ФАТИМА БУТАЕВА: У ИСТОКОВ СОЗДАНИЯ ЛАЗЕРА

В истории мировой науки трудно найти второй подобный пример: женщина-ученый, представительница малочисленного народа, за сто лет до ее рождения не имевшего собственной письменности, внесла существенный вклад в научные и технические достижения, решительно изменившие жизнь большинства людей на планете. Такие культурные, экономические и социальные перемены в судьбе ее народа стали возможны в результате сближения с Россией: постепенного, сложного, порой неоднозначного. народа, еле выживавшего в прежних суровых условиях и получившего новые возможности для экономического, социального и культурного развития. Политики некоторых государств, образовавшихся после распада СССР, любят говорить о колониальных отношениях, царивших внутри царской России и Советского государства, и предъявляют претензии и счета за прошедшие годы. Противовесом подобным рассуждениям служит непростая история девушки, пробившейся через многочисленные трудности к знаниям и нашедшей свою судьбу вместе с Россией. Речь идет об осетинке Фатиме Асланбековне Бутаевой, сто лет со дня рождения которой исполнилось 1 декабря 2007 года.

В ГОРСКОМ СЕЛЕ

Фатима Бутаева родилась в 1907 году в северо-осетинском селении Салугардан Владикавказского округа Терской области.

Следует чуть подробнее остановиться на исторических и социальных обстоятельствах жизни в тот период. В 1774 году, во время царствования Екатерины II, после успешной для России Русско-турецкой войны 1768—1774 годов был заключен знаменитый Кучук-Кайнарджийский договор, определивший на 200 лет юридические полномочия России в Крыму, на Северном Кавказе, в Закавказье.

С конца XVIII и весь XIX век происходило освоение Россией новых территорий, которое, как и везде, начиналось со строительства воинских укреплений и дорог, создания постоянных поселений и административных органов управления. С этой целью на равнине и в предгорьях выделялась земля, порой задорого выкупаемая у местных феодалов, и передавалась направленным из России казакам и горцам, которым предлагали более перспективные сельскохозяйственные угодья. Казаки несли воинскую обязанность по охране границ государства и одновременно обеспечивали безопасность на новых территориях — без этого горцы не решались покидать привычные ущелья, опасаясь разбойных людей. Позже открывались предприятия, больницы, школы и другие учреждения.

По сути, центральное правительство проводило в жизнь инвестиционную программу огромного масштаба, рассчитанную на десятилетия. Подобными действиями Россия конечно же преследовала собственные экономические и политические задачи, однако такая политика способствовала развитию экономики всего региона и повышению жизненного уровня горцев. Достаточно сказать, что за последние два века многие северо-кавказские народы, бывшие на грани исчезновения, увеличили свою численность в десятки раз.

В 1784 году на берегу Терека, у входа в Дарьяльское ущелье, была заложена крепость Владикавказ, ставшая затем городом, центром всей Терской области. Чуть раньше, в 1781 году, недалеко от реки Ардон было основано селение Салугардан для горцев-переселенцев. Недалеко от него с 1850 года работал Алагирский серебро-свинцовый завод по переработке местных руд, заложенный по императорскому повелению, а рядом возник заводской поселок Алагир, ставший впоследствии городом. В ХХ веке Алагир расширился, и Салугардан стал его частью.

Через расположенные недалеко друг от друга Владикавказ и Алагир проходят важнейшие дороги в Грузию и Закавказье: Военно-Грузинская и Военно-Осетинская (теперь Транскавказская). Оба города на рубеже XIX и ХХ веков стали центрами новой экономической жизни, очагами образования и культуры. Среди населения этих городов появилось немало образованных, интеллигентных людей, прекрасно говоривших на русском языке и много сделавших в будущем для России. Достаточно вспомнить, например, уроженца Владикавказа Евгения Багратионовича Вахтангова.

Письменность на основе кириллицы появилась в Осетии в середине XIX века, первоначально для перевода Священного Писания и церковных книг на осетинский язык.

Одним из переселившихся с гор в селение Салугардан стал дед Фатимы — Савва Дадиевич, у которого было восемь детей. Долгое время все жили вместе, даже когда у старшего сына Асланбека появилась своя семья. С малых лет всем приходилось много трудиться: огород, сад, посадки кукурузы, различная живность и скот.

