Вице-президент США - фигура номер два в иерархии государственной власти. Однако реальность существенно расходится с таким представлением или по крайней мере требует каких-то дополнительных пояснений. О первых лицах государства, президентах, и их деяниях написаны тысячи книг, их увековечивают для потомков художники и скульпторы (самый знаменитый барельеф высечен прямо в гранитной скале Рашмор, Южная Дакота - 18-метровые головы четырех великих: Вашингтона, Джефферсона, Линкольна, Т. Рузвельта).
А вице-президенты? Если следовать простой житейской логике, что-то, казалось бы, должно перепадать и им. Однако действительность развенчивает эти ожидания. Вице-президент не "зам" президента в том смысле, который вкладывают в это понятие, говоря о замах премьера, министра, директора. Как правило, вице-президент не имеет какого-то постоянного и значительного участка работы: кроме взаимодействия с Сенатом он в лучшем случае выполняет лишь разовые поручения президента. Это предписывается и традицией, и "должностной инструкцией". В значительно большей степени политику страны вместе с президентом делают госсекретарь, министр обороны, помощник по национальной безопасности, иногда и фигуры менее значительные, но их имена остаются на скрижалях истории рядом с именем президента.
Применительно к вице-президенту латинское "vice" означает "взамен", это "запасной президент" на случай - не приведи Господь - возникновения каких-либо непредвиденных форсмажорных драматических коллизий. На практике, однако, мало задумываются о таком предназначении вице-президента и при выборе кандидата на высшую должность руководствуются иными, чисто прагматическими сиюминутными соображениями. Этот кандидат в день президентских выборов должен принести в общую копилку голоса той части электората, которая по каким-то причинам проблемна для самого кандидата в президенты.
Победа на выборах любой ценой! С остальным разберемся потом. Это, конечно, не означает, что на пост вице-президента берется малодостойный человек - таких электорат и СМИ не пропустят. Но по критериям возможности занять пост номер один его не оценивают. Кроме того, выборная прагматика чаще всего отдает предпочтение людям не из близкого круга будущего президента (близкие будут лишь бесполезно топтаться на той же президентской поляне). Нередко это чуть ли не представитель противоположного по убеждениям лагеря. Кому захочется после избрания делить управление страной с таким "замом"? Вот и получается, что "вице" всю игру может просидеть на скамейке запасных. И так бывало, и не раз.
Между тем в биографиях четырнадцати президентов США прослеживается "вице-президентский след", который так или иначе вывел их на высшую государственную должность. Это ровно треть от числа всех 42 президентов США. (Все президенты США с их краткой характеристикой перечислены в моей статье "Кто вы, мистер Президент?", см. "Наука и жизнь" № 10, 2004 г.) Девять вице-президентов - Дж. Тайлор, М. Филмор, Э. Джонсон, Ч. Артур, Т. Рузвельт, К. Кулидж, Г. Трумэн, Л. Джонсон, Дж. Форд - перешли на высший пост, поскольку он досрочно по тем или иным причинам освободился (четверо президентов умерли, четверо были убиты, один ушел в отставку из-за угрозы импичмента). Четверо - Дж. Адамс, Т. Джефферсон, Дж. Буш, - отбыв по два вице-президентских срока, а Ван Бурен - один, - были избраны президентами. Только Р. Никсон, пройдя через вице-президентство, стал президентом лишь спустя годы.
Среди этих названных есть звезды первой величины, есть такие, которых аналитики относят к "середнякам" или к "слабым", а то и вовсе к "несостоявшимся", но нет ни одного, кто бы не отметился чем-нибудь примечательным в истории президентства. Похоже, что высший пост страны окружен некой особенной, почти сакральной аурой и способен магически воздействовать на всякого, кто его занимает. Биографии тех, кто из "вице" шагнул в президенты, подтверждают это особенно отчетливо.
