КОРАБЛЬ “ВАСА”

На одном из центральных островов Стокгольма, где когда-то охотились шведские короли, стоит необычное угловатое здание. Над его темной крышей возвышаются две красные конструкции в виде корабельных мачт. Это музей одного экспоната — корабля “Васа”, единственного в мире судна ХVII века, деревянные конструкции которого сохранились на 95%. Он затонул, проплавав всего полчаса.

“Между четырьмя и пятью часами громадный новый корабль “Васа” опрокинулся и затонул”... Всего несколько слов записал хроникер о катастрофе, постигшей Швецию и шведский флот в теплый августовский день 1628 года.

В Европе в это время шла Тридцатилетняя война — сражались католики с протестантами. Король Швеции Густав II Адольф, по приказу которого построили корабль “Васа”, воевал на стороне немецких протестантов. Воевал очень успешно, за что был прозван “Северным львом”.

Прошло более 300 лет, и корабль решили поднять. Точных сведений, где он затонул, не было (архивные документы указывали несколько разных мест). 38-летний инженер Андерс Франсен, энтузиаст и эксперт по затонувшим старинным кораблям, сконструировал специальный пробоотборник и в 1953 году начал поиски. И вот 25 августа 1956 года в пробоотборнике застрял кусочек почерневшего дерева. Спустились водолазы, нащупали борт корабля с двумя рядами орудийных люков — стало ясно, что это корабль “Васа”. Решили попробовать его поднять. Но как? Предложений было много. Например, вморозить корабль в глыбу льда, а когда она всплывет, отбуксировать на мелководье. Лед растает, корабль останется! Или заполнить его шариками от пинг-понга, которые и поднимут корабль.

Но возобладала наиболее реальная идея: промыть шесть каналов под корпусом, пропустить через них тросы и на понтонах поднять “Васу”. Водолазы, выполнявшие эту сложнейшую работу в полной темноте на глубине 30 метров, под корпусом трехсотлетнего корабля, ежедневно рисковали жизнью. Туннели были столь узкими, что люди в них с трудом протискивались, воздушные шланги могли запутаться (и порой запутывались!) в балках, досках и прочем мусоре на дне. А кроме того, в любой момент мог обрушиться многотонный корпус с балластом-камнями в днище. Но, к счастью, все обошлось, и в августе 1959 года корабль был готов к подъему.

Сначала оторвали корпус от дна и отбуксировали на глубину 15 метров. Затем в течение двух лет водолазы затыкали тысячи отверстий от исчезнувших болтов, укрепляли корму и закрывали все пушечные люки. И, наконец, 24 апреля 1961 года наступил долгожданный момент — медленно и торжественно показались из-под воды контуры легендарного корабля.

В мире не было столь старого и в то же время столь хорошо сохранившегося судна. (До этого пальма первенства принадлежала английскому кораблю “Виктория” адмирала Нельсона, но он на 137 лет моложе “Васы”). В день подъема корабля практически вся Швеция замерла. Люди отпрашивались с работы, школьники прогуливали уроки — все прильнули к экранам телевизоров или напряженно слушали радио. Журналисты со всего мира описывали это грандиозное событие.

Честь первому ступить на корабль была предоставлена его “открывателю”, инженеру Франсену.

Почему “Васа” так хорошо сохранился? В холодном Балтийском море, в его слабосоленой воде не водится ракушка-древоточец, которая довольно быстро съедает дерево в теплых южных морях. А тут проржавели все болты (их было несколько тысяч), отпали все резные украшения, и со дна моря подняли около 14 тысяч различных деталей. Часто рабочим инструментом реставраторов был обычный металлический прут: прикладывали деталь к борту и пропускали прут через отверстия. Если отверстия совпадали — значит, место для детали найдено. И только те части и детали, которые не были обнаружены, изготовили из более светлого дерева.

Реставраторам удалось решить сложнейшую проблему консервации дерева. Обычно, когда дерево вынимают из воды, жидкость испаряется, а дерево сжимается, трескается и разрушается. В мире не было опыта консервации столь большого объекта. Поэтому решили построить специальный крытый док, куда на понтоне-основе отбуксировали корабль, и в течение 17 лет днем и ночью орошали корпус составом, замещающим воду. На каждый килограмм дерева приходилось полтора литра воды. Надо было удалить из корпуса 580 тонн воды! Сначала работу выполняли вручную, затем установили полностью автоматизированную систему с 500 мундштуками снаружи и внутри корпуса.