Несмотря на бытовые трудности, в семье понимали важность образования и старались находить возможности для его получения всеми детьми. Высших учебных заведений в дореволюционной Осетии не существовало, а средних было немного. Наибольшей известностью пользовались Ардонская духовная семинария и владикавказская Ольгинская женская школа.

Для девочек обучение в школе усложнялось горским менталитетом, согласно которому женщина должна находиться в семье на второстепенных ролях, а для этого образование не требовалось. Существовала еще одна проблема — старшеклассниц по дороге в школу могли украсть и выдать замуж без согласия родных. Поэтому в Салугардане того времени была только одна школа для девочек.

Судьба не была благосклонна к Фатиме: ей не исполнилось и восьми лет, когда умерла мама. Фатима оказалась старшей дочерью среди пяти детей. Пришлось много трудиться, научившись все делать своими руками. Эти навыки пригодились ей в будущей научной деятельности, когда значительную часть уникальных экспериментальных установок она собирала сама.

Вскоре произошла революция 1917 года, ближайшим последствием которой стало ухудшение экономической обстановки, появление беженцев и голодающих. Отец второй раз женился через семь лет, когда Фатиме было уже почти пятнадцать. Все эти годы забота о семье не позволяла Фатиме получить систематическое образование. Только в 1922 году, подготовившись самостоятельно, она смогла продолжить занятия в школе, которую прежде посещала лишь от случая к случаю.

В 1925 году она поступила в Горский институт, единственное на тот момент местное высшее учебное заведение. Однако сложные отношения с мачехой заставили ее уехать из родного дома. В 1926 году она перевелась в Москву, на физико-математическое отделение педагогического факультета 2-го МГУ. Этот поступок многое говорит о целеустремленности и решительном характере Фатимы: только что была стирка белья для младших детей и дойка коровы в далеком предгорном селении, и тут же физико-математическое отделение университета в Москве, причем без систематического среднего образования.

Фатима жила в общежитии, получала стипендию, старательно училась. Однако вскоре жизнь опять преподнесла ей серьезное испытание — за два года более чем скромного быта в студенческом общежитии у нее ухудшилось здоровье, не очень крепкое от природы. После тяжелой операции по удалению желчного пузыря ей с 1928 по 1930 год пришлось прервать учебу. В восстановительный период, когда еще не было сил возобновить обучение, она работала секретаршей, поскольку других средств к существованию не было, а обращаться к кому-то с просьбами она за всю жизнь так и не научилась.

В 1930 году 2-й МГУ был реорганизован в три вуза: Педагогический институт, 2-й Медицинский институт и Институт тонкой химической технологии. Поэтому в 1932 году Фатима оканчивала уже пединститут, и некоторое время работала в Куйбышеве преподавателем математики. В том же году она вернулась в Москву и два года преподавала теоретическую механику в трамвайном техникуме.

В ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ

Молодую учительницу Фатиму Бутаеву влекла наука, и в 1934 году она переходит на работу во Всесоюзный электротехнический институт (ВЭИ). В те годы это был большой отраслевой центр, где под руководством крупных ученых велись исследования в различных областях электроэнергетики: высокие напряжения, высоковольтная коммутационная аппаратура, передача энергии постоянным током высокого напряжения, полупроводниковые приборы, средства автоматического регулирования в энергосистемах. Позже на базе ВЭИ создали несколько институтов и конструкторских бюро.

Как всегда, по ходу деятельности крупных научных коллективов происходит кристаллизация новых перспективных направлений, одним из которых стала разработка и внедрение экономичных источников освещения. Этим занималась лаборатория источников света, только что организованная по инициативе академика, а позже президента Академии наук СССР С. И. Вавилова. Возглавлял ее Валентин Александрович Фабрикант — сверстник Фатимы, выпускник физико-математического факультета МГУ, бывший студент С. И. Вавилова.

Как и многие известные ученые, Вавилов заботливо опекал своих студентов, а наиболее способных привлекал к научной работе уже на старших курсах университета. Занимаясь в основном теоретическими проблемами физической оптики, Вавилов, как опытнейший экспериментатор, осознавал неизбежность огромных усилий по воплощению в жизнь задуманного им переворота в электросветотехнике, перехода от опытов по люминесценции к реальным образцам и изделиям. В ВЭИ эту задачу он возложил на своего талантливого ученика.

