ЧАСТЬ I. ХУДОЙ МИР ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Вот новый поворот,
И мотор ревет.
Что он нам несет -
Пропасть или взлет?
Омут или брод?
И не разберешь,
Пока не повернешь.
А. Макаревич
Июль 1914 года: вспышка патриотизма
Предыстория Первой мировой войны уходит корнями в 1871 год, когда после победы Пруссии над Францией в центре Европы возникла мощная Германская империя. В этих условиях царская Россия, всегда тесно связанная с Германией, медленно и со скрипом совершает поворот к союзу с республиканской Францией.
Кризис, начавшийся убийством 15 (28)* июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги, запустил в действие систему союзов, складывавшуюся десятилетиями. Тем не менее российскому самодержцу решение о вступлении в войну далось нелегко. "Кузен Вилли" (кайзер Вильгельм II), с одной стороны, жена Алиса, с другой, уговаривали его уступить. "Дни до объявления войны были ужасны, - вспоминала фрейлина Анна Вырубова. - Я видела и чувствовала, как Государя склоняют решиться на опасный шаг".
Вопреки мнению военных, Николай II попытался ограничиться частичной мобилизацией, преимущественно концентрируя войска против Австро-Венгрии. Лишь совместными усилиями министру иностранных дел С. Д. Сазонову, военному министру В. А. Сухомлинову и главноуправляющему земледелием А. В. Кривошеину удалось получить у царя санкцию на объявление общей мобилизации. От жены Николай скрыл это решение. Когда она узнала правду, между супругами состоялся долгий и тяжелый разговор. Вернувшись к себе, Алиса кинулась на кушетку и сквозь слезы простонала: "Все кончено, у нас война, а я ничего об этом не знала!" Николай пришел к чаю мрачный и расстроенный, и целый час супруги просидели молча.
В Петербурге царскую чету, жившую летом в Царском Селе, встречали толпы народа с портретами государя и национальными флагами, они пели "Боже, царя храни" и "Спаси, Господи, люди Твоя". Когда царь вышел на балкон Зимнего дворца, народное море опустилось на колени: опять пели гимн, молитвы, плакали.
26 июля, принимая в Николаевском зале членов Государственной думы и Государственного совета, император призвал всех исполнить свой долг и заявил, что не окончит войну, "пока не изгонит последнего врага из пределов русской земли". В ответной речи председатель Думы М. В. Родзянко сказал: "Дерзайте, Государь! Русский народ с вами, и, твердо уповая на милость Божию, не остановится ни перед какими жертвами, пока враг не будет сломлен и достоинство России не будет ограждено". Царь прослезился, а его дядя, великий князь Николай Николаевич, обнял оратора и сказал растроганно: "Ну, Родзянко, теперь я тебе друг по гроб, все для Думы сделаю".
Казалось, власть и образованное общество готовы забыть разногласия. Пораженцы, считавшие поддержку "своей буржуазии" предательством интересов международного пролетариата, даже среди социалистов составляли меньшинство, представленное большевиками, меньшевиками-интернационалистами, Петроградской Межрайонной организацией РСДРП и эсерами-максималистами. Государственная дума на однодневной сессии почти единодушно проголосовала за военные кредиты. В ответ на призыв председателя Совета министров И. Л. Горемыкина сплотиться вокруг единого знамени лидер кадетов П. Н. Милюков заявил: "В этой борьбе мы все заодно. Мы не ставим условий и требований правительству, мы просто кладем на весы борьбы нашу твердую волю одолеть насильника".
"Подумать, так все по-другому…"
Накануне вступления России в войну Распутин, лежавший в больнице у себя на родине в селе Покровском, послал Николаю II телеграмму: "Милый друг! Еще раз скажу: грозна туча над Россией, беда горя много, темно, и просвету нет; слез-то море и меры нет, а крови?… Ты царь, отец народа, не попусти безумным торжествовать и погубить себя и народ. Вот Германию победят, а Россия? Подумать, так все по-другому. Не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови великой, погибель без конца, печаль".
В каком состоянии Россия встретила войну? Если по примеру В. Н. Коковцова брать в расчет только финансы и армию (его слова цитировались в предыдущей статье - см. "Наука и жизнь" № 6, 2007 г.), это состояние надо признать неплохим. Экономика успешно развивалась не только в частном, но и в государственном и кооперативном секторах. Правда, доход на душу населения был вдвое меньше, чем в Австро-Венгрии, и втрое - чем во Франции, но государственный бюджет быстро наполнялся (преимущественно за счет эксплуатации казенных железных дорог и казенной продажи вина). Если в 1867 году обыкновенные доходы казны составляли 415 млн руб., то через тридцать лет они увеличились на миллиард. Следующий миллиард добавился всего за десять лет, третий - за пять. При этом, несмотря на прошедшую войну с Японией, размер обложения на душу населения повысился крайне незначительно - с 10 руб. 31 коп. до 10 руб. 84 коп. Инфляции не было. Выпуск бумажных денег шел вровень с ростом золотого запаса. Витте и Коковцов, последовательно занимавшие пост министра финансов (а по существу, и экономики), видели основную задачу в развитии производительных сил и подъеме культурного уровня. С 1904 по 1913 год административные расходы выросли на 54%, оборонные на 75%, а культурные и производи тельные - на 143%!
