Предполагалось, что постепенно, без значительных по масштабам раскопок, экспедиция проведет региональный анализ археологических памятников всех видов. Однако уже начальный этап этого проекта совпал по времени (1990-1991 годы) с известными в СССР событиями, вызвавшими серьезные изменения в нашей стране, а следователь но, и в Центральном Черноземном регионе России. На его землях резко и бесконтрольно усилились все виды хозяйственной деятельности. Затем последовал перевод войск с Запада; хлынули волны беженцев из Средней Азии и горячих точек Кавказа. Исподволь началась массовая приватизация земель. Все это означало невиданное по масштабам разрушение памятников археологии на Среднем Дону, грозящее в самой ближайшей перспективе подлинной катастрофой богатейшему археологическому наследию региона. Особенно интенсивно шло разрушение местных, в том числе и скифских, курганов всех эпох. Активизировали свою деятельность и так называемые черные археологи. К тому же после распада СССР и появления суверенной Украины большая часть древностей "европейской Скифии" оказалась вне досягаемости российских ученых.
Ситуация сложилась критическая. И экспедиция переориентировалась на спасательные раскопки гибнущих курганов скифского времени. Вскоре для этого нашелся и подходящий объект - большой курганный могильник (более 70 видимых на поверхности насыпей) на высоком правом берегу реки Потудань, у сел Терновое и Колбино, на стыке Острогожского и Репьевского районов Воронежской области.
С 1993 по 2006 год нам удалось исследовать 59 курганов: два из них - эпохи бронзы, а остальные 57 - скифского периода, V-IV веков до н.э. Курганы, к сожалению, сильно деформированы регулярной распашкой, но главное - все они подверглись разграблению еще в древности. И тем не менее за прошедшие 14 полевых сезонов наша экспедиция получила интереснейший и разнообразный материал, достаточно полно освещающий культуру среднедонского населения в скифскую эпоху. К тому же с самого начала работы Донской археологической экспедиции велись комплексно: в них помимо археологов принимали участие антропологи, палеозоологи, палеоботаники, палеогеографы.
О некоторых, наиболее важных находках и открытиях нашей экспедиции и пойдет речь.
Пожалуй, наиболее успешным оказался для нас полевой сезон 1997 года, когда удалось раскопать четыре кургана у села Колбино (курганы под номерами 12, 18, 19 и 20).
В кургане 12 была вскрыта могила с деревянной конструкцией (опорные столбы, перекрытие, стены, облицованные досками), которая имела длинный спуск в могилу - коридор-дромос - с южной стороны (длина - до 10 м, ширина - 1,1 м). К сожалению, древние грабители унесли из погребения все более или менее ценное. Мы обнаружили на дне ямы лишь фрагмент греческого чернолакового канфара (чаши для вина), втулку от железного наконечника стрелы, бронзовую пронизь и одну золотую полусферическую бляшку. По уцелевшим костям скелета удалось выяснить, что погребена здесь женщина 30-35 лет, судя по чернолаковому канфару, в середине IV века до н.э.
Не лучше обстояли дела и с курганами 19 и 20. Вся надежда оставалась на последний, курган номер 18. Его предстояло раскопать в конце летнего полевого сезона. Даже после многолетней распашки его высота составляла 1,64 м, диаметр - 50 м. Когда вскрыли насыпь, сразу же под слоем чернозема обнаружили остатки тризны - обломки греческой амфоры, куски лепного скифского горшка с защипами по краю венчика, кости лошади и овцы. В центральной части кургана, под насыпью, открылась огромная гробница (ее площадь - около 50 м2) со столбовой конструкцией, деревянной облицовкой стен и длинным семиметровым коридором-дромосом с северо-востока. Однако и это погребение оказалось полностью разграбленным. Уцелели лишь греческая амфора, пучок железных наконечников стрел и железный нож с костяной ручкой, находившийся рядом с заупокойной пищей. По сохранившимся костям скелета антропологи установили, что он принадлежит мужчине 45-50 лет.