Временным выставочным “залом” для корабля “Васа” стал док. Одним из первых посетил его король Швеции Карл XVI Густав, увлекавшийся археологией и оказавший большую поддержку работам по подъему судна. Реставраторы очистили от ила и грязи корпус корабля и все предметы. Кожаные изделия консервировали, ткани и посуду очищали и сушили.

Посетителей временного музея в то время встречал довольно плотный туман от разбрызгиваемой жидкости. В результате был едва виден черный мокрый корпус, с которого постоянно капало. И тем не менее за 27 лет существования этого тесного временного музея посмотреть на “Васу” пришло более 11 миллионов человек.

Сложная работа предстояла с парусами. Они от времени так слежались в трюме, что могли разрушиться от малейшего прикосновения. Их осторожно перенесли на стекловолоконную основу и пропитали консервирующим составом.

Когда, наконец, закончили консервацию корабля, нашли место всем фигурам и деталям, “Васа”, как говорят моряки, “на своем киле” отправился в последнее плавание, к месту “вечной” стоянки — в док, расположенный на территории старой военной верфи. Причем здание музея возводили вокруг главного “экспоната”. Теперь с семи палуб-этажей музея корабль виден прекрасно во всех деталях. В витринах — подлинные вещи ХVII века: обувь, одежда, посуда, бочки для хранения провианта (они подвешивались к потолку для защиты от крыс), котел, в котором должны были готовить еду почти на 500 человек, медицинские принадлежности лекаря-брадобрея, игра, напоминающая современные нарды, первые курительные трубки. Команда была очень бедной: единственная золотая вещь, обнаруженная на корабле, — кольцо да еще несколько монет в кармане одного из погибших.

“Васа” был одним из самых больших и красивых кораблей своего времени, причем не только Швеции, но и Европы. Высота его — 52,5 метра, длина — 69 метров, высота кормы — почти 20 метров. Семьсот самых разных фигур украшали судно.

Корабль строился в эпоху барокко — веселое, озорное время. Вот какая-то пышнотелая то ли русалка, то ли нимфа высунула язык и облизывает кончик носа. Вот стоит солдат и задумчиво почесывает бороду. А вот змея выползает из глазницы фигуры, символизирующей смерть... Причем все фигуры ярко расписаны, некоторые позолочены. И на фоне корпуса из светлого дерева они создавали ощущение праздничности.

Корабль оснащен по последнему слову тогдашней военно-морской техники. На двух орудийных палубах установлены 64 бронзовые пушки, из которых 48 штук 24-фунтовые (весом более тонны каждая). Да еще шесть мортир, да большое количество пороха и самых разных ядер для морского боя.

Сегодня нам кажется странным: зачем надо было так украшать военный корабль, тратить столько средств и усилий на столь “нефункциональные” для морского боя “излишества”. Но таков был дух времени. Богатый декор корабля считался существенной частью его “вооружения”, демонстрацией мощи государства.

Сюжеты взяты из древнегреческой мифологии, Библии и римской истории. Это изображения Геркулеса и сказочных грифонов, русалок и дельфинов, библейских воинов и львов (их, символов королевской власти, более шестидесяти), римских воинов и императоров, поющих и трубящих ангелов. Кроме того, “рассказывается” о легендарных шведских королях. Причем самые “важные” скульптуры были покрыты настоящим золотом: например, огромные львы на носу длиной 3,5 метра! И все это великолепие вместе с белоснежными парусами, яркими флагами и палящими пушками должно было производить магическое впечатление...

Густав II Адольф назвал корабль в честь своего знаменитого деда, короля Густава Васа, который правил в ХVI веке. Но “Васа” — это не имя, а прозвище короля, в переводе означающее “сноп сена”. Король собрал воедино разрозненные части Швеции, как колосья собраны в снопе. Именно Густав Васа перевел Швецию из католичества в протестантство, ввел престолонаследие (до него королей выбирали), и, наконец, он практически сделал Стокгольм столицей Швеции. Кстати, в те времена названия кораблей еще не писали на бортах. На корме обычно укрепляли герб владельца либо того лица, в честь или память которого построен корабль, и все понимали, как он называется.

В наследство от своего отца, короля Карла IХ, Густав II Адольф получил довольно большой, но изрядно потрепанный боями и непогодой флот. И в 1615 году Государственный совет отмечает: “Морской флот, на котором покоится благосостояние страны, за прошедшие годы был почти забыт и поэтому нуждается в обновлении”.

В первые годы правления молодого короля не было средств на постройку новых кораблей.

Но к 1620 году экономическая ситуация в стране значительно улучшилась, и король получил возможность пригласить голландских мастеров, которые в те времена считались самыми искусными кораблестроителями. Повсюду на верфях закипела работа. К 1625 году было построено 25 новых боевых кораблей, и король приказывает заложить самый большой и красивый корабль, который должен стать грозой морей и устрашать врагов королевства.

