Попытки поисков событий невероятных, а также размышления, интересно и творчески, хотя живут там, где ночь и день делят споры, оценки и комментарии людей, которые умеют работать надежно, свет поровну, - а проще говоря, это повесть о Кольской атомной станции.
Испытание натуры трудно... однако приятно, полезно,
свято. Чем больше таинства ее разум постигает.... Чем
далее рачение нашев оной простирается, тем обильнее
собирает плоды для потребностей житейских.
М. Ломоносов.
Мы ждем прихода урагана без страха, потому что убеждены, что справимся с ним, выйдем из этой схватки победителями. Очевидно, до конца дней живет в нашем сердце мальчишеская мечта о приключениях, о дальних странах, о неведомых испытаниях, выпадающих на долю путешественника. Мы жаждем испытаний, но когда они приходят, то не всегда готовы их встретить...
Ураган затаился где-то в горах, среди зимней тайги, может быть, в озерах, разбросанных в обилии по этой земле, и никто не знал, когда он вырвется на свободу. Но почему за два десятилетия до его рождения люди предугадали его свирепый и безжалостный характер? Они были убеждены, что ураган обязательно случится, а потому и строили станцию так, чтобы она выстояла. Или я ошибаюсь?
Первая встреча с директором Кольской АЭС Юрием Васильевичем Коломцевым. Случилась она за праздничным столом, а потому мы просим у читателя извинения за некоторую сумбурность беседы - каковы вопросы, как говорится, таковы и ответы.... А так как каждой главе положены заголовки, то я предложил бы такой:
"ДУША ТОРЖЕСТВУЕТ И ОТДЫХАЕТ"
- Как попали сюда?
- Добровольцем в 1965 году. Раньше в эти места привозили в кандалах да тюремных вагонах, а в наше время от желающих отбоя не было! Молодые люди ехали на Север за мечтой.
- Ошибались?
- По моему разумению - нет.
- А вы откуда родом?
- Ивановский.
- Из города?
- Из небольшого рабочего поселка.
- Сбежали, значит, от девчат...
- Это уж точно: в этом своему краю изменил и женился на мурманчанке, когда был студентом, - Светлана оказалась из здешних мест. Мы учились в одной группе в Иванове, и она меня соблазнила приехать сюда. Еще во время каникул эти места мне понравились...
- Наверное, осенью впервые сюда попали?
- В лучшее время: конец августа - начало сентября! А потом и зимой приезжал... По распределению попал в Апатиты на тепловую станцию, где отработал больше десяти лет.
- Странно, что попали на атомную?
- Нет. Атомная энергетика начала тогда бурно развиваться. Станций строилось много, и специалистов не хватало не только на Кольской, ведь подготовка их идет, по сути дела, только на самих станциях. В те годы очень многие ушли из "оборонки", чтобы работать на АЭС. Это были люди, которые трудились на "боевых реакторах" в закрытых городах - Красноярске, Челябинске-40, Томске-7... Электриков, автоматчиков, турбинистов приглашали с тепловых станций, и я оказался в их числе. Кстати, опытных специалистов мы и сейчас приглашаем к себе...
Из воспоминаний В. Вишнякова: "Первый блок Кольской АЭС был головным в серии энергоблоков ВВЭР-440 с реактором типа В-230, поэтому конструкторская и проектная документация требовала постоянной корректировки и доработки непосредственно в процессе строительства и монтажа. На это уходило много сил и времени. Группы конструкторов, проектировщиков, шеф-инженеры заводов, персонал отделов и лабораторий в завершающий период монтажа дневали и ночевали на станции. Для их отдыха в СБК-1 была даже оборудована специальная комната, что-то вроде мини-филиала гостиницы "Невские берега". Сама же гостиница была переполнена, старожилы называли ее "профилакторием" - так она именовалась в проектной документации.
Позади остались трудные дни конца 1972 года - директивного срока пуска первого блока Кольской АЭС, сорванного из-за непоставки ВКУ и верхнего блока реактора Ижорским заводом. (Оборудование поступило только в феврале-марте 1973 года.) По этой причине в урочный срок были пущены лишь турбогенераторы № 1 и 2 от постороннего источника пара (котловагонов) и выдана в энергосистему "Колэнерго" символическая электроэнергия мощностью всего около 5 МВт. Но и за этой пусковой операцией стояла напряженная работа, связанная с монтажом и наладкой всей электросхемы станции, систем и оборудования турбин и генераторов блока № 1..."
***
- Но все-таки уникальный случай - не физик становится директором атомной станции. Насколько мне известно, до вас такого еще не было?
- Переучиваться приходилось...
- Вы впервые попадаете на атомную станцию... Удивляет, что ничего не дымится, не грохочет, внешне тишина и покой? Меня это поначалу поражало...
- А меня поразила сложность работы! Субъективное ощущение, конечно... Параметры другие, температуры, металлы, иные требования к конструкциям и оборудованию... Да и коллектив в то время, когда я пришел сюда, был... ну как бы выразиться мягче и точнее... "раздраенный". Обстановка была сложная, неблагоприятная. Но более жесткие требования по безопасности как к работе, так и к оборудованию заставляли подтягиваться... Это был стержень, вокруг которого постепенно формировался профессиональный коллектив АЭС. А поначалу было очень трудно...