Казалось бы, и здесь - полная неудача. Но буквально в полутора метрах к северу от центральной гробницы мы вскоре обнаружили вторую могилу, не тронутую грабителями. Прямоугольной формы, вытянутая длинной осью по линии север-юг, она имела размеры 4,3 ґ 3,8 м. Деревянное перекрытие и облицовка стен из досок держались на десяти опорных столбах. В северной части могильной ямы лежали два скелета - женщины 55-60 лет и мужчины 35-40 лет. Главенствующую роль в этой паре, безусловно, играла женщина. Во-первых, именно ее похоронили первой, а значит, для нее построили довольно внушительную гробницу из дерева и земли. Во-вторых, именно ей принадлежало большинство ювелирных украшений и прочих предметов, найденных в боковой могиле.
У основания черепа женщины лежала по дуге россыпь золотых украшений из тонкой золотой фольги с тисненым изображением головы кабана. Видимо, они принадлежали нагрудному украшению, состоящему из широкой кожаной ленты-основы, на которую нашивали бляшки-кабаны (у них имелись отверстия по бокам). Полностью in situ (в переводе с латыни - в месте захоронения) сохранился лишь один, самый верхний ряд из 18 экземпляров. Второй, а возможно, и третий ряды "кабанчиков" (всего найдено - целых и в обломках - 72 экземпляра) оказались смещенными вправо от погребенной. Не исключено, что это произошло из-за грызунов: здесь обнаружилась большая нора сурка.
Под левым плечом лежала железная пряжка-"сюльгама" с незамкнутыми концами-завитками и язычком-иглой. Между стенкой могилы и верхней частью левого плеча погребенной стоял прежде небольшой деревянный сосуд в виде полусферической чаши, от которого сохранились древесный тлен и четыре золотые оковки из тонкой фольги треугольной формы, опущенные вершинами вниз. Основания треугольников охватывали край сосуда, а сами оковки крепились к дереву миниатюрными золотыми гвоздиками.
Обнаруженные около головы золотые серьги имели форму больших незамкнутых колец, к которым крепились подвески в виде фигурки кошачьего хищника (возможно, пантеры), стоящего на прямоугольном пьедестале. У хищника длинный, изогнутый хвост, маленькое круглое ухо, а к носу подвешен тонкий золотой диск (у второй пантеры такой диск утрачен). К нижней части пьедестала при помощи колечек крепились шесть овальных подвесок в виде "желудей" (у одной "серьги" одна такая подвеска утрачена). На пальцах обеих рук погребенной надеты по три золотых перстня с незамкнутыми, заходящими друг за друга концами.
Все пространство вокруг скелета усеяно миниатюрными полусферическими нашивными золотыми бляшками (их более 100 штук) либо с двумя отверстиями по бокам, либо с петелькой на оборотной стороне. Видимо, они составляли украшение одежды или полога погребенной. В ногах ее лежало серебряное (с большой примесью меди и олова) круглое зеркало с ручкой. Зеркало имело два чехла: внутренний - из ткани и внешний - из кожи. К лицевой поверхности диска зеркала прикипел большой комок белил. Неподалеку находилось изящное ожерелье из крупных пастовых "глазчатых" бус и мелкого стеклянного бисера.
Справа от умершей, на том месте, где должен был находиться череп мужчины, лежал круглодонный греческий серебряный сосуд ("кубок") без каких-либо орнаментов и изображений. И как последний штрих в описании этого пышного женского захоронения упомяну о нескольких больших комках реальгара - красящего вещества, которое скифянки часто использовали в качестве румян.
Инвентарь мужского погребения гораздо скромнее. Между бедренными костями умершего лежал колчан с 30-ю железными втульчатыми трехлопастными наконечниками стрел, а у правой берцовой кости мы обнаружили до 20 серебряных и золотых полусферических нашивных бляшек с петелькой на обороте, вероятно, украшение сапог и штанов. В центральной части могилы находилась раздавленная греческая амфора. В 65 сантиметрах к востоку от нее - два железных шила и еще один колчан с несколькими десятками втульчатых железных трехлопастных наконечников стрел. Ближе к южному краю могилы помещена заупокойная пища - от нее остались ребра и берцовая кость лошади. На ребрах лежал массивный железный нож с костяной рукояткой.
