Глава 20
Митчелл припал к земле на краю уличного провала, стараясь не обращать внимания на жар и рев парового гейзера. На двадцать футов ниже он видел верхушки свай под северной стороной здания. Они сделаны из напряженного бетона, и, как он знал после изучения планов, каждая из них имела сорок пять сантиметров в диаметре и в разрезе представляла собой восьмиугольник. Каждые шесть свай накрыты бетонным блоком.
Сваи были залеплены грязью, но все же кое-где проглядывала серая бетонная поверхность. Его внимание привлекли светло-коричневые кружочки размером с монету. Может быть, в этих местах бетон отлетел, обнажив то, что было под ним? Как жаль, что он оставил в гостинице карманный телескоп. Слишком опасно спускаться вниз, чтобы разглядывать их, поскольку куски скальной породы и мостовой продолжали отваливаться.
Митчелл знал, что, когда здание раскачивается, нагрузка на основание последовательно переносится то на одну, то на другую сторону. Если бы нагрузка на колонны с западной стороны упала до нуля или если бы возросло напряжение на эти колонны, как показывали трещины в том низеньком помещении, тогда колонны с восточной стороны подверглись бы удвоенной нагрузке, а возможно, даже и большей. Могли ли они это выдержать? Стоя на коленях у края провала, он изучал бетонные подпорки. Да, очевидно, зверь ранен, но вот насколько серьезно? Могут ли несколько дюймов осадки привести к серьезной беде? Если обнажившиеся сваи не выдержат, смогут ли оставшиеся принять на себя дополнительную нагрузку?
Маленький кусочек бетона отлетел прочь, словно подброшенный большим пальцем какого-нибудь мальчишки. И на одной из свай появился белый кружок размером в пятидесятицентовую монетку. А на соседней свае оторвался кусок бетона размером с кулак. Это означало одно: сваи разрушались от сдавливания. У Митчелла похолодело в животе и комок застыл в горле, когда он поднимался. "Нет оснований для паники", - сказал он Кэрол всего несколько минут назад, но основания были, и, если она еще не ушла, надо немедленно увести ее из здания.
Машины, застрявшие в пробке, стояли, тесно прижавшись друг к другу, и полицейские пытались, распутав узел, наладить движение. Завернув за угол, Митчелл увидел "скорую помощь" и полицейскую машину с красными огнями-мигалками на крыше, пробирающиеся сквозь толпу к центральному входу в здание Залияна. Машины остановились у входа в вестибюль. Медики в белых халатах вбежали в здание, неся с собой носилки, а тем временем сержант, выпрыгнувший из полицейской машины, принялся натягивать веревку вдоль 8-й авеню, пытаясь сдержать напор толпы. Митчелл схватил за руку сержанта и стал объяснять ему, что на улицах не должно оставаться людей по меньшей мере в окружности квартала, а заодно и в соседних зданиях.
- А кто вы такой?
- Я - инженер. Основание здания разрушается. В любую минуту на улицу могут посыпаться стекла, а возможно, и гранитные плиты. Посмотрите вон туда!
Митчелл показал вниз, на трещину в месте соприкосновения здания с тротуаром. Маленькие фонтанчики скальной и бетонной пыли поднимались из нее на всем протяжении от угла до входа в вестибюль.
- Здание проседает. Слышите скрежещущий звук? Оно трется о мостовую, когда движется. - Митчелл показал рукой вверх. - Вот та сторона может обрушиться. Если гранит начнет отваливаться от верхушки, он обдерет весь фасад.
Вслед за Митчеллом сержант посмотрел вверх.
- Господи, неужели такое может случиться?
- Да, вполне.
- Чтобы очистить улицы от людей, понадобятся две сотни человек.
- Так найдите их.
И еще об одном, в тысячу раз худшем, чем потеря облицовки, подумал Митчелл. Он попытался отогнать мысль как слишком кошмарную и невероятную, чтобы серьезно ее обдумать. Как Берт Фабер определил его? Склонным к мелодраматичности. Да, сама мысль, что такое высокое сооружение, как залияновское здание, может опрокинуться, была, конечно, из этого разряда. И если уж такое в принципе возможно, то предпосылки, безусловно, должны быть гораздо серьезнее. Осадка подрытого угла могла сделать здание опасным для эксплуатации, оно могло потерять половину своей облицовки, но полностью опрокинуться? Нет, конечно, не в Америке и, конечно, не в Нью-Йорке, где о проектировании небоскребов известно больше, чем в любом другом городе, и где состояние фундаментов всегда было идеальным.
Если смотреть с тротуара, то здание Залияна с его вертикальными полосами гранита и стекла выглядело как десятирядная автострада, стремящаяся к какой-то отдаленной точке вверху. Вершина здания терялась в потоке разорванных черных туч. Небо прояснялось. Капли дождя висели в воздухе, переливаясь в проблесках солнечных лучей. На высоте примерно в две трети здания застыла платформа мойщиков окон. Митчелл отступил к бордюру и, сложив руки рупором, закричал что было силы:
- Эй там, наверху! Мойщики окон! Спускайтесь вниз! Спускайтесь!
Над ограждением платформы показались две головы. Митчелл закричал снова и замахал руками, но мойщики продолжали свою работу. Сержант встал на подножку полицейской машины, пытаясь через окно дотянуться до своего радиомикрофона.
- Они вас не слышат из-за шума. Я сейчас возьму громкоговоритель.
- Хорошо бы. Они же там, наверху, будут обречены, если... Сержант, предупреждаю: здание может опрокинуться.
Полицейский поднес микрофон к губам. Потом опустил его и озадаченно посмотрел на Митчелла. Инженер вновь и вновь обегал взглядом здание от основания до верхушки.
- Части основания на другой стороне здания напряжены, а с этой стороны разрушаются от сдавливания. Провал и осадка... если оно начнет крениться слишком сильно, ветер может завершить работу, и здание повалится.
- Здание повалится? Все? Целиком? Как вы сказали, кто вы такой?
Митчелл повернулся и посмотрел на восток, вдоль 50-й улицы. Сопровождая свои слова резким движением руки, он закончил:
- Оно упадет вот в этом направлении. Какая там дальше улица, Бродвей, да? В здании восемьсот футов высоты, так что оно как минимум дотянется до начала Бродвея.
Полицейский нажал кнопку своего микрофона.
- Харвей? Это Сэм, я от здания Залияна говорю. У нас тут паршивая ситуация, в самом деле. И я имею в виду не только уличный провал. Лучше-ка дай мне шефа. Тут один инженер, который говорит, что здание Залияна может... ну, что оно может повалиться. Нет, да нет же, не сам Арам Залиян, а его здание! Здание Залияна! Провал подрыл фундамент, и оно проседает. Нужно очистить весь близлежащий квартал от жителей.
- Два квартала должны быть эвакуированы, - перебил его Митчелл, показывая рукой. - Все люди в любом из этих зданий находятся в опасности.