Спустя какое-то время история повторится: С. И. Вавилов передаст В. А. Фабриканту кафедру физики в располагавшемся напротив ВЭИ Московском энергетическом институте, а Фабрикант, больше сосредоточившись на теоретических вопросах и задачах обучения и преподавания, в свою очередь передоверит руководство лабораторией своей сподвижнице Фатиме Асланбековне Бутаевой.

А пока Фатима увлеченно включилась в научную работу. Она штудировала теорию, проводила тщательные измерения, участвовала в разработке тонких и изящных экспериментов, в которых творческий

научный подход сочетался с умением своими руками создавать простые приборы. Она внесла большой вклад в исследования газового разряда, в изучение спектрального состава и интенсивности излучения ионизированных газов в широком интервале изменения токов и давлений, занималась изучением баланса энергии ртутно-аргонового разряда низкого давления, ставила задачи и проводила серии экспериментов по получению квантового выхода люминофоров в оптической области спектра.

Казалось, все идет к лучшему, по восходящей... Но в этот момент судьба в очередной раз испытывает Фатиму: были репрессированы ее дядя Казбек и отец Асланбек. По заведенному тогда правилу Фатима поставила в известность об этом дирекцию института. В подобных ситуациях реакция администрации и соответствующих органов к членам семьи изменника родины (ЧЕСЕИ-Рам) сводилась как минимум к отчислению сотрудника, а возможно, к высылке из города и более суровым мерам. Около года Фатима прожила в напряженном ожидании решения своей участи, продолжая вести научную работу. Наконец из устного сообщения она узнала, что ей позволено остаться в институте.

С тех пор Фатима Асланбековна стала закрытым человеком: она, как и все ее близкие родственники, старалась нигде не упоминать об отце и дяде. Поэтому многие коллеги, работавшие рядом, почти ничего не знали о перипетиях ее жизни. В 1956 году Асланбека и Казбека Бутаевых оправдали, но это уже не изменило характера Фатимы.

Исследования газового разряда в конце 1930-х годов нашли применение при создании опытных образцов люминесцентных ламп, теперь хорошо известных всем. Такая лампа представляет собой стеклянную трубку, из которой откачан воздух и в которую введены пары ртути под давлением около 0,01 миллиметра ртутного столба. На внутренние стенки трубки наносится тонкий слой люминесцирующего вещества — кристаллофосфора или люминофора. С обеих сторон в трубку введены электроды. При прохождении через них тока в парах ртути зажигается электрический разряд. Атомы ртути излучают ультрафиолет, его поглощает кристаллофосфор и дает излучение в видимой части спектра.

При создании люминесцентных ламп, или, как их еще называли, ламп дневного света, приходилось преодолевать массу трудностей. Например, лампы с более высоким давлением ртутных паров нередко взрывались. Кристаллофосфоры первых ламп имели плохую цветопередачу, так что лица людей, освещенных ими, приобретали мертвенный оттенок, а технология получения люминофоров, особенно для ламп низкого давления, была весьма сложна.

Исследования по люминесцентным лампам осуществлялись под общим руководством С. И. Вавилова и были сосредоточены в трех институтах: в Физическом институте Академии наук (ФИАНе), который С. И. Вавилов фактически создал в 1934 году и возглавил, в ВЭИ, где работала лаборатория В. А. Фабриканта, и в ленинградском Государственном оптическом институте (ГОИ), где в течение десяти лет С. И. Вавилов был заместителем директора по научной работе. Усилиями этих групп в 1940 году созданы пригодные для серийного производства образцы ламп дневного света. Их передали для внедрения на Московский электроламповый завод и московский завод “Светотехник”, но началась война, и работу пришлось прервать.

Вместе с другими сотрудниками ВЭИ Фатиму эвакуировали, и она продолжала заниматься научными и прикладными задачами, стоявшими перед страной. Сохранился пропуск, выданный Народным комиссариатом внутренних дел, Управлением НКВД по Свердловской области, Управлением милиции на поездку и проживание в Москве сроком на 1 месяц начиная с 18 июня 1942 года. В пропуске указана цель поездки: “Вызов наркома”.

Прерванную Отечественной войной работу удалось частично возобновить в 1943 году. По работам в области газового разряда и люминесценции в 1946 году Бутаева Ф. А. защитила кандидатскую диссертацию, а спустя год была награждена медалью “За трудовую доблесть”.