Начало истории: сподвижники - враги
Начальный пятнадцатилетний период истории вице-президентства, то есть время формирования статуса этой должности, затруднительно назвать иначе как трагикомическим. Вот последний аккорд этого периода.
Ранним июльским утром 1804 года в Вихонене на Манхэттене прогремел выстрел, возвестивший о самой знаменитой американской дуэли. Стрелялись двое из "великолепной семерки" отцов - основателей США (в их число американские историки, безусловно, включают Дж. Вашингтона, Б. Франклина, Дж. Адамса, Т. Джефферсона, А. Гамильтона, Дж. Мэдисона, а также, исходя из личных предпочтений, А. Бурра, Т. Пейна или Т. Пинкни). И Александр Гамильтон был убит Аароном Бурром. Гамильтон - герой Войны за независимость, он прошел ее плечом к плечу рядом с Дж. Вашингтоном, стал полковником, в последнем победном сражении первым ворвался на Йорктаунский редут англичан. Он же - один из создателей американской Конституции (вместе с Мэдисоном), апологет сильного федеративно го государства, блистательный министр финансов в правительстве Вашингтона, портретно увековечен на десятидолларовой банкноте. По натуре - "второй Бонапарт", как охарактеризовала его Абигайль Адамс (жена второго президента, одна из умнейших женщин той поры). В описываемое время Гамильтон - влиятельный конгрессмен, Бурр - действующий вице-президент.
Для нации известие о дуэли стало шоком. Президент Джефферсон потребовал суда над своим вице-президентом, тот ударился в бега, попытался поднять мятеж, но безуспешно. А. Бурр был обвинен в государственной измене, затем все же частично прощен, и лишь после всех этих "сальто-мортале" его сместили с должности.
В этом конфликте первое и второе лица государства открыто действовали как непримиримые враги. Роковая дуэль лишь обострила и высветила ситуацию, которая и до того для всех была секретом Полишинеля. Конгрессу пришлось срочно пересматривать процедуру избрания вице-президента, которая по Конституции была, мягко говоря, очень странной.
После победы в Войне за независимость и образования свободного демократического государства показалось, что население страны движимо едиными помыслами (никаких партий формально еще не существовало и кандидатами в президенты выдвигали самых достойных граждан). При таком взгляде на жизнь сквозь "розовые очки" представлялось вполне логичным первых двух победителей президентских выборов увенчивать, как в спорте, золотой и серебряной медалями: первый становился президентом, второй - вице-президентом. Нашим героям было уготовано четырехлетнее сотрудничество в управлении страной. Почему-то никто не вспомнил старую как мир истину, что в борьбе за вершину власти и друзья неизбежно становятся врагами. Какое уж после этого сотрудничество!
На первых выборах в начале февраля 1789 года "всенародным кандидатом" был конечно же Джордж Вашингтон, главнокомандующий в победоносной Войне за независимость, уже тогда признанный "отец нации". Однако штат Массачусетс выдвинул Адамса, желая подчеркнуть свою особость (Вашингтон шел на выборы от Вирджинии, самого населенного штата и самого значительного участника Войны за независимость). Выборы формализовали очевидное: президентом стал Вашингтон, но не о президенте речь.
Заняв на тех же выборах 1789 года (а потом и в 1792 году) второе место, вице-президентом стал и пробыл им восемь лет Джон Адамс. Один из лидеров Конгресса, творец мирного договора с Англией, блистательный оратор, теоретик политики, а кроме того, умница, интеллектуал, образец строгой пуританской нравственности. В глубине души он конечно же не признавал превосходства Вашингтона, человека достаточно простого и прямолинейного, увлекавшегося танцами и картами "под красненькое". Да и его военные успехи не хотелось безропотно признавать - ведь это именно он, Адамс, во время Войны за независимость слал главнокомандующему бесчисленные директивы Конгресса, и тому, казалось бы, оставалось лишь их исполнять (а Вашингтону эти послания досаждали своей маниловщиной и прямой некомпетентностью). Раздражал а маленького пухленького толстячка и мужественная стать гиганта-президента - неужели нация могла прельститься чисто внешней мишурой? (Могла, и продолжает этим прельщаться до сих пор.)