- Какие два квартала? Какие?
Митчелл снова показал рукой.
- Харвей, инженер говорит, что из всех зданий в двух кварталах на восток отсюда люди должны быть эвакуированы. Сколько у нас времени? - спросил он у Митчелла.
- Невозможно точно сказать. Оно может стабилизироваться само собой, а может и рухнуть через двадцать минут. Извините, мне нужно удостовериться, что мой друг ушел оттуда.
- Двадцать минут? Мы не успеем.
С сорокаэтажной высоты Преподобный Ральф рассматривал через ограждение платформы транспортную пробку и собравшуюся толпу.
- Там, внизу, какой-то человек вроде бы что-то нам кричит.
- А чего ради кто-то должен нам кричать? - иронически усмехнулся Билл Слатер. - Там есть вещи и поинтереснее, чтобы на них поглазеть. Посмотри! Затор протянулся настолько, что я и не вижу, где он кончается.
- А мне кажется, что я слышал, как кто-то кричал: "Мойщики окон"...
Они работали на восточной стороне здания и не могли видеть провала рядом с северной стороной, но слышали звук, произведенный вырвавшимся столбом пара, и видели его отражение в окнах ближайших зданий.
- Похоже, что они там перекрывают пар, - заметил Слатер, показывая на отражение. - Столб уже вдвое ниже, чем был минуту назад. Кажется, они в конце концов отыскали вентиль, который надо повернуть.
- Там, внизу, какой-то парень машет руками, - сказал Бун, глядя на тротуар. - И, думаю, машет-то он нам. Видишь его?
Слатер пристроился рядом со своим партнером у ограждения и посмотрел вниз.
- Да, вижу. Ну и что с того? Почему ты решил, что он машет нам? Уж не из тех ли ты людей, которые оборачиваются на каждый автомобильный гудок, потому что думают, это, мол, мне гудят? Я лично не из таких. У меня насчет этого знаешь какая философия? Вроде как из Ветхого завета. То ли из Ветхого завета, то ли из Нового, то ли из Шекспира. В общем, откуда-то оттуда. А может, и из нашей конституции. "Не тревожься, мол, спрашивать, по ком звонит колокол, потому что, черт побери, ясно, звонит он уж никак не по тебе".
Платформа вздрогнула. Мужчины выпрямились и посмотрели друг на друга.
- Что это было? - шепотом спросил Бун.
Встревоженный Слатер быстро прошел к концу платформы и проверил электрический рычаг.
- Соскальзывает эта штука, что ли? А как там рычаг на твоей стороне?
- Да на вид все в порядке. Билл, давай-ка спустимся.
Слатер посмотрел вверх, его взгляд пробежался по поддерживающим тросам, закрепленным на крыше в двадцати пяти этажах над ними.
- Господи, взгляни на тросы... они трясутся, как струны у пианино.
- Посмотри-ка, насколько далеко мы теперь от окон, - отметил Бун, показывая на край платформы. - Должно быть, дюймов на пять. Знаешь, мне кажется, что здание наклоняется. Очень скоро мы с тобой даже не сможем дотянуться до стекол.
- Как человек верующий, - вздохнул Слатер, - ты, конечно, сильно беспокоишься. Возьми вот меня: я в Бога не верю, потому-то и не боюсь ничего.
Он часто поддразнивал своего компаньона подобным образом, но на сей раз в его тоне не было иронии.
- Признайся, что-то не в порядке.
- Ну, я... мне, конечно, чертовски не хочется соглашаться, но возможно, ты и прав.
Бун положил руку на стопор лебедки.
- Опускаем ее вниз, а?
- Мы ближе к верхушке. Будет быстрее, если мы поднимемся вверх и сядем в лифт. Кроме того, я оставил на крыше обед.
- Тогда поднимаемся вверх.
Электрические моторы взвыли. Пока платформа медленно поднималась по фасаду здания, мужчины молча смотрели друг на друга.
Митчеллу с трудом удалось пробиться в вестибюль. Половину из двенадцати дверей заклинило намертво, а через остальные выливались потоки людей. Едва оказавшись внутри, он увидел, что структурные повреждения, которые, как он знал, были неизбежны, уже начались. На полу валялся расколотый квадратик мрамора с верхней части левой стены. Алюминиевое "З", упавшее с правой стены, лежало исковерканной кучкой. Группа людей из охранников Залияна, полицейских и врачей занималась ранеными. Молодая женщина с ошеломленным выражением лица сидела на полу, прижимая к груди какие-то подарочные коробки. На нее никто не обращал внимания. Митчелл помог ей подняться и мягко подтолкнул к выходу. Откуда-то послышался плач ребенка.
Отыскав полицейского, Митчелл сказал ему, что вестибюль необходимо очистить, что зданию угрожает опасность. Кори Хейл сидела за своим столом и что-то кричала в телефонную трубку. Увидев Митчелла, она сказала, что Бойл и еще трое человек убиты взрывом пара. Джерри Коутс вышел за несколько секунд до взрыва, - она показала на охранника, который сгорбился на скамейке, закрыв лицо руками, - а теперь вот еще и телефоны замолчали.
- Телефоны замолчали? - испуганно переспросил Митчелл и выхватил у нее трубку. - Я должен позвонить на шестьдесят шестой этаж. Там еще есть люди... - Не услышав гудка, он отшвырнул трубку и схватился за другой аппарат.
- Если они сами до сих пор не вышли, то поступают очень глупо. Все летит прямо в ад. Наш телефон молчит, и платные телефоны тоже.
- Они, возможно, не понимают, насколько плохо обстоят дела. Здесь есть какая-нибудь линия связи для экстремальных ситуаций или селектор, или еще что-нибудь? Господи, да ведь не можем же мы быть совершенно отрезаны! Почему молчит сигнал тревоги?
- Взрыв пара нарушил всю систему коммуникаций. Она мертва. И мы тоже будем мертвы, если не уберемся отсюда. - Она схватила сумочку и зонтик. - Я не получаю дополнительной платы за риск и не обязана находиться здесь. Я ухожу! Я ушла!
- Как быстрее всего можно добраться до верхних этажей?
Она оглянулась, и ее глаза округлились от ужаса.
- Джерри! Что с тобой?!
Митчелл повернулся и увидел пистолет, нацеленный ему в грудь. Глаза Джерри Коутса были красными, по щекам катились слезы.
- Мэтт распорядился, чтобы я не дал тебе уйти, - проговорил он едва слышно. - И велел мне применить оружие, если придется.
- Убери-ка пистолет, - сказал Митчелл как можно спокойнее. - Я никуда не ухожу. Мэтт дал тебе такой приказ, потому что не хотел, чтобы я вывел людей из здания. Он думал, что оно в безопасности. Ну и кто же, по-твоему, оказался прав?
- Мэтт был моим боссом, - выдавил Коутс, захлебываясь от рыданий, - а теперь он мертв.