К сожалению, частокол цифр и перечень достижений скрывают сложную и противоречивую реальность. Частные успехи не спасли страну от катастрофы в 1917 году, и нам остается, как в "бородатом" анекдоте, твердить, что лечение было правильным: больной, к сожалению, умер, зато пропотел перед смертью изрядно.
От мобилизации июля-августа 1914 года Германия, Франция и Россия получили практически одинаковые по численности армии. Однако возможности восполнять потери в случае затяжной войны у них были разные: население Франции составляло 40 миллионов человек, Германии - 65, а России (без Польши и Финляндии) - почти 160 миллионов. Казалось, Россия имела явные преимущества. И тем не менее количество не могло компенсировать качество.
В странах Западной Европы на рубеже XIX-XX веков вполне сложилось национальное сознание. Построенное частично на фактах истории, частично на исторических мифах, оно стало основой патриотизма. Необходимость защищать свою страну масса населения воспринимала как неприятную, тяжелую, но все же обязанность. В России национальное сознание отсутствовало у большей части населения, причем именно у той, на которую легли основные тяготы войны.
Российское крестьянство - самый многочисленный класс - почти не было затронуто современной цивилизацией. В этом Россия напоминала не столько даже средневековую Европу, сколько Древнюю Вавилонию или Персию. Почти треть крестьян считались грамотными, но и среди них большинство не имело понятия о собственном отечестве, а тем более о других странах. Вот свидетельство А. А. Брусилова, одного из самых известных русских генералов Первой мировой войны: "Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы - не знал почти никто, что такое славяне - было также темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать - совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу царя… Солдат не только не знал, что такое Германия и тем более Австрия, но он понятия не имел о своей матушке России. Он знал свой уезд и пожалуй, губернию, знал, что есть Петербург и Москва, и на этом заканчивалось его знакомство со своим отечеством. Откуда же было взяться тут патриотизму, сознательной любви к великой родине?!…"
Между тем победа или поражение в начавшейся войне зависели от того, удастся ли не допустить перегрева огнеопасной крестьянской массы, удержать ее от взрыва.
Лучше всех подготовились к войне немцы. Они имели первоклассный корпус офицеров и унтер-офицеров, прекрасно обученных рядовых запаса, патриотически настроенное население, отличную военную технику, развитую сеть железных дорог. Французы практически им не уступали. Австро-венгерскую армию ослаблял чешский элемент, мало надежный в войне со славянскими народами (смотри знаменитый роман Ярослава Гашека "Похождения бравого солдата Швейка"). Что касается Великобритании, то она имела лишь экспедиционную армию, призванную обеспечивать безопасность колоний, хорошо обученную, но очень небольшую и слабо подготовленную для масштабных сухопутных операций.
В Российской империи с ее огромным населением действительную службу, в отличие от Франции и Германии, проходила лишь часть мужчин призывного возраста. Армия мирного времени имела надежный состав кадровых офицеров, но после войны с Японией находилась в расстроен ном состоянии. Многие армейские руководители видели войска только на парадах. Пехота была удовлетворительно обучена и вооружена хорошей винтовкой Мосина. Кавалерии оказалось даже больше, чем требовала позиционная война, но пулеметов не хватало, и часто у них не было "запряжки", так что с началом военных действий пришлось забирать лошадей у частных лиц. Артиллерия почти целиком была легкая. Артиллеристов учили стрелять побатарейно и дивизионами, а обстановка потребовала совместного огня больших соединений разнокалиберных орудий. Русская пехота не умела и не любила окапываться, и при этом на армейский корпус имелся лишь один саперный батальон. (Тогда никто еще не предполагал, что зароются в землю миллионные армии, никто не ожидал появления фронтов, растянутых от моря и до моря.)
Мобилизация увеличила армию до 4 миллионов человек, но расчетное количество патронов и снарядов оказалось недостаточным, а подвоз затруднялся плохим состоянием транспорта. В ряде частей обмундирования и обуви хватало только на состав мирного времени, одевать и обувать новобранцев было не во что.