Вот какой человек стал вице-президентом, но при этом он не стал вторым лицом государства: в "ближний круг" своих министров-советников (Гамильтон, Джефферсон, Г. Нокс, Э. Рэндольф, представлявшие финансы, иностранные дела, оборону, юстицию) Вашингтон его не ввел, государственные дела решались без него. Для честолюбивого, тщеславного, раздражительного и завистливого Адамса его должность стала восьмилетней пыткой. Именно это дало ему основание впоследствии с горечью заявить, что "вице-президентство - самый незначительный пост, придуманный когда-либо". Но все же страдал он не зря.
Вашингтон не рвался к президентству, простодушно полагая, что после победы над внешним врагом и принятия Конституции жизнь страны сама собой покатится по пути процветания. Но когда, что ни день, начали вспыхивать разногласия между штатами и волнения "черни", когда все более непримиримыми врагами становились Гамильтон и Джефферсон, тогда ради сохранения стабильности в стране и продолжения едва определившегося курса Вашингтон пошел на выборы 1792 года и на второй срок президентства. Это стало спасением и будущего страны, ведь все президентские шаги Вашингтона становились традицией, почти законом. Без возможности использовать два срока, то есть 8 лет правления, последующие президенты неизбежно скатились бы на уровень чиновников-временщиков, и мы, возможно, получили бы совсем другую историю Америки.
На большее его, заметно одряхлевшего и больного, уже не хватило. На выборах 1796 года Вашингтон, преодолев личную неприязнь, поддержал Адамса, хотя страна хотела видеть президентом Джефферсона. К тому времени уже сложились две партийные группировки: федералисты, сторонники сильной государственной власти, и республиканцы (самоназвание - "демократы-республиканцы"), апологеты самоуправления штатов. Наиболее яркими фигурами среди первых были Вашингтон, Адамс, Гамильтон, среди вторых - Джефферсон, Мэдисон, Бурр. Именно партийные интересы заставили Вашингтона поддержать Адамса. И авторитет первого президента в глазах электората перевесил все остальное - Адамс выиграл выборы, Джефферсон занял второе место.
Так федералист Адамс стал президентом США, а лидер враждебной партии Томас Джефферсон - вице-президентом. Сразу после инаугурации, не дожидаясь торжественного обеда, новоиспеченный "вице" демонстративно сел в коляску и укатил в свое вирджинское поместье Монтичелло - сколачивать антипрезидентскую оппозицию.
Ситуация стала откровенно фарсовой. Они не разговаривали 12 лет. А ведь в прошлом у них был общий звездный час: душным летом 1776 года их вместе с Франклином буквально "заточили" в филадельфийском особнячке на Маркет-стрит, где они составили знаменитую Декларацию независимости. Текст написал Джефферсон, а в Конгрессе "пробивал" ее Адамс… Лишь после ухода из власти они примирились, стали охотно и часто переписываться. Оба скончались 4 июля 1826 года, день в день через 50 лет после провозглашения "их" Декларации независимости, - оказывается, не только в сказках случается, что "они жили счастливо и умерли в один день".
После смерти Вашингтона в 1799 году в стане федералистов произошел раскол, Гамильтон возвысился, Адамс без прежнего патрона "провис", и в 1800 году Джефферсон наконец-то заслуженно победил Адамса. Но выборы не выиграл! История обожает детективы. На тех же выборах баллотировался и его однопартиец Бурр, который набрал одинаковое с Джефферсоном число голосов выборщиков от штатов. В этом случае решающим становилось голосование Конгресса. Потребовалось 36(!) туров, чтобы выявить победителя. Спор между "друзьями"-республиканцами разрешил федералист Гамильтон, рассудивший, что из двух зол выбирают меньшее, и выступивший резко против непредсказуемого экстремиста Бурра. Президентом стал Джефферсон, его "вице" - Бурр. Оценка "профнепригодности" Бурра к президентству подтвердилась роковой дуэлью и последовавшими за ней событиями. Выбор же Гамильтона перешел в традицию - ни одного из президентов нельзя упрекнуть в экстремизме. Магия поста номер один даже самых возбудимых обуздывала рассудительностью и благоразумием.