Пистолет дрожал в его руках. Кори Хейл обошла вокруг стола.
- Все верно, сладенький мой, - сказала она безразличным тоном. - Мэтт уже мертв. Значит, он больше тебе не босс. Теперь это я. - И она сжала рукой дуло пистолета, потянув его в сторону. - Ты просто отдай пистолет своей тетушке Кори. Вот так, хороший мальчик.
Пальцы Коутса ослабли. Он позволил Кори забрать оружие, опустился на скамейку и прислонился головой к стене. Его глаза невидяще смотрели куда-то вдаль. Митчелл с восхищением посмотрел на Кори.
- Ничего себе, - покачал он головой.
- Вы просто не знаете Джерри. Он как щенок. Вы в самом деле хотите добраться до верхних этажей? Тогда не садитесь в пассажирский лифт: он застревает даже в обычные дни. Садитесь в главный грузовой. У него отдельный источник энергии. Медленно, но зато наверняка.
- Покажите мне, где он.
А снаружи первая гранитная плита оторвалась от 25-го этажа и топориком вошла в мостовую. От удара она даже не разбилась, а каким-то чудом рассеклась на две аккуратные части и застряла, похожая на сбитый набок могильный камень.
На 168-й улице на Вашингтонских холмах Мануэль Роза взглянул на свои золотые карманные часы и включил первую скорость. Было шестнадцать минут двенадцатого. Десятивагонный состав городского метро, протестующе скрипнув, медленно двинулся вперед. Роза защелкнул крышку часов. Если все пойдет гладко, то через тридцать две минуты он доберется до конечной станции на Гудзоне. 8-я авеню и 50-я улица были в девятнадцати минутах пути. Он почувствовал, как моторы реагируют на два дополнительных источника мощности. Состав набирал скорость. Роза поудобнее устроился на сиденье, мысли потекли по привычному кругу. Сдвоенные стальные ленты бесконечно приближались и исчезали где-то под колесами. Сигнальные огни были зелеными.
Эудженио Лузетти стоял у стола, заставленного телефонными аппаратами, в Шератоновском центре на углу 7-й авеню и 53-й улицы, дожидаясь, когда телефонистка гостиницы соединит его с нужным номером.
- Я слышал, что он занимает целый этаж, - сказал Лузетти Джону Дж.Торнтону, который, насупясь, стоял рядом с ним.
- Этот человек может жить только в больших помещениях, - язвительно заметил Торнтон.
- Потому что так легче обеспечить безопасность. Если можешь себе это позволить, то почему бы и нет?
На первый же звонок ответил какой-то мужчина с резким, пронзительным голосом:
- Алло, алло, алло?
- Да-да, я хотел бы поговорить с шейком аль-Халилом Саудом.
- Шейк, это танец? Он не поймет, что вы имеете в виду. Надо говорить "шейх". Там буква "ха", "ха"!
- Прошу прощения. Попросите шейха Халила Сауда.
- Он у телефона!
- Это шейх Сауд? - Лузетти округлил глаза. - Говорит Эудженио Лузетти. Мы с мистером Торнтоном находимся в вестибюле. Нас ждет лимузин, и как только вам будет удобно, мы отвезем вас на встречу с мистером Залияном и покажем здание.
- Отлично! Идет! Ха-ха-ха! Но никаких лимузинов! Мы пойдем пешком. Это же всего в пяти кварталах отсюда, разве нет? Да? Прогулка пойдет на пользу!
- Если хотите, то конечно, только вот погода...
- Погода великолепная! Этот ветер бодрит.
- Как вы пожелаете. Правда, идет дождь.
- Прекрасно! Это удовольствие мы не часто получаем в нашей стране! Ха-ха-ха! Я сейчас спускаюсь к вам. Мы прогуляемся и побеседуем под ветром и дождем.
Глава 21
На 66-м этаже сирена все еще гудела, когда в 11.25 тяжелая дверь кабинета распахнулась, и Кэрол Оуэнс оказалась лицом к лицу с Арамом Залияном. Она с трудом его узнала. Человек, возникший в освещенном дверном проеме, как в раме, не производил привычного впечатления. Он выглядел усталым, физически измотанным, плечи сгорблены, голова опущена. Его лицо находилось в тени, и Кэрол едва различала его глубоко посаженные глаза.
- Митчелл только что звонил из вестибюля, - сказала она, повышая голос, чтобы ее можно было расслышать сквозь вой сирены. - Он распорядился об эвакуации людей из здания.
Залиян пристально смотрел на нее и не двигался. А когда заговорил, голос прозвучал вяло, механически.
- Я удивлен, что ему позволили. Я поговорю с Мэттом. Ему не следует слушать людей со слабыми нервами.
- Минуту назад у меня самой едва не закружилась голова, когда я следила за горизонтом. Пришлось закрыть жалюзи. Мистер Залиян, в основании открылись трещины, и могут опять вылететь окна. Лучше уж нам прислушаться к совету Митчелла.
Хотя Залиян и смотрел ей прямо в глаза, у Кэрол было ощущение, что он не слушает. Он подошел ближе, выйдя из тени, и Кэрол увидела, что волосы его растрепаны, а галстук съехал набок. Она слышала шутки по поводу того, что Залиян никогда не снимает пиджака своего делового костюма, даже если купается или занимается любовью, но сейчас на нем его не было, а белая парадная рубашка забрызгана темными пятнами, похожими на кровь.
- Уверен, что дела не так уж плохи, как он думает, - сказал Залиян. Он перевел взгляд на чемоданчик -дипломат в ее руке. - За последний год сирена гудела уже дважды. И оба раза - оказалась ложная тревога. Очень уж она громкая, вам не кажется? Так можно свести человека с ума. - Легкая улыбка смягчила линию рта. - Мисс Оуэнс, у вас находятся кое-какие мои личные бумаги.
Кэрол почувствовала, что здание сотрясается, как авиалайнер, проходящий сквозь грозовой фронт. Короткое ощущение какого-то бокового движения заставило ее глаза расшириться.
- Вы почувствовали? На этот раз никакой ложной тревоги. А где Эйлин? Скажите ей, что мы должны уходить прямо сейчас.
Она поднялась на носки, пытаясь заглянуть через плечо Залияна.
- Отдайте мне бумаги.
Кэрол сделала шаг назад.
- Мне бы хотелось обсудить их содержание с мистером Розеном. Нам надо найти способ свести к минимуму ущерб, который адвокаты противной стороны...
Кэрол замолчала, вдруг почувствовав опасность, которая исходила от медленно двигавшегося к ней мужчины. Выражение его лица было странным, будто он накачался наркотиками. Конечно же, он не станет применять cилу...
- Мы можем обсудить их прямо сейчас в моем кабинете, - а когда она покачала головой, добавил: - Документы - моя собственность. Если вы не отдадите их, я вынужден буду обвинить вас в воровстве.