Судя по амфоре, относящейся к очень редкому "колхидскому" типу, обнаруженный археологический комплекс можно отнести ко второй половине IV века до н.э.
Две вещи придают необычность женскому погребению - золотые серьги с пантерами и серебряный круглодонный сосуд. Единственной аналогией первому предмету могут служить золотые серьги с крылатыми пантерами, относящиеся к последней четверти IV века до н.э., из "царского" кургана у села Рыжановка под Киевом. Серебряные же кубки, похожие на нашу находку, археологи неоднократно встречали в могилах высшей скифской знати - как в степи, так и в лесостепи между Днепром и Доном. Все сосуды датируются концом V и главным образом IV веком до н.э., а их производство обычно связывают с греческими мастерскими Боспора.
Но прежде всего необычна сама "золотая дама". Первый же осмотр ее скелета антропологами показал, что погребенная имела весьма преклонный возраст - 55-60 лет. Пятидесятилетний рубеж в те времена преодолевали очень немногие женщины. Средняя продолжительность жизни женщин скифской эпохи составляла всего 33-35 лет. Поэтому факт солидного возраста усопшей уже сам по себе примечателен и говорит о достаточно комфортных условиях ее жизни.
Сразу же стало ясно, что скифской даме присущи ярко выраженные формы склеротических изменений позвоночника, серьезно ограничивавших подвижность и служивших, видимо, причиной постоянных болей. Верхняя челюсть практически полностью лишена зубов. Воспалительный процесс, приведший к разрушению и выпадению зубов, был, вероятно, давним и длительным.
Похороненная особа занимала, по всей видимости, достаточно высокое положение в местном скифском обществе. Об этом можно судить не только по пышности и богатству погребального обряда, а и по тому, что существование сей дамы на протяжении многих лет безусловно требовало постоянной опеки и заботы.
Итак, в 1997 году мы нашли первое полностью сохранившееся (не ограбленное) погребение скифского времени на Среднем Дону со множеством изделий из золота. Правда, это оказалось довольно странное золото. Перед нами предстала лишь видимость реального богатства, поскольку многие из найденных украшений сделаны из тонких листиков золотой фольги. Таковыми были "кабанчики", оковки деревянной чаши, полусферические нашивные бляшки и даже шесть перстней. Создается впечатление, что все эти вещи делались в большой спешке и при малых затратах драгоценного металла - фольга вместо массивных литых или кованых предметов.
Такое предположение отнюдь не ново. Еще в 1917 году археолог М. И. Ростовцев в очень осторожной форме высказал мнение, что значительную часть вещей из погребального инвентаря богатых скифских курганов и, в частности, нашивные штампованные бляшки из тонкой золотой фольги изготовляли специально для похорон.
Теперь эта догадка подкрепляется новыми фактами, добытыми нашей экспедицией: основную массу украшений при знатной покойнице представляют предметы, сделанные и изготовленные специально для погребения из золотой фольги. И это один из важнейших результатов исследования женского погребения из кургана 18 у села Колбино.
Видимо, такие вещи для похорон производили местные мастера по срочному заказу родственников умерших. При наличии определенных ремесленных навыков, соответствующего оборудования (инструментов, штампов-матриц) и исходного сырья (тонкой золотой фольги) предназначенные только для похорон аксессуары могли быть сделаны довольно быстро и в нужном количестве. Во всяком случае, изделия этих "погребальных дел" мастеров нам попадались во многих раскопанных курганах, хотя и начисто ограбленных. И предназначалась подобная продукция конечно же только для умерших. Трудно представить себе знатного скифского вождя или военачальника, который бы носил в повседневной жизни одежду, обувь и оружие, сплошь расшитые (или покрытые) россыпью золотых пластинок и бляшек, сделанных из тонкой, мягкой и потому очень ломкой золотой фольги.
