Москва. Именно по этой причине ряд членов Содружества категорически не приемлет идею таможенного союза и других организационных форм, которые предполагают принятие обязательных для всех решений. Они упорно отстаивают принцип консенсуса. Так, в январе 1996 года Украина, Туркмения, Азербайджан и Армения главным образом по этой причине не подписали решение Совета глав государств о перспективах формирования таможенного и платежного союзов.
Это значит, что на обозримую перспективу у СНГ не будет эффективных институтов многостороннего сотрудничества со всеми вытекающими из этого последствиями.
Возможные перспективы
Итак, похоже, что восстановить, реинтегрировать постсоветское экономическое пространство в ближайшем будущем не удастся. Как в таком случае станут развиваться экономические связи между странами СНГ?
Скорее всего, они будут идти по уже накатанной колее двусторонних хозяйственных связей. Это нормальная практика экономических отношений между странами, не претендующими на какие-либо тесные узы. Если понадобится, эти страны могут предоставлять друг другу некоторые торговые и финансовые льготы в пределах, допускаемых правилами Всемирной торговой организации, вступить в которую намерены Россия и другие государства СНГ.
Вместе с тем в этой системе преимущественно двусторонних связей можно ждать определенных подвижек, обусловленных не столько политическими решениями лидеров тех или иных групп стран Содружества, сколько изменяющимися экономическими условиями. Такие подвижки уже наметились.
Основным торговым партнером внутри СНГ для большинства стран остается Россия. Обладая громадным экономическим и научно-техническим потенциалом, а также очень емким рынком, она является естественным центром притяжения для окружающих стран, даже таких крупных, как Украина, Казахстан или Узбекистан. Подобно тому, как Германия выступает центром гравитации для западноевропейских стран, а Япония - для стран Юго-Восточной Азии и Океании. Однако в рамках этой общей закономерности отчетливо обозначились различия между динамикой торговых связей России с Украиной, Белоруссией, Молдавией и Казахстаном, с одной стороны, и остальными странами СНГ - с другой. Происходит явное сплочение европейских стран СНГ и Казахстана за счет свертывания их торговли с семью остальными государствами Содружества. Взаимная торговля этой группы сравнительно более развитых стран СНГ увеличивалась и по объему: в 1993 году их взаимный экспорт составил 21 миллиард долларов, а в 1996 году - 25,7 миллиарда долларов.
Такая тяга друг к другу пяти стран обусловлена опять же экономическими причинами. Прежде всего, относительно высоким развитием машиностроения и других отраслей обрабатывающей промышленности. Это делает экономические структуры пяти стран достаточно взаимодополняющими, способными к активному производственному кооперированию и развитию внутриотраслевых торговых связей. Но сравнительно высокая доля готовых изделий в их экспорте создает трудности в торговле с дальним зарубежьем. Подобная продукция еще менее конкурентоспособна на внешних рынках, чем на рынках СНГ. Поэтому Украина и Белоруссия во многом зависят от рынков сбыта в странах СНГ, особенно от обширного рынка России.
Несколько иные причины у Казахстана, который производит и вывозит топливно-сырьевые ресурсы, пользующиеся спросом на мировых рынках. Но его топливные отрасли, черная и цветная металлургия с самого начала были запрограммированы на российских потребителей. Более того - привязаны к ним всей существующей транспортной инфраструктурой. Пока не сложатся новые транспортные магистрали, открывающие путь казахстанским товарам в дальнее зарубежье, основным рынком для этой страны остается российский.
Остальные семь стран СНГ явно переориентируют свои экспортные потоки с России и других европейских стран Содружества либо на дальнее зарубежье, либо на свои собственные субрегионы. И это понятно: предлагаемые ими минеральное сырье, топливо, металлы, другие полупродукты сегодня нужны России и другим европейским странам СНГ в гораздо меньших объемах. Причина этого не только в экономическом кризисе и общем сокращении спроса, но и в резком сужении производства военной техники, потреблявшего эти ресурсы. Почти ничего другого азиатские и закавказские государства Содружества пока предложить не могут, потому и ищут рынки сбыта для своих товаров в основном в дальнем зарубежье.