В ХVII веке еще не умели делать расчеты и чертежи для постройки кораблей. Все основывалось на опыте кораблестроителей и на кратких таблицах, в которых приводились основные размеры корабля и его главных частей. Эти таблицы передавались от отца к сыну и держались в строгом секрете. Обычно корабельный мастер предварительно строил уменьшенную модель корабля (по какой-то причине это не было сделано в случае с “Васой”).

На “Васе” было 145 человек команды и 300 солдат. Но закрытые помещения существовали только для адмирала и офицеров. Жизнь солдат и матросов проходила тогда на открытых орудийных палубах. Никаких коек, матрасов, одеял не было. Спали в одежде прямо на палубе. Матросы получали в год 6 метров ткани на человека (причем ее стоимость вычиталась из жалованья) и шили сами себе одежду. Обычно это были короткая куртка и штаны до колен.

На корабле “Васа” сохранился весь запас продовольствия, благодаря чему стало известно, как питались моряки в XVII веке. В рацион входили сухие хлебцы, соленая или сушеная рыба либо мясо, гороховая, фасолевая либо чечевичная похлебка, мука, сало, масло. Поскольку основными методами консервирования в те времена были соление и копчение, острая пища вызывала сильную жажду. Но воду не брали — вода протухала. Брали пиво.

Команда получала горячую пищу раз в сутки. Ее раздавали в глиняных мисках на несколько человек. На столе адмирала стояла оловянная, фаянсовая и стеклянная посуда, команда обходилась деревянными тарелками и ложками, которые быстро пропитывались жиром и приобретали неприятный запах. Да и пища часто была испорченной: хлеб плесневел, масло прогоркало, в мясе и рыбе заводились черви...

За время плавания выбывала почти треть экипажа. Но не от боевых ран, а от болезней — обычных спутников моряков всех флотов. Но, к чести адмирала, на “Васе” обнаружили большой запас лимонов. Видимо, опытным путем уже тогда установили, что они помогают при цинге.

“Васа” был заложен на верфи, располагавшейся на острове Бласиехольмен (сейчас этот остров находится в самом центре Стокгольма). Руководил работами опытный голландский кораблестроитель Хенрик Хюбертссон, к этому времени построивший уже несколько кораблей для Швеции. “ Постоянных” работников на верфи было 300 человек. Да плюс еще масса приглашаемых “специалистов”: корабельные плотники, пильщики, кузнецы, канатчики, парусные мастера, стеклодувы, бондари, лафетчики, резчики по дереву, специалисты по раскраске фигур...

Точной даты закладки “Васы” не сохранилось. Но известно, что это произошло весной 1626 года. А в августе 1628 года он уже отправился в свое трагическое плавание. Перед отплытием адмирал по правилам того времени провел испытания корабля на остойчивость. 30 матросов перебегали от одного борта до другого и обратно. Но после третьей перебежки адмирал прекратил испытание — корабль так раскачался, что мог перевернуться уже прямо у причала. Единственное, что он произнес: “Если бы только Его величество был дома!” (Король в это время находился в Европе.) “Мы выйдем в море, если Бог и ветер того захотят”, — писал адмирал. И это не преувеличение. Корабли были маломаневренными и неповоротливыми, менять паруса в узких проходах между островами на выходе из гавани Стокгольма почти невозможно. Поэтому корабли часто стояли на якоре, ожидая попутного ветра. Короткий путь от Стокгольма до открытого моря (буквально несколько километров) мог занять месяц, а то и полтора. В то время как при попутном ветре на это уходит всего неделя!

Поскольку выход в открытое море такого огромного корабля, как “Васа”, мог занять два-три месяца, то солдаты должны были идти по берегу пешком и сесть на корабль уже на выходе. А команде на это время разрешили взять с собой на корабль жен и детей, которых, естественно, никто не считал.

Корабль стоял у королевского дворца, где загружался вооружением и провиантом. В воскресенье 10 августа погода была солнечной, теплой, иногда лишь налетали легкие порывы ветра. На берегу и на окрестных скалах столпились жители Стокгольма. Присутствовали даже иностранные послы. Еще бы! Такое событие — отплытие сверкавшего всеми красками и золотом могучего фрегата. Два грозных позолоченных льва, изогнувшихся в прыжке на носу корабля, бросали свирепые взгляды. Не менее устрашающие львиные морды были на каждом орудийном люке. Деревянные воины стояли единым строем, готовые отразить нападение врага. Пушки выглядывали изо всех орудийных портов (люков).