Другую значительную, но меньшую по объему часть погребального инвентаря в могилах скифской аристократии Среднего Дона составляли творения древнегреческих мастеров из причерноморских городов или из самой Эллады. Не секрет, что воинственные обитатели Скифии поддерживали с местными эллинами тесные и в основном дружеские связи - торговый обмен, политические и династические союзы и т.д. Причем в V-IV веках до н.э. довольно часто греческие ювелиры (главным образом из Боспорского царства) по заказу скифской знати изготовляли из золота, серебра и бронзы самые разнообразные предметы роскоши: парадное вооружение, ритуальные сосуды, бытовую посуду, украшения.
Однако вещи подобного рода нельзя было сделать за короткое время и специально к похоронам, даже если считать, что с момента смерти и до похорон скифского вождя, согласно сведениям Геродота, проходило 40 дней. Видимо, их накапливали в знатных скифских родах и семьях постепенно. Эти вещи широко использовали в повседневной жизни и ритуалах. Об этом свидетельствуют царапины, следы потертости и даже ремонта на некоторых металлических сосудах. В открытом нами кургане 18 к числу таких эллинских изделий относится серебряный кубок с шаровидным туловом хорошо известного археологам типа. Таких кубков, с орнаментами и фигурными изображениями или же абсолютно гладких, найдено в пышных захоронениях скифской знати уже более 30 - от Куль-Обы в Крыму до Частых курганов под Воронежем.
И, наконец, третью, не менее существенную часть набора вещей, призванных сопровождать знатного покойника в загробный мир, составляли предметы, которыми он постоянно пользовался при жизни. Для мужчин - это прежде всего предметы вооружения и конской сбруи, для женщин - личные украшения и предметы туалета - зеркала, бусы, серьги, пряслица.
Говоря о скифском времени, советский историк Л. А. Ельницкий отмечал: "Необходимая парадность и божественность облика умершего достигалась прежде всего костюмом со множеством нашивных драгоценных украшений. Вряд ли мыслимых на хотя бы и парадном, но прижизненном костюме".
Но почему в пышных похоронных ритуалах скифской знати столь важная роль отводилась именно золоту? Многие исследователи считают, что золото как нейтральный, то есть неуничтожаемый, материал символизировал в глазах древних людей идею бессмертия, всемогущества, вечности.
Согласно одному из скифских преданий, предками этого народа были братья Липоксай, Арпоксай и Колаксай. Однажды с неба упали на землю священные золотые предметы - плуг, ярмо, секира и чаша. Попытки приблизиться к ним двух старших братьев окончились неудачей: золото воспламенялось и не допускало их к себе. Это смог сделать лишь младший брат Колаксай, который и стал царем Скифии. По мнению известного российского языковеда В. И. Абаева, имя Колаксай - греческая версия от иранского Xola-xsaya, что означает Царь-Солнце. Таким образом, царь - это, по скифским верованиям, Солнце. Смерть царя приравнивалась к заходу солнца. "Золотой царь" - воплощение лучезарного небесного светила - не только умирал (с заходом солнца), но и возрождался (с восходом солнца).
Не менее успешным оказался для нашей экспедиции и следующий полевой сезон. Мы продолжали тогда вести раскопки в юго-западной части курганного могильника у села Колбино. Всего было исследовано пять курганных насыпей. Все они оказались частично или полностью ограбленными еще в древности, но содержали тем не менее обильный и разнообразный материал: предметы вооружения (наконечники стрел, копий и дротиков, остатки чешуйчатых железных панцирей), конской сбруи (удила, псалии, украшения узды), украшения (золотая серьга, золотые бусы, бронзовые золотые нашивные бляшки) и бронзовые зеркала.