И он протянул руку. Кэрол увидела, что пятна на рукаве были красными. Это что же, кровь? Что случилось с Эйлин? Она быстро взглянула на лестницу, соображая, как бы прорваться туда. Бегала она быстро, но жилистый Залиян вполне мог оказаться ей под стать, несмотря на свой возраст. Кэрол увидела, что пустующее кресло секретарши в приемной отъехало от стола и почему-то стоит возле стены. Верхний ящик ближнего шкафчика с документацией медленно выскользнул наружу и свалился на пол. Сирена продолжала завывать.
- Эйлин! - закричала Кэрол, поворачиваясь спиной к Залияну. - Эйлин! Нам надо немедленно уходить!
Но ответа не последовало. А Залиян успел подойти еще ближе. На его лице появилось почти маниакальное выражение. Она разглядела, что его сгорбленные плечи и опущенная голова вовсе не свидетельствовали о слабости, скорее о противоположном. Он походил на хищника, пожирающего глазами свою добычу, напрягшего ся и изготовив шегося к броску. Она снова позвала Эйлин, отчаянно надеясь, что та появится. Эйлин могла удержать босса. А может быть, пятна на рубашке - действительно кровь, и это кровь Эйлин? Страх узлом стянул горло Кэрол, когда она сообразила, что находится один на один с мужчиной, который, кажется, спятил. Похоже, что он прочитал ее мысли.
- Кричите сколько угодно. Никто вас не услышит. Двадцать верхних этажей пусты, вы сами это знаете. А сейчас, возможно, и все здание опустело благодаря вашему мистеру Митчеллу. Нашему общему другу. Отдайте мне дипломат.
- Я... я не могу. Вы уничтожите улики, очень серьезные для...
- Мне придется сломать вам шею. Отдайте его мне! Не заставляйте причинять вам боль.
- Эйлин! Эйлин!
Вой сирены резко оборвался, и внезапно наступившая тишина была почти такой же пугающей, как первые мгновения тревоги. Шкаф с документацией, потерявший устойчивость, когда наружу заскользил третий ящик, наклонился вперед и опрокинулся на пол. Это отвлекло ее внимание на доли секунды, что только и нужно было Залияну. Он прыгнул с быстротой кошки, и, прежде чем Кэрол успела отреагировать, пальцы как стальные наручники резко сжали ее левое запястье.
Она боролась с ним молча, держа тяжелый, окантованный металлом дипломат так, чтобы Залиян не мог до него дотянуться. Снова и снова она тщетно пыталась вырваться. Единственным ее оружием был этот дипломат. Охваченная внезапным приливом гнева и страха, она размахнулась и опустила его на голову Залияна, сильно оцарапав ему щеку. Он пошатнулся, но не ослабил хватку. Кэрол попыталась ударить его второй раз, но он перехватил ее руку и захихикал. Она дергалась из стороны в сторону, кричала от боли, вызванной на удивление мощными тисками его рук. Залиян беспощадно вцепился в нее, его губы разъехались, и напряженное дыхание с шипением вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он попятился, волоча ее к двери своего кабинета. "Господи, Боже милостивый, - взмолилась Кэрол, - сделай меня мужчиной, ну хоть на несколько секунд! Дай мне сил, чтобы освободиться!"
Согнув колено, она попыталась ударить Залияна по ноге каблуком. Эта попытка привела его в бешенство, он еще сильнее сжал руки, и она с ужасом поняла, что не может с ним справиться. Он с силой дернулся назад, в дверной проем. Кэрол пришлось сделать несколько шагов вперед, чтобы не упасть, после чего она резко опустила голову и ринулась прямо на Залияна. Этот переход от обороны к нападению застал его врасплох, и теперь уже ему пришлось изо всех сил удерживать равновесие. Споткнувшись, он зацепился каблуками за край ковра перед письменным столом. Почувствовав, что он падает, Кэрол бросила дипломат и, упав на него сверху, стала колотить его затылком об пол со всей силой, с какой только могла.
При падении ей удалось вырваться из рук Залияна, но она не успела подняться на ноги, как он схватил ее за лодыжку, и она снова оказалась на полу. Кэрол перекатилась на спину и ударила его каблуком по руке. Крик боли - она попала точно в цель. Следующий удар ногой она направила ему в лицо. Чтобы избежать удара, Залияну пришлось выпустить ее и откатиться на бок. Они оказались на ногах почти одновременно. Кэрол снова схватила свой дипломат, а Залиян преградил путь к двери. Они напряженно стояли лицом друг к другу, судорожно глотая воздух. Кровь медленно сочилась из оцарапанной щеки Залияна, и он тряс своей раненой рукой.
- Я тебя, сука, все равно убью! - сказал Залиян, дотронувшись до щеки и увидев кровь на кончиках пальцев.
- Вы собираетесь убить меня за пачку каких-то паршивых документов? - спросила Кэрол звенящим голосом, приподнимая дипломат. - Но почему? Ведь все равно еще есть десятки копий! Вы что, совсем с ума сошли? Вы хоть понимаете, что делаете?
- Нет никаких копий.
Кэрол заняла позицию за массивным письменным столом, где она чувствовала себя в относительной безопасности. Он может гоняться за ней вокруг стола хоть неделю и никогда не поймает, а при первой же возможности она прорвется к двери.
- Эйлин сказала мне, что опустила копии в почтовый ящик, чтобы весь свет знал о ваших деяниях.
Залиян шагнул к ней.
- Мне она тоже это говорила. Блеф - только и всего.
- Где Эйлин? Что с ней случилось?
Кэрол быстро взглянула вниз, на центральный ящик письменного стола. Подняв глаза на своего противника, который теперь стоял прямо напротив нее, она опустила руку и выдвинула ящик, надеясь найти там нож для разрезания бумаг.
- Я не врач, - спокойно сказал Залиян, пристально глядя на нее, - но думаю, что умерла. Она в моей квартире, в ванной, можете взглянуть.
- Чтобы вы меня там заперли?
- С ней произошел несчастный случай, - чуть помедлив, проговорил Залиян. - Она споткнулась и ударилась головой об это. - Он коснулся стеклянной поверхности стола. - Прямо здесь. Я думаю, что лицевая кость сломалась и вонзилась ей в мозг. Это мое предположение. Странный несчастный случай. Я не убивал ее. Я хотел бы, чтобы после моего отъезда все поняли, что я не убивал ее.
Кэрол снова ощутила, что пол как-то странно качнулся под ногами и остановился, это продолжалось всего несколько секунд. Создавалось впечатление, что здание наклоняется на восток сильней, чем раньше, но не возвращается обратно, а останавливается. Писанная маслом картина на стене, позади стола для совещаний, рухнула на пол. Но на этот раз Кэрол не вздрогнула. Она снова взглянула вниз, в ящик, и увидела кое-что получше ножа для разрезания бумаг - ножницы!