Планы, игры и игроки
Великий князь Николай Николаевич, на которого царь возложил обязанности верховного главнокомандующего, знал и любил военное дело, вникал в солдатские и офицерские нужды. А войска верили в него и понимали, что его приказания отмене не подлежат. Его начальник штаба Н. Н. Янушкевич к началу войны в должности находился всего три месяца. Приветливый человек сорока четырех лет (с черными усами и вьющимися волосами), он был скорее придворным, чем солдатом, и, по мнению Брусилова, плохим стратегом. В Русско-японской войне не участвовал, а известен был тем, что ужасно боялся великого князя и находился под влиянием своего заместителя генерала Данилова.
Немцы планировали быстро разгромить Францию, пока Россия с ее огромной территорией и слабо развитой сетью железных дорог будет возиться с мобилизацией. Поэтому 90% сил Германия сосредоточила на западе, оставив на востоке одну армию численностью в 200 тысяч человек. Французскую границу прикрывала система мощных крепостей, но немцы обошли их с севера и, наплевав на международное право, вторглись в нейтральную Бельгию. В ходе ожесточенных боев французам удалось связать основные силы противника в районе рек Марна и Мозель.
На восточном фронте австро-венгры с юга, а немцы с севера готовились взять в клещи Польшу. Русские же планы для начального этапа войны страдали раздвоенностью. Военный министр В. А. Сухомлинов и генерал Я. Г. Жилинский (предшественник Янушкевича на посту начальника Генштаба) считали, что основной удар Германия может нанести как по Франции, так и по России. Поэтому планировалось отвести войска на линию Белосток - Брест, доукомплектовать их, а затем уже переходить в контрнаступление. Однако другие директивные документы предполагали, что немцы всей мощью обрушатся на Францию, поэтому надо не допустить ее быстрого разгрома, заставив Германию вести борьбу на двух театрах военных действий. Русско-французская военная конвенция обязывала Россию одновременно с главным ударом против Австрии предпринять наступление на немцев.
В штабной игре, проведенной в апреле 1914 года, отрабатывалось вторжение в Восточную Пруссию двух русских армий Северо-Западного фронта и окружение размещенной там 8-й германской армии. Генштаб к этому времени уже возглавил Янушкевич, а Жилинскому в качестве командующего фронтом довелось самому решать поставленные им же задачи (правда, пока еще на бумаге). Игра выявила множество нестыковок. Русские армии не раз попадали в безвыходные ситуации, но начальство каждый раз спасало их - то английский десант высадился во Франции, то немцы перебрасывают корпуса на запад и т. п. Результатами этой игры в поддавки Сухомлинов и Янушкевич остались довольны.
Теперь пришла пора претворять планы в жизнь. Теснимые врагом французы настойчиво требовали от России "сделать что-нибудь", и Николай Николаевич приказал Жилинскому, не дожидаясь полного сосредоточения, начать операцию в Восточной Пруссии. В соответствии с планом 1-я (Виленская) армия должна наступать с востока на запад севернее Мазурских озер, связывая основные силы немцев и отрезая их от укрепленного района Кенигсберга (ныне Калининград). 2-й (Варшавской) армии предстояло, двигаясь с юга, обойти Мазурские озера с запада и перекрыть германским дивизиям пути отхода к Висле. Клещи вокруг немцев должны были сомкнуться в семидесяти километрах от границы, в районе Алленштейна (Ольштын в Польше).
1-й армией командовал П. К. Ренненкампф, сухощавый шестидесятилетний генерал с колючим взглядом и закрученными кверху усами. Воинский путь его включал такие разнородные эпизоды, как подавление в 1900 году "боксерского восстания" в Китае, командование кавалерийской дивизией в Русско-японской войне и карательная экспедиция в Чите в ходе революции 1905 года, а также какие-то неясные дела, которые, по словам генерала Гурко, "значительно подорвали его репутацию".
Во главе 2-й армии стоял А. В. Самсонов. Восемнадцатилетним юношей он участвовал в турецкой кампании 1877 года, в сорок три года стал генералом. В Русско-японскую войну он, как и Ренненкампф, командовал кавалерийской дивизией, а с 1909 года - губернатор Туркестана. Опыта командования армией у него не было. К началу войны Самсонов проходил курс лечения на Кавказе и в штаб своей армии смог прибыть лишь 31 июля, когда армия Ренненкампфа уже входила в Восточную Пруссию.
Двум русским армиям противостояла вдвое более слабая 8-я германская армия. Командовал ею Макс фон Притвиц, по прозвищу "Толстяк", - очень тучный, переполненный сознанием своей значительности, но нерешительный, колеблющийся полководец. Начальником штаба его армии был генерал Вальдерзее, не оправившийся еще после операции. Их задачи германский Генштаб формулировал противоречиво. Они должны были защищать Восточную и Западную Пруссию, но при столкновении с превосходящими силами противника имели право отойти к Висле. Однако начальник Генштаба Хельмут-Иоганн Мольтке-младший писал Вальдерзее: "Когда русские придут - никакой обороны, а только наступление, наступление, наступление".