***
- Итак, пуск первого блока будущей мощной атомной станции... Неужели это настолько необычное и сложное сооружение, что запоминается на десятилетия?
- Фактически в вопросе уже содержится ответ - конечно! Что же самое сложное? Во-первых, реакторный процесс...
- Теперь-то разве сложно! Набили урановыми таблетками трубки из циркония, "набрали" из них активную зону и ждете, пока она выгорит?..
- Это даже в детских книжках теперь рисуют подробно. Но вот как отобразить, например, "отравления зоны", которые влияют на эффективность работы реактора?
- А что это такое?
- Если просто сказать, по-дилетантски, то это образование "шлаков" в топливе. Йоды, ксеноны "перехватывают" на себя нейтроны и не дают идти цепной реакции. Если каким-то образом убрать эти "шлаки", то ядерное топливо еще долго может работать. К сожалению, сейчас мы его используем явно недостаточно. Это одна из больших проблем ядерной энергетики... Кстати, благодаря науке у нас впервые был продлен срок службы топлива на год. Инициатором был Евгений Иванович Игнатенко, он серьезно занимался этой проблемой.
- Но атомные станции сейчас живут на "голодном пайке" - нет топлива!
- К нам это не относится, хотя мы частенько берем топливо в долг у концерна ТВЭЛ... Кольская АЭС - это своеобразный испытательный и исследовательский полигон для ученых, которые занимаются топливом, а потому ТВЭЛ практически всегда идет нам навстречу...
***
Мне кажется, что все споры о том, нужна ли нам атомная энергетика, давно уже стали бессмысленными - история цивилизации уже ответила на этот вопрос. Но почему же они идут? Наверное, от незнания, просто легче жить, не задумываясь...
А наш разговор с Коломцевым продолжается. Я спрашиваю его:
- Топливо дорогое?
- Очень! Одна загрузка стоит сегодня 70 миллиардов... (Здесь и далее названы суммы в неденоминированных рублях. - Прим. ред.) Мы должны выработать девять миллиардов киловатт-часов электроэнергии, топливная программа под нее - 200 миллиардов рублей. Немного, но дело в том, что мы их "живыми деньгами" не получаем, а потому и рассчитаться за топливо не можем. А дальше уже "срабатывает" порочная цепочка неплатежей.
- В чем ее особенность, по-вашему?
- Это конфликт между собственниками и государством. Мы производим энергию, а продают ее частники - получить от них деньги, как известно, можно только силой.
- Но мы говорим о "цивилизованном рынке"?
- По-моему, это такая же утопическая мечта, как и "общество справедливости".
- Оставим эту тему - она только портит настроение... Вернемся к технологии. Мне кажется очень важным услышать от вас, как работает атомная станция, причем эффективно... Итак, топливо постепенно выгорает, его "производительность" падает. На каком этапе вы понимаете, что топливо нужно выгружать и заменять новым?
- Это физика и физики. Их у нас много, и по-прежнему они остаются главными специалистами, хотя подчас распространяется мнение, что физикам теперь нечего делать на АЭС, все, мол, там уже известно... Ошибочное представление, и каждый день работы станции доказывает это. К примеру, то же топливо. Мы перезагружаем обычно треть активной зоны. Выработанное топливо отправляется в бассейн выдержки - специальную емкость, которая находится рядом с реактором. Три года держим топливо под водой, за это время остаточное энерговыделение падает. Затем отправляем его на "Маяк". Опасна ли такая операция? В принципе, безусловно - ведь используются подъемные краны, разные механизмы и машины, а следовательно, в любой момент они могут выйти из строя. Да, мы применяем резервирование, используем новую технику, к примеру краны с двойными приводами и так далее, но тем не менее требуется аккуратная и надежная работа людей. Это и есть "культура безопасности".
- А все-таки сбои были?
- Случалось... Роняли не контейнеры, не сборки, но с инструментом такое бывало, падали и кассеты...
- Это авария?
- Да, но не ядерная, так как попадали они в ту же воду и там становились безопасными.
- Что же тогда самое опасное на атомной станции? "Зеленые" считают, что как раз топливо, поэтому они протестуют, когда от вас спецпоезда идут на "Маяк". Но вы считаете, что опасность в другом, не так ли?
- Разгон реактора, как это было в Чернобыле... Такое возможно на канальных реакторах, неуправляемый процесс там приводит к катастрофе.
- Но у вас другие реакторы...
- Наш реактор "разогнать" очень сложно, так как его "внутренняя безопасность" намного выше - чем больше мощность, тем он быстрее "глохнет". Но тем не менее "доводить" реактор до того момента, когда сработают предохранительные клапаны и системы защиты, не следует - это опасно! Опасна также потеря плотности первого контура...
- Что вы имеете в виду?
- Разрыв трубопровода. Тут самое ответственное - металл! Обязательно следует знать, в каком он состоянии. Нужна гарантия, что нет ни трещин, ни разрывов... Необходима четкая работа системы безопасности первого контура...
- Но ведь именно у вас были обнаружены трещины в нем. Как это произошло?