Вместе с тем если брать только товарооборот в пределах СНГ, то за пять лет заметно повысился удельный вес взаимной торговли среднеазиатских стран, а также их экспорта в Казахстан. Это может создать впечатление, что в азиатской части Содружества складываются экономические предпосылки для формирования собственного интеграционного блока в противовес европейскому блоку славянских стран. Тем более, что еще в 1994 году Казахстан, Узбекистан и Киргизия создали самостоятельную организацию - Содружество центрально -азиатских государств. Цель его - сформировать единое экономическое пространство, а к 2000 году - даже общий рынок западноевропейского образца.
Однако хозяйственные структуры этих аграрно-сырьевых стран почти идентичны и мало дополняют друг друга. Хотя, конечно, у них есть общие интересы в области развития транспортной сети, охраны окружающей среды и в некоторых других сферах, которые имеют весьма косвенное отношение к процессу экономической интеграции. О бесперспективности их планов свидетельствует опыт соседних и близких по уровню развития стран - Пакистана, Турции и Ирана, учредивших еще в 1964 году Организацию экономического сотрудничества. Доля взаимного экспорта ее участников остается на крайне низком уровне и даже снизилась с 4,6 процента в 1970 году до 2,6 в 1996-м.
Казахстан и Узбекистан экономически гораздо больше ориентированы на Россию или на дальнее зарубежье, нежели на Центральную Азию. Лишь Киргизия и Таджикистан сейчас достаточно прочно связаны со своими соседями по региону. В таких условиях можно ожидать, что в следующем десятилетии Казахстан будет все больше дрейфовать в сторону блока славянских государств СНГ во главе с Россией (если, конечно, таковой сложится и окрепнет). Узбекистан же станет единоличным лидером Средней Азии, экономически и политически ориентирующимся скорее на мусульманский Восток, а возможно, и на Китай, чем на Запад. Остальные страны этого субрегиона, включая Туркмению, будут искать свою нишу между более сильными державами Евразии (в СНГ или вне его) в зависимости от складывающейся обстановки.
Судьбы Закавказья наименее предсказуемы. В качестве лишь очень осторожного прогноза можно предположить, что три закавказские страны будут держать курс не столько на СНГ и Россию, сколько на дальнее зарубежье: Азербайджан - на Турцию, Грузия и Армения - на Западную Европу.
А сегодня страны Закавказья консолидируют свои торговые связи внутри собственного субрегиона. Но это вызвано не столько взаимодополняемостью их национальных хозяйств, сколько утратой прежних торгово-экономических связей с Россией и другими странами СНГ.
Дальнейшее зависит от России
Впрочем, многое будет зависеть от экономического состояния и притягательности России, которая объективно является ядром Содружества, играет решающую роль и в его судьбах сегодня. Мы можем говорить о двух возможных перспективах, о двух "если". Одно дело - если Россия к середине будущего десятилетия сумеет, преодолев нынешний структурный кризис, добиться быстрых темпов роста, восстановит свои высокотехнологичные отрасли промышленности, повысит благосостояние населения. Тогда существующие сейчас возможности интеграции России, Белоруссии, Казахстана, Украины и Молдавии могли бы воплотиться в жизнь. А остальные страны СНГ или часть из них могли бы примкнуть в качестве ассоциированных государств.
Второй вариант. Если Россия в течение пяти-семи лет не станет таким центром притяжения, то дезинтеграционные процессы могут возобладать в СНГ. Нельзя забывать, что страны Содружества испытывают притяжение со стороны других экономических гигантов, прежде всего Европейского союза. К 2003-2005 годам он пополнится пятью странами Восточной Европы - Венгрией, Польшей, Словенией, Чехией и Эстонией - и станет еще более притягательным центром. Украина уже официально заявила о своей стратегической цели - о вступлении в ЕС. Об этом же сегодня подумывает Грузия. Молдавия активно развивает хозяйственные связи с Румынией, которая является кандидатом второй очереди на вступление в ЕС.
Итак, шестилетние усилия склеить тем или иным волевым способом осколки бывшего советского экономического пространства пока не приносят ощутимых результатов, хотя в отдельных его субрегионах как будто появились признаки оживления торговых связей. Однако эти всплески еще не делают погоды. Дело за экономическим выздоровлением России - главной движущей силы всей экономической и политической системы Содружества.