Драма в Восточной Пруссии
Перейдя границу Восточной Пруссии, Ренненкампф сразу двинулся на немцев. Чтобы избежать охвата, Притвиц рассредоточил свои и без того небольшие силы: две дивизии отправил на юг, к Мазурским озерам, а сам с основной частью армии выступил навстречу Ренненкампфу. У Гумбиннена (ныне Гусев в Калининградской области) развернулось ожесточенное сражение. Ренненкампф собирался уже отдать русской армии приказ об отходе, но в это время Притвиц узнал о движущейся с юга армии Самсонова.
Железных дорог на южных подступах к Восточной Пруссии было мало, а хороших грунтовых не было вообще. Русское командование считало, что все это затруднит немцам вторжение в Польшу. Уже апрельская игра показала, что такое бездорожье замедляет и продвижение 2-й армии, однако изменений в графике сделано не было. Неделю армия Самсонова шла на север по песчаным дорогам через леса и болота. К границе она вышла на два дня позже Ренненкампфа, а к месту назначения ей предстояло двигаться еще как минимум четыре дня: получалось, что 1-я армия в течение шести дней действует против немцев в одиночку.
И все же границу 2-я армия пересекла в полном соответствии с графиком. Однако Жилинский был настолько уверен в неизбежности ее опоздания, что не поверил сообщению и принялся торопить Самсонова. Тот отвечал, что его солдаты и без того идут по двенадцать часов в день без привалов, делая переходы в двадцать верст по пескам; люди измотаны, территория опустошена, продовольствия нет, а лошади давно не получали овса.
Несмотря на яростные протесты генерала фон Франсуа, добивавшего русскую 28-ю дивизию, Притвиц принял решение отходить к Висле, о чем по телефону сообщил в Генштаб. Когда суматоха улеглась, немцы с удивлением обнаружили, что их никто не преследует. А произошло следующее. В четвертом часу пополудни 7 августа Ренненкампф отдал приказ о преследовании немцев, но узнав, что отход противника прикрывает тяжелая артиллерия, в половине пятого отменил приказ. Разбудив спящего одетым штабного офицера, сказал: "Можете раздеться, противник отступает".
Эта фраза дала впоследствии повод для самых ехидных комментариев. Проявил ли командующий 1-й армией излишнюю осторожность? Тыл его работал плохо, он опасался чрезмерно удлинить пути подвоза. Железными дорогами он пользоваться не мог, так как русские вагоны не подходили к их колее, свои же вагоны немцы угнали. Кроме того, бегство жителей и отход успешного корпуса Франсуа заставили русское командование поверить, что немцы спешно покидают Восточную Пруссию. Опасаясь, что германская армия избежит планируемых клещей, Жилинский и Ренненкампф остановили 1-ю армию, надеясь вновь вовлечь противника в сражение и дать 2-й армии возможность подтянуться для удара по германскому тылу.
В русской системе управления войсками "ахиллесовой пятой" была связь (на телеграфной станции в Варшаве один штабной офицер обнаружил целую кипу адресованных 2-й армии и не отосланных телеграмм; он их собрал и отправил с посыльным на автомобиле). У корпусных штабов длины проводов хватало только до дивизионных штабов, между соседями и со штабом армии связь поддерживалась по радио. Немцы перехватили приказ Ренненкампфа, переданный по радио, а немецкий профессор математики, служивший в штабе армии в качестве криптографа, без труда его расшифровал. Стало ясно, что преследования со стороны 1-й армии можно не опасаться.
Вечером 7 августа на совещании в штабе немецкой 8-й армии начальник оперативного отдела генерал-майор Грюнерт и его заместитель полковник Хоффман сумели частично переубедить Притвица. Три дивизии с Гумбинненского фронта были отправлены на юг против Самсонова. К несчастью для себя, о происшедших изменениях Притвиц забыл оповестить начальника Генштаба Мольтке. Поэтому он был крайне удивлен, получив приказ об отстранении его и Вальдерзее от командования армией.
В германской системе армейского руководства начальник штаба считался фигурой более важной, чем командующий, поэтому Мольтке первым делом подобрал замену Вальдерзее. Выбор пал на молодого генерала Эриха фон Людендорфа - он недавно прославился в Бельгии взятием хорошо укрепленного Льежа. Получив в Генштабе информацию о положении дел в Восточной Пруссии, Людендорф выехал к месту назначения, по пути прихватив в Ганновере нового командующего армией - отставного генерала Гинденбурга, с которым никто и не подумал посоветоваться.