- Во время планового осмотра один из ремонтников увидел "туман", который образовался вокруг микроскопической трещины... Вот что значит "человеческий фактор" - внимательность и дотошность одного человека смогли предотвратить большие неприятности...
- Так серьезно?
- Конечно. Сразу же досконально были исследованы все стыки и трубопроводы... Дело в том, что стыки "просвечивали" в то время, когда ставили задвижки еще в 1971 и 1972 годах. Но тогда техника была иная, а теперь средства контроля стали более мощными. Мы начали все обследовать заново, и, естественно, выявлялись дефекты, которые раньше мы просто не могли обнаружить... Так началась "эпопея задвижек" - они были обследованы на всех станциях.
- Это делается в обязательном порядке?
- Конечно. И теперь не только в России или на Украине, но и во всем мире. Если на какой-то станции обнаруживается дефект, то об этом становится известно на всех атомных станциях планеты. По любому инциденту информация распространяется в обязательном порядке. Потом идут аналитические записки, пояснения. И все для того, чтобы директор любой АЭС мог принять необходимые меры безопасности.
- Это характерно только для мировой атомной энергетики?
- В таком объеме - да. Однако теперь и в авиации, и в других областях, где риск велик, обмен информацией налаживается... Но у нас такой порядок действует после Чернобыля неукоснительно.
- Если вы обнаруживаете дефект - "шнуры" в металле, которые порождают микротрещины, как вы действуете? Что происходит на станции, в атомной энергетике в целом?
- Реакторы немедленно останавливают...
- Неужели все?
- Такого типа - да. И в Воронеже, и в Козлодуе, и в Финляндии... И везде начали искать подобные дефекты.
- Нашли?
- Нет. "Шнуры" были только у нас.
- Кто-то допустил ошибку?
- Да, это был вполне конкретный человек. Чтобы быстрее заполнить ванночку, он туда клал кусок металла - жгут. Обнаружить сразу ничего нельзя было, нарушение технологии выявлялось гораздо позже, уже во время эксплуатации. Монолитного металла не получалось, и на границе со жгутом возникали трещины...
- Виновник был найден быстро?
- Конечно. На любом оборудовании у нас всегда можно найти, какой сварщик и когда делал тот или иной шов. Одна из версий - вредительство, диверсия. КГБ отработал ее в полном объеме... Кстати, виновник не представлял, какой ущерб нанес государству.
- А чем он объяснял случившееся?
- Повышением производительности труда. Кстати, он сам был Герой Социалистического Труда...
- Ситуация обсуждалась на самом высоком уровне?
- Да. Было даже специальное заседание правительства, ведь остановили все блоки - ущерб для экономики огромный.
- А виноват всего один человек?
- Теперь это невозможно, системы контроля стали более глубокими и разнообразными. Но тогда такое случилось.
- Его судили?
- Прокуратура Союза возбудила уголовное дело, но оно было прекращено, так как этот человек покончил жизнь самоубийством.
- Да... Такова ответственность в вашей отрасли?
- Персональная ответственность очень высока. И взаимный контроль тоже. Тот, кто идет на оперативную работу, проходит тщательный контроль. Он должен подтвердить свои знания и интеллект, иметь устойчивую психику и в то же время уметь идти на разумный риск - очень много факторов учитывается при допуске работника на пульт управления реактором. Чтобы попасть на блочный щит управления, ему нужно пройти все нижние ступени, где идет тщательная проверка. Это обычно три-пять лет... Человек "высвечивается" полностью. Кстати, есть люди, которые пытаются, но никогда не проходят сквозь это "сито". Кто-то "сдается" сам, ведь требуется больше работать над собой, больше знать и уметь, но большинство не выдерживает столь трудных испытаний...
***
Наш разговор, начатый сразу же по приезде в Полярные Зори, продолжается.
- Сегодня мы проезжали на машине Мончегорск, и я был потрясен той пустыней, которая открылась перед глазами: мертвая земля, желто-грязные озера, вместо тайги - камни и песок...
- Это медно-никелевый комбинат. Он уничтожил всю природу вокруг.
- И вы обеспечиваете его энергией?
- Как и другие предприятия Кольского полуострова и Карелии. Половину всей электроэнергии они получают от нас. К счастью для этих мест, потому что, если бы здесь, в Полярных Зорях, вместо АЭС была угольная станция, она сжигала бы в год четыре с половиной миллиона тонн угля, а кислорода - все восемь миллионов тонн... Зольность там 30 процентов... Сера, азот, кислотные дожди... Потребовалось бы непрерывное движение поездов... В общем, считайте сами - "пустыня" распространилась бы на треть полуострова. Кстати, и радиоактивный фон был бы намного выше, чем при АЭС, потому что в угле содержится уран...
- Почему все-таки было решено строить АЭС? Других вариантов не было?
- Рассматривались разные варианты. Дело в том, что здесь поблизости нет органичес кого топлива. Ближайшее газовое месторождение - под Архангельском. Нефти нет, угля тоже нет. Каменный уголь для тепловой станции в Апатитах везут с Печоры. Естественно, в этой ситуации цена транспортировки топлива была бы выше, чем стоимость самого топлива. Атомная станция оказалась намного эффективней.
- Четверть века эксплуатации АЭС это подтвердили?