Первые 600 метров “Васа” прошел с помощью якоря. На шлюпке отвозили якорь, бросали его, корабль подтягивался, якорь вытаскивали, отвозили дальше, опять бросали... Затем были подняты четыре паруса из десяти (шесть так и остались лежать в трюме, они-то сохранились до наших дней — это самые старые паруса в мире).

Медленно и величественно двигался огромный корабль. Но плыл он как-то неуверенно, а когда после очередного залпа пушек дым рассеялся, на глазах изумленных зрителей “Васа” пошел ко дну...

Члены экипажа, женщины, дети пытались спастись вплавь, часть уцепилась за верхушки мачт, которые остались торчать на месте гибели корабля (он затонул на глубине немногим более 30 метров, а высота мачт, напомним, была 52 метра). Людей сняли сопровождавшие фрегат корабли и лодки. Число погибших точно неизвестно, но предположительно от 30 до 50 человек.

Корабль прошел около 1300 метров и пробыл в самостоятельном плавании не более получаса. Вот как описал Государственный совет происшедшее в письме королю: “ Когда корабль вышел в открытую бухту у Тегельвикена, паруса наполнились более сильным ветром и вскоре корабль начал крениться на подветренную сторону, но выпрямился немного и дошел до Бекхольмена, где повалился на борт, вода хлынула через пушечные порты, и он медленно пошел на дно с поднятыми парусами, флагами и всем прочим”.

Адмирал, который в это время проверял крепление пушек, писал: “Пока я поднимался с нижней палубы, вода поднялась настолько высоко, что трап оторвался, и только с большими трудностями я выбрался оттуда”.

Назначенный для определения виновных королевский суд начал заседать в королевском дворце уже на следующий день после катастрофы. Вопросы в первую очередь адресовались уроженцу Дании капитану Сефрингу Ханссону:

— Команда была пьяна?

Капитан под присягой утверждает: корабль отплыл в воскресенье, многие были на причастии и “перед Всевышним клянусь, что никто на борту не был пьян”.

— Пушки были плохо закреплены?

— Вы можете разрубить меня на тысячи кусков, если пушки не были закреплены, — отвечает Ханссон. Да и адмирал подтвердил это.

— Взяли мало балласта?

— Весь балласт был на борту, больше взять нельзя было — не было места.

Надо сказать, что, к чести королевского суда Швеции, никто не был признан виновным.

Когда спустя три столетия корабль подняли на поверхность, все пушечные лафеты стояли на своих местах — так что обвинение в том, что пушки были плохо закреплены, снято справедливо. Да и балласта больше взять было нельзя — не было места.

И все-таки: кто же виноват? Представляется, что виновников, точнее, тех, кто допустил ошибки, приведшие к гибели корабля, было несколько.

И прежде всего сам король Густав II Адольф. Он слишком спешил с постройкой, а кроме того, самолично утвердил размеры судна (которое задумывалось как однопалубное). Но король хотел получить корабль с максимальным числом пушек, для чего пришлось уже в ходе строительства добавить еще одну орудийную палубу. И “Васа” был единственным кораблем с двумя рядами орудийных портов.

Виновным можно считать также адмирала Флеминга. Ему уже на берегу стало понятно, насколько неустойчив корабль. Но он не решился своей властью остановить выход корабля, которого король с нетерпением ожидал в Европе.

Вина лежит и на кораблестроителях. Дело в том, что во время постройки умер Хенрик Хюбертссон и заканчивал ее другой мастер, Хейн Якобссон, — в соответствии с теми размерами, которые утвердил король.

И наконец, согласно современной теории, первое плавание должно было проходить с закрытыми орудийными люками.

Но никто, естественно, не решился сказать, что виноват “Его величество”. Как заметил арендатор верфи Арент де Грот, “только Господь Бог знает, кто виноват”. Но ни Бог, ни король неподсудны, а “козлов отпущения” судьи не стали искать, и дело было закрыто.

Сразу после катастрофы пытались поднять корабль или хотя бы дорогостоящие бронзовые пушки, однако все попытки окончились неудачей. Но когда к концу ХVII века был изобретен водолазный колокол, удалось извлечь около 50 пушек. Это была титаническая работа! Через орудийные люки в темноте и холоде при помощи различных крюков и инструментов на длинных рукоятках на ощупь снимали тяжелые пушки с лафетов, вытаскивали их через люки и поднимали на поверхность. Запаса воздуха хватало максимум на час. (В ХХ столетии у водолаза в скафандре, оснащенного современным оборудованием, на подобную работу уходит целый день!)

А затем о “Васе” забыли почти на три века...