Дальнейшее - известно. И только после дуэльной истории пятнадцатилетнее противостояние двух первых лиц государства наконец-то разрешилось законодательно: Конгресс своей XII Поправкой (1804 год) определил, что кандидаты в президенты и вице-президенты выдвигаются и идут на выборы в единой связке. Отныне два высших лица государства могли действительно быть сподвижниками. Подкреплялась и идея преемственности власти. Теперь слово за исполнителями этой идеи.
Преемники и преемственность
Первым, кому выпало на долю сказать это "слово", был Мартин Ван Бурен, вице-президент при Э. Джексоне, седьмом президенте США. Джексон - одна из ярчайших фигур американской истории, прославленный генерал, харизматический лидер, основатель Демократической партии и, что особенно привлекает американцев, "человек из народа", self made man. В 14 лет он уже участник Войны за независимость, тяжелораненым попал в плен к англичанам, рано осиротел.
В мирные дни выучился и стал адвокатом, 30-ти лет был выбран в Конгресс. Во время очередной войны с англичанами (1812-1815) Джексон отомстил своим давним обидчикам, одержав яркую победу в Новом Орлеане, после которой его стали называть "спасителем отечества". Как создатель новой партии он провозгласил лозунг "равноправного общества", открытого для всех. (Разумеется, кроме негров, индейцев, женщин - не стоит забывать реалии времени.) Неудивительно, что на выборах 1828 и 1832 годов он разгромил конкурентов, его популярности хватило бы и на третий срок, но нельзя было нарушать традицию Вашингтона.
Ван Бурен не походил на своего шефа. Невысокий, коренастый, осторожно лавирующий политикан и унылый вдовец, он лишь в 40 лет был избран в Сенат. В первом правительстве Джексона Ван Бурен получил пост госсекретаря, но не сработался с Сенатом и ушел в отставку, чтобы не отягощать президента. Джексон это оценил и в свой второй срок провел Ван Бурена в вице-президенты, а в 1836 году способствовал его избранию президентом. Этот взлет непопулярного "вице" все однозначно оценили как "третий срок правления Джексона". Ван Бурен очень старался "соответствовать", но одного старания и верности идеалам предшественника оказалось недостаточно. Надвинувшиеся на страну экономические трудности фактически раздавили его, и следующие выборы Ван Бурен, поддержанный демократами как их действующий президент, проиграл. Пожалуй, вполне доказательно можно утверждать, что только вице-президентство при высокорейтинговом Джексоне открыло Ван Бурену дорогу в президенты.
Подобная ситуация почти буквально повторилась через полтора столетия в связке Рональд Рейган - Джордж Буш (речь о Буше-старшем). За два срока своего правления (1980-1988) Рейган достиг такой популярности, что его стали сравнивать с А. Линкольном и Ф. Д. Рузвельтом! Разумеется, придирчивые аналитики находят в его деятельности непоследовательность и прямые проколы. Замыслы Рейгана ясны и масштабны: бескомпромиссный наступательный антикоммунизм; ниспровержение СССР как "империи зла"; стратегическая оборонная инициатива ("звездные войны"); "консервативная революция" в социально-экономической сфере, то есть невмешательство государства в бизнес, низкие налоги, свободная торговля, культ семьи, религиозных ценностей, возврат к "доброй старой морали".