- Безусловно.
- Имея такой опыт, "сражаться" за Кольскую АЭС-2 было легче?
- Конечно. Я сам занимался этой новой станцией, принимал участие в выборе площадки, согласовывал документацию на всех уровнях, обосновывал экономическую целесообразность.
- И что было самым тяжелым?
- Пожалуй, природоохранные мероприятия. Рыбники и водники - вот главные люди, которым нужно было доказывать "чистоту" АЭС, причем происходило это в несколько этапов. Сначала - до 1986 года, до Чернобыля, а потом вновь, уже на более высоком уровне. Это было трудно... Приходилось бороться как с местными "зелеными", так и с иностранными. Особенно трудно было дискутировать с политическими выскочками, которые мостили себе дорогу наверх, пороча и отвергая атомную энергетику. Но эта "экологическая волна" поутихла, потому что АЭС обеспечивает рабочими местами тысячи и тысячи людей на Кольском полуострове, без нее надо сокращать промышленность вдвое. Благодаря АЭС в Мурманской области энергии даже избыток, и мы поставляем ее в Карелию и другие районы. Ну а "зеленые" переключились на атомный флот и ударные подводные лодки... Экономика - вещь реальная, и люди это прекрасно понимают. Поэтому население Кольского полуострова выступает за строительство Кольской АЭС-2.
- Чувствую, вам очень нравится здесь. Чем именно?
- Люди здесь особенные.
- Они везде такие...
- Нет, наши отличаются... Народ более широкой души, более честный.
- Как в Австралии, куда Англия ссылала своих каторжников?
- Сравнение допустимо, потому что на Кольском всегда были заключенные и переселенцы. В лагерях сидели в основном порядочные люди, и некоторые из них здесь остались. Это были купцы, нэпманы, крепкие крестьяне, предприимчивые люди... И что бы там ни было, Север воспитывает! Суровый мир требует единения, взаимовыручки, доброты...
- Здесь тяжелее жить?
- Физически тяжелее... Климат все-таки чувствуется... Поэтому в отпуск - обязательно на юг, чтобы восстановиться... Хотя я много лет никуда не уезжал, великолепно отдыхал здесь - это рыбалка и охота.
- А что влияет?
- Магнитные бури, полярная ночь... Хроническая нехватка солнечных лучей делает организм слабовосприимчивым и к витаминам, и к кислороду. Да, у нас есть и специальные бассейны, и ультрафиолетовые установки, и профилактории, но "таблетками" солнце не заменишь...
- Все-таки условия жизни создают "особый характер"?
- Думаю, да. Иначе как объяснить, что человек приезжает сюда на три года, а остается на всю жизнь?! И это не единичные случаи... Возвращаются немногие.
- Полярная ночь действует и физически и психологически?
- По-разному переносят ее люди. У одних - бессонница, у других - постоянная сонливость...
- Не уезжают от вас, возможно, из-за зарплаты?
- Конечно, она у нас больше - это компенсация за климатические условия. Но главное - в особом отношении к Северу...
- А самому никогда не хотелось уехать?
- Я со страхом думаю об этом. Не знаю, смогу ли где-то еще жить и работать...
- Ну и рыбалка иная... Кстати, где здесь лучше клюет?
- Нужно обязательно уехать на другой берег озера, потому что на этом ловят рыбу чудаки с того берега!.. Поэтому мы едем под Мончегорск, а мончегорцы - сюда... И второй принцип: надо уехать как можно дальше - там рыба крупнее, и клюет она лучше! Вот и ездим - день в одну сторону, день - в другую...
- Рыбалка и охота - страсть всеобщая?
- Если добавить к ним ягоды и грибы, то равнодушных не найдете!
- А рядом с АЭС рыба есть?
- Сам не проверял... Представьте: директор АЭС у станции со спиннингом!.. А люди ловят... Но рядом со станцией неинтересно, нужно в глушь забираться... Да и грязно здесь!
- Радиоактивность?
- Нет, мы ничего не сбрасываем. Вода наша питьевого качества. "Грязь" из-за Оленегорского горно-обогатительного комбината, из-за Мончегорского комбината... Это медно-никелевые стоки, в них есть кобальт, ванадий, цезий. Далее - "хвосты" объединения "Апатиты". Ими завалены озера, и в первую очередь - Имандра... Экологи признали официально, что наша АЭС самая "чистая", что мы наносим наименьший вред природной среде... И этим мы гордимся!
- А гидростанции?
- Очень вредны изменения уровня воды, особенно зимние... Рыба отметала осенью икру, а зимой берег оголился. Это наносит реальный вред рыбному хозяйству. Когда-то Имандра была самым крупным нерестилищем семги во всем мире. Поставили всего одну гидростанцию, и рыба исчезла. Первая гидростанция "Нива-2" была возведена, по-моему, в 1934 году, и семги не стало... Лососи - другое дело. Они привязаны к месту своего рождения биологически и стараются вернуться сюда. Да у них и особое чутье к составу воды... Горбушу завезли к нам с Дальнего Востока - и она моментально прижилась, "лазает" по всем речкам, очень быстро адаптировалась. А семга - нет...