Напряженный труд ученых и производственников позволил уже в 1948 году наладить производство люминесцентных ламп. За эту работу в 1951 году группа авторов — С. И. Вавилов, В. Л. Левшин, М. А. Константинова-Шлезингер, В. А. Фабрикант, Ф. А. Бутаева, В. И. Долгополов — была удостоена Сталинской премии.

Появление люминесцентных ламп стало подлинной революцией в технике: по своей экономичности они в четыре раза превосходят лампы накаливания. Кроме того, например, при работе в шахтах “холодные” люминесцентные лампы гораздо безопаснее ламп накаливания.

Огромную работу провела Ф. А. Бутаева совместно с другими сотрудниками ВЭИ по созданию первого в нашей стране специализированного предприятия по выпуску люминесцентных ламп — Завода ламп дневного света (ЗЛДС), ныне — Опытного завода ВНИСИ.

Более двадцати пяти лет Бутаева возглавляла лабораторию люминесцентных ламп ВНИСИ. Все эти годы она успешно руководила важными исследовательскими и прикладными работами по повышению коэффициента световой отдачи и мощности люминесцентных ламп с улучшенной цветопередачей, поиску оптимальных решений для их конструкции, стала автором изобретений: “Газоразрядная лампа низкого давления”, “Люминесцентная лампа низкого давления” и других.

Ее лаборатория была самой большой в институте. Фатима Асланбековна могла защитить докторскую диссертацию, у нее достаточно много научных публикаций, но не считала это необходимым. Ее ценили и уважали, у нее было имя, не хватало только здоровья и желания.

Высоко оценена деятельность Ф. А. Бутаевой правительством, которое наградило ее орденом “Знак Почета” и медалями.

ЛАЗЕРНАЯ ТЕМА

В1917 году А. Эйнштейн опубликовал статью, посвященную оптическим спектрам атомов и молекул. В ней он впервые высказал мысль, что спектры излучения могут иметь двойственную природу: они вызываются спонтанными явлениями и явлениями вынужденного (индуцированного) возбуждения. Спонтанные явления происходят в среде с равновесными (больцмановскими) заселенностями энергетических уровней, а индуцированные должны возникать в средах с неравновесными заселенностями.

В простейшем случае рассматриваемая среда имеет базовый энергетический уровень Е₀ и возбужденный Е_у Под действием энергии (накачки) среда может перейти в верхний, неустойчивый уровень

Е₂, с которого, отдав часть энергии на нагрев, перейдет на стационарный уровень Е1. А потом, излучив квант частоты v = (Е1-Е₀)/h, среда возвращается к базовому уровню.

Чтобы получить индуцированное излучение, необходимо наличие как минимум двух условий: среды с заметно неравновесным распределением энергетических уровней и сильного источника энергии накачки. Поскольку оба они отсутствовали, то спектроскописты, воспитанные на классическом подходе, не рассматривали всерьез индуцированное излучение, полагая его лишь теоретическим построением сторонников квантовой механики.

Первым спектроскопистом, осознавшим важность этого явления, оказался молодой тогда В. А. Фабрикант. В своей докторской диссертации, защищенной в ФИАНе в 1939 году, он описал ситуации, когда индуцированное испускание будет играть заметную роль. В. А. Фабрикант не только предложил метод прямого экспериментального доказательства существования вынужденного излучения, но и пошел дальше: он первым указал на принципиальную возможность создать среду, которая не ослабляет, а усиливает проходящее излучение (отрицательная абсорбция).

Увеличение интенсивности светового потока по мере его распространения внутри усиливающего вещества можно сопоставить с цепными химическими реакциями или с размножением нейтронов в ядерном реакторе.

В дальнейшем работу по этой теме Фабрикант проводил совместно с Фатимой Бутаевой (на некоторое время к исследованиям подключился М. М. Вудынский). Они с Фабрикантом принадлежали к разным психическим типам, дополняя друг друга: он был спокойным и мягким, она — взрывной в научных дискуссиях и бесконечно терпеливой в бесчисленных измерениях.

