Он похож на сказочного героя, о котором мне рассказывали тоннельщики Бама.
Это было в далёком 1982 году, когда судьба забросила меня на Бам, на строительство Северо-муйского тоннеля. мы спустились в 3-й аварийный ствол, где бушевала мощная подземная река, преградившая путь тоннельщикам на добрых пять лет, не предусмотренных никакими планами и расчётами. Река сметала всё на своём пути, и мы долго смотрели, как она уносит бетонные глыбы и буровые станки.
— Её можно победить только с помощью подземных богатырей, — вдруг сказал бригадир.
— Вы имеете в виду свою бригаду? — спросил я.
— Нет, — бригадир улыбнулся. — в бурятском эпосе есть легенда о богатыре, который живёт под землёй. он и! командует там землетрясениями, возводит горы и ущелья, протягивает сквозь них реки, создаёт озёра. Только такой сказочный богатырь способен справиться с этой подземной рекой...
Не знаю, то ли сказочный герой пришёл на помощь тоннельщикам, то ли им самим удалось укротить безумную реку (а скорее всего, им помогли в этом учёные!), но через короткое время пришло сообщение, что опасный участок Северо-муйского тоннеля пройден и вскоре он вступит в строй.
Так и случилось. однако в памяти живёт «подземный богатырь», и я вспоминаю о нём, когда бываю на Байкале, к счастью, в последние годы довольно часто...
Но недавно я вдруг подумал о богатыре, пробивающем горы и укрощающем буйные реки, в Президиуме российской академии наук, где президент РАН академик Ю. С. Осипов собрал ректоров крупнейших вузов страны — членов академии. на этой встрече речь шла о единении образования и науки, о реформах, которые идут в россии. выступление владимира Ивановича Колесникова, академика, ректора ростовского государственного университета путей сообщения, запомнилось мне не только глубиной и аргументированностью, но прежде всего твёрдостью, уверенностью докладчика в правоте своих взглядов. в тот момент он напомнил мне того бурятского сказочного богатыря, для которого нет ничего невозможного...
Так ли это? Ответ на свой вопрос я мог получить только в Ростове-на-Дону. в кабинете ректора, конечно. Там и состоялась наша беседа. Скажу сразу: разговор шёл вольный (строгого плана у меня не было), а собеседник был откровенен и искренен — это мне подсказывал многолетний опыт общения с крупными учёными страны, к которым, безусловно, относится и владимир Иванович. График его жизни расписан по минутам (не для красного словца об этом говорю!), жизнь уплотнена беспредельно, а потому она так интересна и поучительна. Я благодарен владимиру Ивановичу за то, что он отложил все другие дела и при нашей встрече никуда не торопился и ни разу не посмотрел на часы.
А беседа началась с оценки мира, в котором мы живём.
— Откровенно говоря, сегодня история бросила вызов нашей стране, — заметил владимир Иванович.
Естественно, я не мог не поддержать такое начало разговора.
— Что вы имеете в виду?
— Или мы будем индустриально великой державой, или сырьевым придатком других стран. Понимая это, наш президент предложил ряд мер, в том числе сделать упор на национальные проекты, призванные усилить роль России в современном мире. Сегодня идёт жесточайшая конкуренция как на рынке труда, так и на рынке капитала. Жизнь бежит настолько быстро, что стоит остановиться на миг — и можно отстать навсегда! Поэтому перед учёными, перед преподавателями вузов стоит задача — не просто не отстать, а догнать передовые страны и попытаться обогнать их, выйдя на передовые позиции в сфере науки и образования.
— Перспективы заманчивы, но как этого достичь?
— Я считаю, что систему подготовки кадров и систему выполнения научно-исследовательских и других научных работ необходимо в корне менять.
— Начнём, если не возражаете, с образования?
— На мой взгляд, систему образования нужно строить таким образом, чтобы не только сделать из молодого человека профессионала, но и научить его всю жизнь учиться. Было время, когда из Америки к нам приезжали специалисты, чтобы поучиться тому, как мы готовим молодых людей в школах, в профессиональных училищах, в вузах. Им нужно было понять, почему мы первыми запустили искусственный спутник Земли. Теперь же эталоном считается образование в Америке, в Англии, в Германии. Нам навязывают такие реформы образования, которые выхолащивают многое из того, что есть лучшего в инженерном образовании в нашей стране.