- Понятно, что дискуссия была очень острой - особенно после решения о строительстве Кольской АЭС-2. "Зеленые" протестовали?
- Они отстаивали свои интересы, а мы находили технические решения, чтобы учесть их... Конечно, лично я считаю, что лучше было бы построить Кольскую АЭС-2 на берегу Белого моря: там система охлаждения лучше... Но стереотипы все-таки сработали: строишь новую станцию - строишь новый город, а отрыв от Полярных Зорь на 50 километров - великоват... Нужны новые коммуникации, а тут все есть - и база, и люди... Да и преемственность тоже: одна станция сменяет другую. Логика в таком решении есть.
- А почему скандинавы выступают против вас?
- С Норвегией все ясно - там нет ни одной даже тепловой станции, не говоря уже об атомной! У них есть всего два исследовательских реактора, на них занимаются в основном экспериментами в области физики металлов и химии. Норвежцы - принципиальные противники тепловых и атомных электростанций. Им их гидростанций вполне хватает, так как территория довольно большая, а живут на ней всего четыре миллиона человек. Горная страна, быстрые реки, хорошие перепады - что еще надо для получения энергии?! Швеция эксплуатирует 12 энергоблоков. Да, там в свое время было принято решение о прекращении строительства АЭС, но теперь специалисты уже убеждены, что оно было поспешным. Я считаю, что в Швеции атомная энергетика будет развиваться... Финляндия после Чернобыля закрыла программу АЭС, но у них есть хороший проект "миллионника", и они его будут рассматривать... Так что во всех скандинавских странах идут дискуссии вокруг будущего атомной энергетики, и мы - хотим этого или не хотим - участвуем в них, чаще всего - заочно... Но тем не менее у себя на станции принимаем из этих стран практически всех желающих.
- И все же Кольская АЭС-2 не строится?
- Все политические вопросы у нас решены, и частично технические... Там будут новые реакторы - 640-е. Это красивый реактор, но не дешевый, по цене он приближается к "миллионнику", но его удорожание связано с резким повышением безопасности, и оно, на мой взгляд, оправдано.
- Этот реактор рождался в Сосновом Бору?
- Да, там мощный институт. Он был создан по инициативе академика Анатолия Петровича Александрова... Реактор нужен как демонстрационный, одновременно он будет и исследовательским. У института огромный опыт - здесь создавали реакторы для боевых подводных лодок и кораблей, а теперь он полностью переходит на гражданскую продукцию...
- Я встречался с директором...
- Очень интересный человек, а главное - увлеченный своим делом!.. Хорошо, что появляется в нашей области конкуренция. Плохо, когда кругом монополисты: исследовательский институт один, конструкторский - тоже... Нужна конкуренция, и тогда появятся новые идеи. 640-й - это реактор нового поколения...
Стоп! Мне кажется, что имеет смысл прервать нашу беседу и перенестись в Сосновый Бор. Репортаж оттуда я начал бы так: "Времена нынче странные. Мы гордимся тем, чего у нас нет. И в "области балета", и в космосе мы уже давно не "впереди планеты всей", но бахвалиться продолжаем. А реальными достижениями не гордимся. Ждем, когда придет отзыв "из-за океана". А если не придет?! Это вполне реально, если речь идет о возглавляемом Вячеславом Андреевичем Василенко Научно-исследовательском технологическом институте (НИТИ), что находится в городе Сосновый Бор. Нет, не похвалит его Запад, и по очень простой причине - зачем нужно поддерживать конкурентов, лучше о них молчать"...
После такой преамбулы нужно доказать, что НИТИ - крупнейший ядерно-технический центр, что он стоит в одном ряду с тем же Кадарашем во Франции или Айдахской национальной технической лабораторией в США. Так уж случилось, но мне пришлось побывать во всех трех центрах, а потому могу свидетельствовать: НИТИ не уступает им... Впрочем, более авторитетно об этом может судить Василенко - ему, как директору, положено знать состояние дел не только в своем "хозяйстве", но и у конкурентов.
- Сравнивать не нужно, - сказал Василенко, - гораздо важнее понимать, что в комплексных центрах ядерной безопасности должны создаваться энергоблоки нового поколения.
- Такие, которые вы предлагаете для Кольской АЭС-2?
- Да.
- Тогда начнем от "печки". Вы - сугубо закрытое научное учреждение. О Ленинградской АЭС, что находится рядом, известно широко, а вы надежно скрывались в ее "тени", не так ли?
- Секретный институт, секретные работы... Страна гордилась тем, что у нас появлялись мощные и надежные ядерные энергетические установки для кораблей, ледоколов и подводных лодок. Но мало кто знал, что в СССР был создан полнопрофильный научно-технический центр, способный проводить комплексные исследования по всему технологическому циклу создания ядерных энергетических установок. Наш институт появился в Сосновом Бору уже в 1962 году как стендовая база Минсредмаша. Мы проводили здесь комплексные испытания новых ядерных установок для атомного флота. Специально для них в институте были созданы наземные стенды-прототипы.
- Филиал Института атомной энергии имени Курчатова?