Бутаева выполнила почти все тонкие и долгие эксперименты, в которых она выступала в роли не только исследователя, но и инженера, стеклодува, электромонтажника. В частности, она изучала влияние примесей в аргонно-ртутной смеси, избирательно разрушающих частицы, находящиеся в нижних энергетических состояниях, явление рекомбинации электронов и ионов для получения частиц на верхних энергетических уровнях, ставила эксперименты по усилению электромагнитного излучения в средах с инверсионной заселенностью.

Работы группы В. А. Фабриканта находились в полном противоречии с принятыми тогда в спектроскопии взглядами, согласно которым излучение, проходя через среду, должно поглощаться. Нетрудно догадаться, что противодействие высказанным положениям со стороны коллег оказалось сильным и единодушным. К авторам идеи “отрицательного поглощения света средой” отнеслись как к лжеученым, предложившим очередную модель “вечного двигателя”. В этой связи весьма интересно признание бывшего председателя Госкомизобретений СССР Ю. Максарева, опубликованное в “Литературной газете”: “Знаете, как случилось сперва с открытием лазера? Эксперты посмеялись над этим "гиперболоидом инженера Гарина", но на всякий случай послали на заключение специалистам. Те не просто посмеялись — разбили идею в пух и прах”.

Такая реакция коллег на десяток лет отложила признание заслуг авторов, поскольку научные журналы долго отказывались печатать статьи про среды с отрицательным поглощением. После нескольких лет безуспешных попыток единственным доступным способом оказалась подача В. А. Фабрикантом, М. М. Вудынским, Ф. А. Бутаевой в 1951 году заявки на регистрацию авторского свидетельства на новый “метод усиления электромагнитного излучения”.

Заявка была зарегистрирована лишь в 1962 году, и в 1964-м авторам было выдано Свидетельство № 12 об открытии “неизвестного ранее явления усиления электромагнитных волн при прохождении через среду, в которой концентрация частиц или их систем на верхних энергетических уровнях, соответствующих возбужденным состояниям, избыточна по сравнению с концентрацией в равновесном состоянии”.

Кроме того, по материалам той же заявки были выданы два авторских свидетельства на изобретения. Первое — № 123 209 “Способ усиления электромагнитных волн” с формулировкой: “Способ усиления электромагнитных излучений (ультрафиолетового, видимого, инфракрасного и радиодиапазонов волн), отличающийся тем, что усиливаемое излучение пропускается через среду, в которой с помощью вспомогательного излучения или другими способами создается избыточная по сравнению с равновесной концентрация атомов, других частиц или систем на верхних энергетических уровнях, соответствующих возбужденным состояниям”. Второе — № 148 441 “Использование многократных прохождений усиливаемой электромагнитной волны в неравновесных средах” с формулировкой: “Способ усиления электромагнитных излучений с использованием сред с отрицательным поглощением, отличающийся тем, что с целью увеличения коэффициента усиления применено многократное прохождение сигнала через усиливающую среду”.

В этих фразах впервые была дана четкая формулировка квантового способа усиления электромагнитных волн и сформулирован принцип действия созданного позже прибора, названного лазером от английского сокращения LASER — Light Amplification by Stimulated Emission of Radiation, что означает “усиление света с помощью вынужденного излучения”.

Первый газовый лазер был создан в 1960 году на базе гелий-неоновой среды низкого давления. Прибор, сделанный в компании “Bell Lab.” (США), практически полностью повторял установку Фабриканта — Бутаевой. Отличие состояло в двух зеркалах у торцов трубки с газовой смесью, игравших роль резонаторов.

Лазерная тематика требовала больших средств и усилий уже не ученых-одиночек, а научных коллективов. Совместные усилия в этом направлении творческого тандема В. А. Фабрикант - Ф. А. Бутаева оказались сильно ослабленными текущими заботами: Валентин Александрович с середины 40-х годов заведовал кафедрой физики в МЭИ, а Фатима Асланбековна была занята организационными, техническими и технологическими проблемами опытного завода, производившего уже в промышленных масштабах лампы дневного света. В 1950-х годах во время борьбы с космополитами Ф. А. Фабрикант попал в опалу, почти на десять лет был отстранен от заведования своей кафедрой и находился на вторых ролях.

Если публикации по лазерной теме не принимались к печати, то устные выступления на научных семинарах в родном ВЭИ, ФИАНе и других смежных институтах не возбранялись. Начиная с 1939 года В. А. Фабрикант, а потом и Ф. А. Бутаева не раз излагали свои соображения и докладывали

результаты проделанных ими работ по инверсионным средам с отрицательным поглощением и по способам усиления электромагнитного излучения.