Особое место среди других погребальных комплексов, раскопанных в 1998 году, занимает курган номер 7 - самый дальний (с юго-запада) в курганной группе. Он представлял собой сильно распаханную, овальную в плане насыпь размером 40 ґ 30 м и высотой до 1,9 м. Под насыпью, на уровне древнего горизонта, была сооружена почти квадратная (7,8 ґ 7,6 м) деревянная конструкция типа помоста на двадцати вертикальных опорных столбах, с трехметровым коридором-дромосом, вертикальными стенами из горизонтально уложенных брусьев и перекрытием из бревен шатрового типа. После завершения обряда похорон это деревянное сооружение было подожжено, а затем засыпано землей.
Внутри, в одном из углов погребальной камеры, обнаружены лежавшие беспорядочной грудой кости женского скелета и верхней части мужского - явные следы деяний грабителей. Однако остальная часть мужского скелета (примерно от уровня тазовых костей и ниже) сохранилась в месте захоронения. Поперек тазовых костей лежал длинный 75-сантиметровый железный меч с рукоятью, обложенной тонким золотым листом со штампованными изображениями животных и растений. Вокруг скелета и на нем самом было найдено более 50 тонких золотых нашивных бляшек с изображением лошади или кулана (они, очевидно, украшали погребальный полог). Неподалеку от меча, справа, обнаружены распавшаяся на части спиральная оплетка нагайки из толстой золотой фольги и несколько ажурно вырезанных золотых оковок с отверстиями и миниатюрными золотыми гвоздиками - явно обкладки исчезнувшего деревянного сосуда.
Вплотную к западной стенке бревенчатой камеры лежало несколько железных наконечников копий, дротиков и втоков к ним общескифского типа. Здесь же найдены остатки колчана с 95-ю железными, втульчатыми, трехлопастными наконечниками стрел, железные кольчатые удила со стержневидны ми железными псалиями, железные конские налобники, стеклянные "глазчатые" бусы и мелкий бисер из пасты. Выявлены и обычные в таких случаях следы заупокойной пищи в виде костей лошади с двумя железными ножами.
Особый интерес среди этих находок, безусловно, представляет меч. Своим орнаментом (штампованные фигуры по тонкому золотому листу), формой рукояти (овальное, клиновидное в сечении навершие и сильно стилизованное бабочковидное, почти треугольное, перекрестье) да и техникой изготовления ажурного (сваренного из двух стальных полос) клинка он полностью аналогичен мечам из знаменитого "царского" кургана Чертомлык в степной Скифии. И там и здесь на навершии меча изображен какой-то бегущий зверь с повернутой назад головой (олень? лань?). На треугольном перекрестье отчетливо видны крылатые орлиноголовые грифоны, стоящие друг перед другом в геральдической позе. Вдоль рукояти с обеих сторон помещена фигура оленя с устремленными вперед большими ветвистыми рогами.
Совпадение всех деталей оформления рукояти и одинаковая техника изготовления лезвий мечей из Чертомлыка и кургана 7 у села Колбино позволяет говорить о полной их идентичности. Не исключено, что они выкованы одним и тем же кузнецом и украшены одним и тем же мастером. На этом, однако, список аналогий найденному у села Колбино мечу не заканчивается. Точно такой же меч (но еще и в золотых ножнах со сценами сражения греков и варваров) был найден в каменной гробнице одного из курганов группы Пять братьев у станицы Елизаветовской в устье Дона В. П. Шиловым в 1959 году. И совсем недавно еще одну подобную находку обнаружили украинские археологи в Харьковской области у села Старый Мерчик.
Следует особо подчеркнуть, что все перечисленные аналоги колбинскому мечу принадлежат наиболее богатым погребениям высшей скифской знати, а Чертомлык - несомненно, царский курган, приписываемый некоторыми исследователями конкретному историческому лицу - скифскому царю Атею (меч, как и погребение, датируется серединой третьей четверти IV века до н.э.). А если это действительно могила Атея, то дата его смерти хорошо известна из античных письменных источников - 339 год до н.э., то есть та же третья четверть IV века до н.э. Видимо, к тому же времени относится и погребение знатного персонажа из кургана 7 у села Колбино.