— Но ведь и в западных странах в образовании немало хорошего?!
— А разве я предлагаю от него отказываться?! Безусловно, нужно идти в ногу с передовыми методиками, которые сегодня существуют в мире, но и терять позиции в нашей системе образования нельзя.
— Спор идёт о качестве образования: именно на этот термин постоянно ссылаются чиновники...
— Вообще термин «качество», я не имею в виду сейчас только систему образования, равнозначен термину «безопасность». Я часто размышляю на эту тему. Дело в том, что у нас существует «вал» по подготовке специалистов. Но нам «вал» не нужен, не количеством надо брать, а качественным, профессиональным образованием. На этом я хочу сделать особый акцент. При этом ключевой фигурой в учебном процессе становится преподаватель.
— На мой взгляд, и студент тоже! Судя по своему опыту — а мне доводилось преподавать в вузах — процесс обучения всегда взаимен, я уже не говорю о том, насколько он многогранен...
— Учёба — многофункциональная система. Чтобы она хорошо работала, нужна заинтересованность того, кто учится, и того, кто учит, — преподавателя. Он должен стараться дать ученику как можно больше. И все его усилия необходимо перевести в экономический эквивалент. Естественно, следует «выбраковывать» как тех, кто плохо учится, так и тех, кто не умеет преподавать. Можно иметь звание академика или члена-корреспондента, то есть быть прекрасным учёным, но не обладать особым даром — давать людям знание. Для этого требуется мастерство, подчас даже актёрское. Ведь бывает, что на лекции по сугубо техническим дисциплинам к какому-то преподавателю сбегаются студенты не только из соседних групп, но и с других курсов и факультетов. Так что актёрское мастерство преподавателей следует поощрять и культивировать. Я уж не говорю о том, что их работу нужно достойно оплачивать.
— Теперь я начинаю понимать, почему слава об университете, которым вы руководите, разлетается по россии!
— Тут, как говорится, и Божья помощь, и заслуга всей команды. Университет наш один из лучших в стране, он и на Западе на хорошем счету как по уровню науки, так и по уровню образования. Но успокаиваться нам не следует, есть ещё много недоработок.
— Например?
— Я хочу, чтобы каждый студент независимо от профессии знал и право, и экономику, и иностранные языки. В Европе, как известно, языки знают лучше. Приезжаешь, например, в Германию, а там водитель, который тебя везет, прекрасно знает английский. Наши же преподаватели и студенты иностранными языками владеют слабо. Поэтому сейчас я поставил перед студентами задачу больше читать в подлинниках английских и немецких классиков, подняться до такого уровня знания языка, чтобы на конгрессах и конференциях за рубежом выступать без переводчика. Недавно я приехал из Саудовской Аравии. Там компания РАО ЖД участвует в тендере на строительство дорог. К сожалению, некоторые наши даже очень талантливые преподаватели не могли доходчиво объяснить собравшимся свои идеи из-за того, что пользовались услугами переводчиков. Эффект от такого общения, безусловно, ниже, чем при прямом общении на одном языке. Иностранные языки надо знать.
— В своём выступлении на встрече с президентом ран вы говорили о том, что к реформам образования нужно подходить очень осторожно, продуманно. Что вас беспокоит?
— Мне кажется, большинство ректоров-академиков поддержали меня. Ломать то, что сделано предыдущими поколениями, ни в коем случае нельзя! В нашем университете всё разумное, что было создано раньше, мы бережём. Сохранили и стройотряды, и агитпоезда, и отряды проводников. Всё это добрые, хорошие, живые дела. И отдачу получаем от них прекрасную. Случилась, например, беда в Ставрополье, в Барсуках. Селевые потоки смели все мосты, железная дорога пострадала. Четыреста с лишним наших ребят, которые проходили военную стажировку в Волгограде, по боевой тревоге снялись с места и поехали в Невинномысск. Они восстановили школу в Барсуках. Мы привезли туда мебель, полностью обеспечили работу школы. Хочу обратить ваше внимание: ребята проработали там более трех месяцев. Они вернулись домой повзрослевшими, почувствовали, что нужны своей стране, поняли, что могут оказать помощь пострадавшим людям. Это очень важно! Или другой пример. У нас есть госпиталь, который известен на всю России. В нём лечат офицеров и солдат, которые получили ранения в «горячих точках», идентифицируют погибших. Мы взяли шефство над этим госпиталем десять лет назад. Сначала занимались только гуманитарной помощью: помогали персоналу, концерты давали, посещали раненых. Потом сделали шаг вперёд: каждому раненому решили помочь освоить мирную профессию.