Многое звучит простовато, почти на уровне детской лозунговой речевки, но оказалось, что именно это вернуло простым людям Америки утраченную (при Дж. Картере) веру в президентство как в институт проведения активной американской национальной политики в глобализующемся мире. Рейган прочувствовал чаяния своего народа и своевременно угадал надлом стратегического противника. С годами все яснее осознается, что крах СССР начался в последнее брежневское пятилетие, когда окончательно деградировала партийно-комсомольская элита, а госидеология, прежде цельная и дееспособная, превратилась в фантом. Усилия М. С. Горбачева субъективно были направлены все же не на развал, а на возврат к незамутненным истокам, но, как и все революционеры-реформаторы , он не предполагал, что выпущенный им из бутылки джинн - перестройка и гласность - непременно начнет самостоятельную жизнь. Последующее развитие событий подтвердило это.
Неудивительно, что после того, как Рейган завершил два президентских срока, его верному вице-президенту (Дж. Бушу-старшему) была обеспечена безусловная поддержка электората: страна хотела продолжения прежнего курса. Но одной лишь верности замыслам предшественника недостаточно, доигрывая ранее начатую игру, долго не протянешь, жизнь каждодневно подбрасывает новые проблемы. Победа в "холодной войне" - это наследство от Рейгана (формальным днем этой победы считается 9 ноября 1989 года, день разрушения Берлинской стены), а разруливание первого конфликта с Ираком ("Буря в пустыне", 1990 год) - это уже визитная карточка президента Буша. Удивительно - военный летчик, герой Второй мировой войны, какое-то время директор ЦРУ, он в этом конфликте продемонстрировал решительнейшую нерешительность.
Как действующего президента партия выдвинула Буша на второй срок. Выборы были уверенно проиграны. Помимо всего, электорату была хорошо памятна рейгановская харизма - оптимизм, прямота, незакомплексованность, артистизм, умение убеждать людей. А здесь, как заметил один из обозревателей, "пришлось четыре года видеть на ТВ-экране кислую физиономию вечно чем-то недовольного и не слишком преуспевающего президента".
Еще отчетливее вице-президентскую идею стать достойным преемником предшественника продемонстрировал Джеральд Форд. Его "путь наверх" вообще уникален - ни в вице-президенты, ни в президенты он не был избран, но и тем и другим стал. Во Вторую мировую войну Форд служил офицером на авианосце, награжден, затем получил юридическое образование в Йельском университете, был неплохим футболистом и в 35 лет прошел в Конгресс, а в 52 года, накопив изрядный политический опыт, стал в нем лидером республиканской фракции. Видимо, это был его "потолок". Он сам, уже будучи президентом, так говорил о себе, обыгрывая автомобильную аналогию: "Я не Линкольн, я - Форд".
Но в 1973 году президент Р. Никсон отправил в отставку вице-президента С. Агню (шла "борьба с коррупцией") и назначил на его место Форда, человека незапятнанной репутации. А через 10 месяцев сам Никсон ушел в отставку под угрозой импичмента за Уотергейтский скандал с "прослушкой", установленной республиканцами в избирательном штабе демократов. Так Форд стал президентом.
Очень быстро подошло время очередных президентских выборов, Форд не очень-то хотел на них идти, но отказывался вяло ("А вдруг проскочу"?), и республиканцы утвердили его своим кандидатом. Проигрыш Дж. Картеру (1976 год) объясняют обычно тем, что на Форда легла тень Уотергейта, коррупционных скандалов и унизительного поражения во Вьетнаме. Думается, суть все же в другом. Став хозяином Белого дома, он, похоже, не пережил соответствующего духовного преображения, так и не почувствовал себя президентом. Времени не хватило, текучка заела, натура не та - кто знает?