Пауль фон Гинденбург получил боевое крещение еще в 1866 году, а в 1870 году под Седаном заслужил Железный крест 2-й степени. Родом из Восточной Пруссии, он к тому же некоторое время служил там, причем особо изучал проблему влияния Мазурских озер на боевые действия. Отсюда родилась легенда, будто Гинденбург спланировал сражение при Танненберге еще тридцать лет назад. (Под таким названием операция в Восточной Пруссии фигурирует в западной историографии. Танненберг - современный Стембарк в Польше - не играл в ней важной роли, но Хоффман посоветовал Людендорфу указать именно этот населенный пункт в телеграмме с победным рапортом, чтобы реабилитировать название "Танненберг", напоминавшее о разгроме немецких рыцарей литовско-польским войском в 1410 году: в нашей историографии - "битва при Грюнвальде").
Людендорф прямо с дороги начал отдавать приказы своим новым подчиненным, но продиктованные им меры к тому времени уже осуществлялись Хоффманом. Во время Русско-японской войны Макс Хоффман, тогда еще капитан, в качестве наблюдателя был прикомандирован к японским войскам. Он хорошо изучил русскую армию, знал и про то, как Ренненкампф и Самсонов едва не подрались на железнодорожной платформе в Мукдене (по другой версии, генералы успели-таки обменяться пощечинами). Хоффман был уверен, что Самсонов и Реннекампф не станут спешить навстречу друг другу. Кроме того, немцы перехватили приказы Самсонова, передававшиеся по радио вообще в открытую, без шифра. Их сочли дезинформа цией, но Хоффман, представлявший себе степень русской беспечности, сумел убедить коллег, что приказы настоящие.
Вот суть плана, который Хоффман и Людендорф задумали практически одновременно и независимо друг от друга. Имитируя отступление, скрытно перебросить силы на юг против 2-й армии и, нанеся ей сильные удары с флангов, взять в клещи ее центр. Успех операции полностью зависел от действий или бездействия Ренненкампфа. Хоффман считал, что Ренненкампф останется на месте еще сутки или больше, чтобы дать войскам отдохнуть, переформироваться и наладить линии снабжения.
Так и произошло. Лишь 10 августа Ренненкампф возобновил наступление, но… в другом направлении. Опасаясь будто бы, что в случае движения на юг на соединение с Самсоновым немцы атакуют его фланг, он с согласия Жилинского продолжил движение на запад, мотивируя это необходимостью отсечь Кенигсберг. А Жилинский все торопил Самсонова, уверяя его, что против его армии действуют лишь незначительные силы, что противник отступает, взрывая мосты. На самом деле немцы продолжали подтягивать корпуса, "любезно избавленные" Ренненкампфом от преследования, навстречу измотанной, с боями продвигающейся вперед 2-й армии.
Между тем Самсонов, как и Ренненкампф, загорелся желанием улучшить первоначальный план. Он сообщил в штаб фронта, что для отсечения немцев от Вислы и более глубокого их охвата его армия должна наступать не на север, а на северо-запад. Жилинский сначала отклонил это предложение, но на следующий день согласился с ним. И вот 12 августа Самсонов повернул на северо-запад, не только отдаляя свои корпуса от 1-й армии, но и направляя их по расходящимся направлениям. Его фронт растянулся на сотню верст, между флангами и центром образовались разрывы в виде природных препятствий. Создавалось впечатление, что оба командующих армиями главные усилия направляли на то, чтобы уйти как можно дальше друг от друга, а командующий фронтом, потворствуя им, делал все, чтобы сорвать им же разработанный план операции.
13 августа, перебросив с Западного фронта дополнительно два корпуса, немцы атаковали правый фланг 2-й армии, а на следующий день начали массированный артобстрел ее левого фланга. Оба фланга были смяты, но центр продолжал двигаться вперед, создавая трещины в немецком фронте. Однако углубить эти трещины русские уже не имели сил: они начали отступать. Самсонов, покинув штаб, попытался взять на себя руководство боем, но ничего не смог сделать. 15 августа, пробираясь ночью верхом по лесу, он заплутал и в отчаянии застрелился.
Штаб фронта приказал Ренненкампфу двинуть на помощь 2-й армии ближайшие к ней корпуса его левого фланга и кавалерию. Но уже вечером 16 августа их движение было остановлено: не имея связи со 2-й армией, Жилинский вообразил, что она благополучно отошла к границе. И пока немцы добивали растерзанную, беспорядочно отступающую 2-ю армию, пехота и кавалерия Ренненкампфа стояли в бездействии на расстоянии всего полусотни верст.