- Так сложилось исторически... Тем более, что академик Анатолий Петрович Александров был не только директором Курчатовского института, но и научным руководителем и главным конструктором энергетических установок для атомного флота. Однако вскоре наш институт вышел из-под "опеки" - он сильно разросся, появилась мощная расчетно-экспериментальная база. В общем, мы начали самостоятельно создавать комплексные расчетные модели, описывать поведение ядерных энергетических установок во всех эксплуатационных и аварийных режимах. Год от года институт накапливал опыт, обрастал кадрами, совершенство вал материальную базу, и сегодня уже можно смело говорить о том, что по комплексности исследований, по своей структуре он не уступает самым знаменитым центрам ядерных исследований мира.
- Вы столь настойчиво подчеркиваете это, вероятно, не случайно - мне кажется, речь идет о переходе института в новое качество? Или я ошибаюсь?
- Сегодня речь идет о новой атомной энергетике. Безопасность энергоблоков должна быть намного выше, чем у существующих АЭС. Чернобыль потряс атомную науку и технику. Вернуть доверие людей теперь можно лишь одним путем: тщательно проанализировать уроки Чернобыля и создать систему научного и технического обоснования безопасности новых АЭС. Более того - такие энергоблоки нужно, как говорится, "сопровождать" весь их жизненный цикл.
- То есть нести ответственность?
- После Чернобыля родилась красивая фраза: "Виновата система", и на этом все успокоились... Новая атомная энергетика подразумевает, что ответственность не размывается, она становится вполне реальной.
- Хотелось бы в это верить... Вы считаете, что институт способен создать новое направление в реакторостроении?
- Да. И толчком к этому являются высокие технологии, которые появились при создании судовых ядерных энергетических установок. То, что мы делали для военных кораблей, можно перенести в гражданскую область. Это и будет "конверсия по-настоящему". Соединение двух направлений атомной энергетики (к сожалению, судовые ядерные установки и блоки атомных станций развивались параллельно) в едином Центре безопасности даст возможность выйти на новый уровень развития науки и техники вообще, а не только в нашей отрасли, использовать, и это необычайно важно, не только преемственность подходов, но и весь научно-технический потенциал, накопленный за полвека развития "атомного проекта". Плюс к этому рядом с нами - проектно-конструкторские организации Минатома России и мощная промышленность Санкт-Петербурга. Так что уже в самом начале XXI века мы можем начать строить АЭС нового поколения.
- В Сосновом Бору? - Конечно, ведь новый блок - это элемент ядерно-технического центра. Тут нет ничего особо "революционного". Достаточно вспомнить Обнинск. Более 40 лет назад там появилась первая в мире АЭС. Исследования на ней велись на всех этапах - от разработки, монтажа и пуска вплоть до вывода из эксплуатации. Это комплексная работа, и пример ее весьма полезен. История теперь повторяется, но на более высоком уровне. Проект Центра безопасности является частью российского проекта создания АЭС нового поколения. Это блоки средней мощности (640 МВт) и повышенной безопасности. Проект реализуется в рамках государственной программы "Экологически чистая энергетика".
- Итак, в составе Центра - опытно-промышленный энергоблок...
- ...плюс крупномасштабный стенд, стенды для исследований тяжелых аварий, учебно-тренажерный комплекс, центр анализа аварийных ситуаций, поддержки оператора и управления аварией, а также центр работы с общественностью. Все это должно не только резко повысить безопасность новых энергоблоков, но и подготовить эксплуатационный персонал к работе на головном и серийных блоках. Одновременно будет отработана технология строительства серийного блока.
- Вы сможете это сделать в своем центре?
- К работе привлечены организации, имеющие огромный опыт по созданию водо-водяных энергетических реакторов. Это "Атомэнергопроект" (Санкт-Петербург), ОКБ "Гидропресс" (Подольск) и РНЦ "Курчатовский институт". Новая АЭС с водо-водяным реактором корпусного типа В-407 - это плод эволюционного развития лучших идей, заложенных в АЭС с реакторами ВВЭР-440 и ВВЭР-1000. В состав системы безопасности, к примеру, введены эффективные пассивные системы отвода тепловыделений активной зоны. Причем вода может просто заливаться снаружи. Принцип, провозглашенный в свое время Игорем Васильевичем Курчатовым, о том, что реактор ни при каких условиях не должен оставаться без воды, то есть без охлаждения, в данном случае воплощен в реальную конструкцию. Срок службы АЭС с новыми энергоблоками увеличен до 50-60 лет, и уже сам по себе этот факт говорит о надежности и безопасности АЭС нового поколения. Добавлю только одно: проект создания Северо-Западного научно-промышленного центра атомной энергетики с головным энергоблоком АЭС нового поколения входит в число 12 приоритетных проектов развития этого региона России.
- Но ведь задачи института совсем другие! Я имею в виду оборону страны, во имя этого он и был создан...