Эхо великих президентств ХХ века
Гарри Трумэн автоматически перешел из "вице" в президенты 12 апреля 1945 года в день неожиданной скоропостижной смерти Франклина Делано Рузвельта - президента, который вытащил страну из Великой депрессии 1930-х годов, привел ее, вместе со свободолюбивым миром, к победе над фашизмом во Второй мировой войне, стал инициатором создания ООН. И именно Рузвельт, вопреки всем традициям, четырежды избирался президентом. Аббревиатуру FDR знает каждый американский школьник, как и JFK - Джон Фитцджеральд Кеннеди.
Деятельность Трумэна в разное время оценивалась парадоксально неоднозначно: в период правления его рейтинг падал до самого низкого уровня, какой только имели другие президенты ХХ века, а оценки историков постфактум выдвигают его в тройку-четверку самых сильных президентов столетия. Историки ориентируются на последующее развитие событий и, уже зная, что через 45 лет "холодная война" завершилась успехом США, часть победной славы возвращают тем, кто был у ее начала.
Трумэн родился в фермерской семье в штате Миссури. Окончив школу, не смог продолжить образование в колледже - надо было работать. В Первую мировую войну служил в американском экспедиционном корпусе во Франции. Вернувшись из-за океана, открыл с компаньоном магазинчик мужской одежды, но за три года заработал лишь долг в 25 тысяч долларов. Казалось, 40-летнему бизнесмену-неудачнику впереди ничего, кроме безрадостных трудных будней, не светит.
Но по счастливой случайности и руководствуясь каким-то внутренним зовом, он "шагнул" в политику, где, не обладая ораторским даром и внешней харизмой, нашел себя вне публичности, работая в различных подкомитетах и комиссиях. Его заметил влиятельный босс-промоутер демократической партии Т. Пендергаст и в 1934 году провел в Сенат. Пожалуй (если исходить из его биографии и личных данных), это была вершина - для политической элиты Трумэн по-прежнему оставался "человеком из Миссури" (то есть из провинции, а вернее - из деревни), не более того.
Но в его судьбу вновь вмешался случай и перед выборами 1944 года. Действующий вице-президент Г. Уоллес, фантазер и мечтатель, популярный в левых кругах и полезный в период дружбы с СССР (а она заканчивалась), стал неугоден и Сенату, и партийным боссам, другие заметные деятели демократической партии "самоуничтожились" в конкурентной борьбе. И неожиданно для всех 60-летний Трумэн в качестве компромиссной фигуры стал вице-президентом, а через 83 дня после инаугурации - президентом! И в какое время - за месяц до капитуляции Германии!
За окончанием войны в Европе уже просматривались новые вызовы, наступала другая эпоха, а хозяином Белого дома вместо великого Рузвельта стал "маленький человек". Это вызвало шок. Однако сам Трумэн никаких комплексов не испытывал и начал действовать уверенно и без оглядки на тень предшественника. Будучи вице-президентом, он вплоть до 1945 года мало что знал о Манхэттенском проекте по созданию атомной бомбы. Когда же попытался прояснить себе ситуацию, военный министр В. Симпсон дал ему понять, что "есть вещи, о которых дозволено знать лишь ограниченному кругу правительственных лиц". Как видим, и в середине ХХ века с "вице" не очень-то церемонились.
Возможно, именно это незнание в подробностях сути дела и предопределило ту безоглядную решимость, которую проявил Трумэн, уже президент, в отношении к совершенно новому и страшному оружию. Для него определяющей стала логика цифр. На разработку бомбы затрачено два миллиарда долларов, их нельзя просто так подарить ученым, нужна практическая отдача. По оценкам военных, в случае успеха бомба может спасти жизни 200 тысяч американских солдат при высадке на Японские острова, значит, ее надо сбросить. И еще. Когда в канун Потсдамской конференции Трумэн получил шифрограмму "роды прошли удачно" (об испытании бомбы), он почувствовал, что получил весомый козырь в переговорах со Сталиным, и сообщил ему об этом, а Сталин и бровью не повел. Значит, надо продемонстрировать этот козырь. О варварстве как будто даже и не мыслилось; в дневнике Трумэн тогда записал: "Это оружие будет применено против Японии… так, чтобы были целями военные объекты, солдаты и моряки, а не женщины и дети". Типовой слоган американского кино: "ничего личного, только военная целесообразность". Но "логика цифр" подсказала иное: цель, для "эффективной" атаки, должна обладать максимальной скученностью людей. Так в планах появилась Хиросима, чтобы погибнуть в реальности.