Центр 2-й армии, окруженный и расстрелявший боеприпасы, сдался в плен, а 1-я армия с большими потерями отошла к исходным рубежам. В целом русские потеряли в этой операции четверть миллиона человек, массу техники, боеприпасов и снаряжения; 10 генералов были убиты, 13 взяты в плен. В такую цену обошлись плохая связь, плохие дороги, генеральские амбиции и ошибки. Потери немцев, по их оценкам, составили 13 тысяч человек.
Многие осуждали верховного главнокомандующего Николая Николаевича за преждевременное наступление в Восточной Пруссии, но в стратегическом плане оно не позволило немцам разбить Францию и Россию поодиночке. Переброска двух корпусов с Западного фронта несколько ослабила германскую армию перед битвой на Марне. С середины сентября линия фронта там застыла, обе армии стали окапываться. Планами такой ход военных действий не предусматривался. Войска обеих сторон, применяя усовершенствованные методы уничтожения противника, обнаружили, что и сами становятся жертвами этих нововведений. Сидеть в окопах, периодически обстреливаемых артиллерией, оказалось менее опасно и более продуктивно, чем постоянно ходить в штыковые атаки под пулеметным огнем.
Операция в Восточной Пруссии помешала немецкой 8-й армии нанести удар с севера по Варшавскому выступу. Благодаря этому на юге русские войска смогли очистить от австрийцев Галицию, хотя понесли при этом большие потерями. По свидетельству Брусилова, к началу зимы обученная в мирное время армия исчезла. Прибывавшие на пополнение рядовые умели кое-как маршировать, но не знали рассыпного строя, не умели стрелять и даже заряжать винтовки. Учить их было некогда, и часто в бой они шли необученные. Сапог и зимней одежды не хватало, многим приходилось воевать по колено в снегу в летнем обмундировании и драных сапогах. К концу 1914 года общие потери русской армии убитыми, ранеными и пленными составили около миллиона человек - четверть всего состава.
В Польше русские отбросили немцев до Силезии, но поражение в Восточной Пруссии заставило Ставку отменить намечавшийся прорыв через Познань к Берлину. Получив подкрепление с Западного фронта, немцы сами перешли в наступление, и Николай Николаевич, ограниченный в боеприпасах, принял решение отходить из Польши.
Власть и общество: попытки сотрудничества
Перед Первой мировой войной уровень общественного развития России (если не брать в расчет крестьянство, составлявшее три четверти населения) был значительно выше, чем сегодня, спустя сто лет. Тогда впервые в нашей стране сложились основы гражданского общества. Земства и городское самоуправление за полвека после александровских реформ пустили прочные корни. Печать была независима, активно действовали политические партии, профсоюзы по-настоящему боролись за права трудящихся. Сотни тысяч образованных людей готовы были жертвовать своим благополучием, чтобы помочь народу, - впрочем, их представления о народе и путях его спасения не отличались реализмом.
И самодержавие, несмотря на видимое всемогущество, в сложных ситуациях было вынуждено прибегать к помощи той "общественности", которую старательно третировало в другое время. "Правительство просто не имело в своем распоряжении никаких средств, чтобы мобилизовать в короткий срок огромные национальные ресурсы, размеры которых оно не всегда могло даже оценить", - констатировал историк Г. М. Катков.
Военные снабженцы и медики не справлялись с потоком раненых и новобранцев, которым надо было обеспечить кров, питание, чай. Многих кормили и лечили на свои средства частные лица. Государыня Александра Федоровна организовала десятки лазаретов в Царском Селе, Павловске, Петергофе, Луге, Саблине и других местах. Она и две ее старшие дочери, Ольга и Татьяна, прошли курс сестер милосердия военного времени. Императрица оказалась прирожденной медсестрой. Она ассистировала хирургу, перевязывала раны, била вшей, таскала ампутированные руки и ноги, бестрепетно возилась с самыми кровавыми и гнойными ранами. Но Россия словно не заметила, проигнорировала самоотверженность бедной Алисы. Если бы она была просто медсестрой, а не супругой самодержца… Неизвестно, помогло бы это России, но ее собственная жизнь наверняка сложилась бы более удачно.
Основное бремя в организации госпиталей, лазаретов, перевязочных пунктов, обслуживании раненых, подготовке санитарных поездов для их эвакуации, наконец, в распределении продуктов и предметов личного пользования легло на плечи земств и городских управ. Опираясь на опыт Русско-японской войны, они уже летом 1914 года образовали Всероссийский земский союз помощи раненым во главе с князем Г. Е. Львовым и Всероссийский городской союз, который возглавил московский городской голова М. В. Челноков. В совокупности эти союзы именовались "Земгор". Вскоре на них же легла забота о семьях военнослужащих, о беженцах и эвакуированных из прифронтовой полосы.