Именно в ФИАНе фактически были продолжены исследования Фабриканта и Бутаевой. Для этого имелся и научный коллектив, и правильно поставленная задача. Молодые А. М. Прохоров и Н. Г. Басов выбрали другой диапазон электромагнитных излучений: не оптический, а радиочастотный (микроволновый). В радиоспектроскопии легче создать необходимые условия, о которых речь шла выше: верхние энергетические уровни достаточно заселены уже при обычных температурах, и высокой плотности пучка для накачки добиться относительно несложно. Еще одним подспорьем для этой научной группы стал повышенный интерес к радиоспектроскопии со стороны военных благодаря возникшим задачам, связанным с радиолокацией, и последовавшему значительному финансированию исследований.

В 1954 году Н. Г. Басов и А. М. Прохоров, а также независимо от них Ч. Х. Таунс (США) опубликовал и первые работы, следствием которых стало создание прибора, излучающего в радиочастотном (микроволновом) диапазоне электромагнитных колебаний и получившего название “мазер” (от англ. MASER — Microwave Amplification by Stimulated Emission of Radiation — усиление микроволновых колебаний с помощью индуцированного излучения).

В 1964 году этим исследователям была присуждена Нобелевская премия по физике за “фундаментальные работы в области квантовой электроники, приведшие к созданию генераторов и усилителей на основе принципа лазера-мазера”. При награждении от имени лауреатов нобелевскую лекцию прочел академик А. М. Прохоров. Текст лекции снабжен списком цитируемой литературы. Интересно, что среди пятнадцати ссылок большую часть (восемь), как водится, составляют статьи лауреатов (самоцитаты), но среди остальных приводится работа Ф. А. Бутаевой и В. А. Фабриканта “О среде с отрицательным коэффициентом поглощения”.

Во всех современных физических энциклопедиях открытие Фабриканта, Вудынского, Бутаевой характеризуется как одно из высших достижений мировой физической науки ХХ века, фундаментально изменившее науку и технику, сказавшееся на различных сторонах жизни каждого человека. К сожалению, в свое время авторы не получили должной поддержки и признания, потратив массу драгоценного времени на преодоление академических препонов. Этот случай уже стал хрестоматийным примером неоцененности ученых современниками.

Академик А. Д. Сахаров в воспоминаниях писал, что в конце 1940-х годов по настоянию своего учителя И. Е. Тамма “... три семестра преподавал в Московском энергетическом институте. В МЭИ заведующим кафедрой физики был проф. В. А. Фабрикант. Он очень опасался моей педагогической неопытности и давал мне разные полезные наставления. Его собственная научная судьба драматична. Примерно в те же годы, когда мы общались, он (вместе со своей сотрудницей Бутаевой) предложил принцип лазера и мазера (использование эффекта индуцированного излучения, на существование которого в 1919 году в пер вые указал Эйнштейн). Но радость осуществления этой замечательной идеи — и известность — достались другим. Через 20 лет Фабриканту была присуждена премия имени Вавилова (я был в числе членов комиссии). Я вилась л и эта запоздалая премия хоть каким-то утешением уже старому и больному человеку, стоявшему у истоков одного из самых удивительных открытий нашего времени?”

По словам коллег из близкого окружения Фабриканта и Бутаевой, они однажды высказали неудовольствие в адрес Басова и Прохорова за то, что те не включили их в нобелевский список. Но, с другой стороны, они хорошо понимали, что заявку в Нобелевский комитет подает организация и ФИАН из репутационных соображений был заинтересован в продвижении своих сотрудников. А в прикладном институте, каковым был ВЭИ, реорганизованный позже во Всесоюзный научно-исследовательский светотехнический институт (ВНИСИ), а тем более в МЭИ важность работ Фабриканта и Бутаевой для мировой науки никто оценить не мог.

Рискнем предположить, что, если бы академик С. И. Вавилов не умер относительно молодым в 1951 году, трудностей с публикациями было бы заметно меньше, а заявка в Нобелевский комитет могла выглядеть иначе.