Как повел бы себя в той ситуации Рузвельт? Остается лишь гадать. Но Хиросимы (хочется думать) он бы не допустил, а уж тем более вряд ли продублировал "апокалипсис" через несколько дней в Нагасаки. Прагматизм, точный расчет, оценка эффективности и целесообразности обязательны и достаточны для эксперта. Президенту полезно обладать чем-то еще, мудростью что ли. Уверенно взятая первая нота предопределила и дальнейшую бескомпромиссность. Щедроты плана Маршалла обошли стороной СССР. (По этому плану, провозглашенному госсекретарем Дж. Маршаллом в Гарварде 5 июня 1947 года, США выделили на восстановление Западной Европы 12,5 миллиарда долларов; в 1953 году Маршалл был удостоен Нобелевской премии мира.) Да, действительно по идеологическим соображениям Сталин от него отказался, но даже американские историки сходятся в том, что Трумэн и не очень-то его уговаривал, а от Рузвельта помощь по ленд-лизу Сталин принял. И какую помощь!
Мировая общественность совсем не обрадовалась тому, что "на Европу опустился железный занавес". Симптоматично, что свою знаменитую фултоновскую речь с тезисом о железном занавесе Черчиль произнес 5 марта 1946 года в родном штате Трумэна Миссури, и при этом президент стоял с ним рядом. Вскоре началась "холодная война", хотя, казалось, западная демократия и коммунизм еще могли поискать точки соприкосновения, и тому были основания. Сегодня хорошо известно, что даже в ближайшем окружении Сталина находились люди, либерально настроенные по отношению к Западу.
Попробуем смоделировать ту же ситуацию, но с президентом Франклином Рузвельтом. Советская агрессия на Западе фактически была не реальной, скорее всего, мудрый Рузвельт поддержал бы "статус кво", дипломатично сглаживая разногласия и поджидая естественного ухода Сталина со сцены. Наверняка был бы задействован и традиционный американский план взращивания агентов влияния в коммунистическом лагере.
Нетерпеливость Черчилля, несомненно мудрого человека, объясняется двумя обстоятельствами. В то время он был политиком без власти, а таким позволительны крайности в призывах, а кроме того, в противоборство со Сталиным он вносил много личного, стремясь выигрывать каждую партию, что, как известно любому шахматисту, чревато нелепыми промахами.
На выборы 1948 года от демократической партии был выдвинут действующий президент, но, имея множество критиков даже в своем стане, Трумэн шел на них как заведомый аутсайдер. Однако одна часть электората все еще видела в Трумэне продолжателя рузвельтовского "нового курса", другой части, напротив, импонировало его более жесткое, чем у предшественника, отношение к СССР, - неожиданно даже для самого себя он выиграл.
Второй срок правления обрушил на Трумэна испытание корейской войной (1950-1953). К этому времени он стал сдержаннее в использовании силы, категорически выступил против применения в Корее атомной бомбы (наверняка моральная заноза Хиросимы продолжала кровоточить), не ввязался в агрессию против коммунистического Китая ("проигрыш Китая" - до сих пор один из главных упреков Трумэну со стороны крайне правых). Отягощенный нерешенными внутренними проблемами, осуждаемый либералами за разгул маккартизма в стране, Трумэн отказался от участия в выборах 1952 года. На склоне лет он все чаще задумывался об ответственности первого лица государства, о том, что быть президентом означает быть "одиноким, очень одиноким во время больших решений". А историки все продолжают расхваливать его за твердую волю, за способность принимать непопулярные решения и не отступать от них. Не позаимствуй он от своего великого предшественника чуточку философичной мудрости, и устройство послевоенного мира вполне могло бы сложиться иначе.