Закупая в огромных масштабах многие товары, Земгор сам стал налаживать их производство. Он оперировал миллионами рублей (а тот рубль, напомним, по золотому содержанию равнялся примерно пятнадцати нынешним долларам США), под его крылом действовали более двух тысяч заводов и мастерских. В Земгоре трудились тысячи людей. Многим эта служба позволяла избежать призыва в действующую армию. (Например, будущий председатель Совмина СССР большевик В. М. Скрябин, более известный под партийным псевдонимом Молотов, до ареста в июне 1915 года служил в Союзе городов.) Фигура уполномоченного Земгора - земгусара , оборотистого молодца в форме военного образца, служила мишенью для насмешек публики и фельетонистов.
Уже после месяца войны нехватка патронов и снарядов заставила Николая Николаевича обратиться непосредственно к царю. На австрийском фронте, докладывал он, боевые действия приходится приостановить, чтобы накопить запас по сто снарядов на орудие. Но лишь весной и летом 1915 года правительство образовало четыре Особых совещания - по обороне, топливу, продовольствию и перевозкам, в которые вошли (помимо руководителей армии и администрации) представители Думы и деловых кругов. Эти совещания и стали основным каналом распределения военных заказов.
Тогда же крупные предприниматели решили взять в свои руки производство вооружений и снаряжения для армии. Инициатором этого стал известный критик властей П. П. Рябушинский. В губерниях создавали военно-промышленные комитеты, чью деятельность координировал Центральный военно-промышленный комитет во главе с А. И. Гучковым. Формально Центральный ВПК помещался в Петрограде, но его руководители, как и руководство Земгора, постоянно находились в Москве. Новый орган тесно сотрудничал с правительством и был представлен в Особых совещаниях.
Земский и городской союзы и сеть военно-промышленных комитетов, действуя независимо друг от друга, на персональном уровне тесно переплетались. Так, председатель Союза земств князь Г. Е. Львов одновременно был членом Центрального ВПК и заместителем председателя московского ВПК. А. И. Гучков в начале войны работал уполномоченным Красного Креста от Союза земств. Текстильный магнат А. И. Коновалов, заместитель Гучкова в ЦВПК, участвовал в работе Союза городов, а М. В. Челноков, возглавлявший Союз городов, был также членом ЦК Союза земств и заместителем председателя московского ВПК.
Особенности национального масонства
Сотрудничеству общественных лидеров не мешало то, что Львов и Челноков были кадетами, Гучков - октябристом, а Коновалов - прогрессистом. В их распоряжении имелась удобная площадка, позволявшая укрыться от бдительного присмотра своих партий. Роль такой площадки играло масонство, запрещенное в России с 1822 года и возродившееся после издания Манифеста 17 октября 1905 года.
Литература по масонству чрезвычайно обширна, и поток ее увеличивается в моменты обострения общественной паранойи. Сами масоны всегда заверяли и заверяют, что стремятся к всеобщему благу, к совершенствованию человека и общества, но как будто нарочно дразнят публику, демонстративно пряча детали своей деятельности и механизмы принятия решений. Враги же масонов утверждают, что на самом верху масонской иерархии сидит кучка злодеев, стремящихся к власти над миром. Кто из них прав, пусть каждый решает сам. На одной стороне длинный ряд людей, являющихся предметом гордости и почитания своих народов и всего человечества, - масоны Вольтер, Монтескье, Франклин, Вашингтон, Моцарт, Бетховен, Ферми, Бернс, Пушкин, Стендаль, Фурье, Марк Твен, Киплинг, Рабиндранат Тагор, Паганини, Франклин Рузвельт, Нат Кинг Коул и множество других. Можно ли счесть их всех недоумками, пешками в руках темных сил или, того хуже, руководителями всемирного заговора? А на противоположной стороне - авторы бесчисленных антимасонских трудов, среди которых выдающиеся умы и таланты встречаются до смешного редко.
Российские власти озаботились деятельностью масонов сразу после дарования народу свобод. Уже 14 декабря 1905 года министр иностранных дел В. Н. Ламздорф в письме с грифом "весьма секретно" обращает внимание министра внутренних дел П. Н. Дурново "на все возрастающее влияние на Западе масонства", проникнутого духом интернационализма: "Масонство деятельно стремится к ниспровержению существующего политического и социального строя европейских государств, к искоренению в них начал национальности и христианской религии, а также к уничтожению национальных армий". Здесь, по сути, абсолютно правильно сформулированы цели масонства: стирание граней между нациями и религиями и установление всеобщего мира - словом, то, что сегодня мы именуем глобализацией.
Ламздорф предупреждал коллегу, "что, быть может, масонская пропаганда захватила Россию", и просил, исследовав вопрос, сообщить ему о результатах.