Многое, что сегодня известно о научной, производственно-технологической и организационно-административной сторонах деятельности Ф. А. Бутаевой, все же не дает ответа на поставленный в начале статьи вопрос: как девушка из осетинского селения Салугардан стала соавтором одного из важнейших открытий в физике XX века?

Предпосылками этому послужили упорная работа Ф. А. Бутаевой по самообразованию, ее хорошая теоретическая подготовка в области математики и физики, научная интуиция, способность проводить и осмысливать тончайшие эксперименты и, что не менее важно, готовность пожертвовать многим в жизни ради науки.

ОБ ОТЦЕ

Успехи Фатимы, а также ее братьев Сосланбека (Сергея) и Девлет-Гирея связаны, видимо, с влиянием, оказанным на них в первую очередь отцом Асланбеком (Александром) Саввичем, а также дедом Саввой Дадиевичем, привившими детям тягу к знаниям и уважение к труду.

Асланбек, будучи старшим сыном, всегда много внимания уделял младшим братьям и сестрам, помогал материально и морально, личным трудом и собственным примером. Все выросли интересными, достойными людьми. Один из младших братьев — Казбек стал видным ученым-экономистом, возглавлял в Москве Институт красной профессуры, а позже был избран первым секретарем Горского райкома партии во Владикавказе.

В автобиографии Казбек Бутаев несколько раз упоминает об участии старшего брата Асланбека в своей судьбе: “По окончании церковно-приходской школы я работал в хозяйстве отца, так как о дальнейшем учении нельзя было думать: отец не мог платить за мое учение. Но к этому времени два старших брата Асланбек и Ахмат начали работать самостоятельно и имели заработок”. И дальше: “Старший брат основательно помог отцу освободиться от долгов и поправить свое хозяйство”.

Сам Асланбек Бутаев в свое время за хорошие успехи в церковно-приходской школе был направлен в Александровскую миссионерскую духовную семинарию в г. Ардоне, где учился за казенный счет. Это училище, как позже выяснилось, стало кузницей кадров национальной интеллигенции. По окончании с отличием семинарии А. С. Бутаев отказался от церковного сана и вернулся в Салугардан учителем в ту же школу. Он экстерном сдал экзамены за среднее учебное заведение и в 1900 году поступил на заочное юридическое отделение Юрьевского университета (ныне г. Тарту). Асланбеку приходилось совмещать учебу с преподаванием, с обязательными семейными и хозяйственными обязанностями, с различными подработками. Самостоятельно подготовившись к экзаменам, он каждую весну и осень ездил на зачетные сессии в университет и сдавал требуемые дисциплины. Средства на эти поездки, на оплату обучения копили заранее: продавали выращенную сельхозпродукцию, кое-что из имущества, но денег все равно не хватало, и приходилось занимать. По материальным причинам учебу пришлось на два года бросить, но юридическое образование он все же в 1908 году завершил.

По-видимому, Асланбек Саввич стал одним из первых осетин, получивших высшее образование. Еще во время обучения он занялся адвокатурой и общественной деятельностью. Был редактором первой национальной газеты “Ирон газет”, издававшейся два месяца в 1906 году и закрытой по требованию цензуры. В газете работал молодой тогда С. М. Киров.

После Февральской революции государственная власть на Северном Кавказе ослабла, поэтому в мае 1917 года во Владикавказе был созван Съезд горских народов Кавказа, чтобы упорядочить общественную жизнь региона. Вообще взаимоотношения горских народов далеки от идеальных, но то же можно сказать о любых народах-соседях: о враждовавших веками Франции и Германии, о сложностях взаимопонимания славянских народов и т.д. Но перед лицом опасности социальной нестабильности горцы объединились, и Съезд избрал Центральный комитет Союза объединенных горцев (с ноября 1917 года — Горское правительство), в состав которого вошли 17 человек, в том числе в ранге министра Асланбек Бутаев.

В те годы в министры шли не ради славы, карьеры или денег. Членами Горского правительства были люди, которых сейчас бы назвали “средний класс”. Они искренне надеялись, что удастся избежать разрушений и кровопролитий, остро ощущали личную ответственность за судьбу своего народа, за судьбы своих близких. В этом было их отличие от богатых людей, уехавших сразу.