- Я скажу всем, что, по вашим словам, вы ее не убивали, - пообещала Кэрол. - Итак, не думаете ли вы, что нам следует выбираться отсюда? Оглянитесь и вы увидите, что несколько стульев у стола для совещаний откатились к стене.
Но он не сводил с нее глаз и заговорил таким мягким, вкрадчивым голосом, словно пытался выговорить наиболее выгодные условия сделки у коллеги по бизнесу.
- Я не намереваюсь запирать вас в ванной, мисс Оуэнс, - вы ведь мисс Оуэнс, не так ли? - но я собираюсь запереть вас в этом кабинете. Я отправляюсь в небольшое путешествие, видите ли, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то попытался остановить меня. Через несколько часов я позвоню на пульт охраны и скажу Мэтту, что вы сидите здесь. У него есть ключ.
Опустив руку в ящик стола, она нащупала ножницы и продела в них пальцы.
- Прежде чем я уйду, - продолжал Залиян, - бумаги должны быть уничтожены. Слева от вас камин. Опрокиньте туда содержимое дипломата и подожгите.
Кэрол вытащила ножницы и торжествующе помахала ими.
- Вы не сможете заставить меня. Видите, что у меня есть? Женщины хорошо умеют управляться с ножницами, вы это знаете. Мы еще в детстве натренировались. А ну, прочь с дороги! Вы можете оставаться здесь и идти ко дну вместе со своим кораблем, если вам угодно, но я ухожу. - Она наклонилась и ткнула ножницами в край стола. - Я же сказала: прочь с дороги!
Залиян опустил руку в карман и вытащил пистолет.
- Еще раз говорю: не заставляйте меня причинять вам боль. Я воспользуюсь оружием, если понадобится.
И чтобы доказать свое преимущество, выстрелил. Пуля попала в стену прямо над ее плечом. Какая-то дрожь прошла по всему зданию, словно оно содрогнулось от выстрела. Дрожь настолько резкая, что они с трудом сохранили равновесие. Слезы хлынули из глаз Кэрол, и ножницы со стуком упали на пол.
Залиян навел пистолет ей в спину, когда она опустилась на колени перед камином, бросая бумаги в огонь. Он посмотрел на свою вытянутую руку: рукав рубашки был запачкан кровью Эйлин и порван во время драки с этой сукой, стоящей сейчас на коленях у его ног. Он должен убить ее, подумал Залиян, целясь в голову, надо разом покончить с этим. Она была очаровательной молодой женщиной, причем даже сейчас, с выражением страха на лице и размазанным макияжем. Всю жизнь он окружал себя красотой, а не разрушал ее. Допустим, он ее застрелит, это только все усложнит, даже если он решится. Он опустил пистолет, и его мысли вновь завертелись вокруг проблем, которые ему предстояло решить, если уж приходится удирать отсюда. Кровь все еще капала из раны на щеке, значит, надо промыть рану и залепить пластырем. Потом переодеться: не может же он ехать в аэропорт в таком виде, словно только что зарезал свинью! Разумеется, Оуэнс не станет сидеть спокойно, пока он будет мыться и переодеваться. Может, рискнуть и попытаться связать ее? Она оказалась очень сильной и могла снова начать драться. Он едва слышно выругался. Необходимо как-то обезопасить ее, по меньшей мере на несколько минут. Он прикинул пистолет на вес, потом перевернул его рукояткой вверх и крепко сжал. Только не стукни ее слишком сильно, предостерег он себя, не пробей ей череп, легкий удар, чтобы она отключилась, - вот все, что тебе нужно сделать.
Резким, коротким движением он опустил пистолет вниз. Кэрол рефлекторно дернулась и без единого звука повалилась вперед, едва не угодив головой в камин. Залиян оттащил ее подальше от огня. Небольшое темно-красное пятно появилось в ее волосах, там, куда угодила рукоятка пистолета. Он легонько стукнул ее ногой по ребрам, потом еще разок, посильнее. Никакой реакции.
Удовлетворенный достигнутым результатом, он ухватил ее сзади за воротник и поволок по полу к своей квартире. В спальне он остановился, чтобы перевести дыхание, потом огляделся по сторонам, прикидывая, куда бы ее положить. Заталкивая Кэрол в душевую кабинку, он старался не смотреть на ванну. Потом закрыл за собой стеклянную дверь. Замок издавал громкий щелчок, когда его открывали и закрывали, так что он услышал бы этот звук из любого места спальни, если бы она пришла в себя и попыталась выбраться.
Изучая свое лицо в зеркале над раковиной, Залиян понял, что рана на щеке не настолько серьезна, как ему казалось. Он тщательно промыл ее и заклеил пластырем. Вернувшись в спальню, натянул на себя чистую рубашку и костюм, упаковал небольшую сумку. У него возникло ощущение, что в комнате что-то изменилось. Он выпрямился и посмотрел в окно на северной стороне, стараясь не сходить с места. Ничего. Здание перестало раскачиваться - вот в чем было дело! Но что-то еще не так, и он несколько раз посмотрел по сторонам, чтобы осознать, что именно. В комнате был заметен определенный крен. Или это ему только кажется? Маятник же на часах не останавливается. Он быстро закрыл сумку. Не оставалось времени даже на то, чтобы завязать галстук и забрать коллекцию монет. Его пальцы тряслись, и ему пришлось признаться себе, что он боится. Как замечательно будет, когда это проклятое здание останется в тысячах миль от него!
Он услышал щелчок замка душевой кабинки. Пистолет, где же пистолет?
- А ну, обратно! - заорал он, хватая оружие с туалетного столика.
Кэрол стояла к нему спиной, уставившись в ванну. Она медленно подняла руки и сжала ими голову. Залиян шагнул вперед и протянул руки, намереваясь швырнуть обратно в душевую кабинку, но его остановил пронзительный вопль, от которого зазвенело в ушах. Когда он бросил взгляд в ванну, то сам едва удержался от крика. Тело Эйлин погрузилось в окровавленную воду дюймов на шесть, и венок плавающих на поверхности волос окружал ее разбитое лицо. Оуэнс резко повернулась и в ужасе воззрилась на него, закрыв уши ладонями, как бы пытаясь защититься от своего собственного крика.
В отделанной кафелем и фарфором ванной эти вопли звучали еще более невыносимо и буквально пронизывали Залияна. Он рыкнул, чтобы она замолчала, но Кэрол не подчинилась. Кроме того, она вскочила и вцепилась ногтями ему в лицо, тогда он вновь ударил ее пистолетом по голове, и крик сразу же прекратился.