В 2002 году история с мечами "чертомлыцкого типа" получила свое продолжение. В кургане 36 у того же села Колбино мы нашли в основательно разграбленном захоронении меч и кинжал. Меч - с очень изъеденной коррозией поверхностью и без каких-либо признаков золотой обкладки рукояти. И мы решили, что это обычный скифский боевой меч. Каково же было удивление, когда после тщательной реставрации предмета в лаборатории Института архео-логии РАН на поверхности рукояти отчетливо выявились в невысоком рельефе те самые зооморфные фигуры, которые украшали золотые обкладки мечей из Чертомлыка и кургана 7 у села Колбино: бегущая лань с повернутой назад головой - на навершии, толстый олень с ветвистыми, направленными вперед рогами - на рукояти и два орлиноголовых грифона в геральдической позе - на перекрестье.
Так выявилась одна весьма важная деталь: древние мастера вырезали по металлу определенные зооморфные мотивы, а потом уже, перед похоронами владельца меча, рукоять покрывали тонкой золотой фольгой и с помощью дополнительной обработки переносили узор на золото.
Впервые в истории раскопок погребений скифского времени на Среднем Дону наша экспедиция установила (благодаря постоянно му присутствию антропологов), что в шести из 59 исследованных курганов у сел Терновое и Колбино были похоронены вооруженные молодые женщины из знатных семейств. Рядом с ними - обычный набор оружия: пара дротиков, копье, лук и стрелы с бронзовыми и железными наконечника ми. Затем дорогие ювелирные украшения греческого производства и предметы чисто женского обихода - бронзовые зеркала, серьги, бусы, пряслица из глины и свинца... Впечатляют и масштабы погребальных сооружений, и пышность похоронного ритуала (для каждой такой "амазонки" сооружался отдельный курган с просторной деревоземляной гробницей). Все это вполне сопоставимо с уже известными курганами скифской аристократии в степной зоне и в лесостепи Северного Причерноморья.
Не исключено, что такие погребения женщин-воительниц встречали археологи в среднедонских курганах и ранее. Но когда скелеты в могилах сильно потревожены грабителями (а почти все местные курганы скифской эпохи здесь подверглись повальному ограблению еще в древности) или же плохо сохранились в силу природных условий, например повышенной влажности почвы, определить пол и возраст покойника сами археологи без участия антрополога часто были не в состоянии.
Благодаря работам В. А. Ильинской и Е. Е. Фиалко, собравших и обобщивших весь доступный материал о погребениях вооруженных женщин в скифских курганах, можно сказать, что к 1991 году только на Украине было известно 112 погребений "амазонок". Это - явление явно общескифское.
Я не думаю, что молодые женщины-воительницы из Скифии (включая ее северо-восточную окраину - Средний Дон) были во всем похожи на описанных Геродотом "амазонок-мужеубийц" у савроматов. Скорее здесь следует говорить об участии в конных легковооруженных вспомогательных отрядах определенных возрастных и социальных групп скифских женщин. Они охраняли имущество, скот, жилища, когда мужчины-воины уходили в военные походы или в длительные сезонные перекочевки со скотом.
Но отсюда неизбежно вытекает и еще один важный вывод: если во всех частях Европейской
Скифии, то есть в степи и лесостепи между Дунаем и Доном, встречаются аналогичные
погребения молодых женщин с оружием, имеющих достаточно высокий социальный статус
и характерный набор вещей, то следует признать факт теснейшей культурной, этнической
и социально-политической связи между населением степи и лесостепи в V-IV веках
до н.э. Такой необычный социальный феномен, как институт "амазонок", существовал
в скифскую эпоху только у ираноязычных кочевых и полукочевых племен Восточной
Европы - у скифов и родственных им савроматов, которые жили в задонских и заволжских
степях вплоть до Южного Урала.