Хорошо известно, что в форме масонских лож всегда существовали организации разной направленности - либеральные и консервативные, левые и правые. Реже обращают внимание на национальные различия. Между тем у прусского министра-масона Гете мало общего с итальянским революционером-масоном Гарибальди. Вице-президент США масон Джеральд Форд был вторым человеком в американской администрации, помогавшей генералу Пиночету свергнуть и убить чилийского президента, социалиста и масона Сальвадора Альенде. Совсем недавно на телеэкранах промелькнул наш соотечественник - бывший масонский лидер, достигший высшей, 33-й ступени иерархии. По его словам, основная деятельность новых русских масонов сводится к "братским трапезам", то есть пьянкам. Сам он порвал с этими "заговорщиками", не будучи в состоянии столько пить.
Российское масонство столетней давности имело свои особенности. Более того, применительно к тому моменту можно говорить не об одном русском масонстве, а о двух.
С точки зрения масонского ритуала основать правильную ("регулярную") масонскую ложу можно только с санкции уже существующей ложи и под ее патронатом. В 1904 году, то есть еще до появления Манифеста 17 октября, к И. В. Гессену явился некий Максим Ковалевский, член французской ложи "Великий Восток", и принялся доказывать, что только масонство способно победить самодержавие. Гессену гость напомнил коммивояжера, который ничего вокруг не видит и занят только тем, чтобы показать лицом свой товар. Ковалевский и возродил масонство в России. 11 января 1906 года в Париже он написал письмо Совету ложи "Великий Восток" с просьбой разрешить создание ложи в Москве или Петербурге. Разрешение было получено, и 15 ноября 1906 года в России появилась ложа "Возрождение".
"Возрождение", а также "Полярная звезда", возникшая не позднее мая 1908 года, были "регулярны ми" ложами. Но примерно тогда же появилось и другое масонство, не имевшее с "регулярным" ничего общего, кроме имени и некоторых терминов ("ложа", "братья", "уснуть" в смысле "прекратить деятельность"). По выражению Е. Д. Кусковой, это масонство "отменило весь ритуал, всю мистику и прибавило новые параграфы", в частности разрешило прием женщин. Правда, П. Н. Милюкову и в таком урезанном виде масонство представлялось чересчур экстравагантным: вступать в ложу он отказался именно на том основании, что ненавидит мистику.
По сути, масонская оболочка использовалась для воссоздания Союза освобождения - беспартийного объединения людей, желающих мирным путем добиться контроля общественности над властью. Форма масонских лож выбрана была потому, что противники самодержавия к этому времени разбились по партиям, а многие во всех слоях общества и партиям не доверяли.
"Замечательной особенностью России, - пишет Гессен, - было то, что ложа включала элементы самые разнообразные, тут были и эсеры (Керенский), и кадеты левые (Некрасов) и правые (Маклаков**), которые в партии друг друга чуждались, и миллионеры-купцы, и аристократы (Терещенко, гр. Орлов-Давыдов), и члены ЦК эсдеков (Гальперин), которые открыто ни в какое соприкосновение с другими организациями не входили". Называли и князя Г. Е. Львова, но его масонство ставится под сомнение ввиду "церковных настроений" князя.
Евреи, по свидетельству князя В. А. Оболенского, среди масонов встречались нечасто, хотя двери лож были для них открыты. "Движение это было огромно, - вспоминала на старости лет Е. Д. Кускова, - к Февральской революции ложами была покрыта вся Россия".
В 1911-1914 годах ложи появились не только в столицах, но и в провинциальных центрах (Киев, Самара, Саратов, Тифлис, Кутаиси). Каждая ложа была автономна, никто не мог вмешиваться в ее работу и выборы членов. Летом 1912 года ложи объединились в Союз народов России - общие проблемы обсуждались на конвентах, там же выбирали Высший совет, руководимый генеральным секретарем (термин, впоследствии заимствованный большевиками). Тайну либерального масонства удалось сохранить на десятилетия, поскольку принимали в ложи людей только безупречной честности и порядочности.
Что касается "регулярного" масонства, то яркого следа оно не оставило. В 1908 году московский мещанин П. А. Чистяков издал журнал "Русский франкмасон" в количестве 250 экземпляров. Появилась масса псевдомасонских организаций, бойко торговавших масонскими званиями и символикой. В годы "столыпинской реакции" интерес к масонской экзотике значительно упал.
(Продолжение следует.)
Комментарии к статье
* Все последующие даты даются только по юлианскому календарю (по старому стилю), которым пользовались в царской России.
** Видный кадет В. А. Маклаков, которого не следует путать с министром внутренних дел Н. А. Маклаковым.