Глава 22
Пит Харлей вскарабкался по металлическим скобам на поверхность. Высунув в отверстие люка голову, он посмотрел на запад. Бьющий в небо паровой гейзер исчез, затихли свист и рев. Повсюду стояли полицейские машины, и он слышал жужжание радиопередатчиков и далекое завывание сирены. Чей-то предостерегающий крик заставил его посмотреть вверх, и как раз во-время, чтобы заметить вспышку отраженного света, скользящего вниз вдоль торца здания. Падающее стекло! Он быстро спрятал голову, вздрогнув всем телом, когда стекло ударилось о мостовую футах в тридцати от него, осыпав все вокруг дождем осколков, некоторые из них застучали по его каске. Услышав крики, Харлей вновь высунул голову. Два человека лежали на дальней от него стороне 8-й авеню, по всей видимости, попав под стеклянную шрапнель. К нему бежал полицейский, крича на ходу:
- Прорыв пара в здании Залияна! Вы можете перекрыть линию?
Харлей кивнул и полез обратно вниз, в темноту колодца. Полицейский крикнул ему вслед:
- Ничего, если я поставлю крышку люка на место? - спросил он. - Для вашей же собственной безопасности... а то ведь сверху сыплется всякое дерьмо.
На восьмом этаже дома номер один на площади Полиции, в одном квартале от здания городского управления, в нижнем Манхэттене, сержант Роберт Пинске мрачным кивком встретил явившуюся к нему делегацию. Да никогда оно не упадет, подумал он, быстро пожимая руку низенькому лысому школьному учителю.
- Мистер Левин? Рад вас видеть.
Он должен дать понять, что хотя и готов показать им главное управление дивизиона связи, но работа есть работа, и он не может позволить им околачиваться тут целый день. Со всем возможным радушием он оглядел дюжину сбившихся в кучку десятилетних школьников, с восхищением глазевших на него, разинув рты. Среди них были представители такого количества рас, что являли собой как бы ООН в миниатюре.
- Ну вот, мальчики и девочки, - торжественно начал он, - это и есть главный нерв нашего города и самая передовая штука такого рода во всем мире. Взгляните через стекло, и вы увидите операторов. В данный момент на дежурстве тридцать один человек. Всякий, кто наберет номер 911, соединится с одним из операторов. Как видите, на каждом из них наушники, у каждого свой микрофон, экран и клавиатура. А вон та коробка, ну, вся в кнопках, позволяет им соединить звонящего с пожарным департаментом или с больницами, кому что надо.
Какой-то нетерпеливый мальчишка-китаец помахал рукой и спросил, не могут ли они увидеть гигантский мозг. Мистер Левин нахмурился, посмотрел на него и сказал, чтобы он не мешал сержанту рассказывать. Пинске покачал головой.
- Ты имеешь в виду компьютер? Он этажом ниже. Нет, вы не сможете его увидеть. Он слишком дорогой. А пока дайте мне объяснить вам, что происходит здесь. В обычный день мы получаем двадцать тысяч звонков, что... чертовски много. Например, если кто-то там в Бронксе заметит, что его собака загорелась, и наберет 911, то такой звонок автоматически посылается к оператору, приписанному к Бронксу, вон в том углу, прямо там. - Образ пылающей собаки обычно вызывал улыбку у взрослых. Школьники же смотрели на Пинске серьезно. - Насколько мне известно, пока еще никто не сообщал о горящей собаке. Хотя, поверьте, мы получаем самые разные звонки, включая тысячу звонков в день о пожарах, но ни в одном из них не упоминаются собаки или какие-нибудь другие симпатичные домашние животные. Просьбы об оказании скорой помощи - особая тема. И потом эти... ЭНЛ... Что значит "эмоционально неуравновешенные лица". - Про себя он пробормотал: "Мы-то их называем чокнутыми", - потом показал на шестерых операторов в центре зала. - А вот этих людей видите? Они принимают избыточные звонки. Когда слишком много звонков идет из одного района, они поступают сюда. Никто не ждет больше чем тридцать секунд.
Один из операторов улыбнулся и помахал рукой. Половина детишек помахала в ответ. Пинске взглянул на учителя.
- Можно ли надеяться, что они будут вести себя смирно, если я их попрошу?
Левин кивнул и повернулся к ребятам.
- Сержант велит вам вести себя смирно, - твердо сказал он. - Свои лапы держите при себе.
Пинске провел их через дверь в стеклянной перегородке и распределил вокруг одного из терминалов. Оператор, занятая разговором с каким-то абонентом, поприветствовала их кивком головы.
- Радиокомната для района Манхэттена, - продолжал Пинске, - а это оператор Смит. Не обращай на нас внимания, Эмми. Эмми - одна из четырех дежурных операторов, которые говорят по-испански. Следите за экраном. Когда она принимает жалобу, или сообщение, или еще что-нибудь, она печатает, используя различные кодовые слова и цифры. Номера 10-30, как вы знаете, если смотрели "Блюз на Хилл-стрит", а смотрели его мы все, означают, что совершается кража со взломом. А то, что Эмми только что напечатала на экране, означает, что звонят насчет уличного провала рядом со зданием Залияна. Таких звонков мы получили уйму за последние двадцать минут. Вот как раз перед тем, как вы пришли сюда, нам позвонила секретарша из здания компании "Гальф энд Вестерн", это в округе Колумбия, и сказала, что из ее окна видно, будто одно высотное здание кварталах в десяти к югу от ее офиса наклоняется влево. Она не смогла сказать ничего более определенного, так что единственное, что мы могли сделать, - вежливо поблагодарить ее за информацию и дожидаться подтверждения. Она, вероятно, слышала об уличном провале, понимаете, ну и дала своей богатой фантазии дорисовать остальное. Если бы какой-нибудь небоскреб в самом деле наклонился, то мы бы получили миллион звонков. Ладно, а теперь предположим, что Эмми дали какой-то несуществующий адрес. Компьютер предупредит об этом. Он и в самом деле вроде гигантского мозга: знает все зарегистрированные адреса в городе, а кроме того, еще массу других вещей. Если какой-нибудь старый болван позвонит из Куинза и скажет, что на Джером-авеню пожар, компьютер узнает, что на самом-то деле он имел в виду 101-ю авеню, как теперь и называется Джером-авеню. Это фантастическая система. Я не знаю, что бы мы делали без нее.
Эмми Смит подняла правую руку и несколько раз согнула пальцы. Такой жест означал, что она-то очень хорошо знала, что бы они делали без этой системы. Утром, всего какой-то час назад, компьютер отключился, заставив операторов записывать телефонные сообщения на бумажных карточках. Им приходилось сильно нажимать на ручку, чтобы написанное прошло через две копирки. Через час руки у операторов так сильно болели, что они закричали от радости, когда компьютер снова заработал.
Пинске похлопал ее по плечу, и группа покинула рабочее место.
- Очень смешно, Эмми, - сказал он загадочно.
Роберт, разумеется, не собирался рассказывать десятилетним ребятишкам, что компьютер иногда отказывает. Зачем вдаваться в подробности? Чтобы потом их родители написали в "Таймс"? Он провел Левина и его школьников по небольшому проходу.