Горское правительство просуществовало до весны 1919 года, когда на Северный Кавказ вторглась белая Добровольческая армия, осенью того же года вытесненная частями Красной армии. Почти все министры Горского правительства вынуждены были эмигрировать, а Асланбек оказался чуть ли не единственным, оставшимся в стране. Возможно, это было связано с плохим самочувствием родителей (они умерли спустя два года).

Начавшаяся Гражданская война прошла прямо по семье Бутаевых, поскольку в то время, когда Асланбек работал в Горском правительстве, его младший брат Казбек, соратник С. М. Кирова, участвовал в работе Советов и непосредственно боролся за установление советской власти на Северном Кавказе.

После прихода новой власти положение Асланбека усложнилось, а в конце 1930-х годов он и Казбек были репрессированы: один — за то, что не боролся за советскую власть, другой — за то, что очень много для нее сделал.

Всю семью, из которой вышла Фатима Асланбековна, можно без преувеличения назвать выдающейся, и относиться к ней следует как к культурно-социальному явлению, достойному более глубокого изучения.

ЛИЧНЫЕ КАЧЕСТВА

Отвлечемся от научных дел и скажем немного о Фатиме Асланбековне как о человеке. Эта исключительно красивая женщина, умная, широко эрудированная, говорившая на прекрасном русском языке, была душой компаний, легко общалась, пока разговор не касался ее репрессированных родных.

Сочетание красоты, мощного интеллекта, твердой воли и развитой интуиции оставляло мало шансов для устройства личной жизни, поскольку редкий мужчина готов встретить обилие таких качеств в спутнице жизни. Да и сложности судьбы никак не выводили ее в семейную гавань. Поэтому личные интересы Фатимы Асланбековны продолжали отождествляться с работой, с коллективом ее лаборатории, с близкими родственниками и их детьми.

Она была принципиальна и щепетильна в отношениях с людьми, например, никогда не ставила свою фамилию в авторах научных работ, даже у своих аспирантов. Почти все опубликованные работы подписаны ею одной или вместе с ее научным руководителем, а затем коллегой В. А. Фабрикантом. Эта твердость проявлялась и во многих вопросах внутреннего распорядка, поэтому администрация института старалась не обострять с ней отношений.

Фатима Асланбековна много внимания уделяла своим сотрудникам и аспирантам, находила пути для поддержки способных.

Коллеги и родные вспоминают ее как радушную, хлебосольную хозяйку, очень хорошо готовившую, в частности осетинские пироги. Но в быту была скромна — большую часть жизни она прожила в комнатке площадью 14 квадратных метров в коммунальной квартире с четырьмя соседями. Главное достоинство комнаты состояло в ее близости к месту работы.

Отдельно можно сказать о ее племянниках и племянницах, а потом и об их детях, с которыми она нянчилась и которых опекала долгие годы, возможно, потому, что собственных детей у нее не было.

Результаты труда этой скромной и мало кому известной сейчас женщины с каждым годом все сильнее влияют, пусть и косвенно, на жизнь множества людей в нашей стране и в мире.

Авторы выражают благодарность коллегам и родственникам Ф. А. Бутаевой за ценные замечания при подготовке публикации.

Литература

Бутаева Ф. А., Фабрикант В. А. О резонансном излучении разряда в смеси ртути и аргона//

Известия АН СССР. Сер. физическая. 1945, т. IX, № 3.

Бутаева Ф. А., Фабрикант В. А. Влияние параметров разряда на интенсивность линий 1850 и 2537 в люминесцентных лампах // Известия АН СССР. Сер. физическая. 1949, т. XIII, № 2.

Бутаева Ф. А., Фабрикант В. А . исследования при помощи люминесцирующих зондов в области 500—1200 а // Журнал технической физики, 1956, т. 26.

Бутаева Ф. А., Фабрикант В. А. чувствительность люминофоров для люминесцентных ламп в коротковолновом ультрафиолетовом излучении // Известия АН СССР. Сер. физическая, 1957, т. 21, № 4.

Бутаев К. С. избранное. —Владикавказ. Иристон, 2003.

Дунская И. М. Возникновение квантовой электроники. — М.: Наука, 1974.

Сахаров А. Д. Воспоминания // Знамя, 1991, ч. 1, гл. 5.

Фабрикант В. А., Бутаева Ф. А . Оптика среды с отрицательным коэффициентом поглощения // Сб. “Экспериментальные и теоретические исследования по физике”. — АН СССР, 1959.