- Я отвечу честно. Задачи, связанные с созданием энергетических установок для судов, остаются для нас главными. Сейчас доля этих работ в институте составляет около 70 процентов, а гражданской энергетики - порядка 10. Но я хочу подчеркнуть - пока! Я считаю, что не использовать те наработки, которые предназначались для судов, в гражданской области - преступление. И принципы проектирования, и комплексная отработка, и система испытаний - все это, на мой взгляд, обязательно нужно использовать для гражданских нужд. Раньше существовали барьеры, которые мешали это делать, но сейчас они, к счастью, рушатся. Ведь речь идет о так называемом "двойном использовании технологий". Это давно уже делается на Западе во всех крупнейших мировых фирмах, а у нас происходит лишь эпизодически. Считаю, что закрытость очень мешала, ведь институт был искусственно отделен от гражданской энергетики, как и многие другие предприятия "оборонки". И это, безусловно, одна из причин трагедии Чернобыля... Наш институт всегда экспериментально подтверждал свои расчеты, свои модели. Это был принцип. В системе "Росэнергоатома" есть, к примеру, институт по проектированию атомных реакторов, но в нем нет своей экспериментальной базы, а ценность научных исследований, как известно, зависит от практики. У "оборонщиков" эта связь всегда была очень тесной. Кстати, таким путем шли и крупнейшие фирмы Запада. Государство и общество должны понимать, сколь велика их ответственность за те разработки в нашей области, которые идут в серию.
- Вы не оговорились - общество, а не атомщики?
- Сначала специалисты, а потом общество и государство, ведь за ними решающее слово... Безопасные атомные реакторы должны создаваться в одном месте, там, где сконцентрированы усилия промышленности и науки. Тут уж основная роль за государством... Чтобы не быть слишком абстрактным, вновь вернусь к созданию у нас Центра ядерной безопасности. Рядом колыбель атомной энергетики - Санкт-Петербург. Естественно, такую научную и промышленную мощь не использовать для создания новой атомной энергетики неразумно. Но это должны решать общество и государство.
- Согласен. А теперь пора выложить главные козыри, почему именно вам надлежит стать лидером - желающих-то немало? Итак, ваши преимущества?
- Самое главное - кадры. У нас создан ряд базовых реакторов для атомного флота - это крепкая школа. За этим, безусловно, стоит кооперация всего Минатома России, есть промышленные и научные организации, без которых успех был бы немыслим, но головным все-таки был наш институт. А результат: Россия владеет рядом технологий, которых нет в США, - и этим мы по праву гордимся.
- Вы имеете в виду ледокольный флот и подводные лодки?
- И плюс к этому надводные корабли... Я хотел бы подчеркнуть очень важное обстоятельство: успех пришел потому, что именно на этом направлении с самого начала предполагалась комплексность решения проблемы - научные исследования, опытно-конструкторские работы и комплексное производство реакторов с созданием баз, которые обеспечивали бы нормальную эксплуатацию этих энергетических установок.
- Значит, от "А" до "Я"?
- К сожалению, в этой цепочке были огрехи, особенно в конце нее, - я имею в виду вывод установок из эксплуатации. Не надо было отдавать решение этой проблемы флоту. На мой взгляд, необходимо было все решать в рамках единой программы, тогда сегодня у нас не болела бы голова: что делать с объектами... Да, технологии нужные есть, но мы запоздали с утилизацией "изделий". Это сегодня ощущается и обсуждается общественностью очень остро. Американцы были готовы к такой работе, а потому при выводе из эксплуатации реакторов первого поколения они действовали решительно и спокойно - и при захоронении радиоактивных отходов, и при утилизации материалов. К сожалению, плохую службу нашей отрасли сослужила "перестройка", она выбила из "колеи" людей, а затем и экономику в целом. Думаю, что положение поправимо. Опыт наш и предприятий Минатома России свидетельствует, что отечественная промышленность способна решать и эту проблему. Тут помощь из-за рубежа не требуется, хотя нам ее всячески пытаются навязать...
- Им нужна информация?
- Конечно. Мы долго находились за завесой "секретности". Многие фирмы, которые работали не "на полку" с бумагами, а на конкретный результат, не имели возможности показать его. Эти достижения представляют непреходящую ценность и для нашей промышленности, и для мировой науки. А сейчас то время, когда тот или иной коллектив оценивают только по конкретным результатам, - просто словам и бумагам уже никто не верит. А потому очень важна кооперация, при которой каждое звено умеет делать свое лучше, чем остальные, и если планка в каждом из них поставлена высоко, то получается продукция высшего качества, способная конкурировать на мировом рынке. Я не хочу, чтобы создавалось ошибочное мнение, будто только мы вырвались в лидеры - наш институт лишь часть большого коллектива, большого ансамбля, который создавал реакторные блоки для флота.
- Невольно мы придем к монополизму... Как известно, еще ни один главный конструктор не говорил о несовершенстве своего детища. А если он вообще один в стране?
- Нельзя абсолютно доверять любому авторитету. Чернобыль случился из-за того, что была вера - атомная энергетика сверхбезопасный процесс. И эта вера сыграла злую шутку не только со специалистами, но и со всей страной.
- Шапкозакидательство?
- Не только. Обязательно должны быть институты в стране, которые брали бы на себя проведение жесточайшей экспертизы, причем с международным "оттенком". Если мы по этому направлению не пойдем, то самоуверенность может погубить любое дело.
- Ваш новый энергоблок не боится международной экспертизы?
- Нет. Мы согласны на любую, самую жесткую. Не думайте, что у них требования жестче, чем у нас. Мы проводили сравнение и поняли, что у нас есть специалисты, которые требуют намного больше, чем любые эксперты из Франции, Англии, Японии или США. И мы в первую очередь ориентируемся именно на таких профессионалов.