- Ну, мальчики и девочки, а вот, что вы можете назвать главным нервом главного нерва. Познакомьтесь с Филлис. Все звонки проходят через ее автоматический распределитель.
- Насчет нервов - это точно, - сказала женщина, не поднимая головы: ее взгляд был прикован к пульту.
- Каждый из маленьких белых огоньков на пульте означает поступивший звонок, - нахмурился Пинске, поскольку горели все пятьдесят огоньков. Он наклонился к Филлис и тихо спросил:
- Затор?
- Да как-то вдруг сразу, - так же тихо ответила она.
- Залиян?
- Почти каждый звонок о нем.
- Сделай объявление.
Она кивнула и объявила через систему общего оповещения, к которой было подключено рабочее место каждого оператора и контролера:
- Пожалуйста, перестаньте тратить время на сообщения о Залияне. Мы уже зарегистрировали сообщение о провале на Пятидесятой улице и о разрыве коллектора. Принимайте только новую информацию и сразу же отсоединяйтесь.
- Обстановка накаляется, работы много, - объяснил Пинске школьникам, подталкивая их обратно по проходу, - так что я только успею быстренько показать вам еще одну вещь. - Он остановился у дверного проема, ведущего в закуток, где перед экраном сидел мужчина, что-то говоривший в микрофон, его пальцы быстро бегали по клавиатуре. Дети столпились вокруг Пинске. - Эд - один из наших семидесяти двух диспетчеров. Он контролирует Манхэттен, самое, так сказать, горячее местечко. Как только один из операторов по Манхэттену получает сообщение и проверяет, нет ли в нем ошибок, он переключает его вот сюда, на монитор. А уж Эд отправляет на место происшествия необходимую помощь и людей. Видите вон ту штуку справа от него? Нажимая на эти кнопки, он может посылать радиосигналы в каждый полицейский участок города. Может связаться с патрульными машинами, с бронемашинами детективов, с полицейскими вертолетами, а если необходимо, то даже и с семью тысячами патрульных полицейских по двусторонней радиосвязи.
Пока он говорил, диспетчер протянул руку и нажал на несколько кнопок. Пинске умолк, как только взглянул через плечо диспетчера на монитор.
- Из здания Залияна выпадают стекла? - спросил он.
- Да, - кивнул диспетчер, - и куски гранита тоже.
- Вызови службу чрезвычайных ситуаций.
- Уже вызвал. Погляди-ка туда...
И он показал на текст, только что появившийся на экране: "ЗАЛИЯН КРЕНИТСЯ НА ВОСТОК. УГРОЗА ОПРОКИДЫВАНИЯ В НАПРАВЛЕНИИ БРОДВЕЯ И 50-й".
- Боже всемогущий, - сказал Пинске, - это кто же передал?
- Эмми.
Полицейский оглянулся. Сквозь стеклянную перегородку, окружавшую манхэттен- ских операторов, он видел, что Эмми Смит машет ему рукой. Он протиснулся мимо школьников и затрусил по коридору.
Пальцы Эмми Смит порхали по клавиатуре. У Пинске перехватило дыхание, когда он читал появляющиеся на экране слова: "ПРОРЫВ ПАРА У ЗАЛИЯНА: ЧЕТВЕРО УБИТЫ НА МЕСТЕ. ЗДАНИЕ ОСЕДАЕТ, ОТВАЛИВАЮТСЯ КУСКИ, МОЖЕТ ОПРОКИНУТЬСЯ. ПРИНУДИТЕЛЬНАЯ ЭВАКУАЦИЯ ИЗ ВСЕХ ЗДАНИЙ В ДВУХ ПРИЛЕГАЮЩИХ КВАРТАЛАХ ИСТ-САЙДА. ВОЗМОЖНО, ЕСТЬ ТОЛЬКО 15 МИНУТ".
- Кто передает тебе это, - шепотом спросил Пинске, - какой-нибудь проклятый ЭНЛ?
Она отпечатала ответ на экране: "СООБЩЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА ПОЛИЦИИ ЛАРРИ ИГЭНА, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СЕВЕРНЫЙ УЧАСТОК, С МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ". Лицо Пинске побелело. Опрокидывается небоскреб? Даже теоретически он отказывался представить себе последствия. Эвакуировать людей из двух кварталов за 15 минут невозможно, даже чтобы управиться за полтора часа, понадобилось бы мобилизовать всех имеющихся в наличии людей. Он должен немедленно связаться со своим терминалом... Ему понадобится прямая линия, надо срочно на нее перейти, вызвать аварийную ремонтную бригаду... вода, больницы, пожарники... ему придется связаться с мэром...
Он повернулся так стремительно, что сбил с ног одного из школьников, который незаметно подошел сзади.
- Заберите отсюда детей и уходите, - заорал он, пробегая в свой кабинет.
Мальчишка поднялся с пола.
- Ну и ну, мистер Левин, - сказал китайчонок учителю высоким писклявым голосом, - выходит, нам надо уходить? Он ведь так и сказал!
Показав Митчеллу грузовой лифт, Кори Хейл побежала обратно, в почти опустевший вестибюль. Еще одна мраморная плита упала и разлетелась вдребезги, пол был усеян осколками. Последнего раненого, женщину, на которую упало алюминиевое "З", тащили на носилках два студента-медика. Рядом с носилками шел полицейский, держа в поднятой руке капельницу. Он посмотрел на Кори и резко мотнул головой в направлении выхода.
- Уходите отсюда, - крикнул он, - заберите своего дружка, он вон там сидит.
Джерри Коутс все еще сидел на скамье рядом со столом. Он поднялся на ноги и подал Кори ее сумочку и зонтик.
- Нам лучше уйти, - сказал он. - Они просто уволокли отсюда Мэтта, Слима, Чарли и Тома в таких мешках для трупов. Нет смысла оставаться.
Она взяла сумочку, зонтик и бросила их в кресло.
- Нам тут надо сделать еще одну работенку, Джерри, проверить, все ли ушли с нижних этажей.
- А как? Система оповещения, селектор, сирена - все отключилось.
Она подтолкнула его к лестничному пролету.
- Есть старинный способ. Открывай двери на каждом этаже и кричи: "Уносите свои задницы отсюда!"
- О, к дьяволу все, Кори, разве это не работа полиции? Не понимаю, почему мы должны...
- Потому что нас наняли, чтобы защищать здание, вот почему! - Она вцепилась в его плечи. - Если тот инженер, который даже не работает у нас, рвется добежать пешком до шестьдесят шестого этажа, то ты у меня добежишь до двадцатого. На нижних этажах раскачивание не так заметно - вот потому-то я и думаю, что там может кое-кто остаться. Бьюсь об заклад, мы найдем нескольких усердных трудяг, все еще сидящих за своими столами и полагающих, что сигнал тревоги к ним не относится.
- Ах, Кори, черт тебя побери!