Линдон Джонсон, в противоположность Трумэну, к началу своего президентства пришел вполне зрелым, масштабным государственным деятелем. В 25 лет он начал в Техасе агитировать за рузвельтовский "новый курс", в 29 был избран в палату представителей, в 40 стал сенатором, а затем лидером сенатского большинства и одним из самых значительных, уважаемых и честолюбивых деятелей на Капитолийском холме. Исподволь готовил программу социальных преобразований на случай избрания президентом. Но на Конвенте демократов летом 1960 года его определили кандидатом лишь в вице-президенты, а на президентское кресло нацелился суперзвездный Джон Кеннеди. Они выиграли, для Джонсона к радости примешивалась горечь - свою программу приходилось отложить, по-видимому, на 8 лет.
Консервативно-застойное президентство 70-летнего Д. Эйзенхауэра сменилось оптимизмом, энергией, динамизмом дружной команды сорокалетних интеллектуалов. "Давайте заставим страну снова двигаться". Джон Кеннеди призвал нацию к "новым границам", напомнив о великом духе романтики времен покорения Дальнего Запада. В его программе было все сразу: борьба с расовой сегрегацией и идеологическими путами, технологическая революция и полет на Луну, наконец, наступательно -миссионерское лидерство в свободном мире.
В этом флибустьерском напоре не все разглядели взвешенность решений и хладнокровие молодого президента в критических ситуациях, способность идти на компромиссы даже в ущерб личной популярности. Все это проявилось во время знаменитых "13 дней" Карибского кризиса в октябре 1962 года. Тогда кое-кто из генералов предлагал атомными бомбардировками смести СССР с лица Земли, вычислив, что при этом потери американцев составят лишь (?!) 80 миллионов человек. Вот с какими персонажами приходилось иметь дело сорокапятилетнему президенту.
Но через год, 22 октября 1963 года, роковые выстрелы в Далласе оборвали жизнь Кеннеди. И через два часа на борту самолета Джонсон принял президентскую присягу.
Ради поддержания преемственности он сохранил в Белом доме прежнюю команду, хотя у него не было взаимопонимания с "гарвардскими мальчиками". Он начал входить в дела, реанимировал свою социальную программу и стал раскручиваться к выборам-1964. Лидер республиканцев Р. Никсон в это время оказался вне политики, и у консервативного, "непроходного" Б. Голдуотера Джонсон выиграл с колоссальным отрывом, почти как FDR в его лучшие выборы. Теперь, укрепившись, можно было выходить к стране и со "своим". В начале 1965 года он представил Конгрессу "Великое общество" - концепцию резкого улучшения всей социально-экономической жизни страны (занятость, образование, медицинское обслуживание, пенсии и т.п.). Его стали сравнивать с великим Линкольном, казалось, что у государственного руля встал достойный продолжатель безвременно ушедшего из жизни Кеннеди. Однако еще раньше, в августе 1964 года, в ответ на провокационный обстрел вьетнамцами американских патрульных катеров в Тонкинском заливе Джонсон с согласия Конгресса начал массированные бомбардировки "красного" Вьетнама, и ситуация очень скоро переросла в полномасштабную войну. Демократы, партия президента, имели тогда подавляющее большинство и в сенате и в палате представителей. Яркий пример пагубности единомыслия (или совместного недомыслия) исполнительной и законодательной ветвей власти.
Такого Кеннеди позволить бы себе не мог. Представление о преемственности курса рассыпалось в одночасье. Кровавая вьетнамская бойня затянулась на десятилетие, потрясла своей бессмысленностью Америку и "похоронила" президентское будущее Джонсона. На выборы в 1968 году он, разумеется, не пошел, да и не мог пойти.
(Окончание следует.)