- Профессионалом номер один для вас был Анатолий Петрович Александров. После Чернобыля на него "навешали всех собак", его обвинили во всех грехах. К нему были несправедливы?
- Он не нуждается в реабилитации!.. Отец судовой атомной энергетики, Александров видел настолько далеко и глубоко, что это трудно представить. Просто в силу своих человеческих качеств он брал на себя чужую вину. Я считаю, что работы по судовой атомной энергетике - это венец всего "атомного проекта" в нашей стране, который, как известно, начался с создания атомной бомбы и промышленных производств. Привнесение на борт подводной лодки атомного реактора - одна из блестящих инженерных и научных задач, которую решил Анатолий Петрович Александров. В результате ее реализации радиус действия кораблей сейчас практически неограничен. Это имеет не только оборонное значение, но, прежде всего, дает возможность эффективно и рационально осваивать океан. Кстати, я убежден, что человечество в XXI веке пойдет не в космос, как принято считать, а в Мировой океан. И тот запас идей и технологий, который есть в нашей отрасли, позволит нашему государству быть лидером в освоении Мирового океана. Это прямой итог жизни академика Александрова, ну а Чернобыль - не вина его, а беда наша общая.
- Ничего подобного с вашими реакторами случиться не может?
- Нет... Не надо заставлять сокола бегать по земле, а лисицу - летать...
- Идет борьба вокруг Кольской АЭС-2. Вы можете дать гарантию ее безопасности?
- Да, если там будут работать наши реакторы...
Мне кажется, идеи Вячеслава Андреевича Василенко заслуживают всяческой поддержки! И очень важно, что решение о создании Центра ядерной безопасности на базе НИТИ принято, вот только, как всегда, нет денег...
Ну а мы возвращаемся к нашему разговору с директором Кольской АЭС. Из беседы с Василенко стало понятно, почему на Кольской АЭС-2 должны быть новые реакторы и почему Коломцев так отстаивает их...
Впрочем, в тот вечер мы говорили о другом. Я спросил его:
- А что еще хорошего здесь?
И незамедлительно получил ответ:
- Природа! Я исходил Кольский полуостров вдоль и поперек... Самые красивые места - это побережье Белого моря. Завораживающая красота... Впрочем, по-своему везде хорошо... Здесь более романтично - лес, камень и вода... Ощущение удивительное - душа торжествует и отдыхает...
Не слишком ли радужная картина вырисовывается из нашей беседы? Такое впечатление создается, что вокруг Кольской АЭС какие-то райские места - ходи и любуйся! А где же пурга, метели, морозы, наконец, тот самый ураган, о приближении которого было оповещено вначале? Что-то не вяжется у автора, не увлекся ли он экзотикой?
Ураган приближается... Но чтобы сражаться с ним, нужно подготовиться к встрече, иначе трудно будет понять, почему Кольская АЭС выстояла. В истории атомной науки и техники то был единственный случай, когда свершилось чудо. То самое чудо, что было создано человеческим разумом и волей.
(Продолжение следует.)
***
Цифры и факты
- В 30 странах мира в эксплуатации находится 437 ядерных энергоблоков и еще 39 строится.
- В США действует 109 энергоблоков, во Франции - 56, в Японии - 51, в Великобритании - 35, в России - 29, в Канаде - 21, в Германии - 20, на Украине - 16...
- На долю ядерной энергетики в общем производстве электроэнергии приходится: в Литве - 85 процентов; во Франции - 76,1; в Бельгии - 55,5; в Швеции и Болгарии - по 46,5 процента; в Словакии, Швейцарии, Словении, Корее, Испании, Финляндии, Германии и на Украине - более одной трети; в США - 22,5 процента; в России - 11,8.
- Самые крупные АЭС мира: Фукусима (Япония) - 10 энергоблоков общей мощностью 9096 МВт; Брюс (Канада) - 7 энергоблоков, 6372 МВт; Запорожская АЭС (Украина) - 6 энергоблоков, 6000 МВт; Гравелин (Франция) - 6 энергоблоков, 5706 МВт; Палюэль (Франция) - 4 энергоблока, 5528 МВт...
- Среди атомных станций России самые крупные - Балаковская и Курская, мощность каждой из них 4000 МВт.
- Сейчас на 9 АЭС в России эксплуатируется 29 энергоблоков установленной мощностью 21242 МВт, в том числе 13 энергоблоков с водо-водяными реакторами, 15 энергоблоков с уран-графитовыми канальными реакторами и один энергоблок с реактором на быстрых нейтронах (БН-600).
- В 1996 году на АЭС России выработано 108,8 млрд. кВт.ч электроэнергии, что составляет 13,1% ее общей выработки в стране, а по Европейской части - 27,8%.
- Центр (включая Москву) получает более 17 процентов электроэнергии от АЭС, Северо-Запад - около 50, Кольский полуостров - 70, Центрально-Черноземный район - 80, северо-запад Чукотского автономного округа - 60 процентов. Доля поставки электроэнергии атомных станций на федеральный оптовый рынок энергии достигает 37 процентов, столько же идет на экспорт.