- Ты в лучшей форме, чем я, поэтому возьмешь этажи с двадцатого по одиннадцатый, а я с десятого и до самого низа. Просто один раз крикнуть на каждом этаже - вот все, что тебе надо сделать. - Она распахнула дверь и подтолкнула его вперед, показывая на лестницу. - Давай наверх.
Коутс посмотрел вверх, по его лицу катился пот.
- Мне надо было уйти домой, когда была такая возможность, - сказал он с таким видом, словно собирался заплакать.
- Ты думаешь, Мэтт колебался бы? Он был гадом ползучим, задницей, свиньей, но не трусом. Он бы пошел вверх по этим ступенькам, даже не задумавшись. Он не стал бы стоять здесь, писать в штанишки и скулить как ребенок.
Коутс посмотрел вниз, на мокрый кружок, образовавшийся у него между ног, потом стиснул зубы и побежал вверх, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки. Кори Хейл с трудом поднималась за ним, надеясь в душе, что поступает правильно, и борясь со своим собственным желанием заскулить, закричать и сбежать домой.
Первый час после ухода Митчелла Чарльз Кэстльман потратил на изучение деталей основания здания Залияна и просмотр папок с инженерными расчетами. Компьютер подтвердил то, что он уже и сам понял: в проекте конструкции основания серьезные просчеты, колонны не имели достаточной страховки для противостояния подъемной силе. Второй час он молча просидел в кресле, бессмысленно глядя в пространство и слушая классическую музыку по радио. Он не мог найти в себе силы не только двигаться, но и думать. Когда он попытался сконцентрироваться на том, что ему предстоит сделать в ближайшие полчаса, то был буквально потрясен неожиданным открытием: он вообще не знает, как жить дальше. Несколько раз он ловил себя на том, что просто сидит, не думая абсолютно ни о чем. А по радио берлинский филармонический оркестр усердно исполнял переложение канона "ре", безусловно, самого нудного во всей истории музыки. Сплошные повторы. Отчаянная тоска. Все как в жизни. Эта мысль привела его к принятию первого решения за этот день. Эта музыка прекрасно подошла бы для похорон. Он сделает дополнение к своему завещанию, распорядившись исполнить этот канон. Он взял авторучку, чтобы сделать запись.
- Мы вернемся в "Пачелбел" через минуту, - сказал диктор, прерывая музыку. - Прежде всего передаем сообщение, только что поступившее на наш телетайп. Западные ветры привели к тому, что из здания Залияна на углу 8-й авеню и 50-й улицы вылетело еще несколько окон. Учитывая уличный провал, о котором мы сообщали ранее, этот район представляет крайнюю опасность, мы советуем пешеходам и водителям держаться от него подальше. Полиция также утверждает, что, возможно, существует угроза - неужели тут нет ошибки? - опрокидывания этого здания. Всем, кто в настоящий момент находится в кварталах, ограниченных 49-й и 51-й улицами, 8-й авеню и Бродвеем, настоятельно советуем эвакуироваться. Повторяю: держитесь по- дальше от района вокруг 50-й улицы и 8-й авеню, а те, кто уже находится там, немедленно покиньте его. Повторяю: из здания Залияна выпадают стекла, есть угроза его опрокидывания. Такое сообщение нам только что передали. Я его проверю для вас, а пока вернемся к музыке.
Кэстльман поднялся на ноги. Почувствовав боль в указательном пальце, он посмотрел на него и увидел, что раздавил авторучку и ее острый конец вонзился в палец. Рука была выпачкана чернилами. Спустя минуту Кэстльман стоял у письменного стола своей секретарши и натягивал плащ.
- Марта, пожалуйста, отправь письмо в отдел строительства городского управления Джорджу Делле. Ты найдешь его адрес и должность в картотеке. Делла, Д-Е-Л-Л-А. Напиши ему, что я просмотрел проектировочные данные по зданию Залияна и нашел серьезные ошибки в привязке колонн основания, в особенности касательно сопротивления напряжению в двух западных ярусах. Вероятно, работу выполнял инженер-пакистанец, который заменил Страута, когда тот ушел. Найди его имя. Я оставил нужные чертежи и расчеты на столе в кабинете. Напиши ему, что, по моему мнению, здание должно подвергнуться принципиальной реконструкции, если его вообще еще можно спасти. А в конце напиши, что я глубоко сожалею об этих ошибках и беру на себя полную ответственность за них, поскольку не сумел осуществить должный контроль. - Заметив, что она перестала стенографировать и удивленно смотрит на него, добавил: - Пожалуйста, запиши это. Напиши еще, что я передаю свои наилучшие пожелания его супруге Ширли. Искренне ваш, ну и так далее. Дай мне на подпись и отправляй.
Когда она закончила работу, он протянул ей белый конверт.
- Марта, я сожалею, что тебе не заплатили в прошлую пятницу. Как ты знаешь, у нас проблема с наличностью.
- Я собиралась сегодня напомнить об этом, - сказала она спокойно, - но зная, как трудно идут у вас дела, могу еще подождать.
- Тебе следовало быть понастойчивее. Если у тебя и есть какие-то недостатки, так это то, что ты не слишком решительно отстаиваешь свои интересы. Сколько ты работаешь в этой фирме? Тридцать лет?
- Сорок.
- Вот видишь! Я даже точно не знал этого! В конверте чек для тебя, выписанный на мой личный счет. Не вижу причин, почему ты должна ждать своего платежного чека до тех пор, пока поправятся дела нашей компании, если это вообще когда-нибудь случится.
- Подождите, мистер Кэстльман, вам совсем не стоит...
- Кроме того, в прошлом году тебе обещали повышение, но так и не дали. Дело не в том, что ты его недостойна, уж поверь мне. Я ценю тебя так же высоко, как и мой отец. Я добавил кое-что к этому чеку, чтобы компенсировать задержку.
Он направился к лифту, но вдруг повернулся и добавил:
- Я, может быть, приду завтра, а может, и нет. Если не приду, не забудь получить деньги по чеку.
- Здание Залияна, - бросил Кэстльман, забираясь в такси.
Шофер повернулся и посмотрел на него.
- Только что слышал, что там здоровенная пробка. Не знаю, насколько близко мы сможем подобраться.
- Подберитесь так близко, как только сможете, а остаток пути я пройду пешком.
- Что бы вы ни говорили, но если мы окажемся перед заграждением, я не собираюсь рисковать своей жизнью.
Чек был выписан на десять тысяч долларов, самый крупный личный чек, который когда-либо видела Марта Холлинс.
- Это, должно быть, ошибка, - проговорила она, едва дыша.
Посмотрев на него с минуту, она решила положить чек в сейф компании и поговорить с мистером Кэстльманом, когда он вернется.
(Продолжение следует.)
Copyright(c) 1984 by Robert Byrne. Перевод (c) ЗАО издательство "Центрполиграф", 1994.