— Какую?
— Мы обучали их компьютерным технологиям. Наши студенты ездили в госпиталь или сюда раненых привозили и проводили с ними занятия. Через три месяца проходившие лечение военнослужащие получали сертификат. Закончив службу и вернувшись домой, они имели возможность общаться с миром, работать. Таким образом, мы не только помогаем людям, но и воспитываем студентов, которые начинают понимать и чувствовать свою ответственность за других.
— Я побывал в музее университета. Там очень много интересного, но хранительница особо подчеркивала, что к вам в гости часто приходят ребята-сироты. вы шефствуете над ними?
— Проблема сирот волнует меня сильнее всего! Наверное, ни в одной стране нет столько сирот, сколько в России. У нас есть проект «Сиротские дома». Недавно мы взяли шефство уже над четвёртым домом. Подарили этим домам компьютеры, наши студенты помогают ребятишкам их осваивать. Ещё пытаемся привлечь бизнес-сообщество, чтобы строить для сирот новые дома, готовить для них специалистов-гувернёров. Если все вузы объединятся, то это будет великая помощь и детям и стране в целом. Приведу ещё один пример. Мы шефствуем над детьми-инвалидами и ребятами из многодетных семей. Как только заканчивается летняя сессия, мы организуем работу с такими детьми — готовим их к поступлению и принимаем в университет на льготных условиях. Поразительно, с какой ответственностью и каким желанием они овладевают той или иной профессией! Эти дети готовы отдать все силы, чтобы получить профессию, стать прочно на ноги и в перспективе обеспечить себя и свою семью. Их целеустремленность и желание учиться — пример для студентов.
— А каково ваше отношение к вузовской науке?
— Если в вузе нет науки, а есть только образование, то оно не может быть полноценным. Это самое важное, поэтому у меня много учеников, в том числе кандидатов наук, да и работ выпущено около пятисот... Возможно, и больше, давно не считаю... Если человек, связанный с техникой, не изучает специальную литературу, не экспериментирует в лаборатории, не ведёт научно-исследовательскую работу, то он не может стать серьёзным специалистом. Для нас это аксиома. От бюджета мы получаем всего около четверти средств, а на науке зарабатываем достаточно большие деньги. Их хватает, чтобы жить достойно. Кроме того, мы зарабатываем на так называемом дополнительном образовании — занимаемся повышением квалификации по нашим ведущим специальностям. Одно другому помогает, по-видимому. У нас сформировалась большая крепкая команда, которой горжусь. Когда уезжаю в командировку или на конференцию, я спокоен: здесь будет так, будто ректор и не уехал. И ещё одно. Я не могу представить преподавателя или руководителя, работающего в вузе и не любящего своих учеников. Когда они чувствуют доброе к себе отношение, то и отдача в десять раз больше.
— Говорят, что если преподаватель с уважением относится к студенту, то даже двойка может показаться пятёркой...
— Можно поставить плохую оценку и при этом унизить студента. А можно поговорить с ним, подсказать что-то, тогда он за двойку спасибо скажет и будет изучать предмет с удвоенной силой. Хороший преподаватель может и плохого студента увлечь, ведь можно самые сложные вещи рассказать понятным, доступным, простым языком. Я имею в виду и квантовую механику, и теорию относительности.
— В таком случае я не могу не задать вопрос о вашем образовании. Что заканчивали, чему отдавали предпочтение?
— У меня два базовых образования. Я — управленец и радиофизик. Когда учился, классическое физматовское образование было настолько мощным, что позволяло потом освоить любую смежную специальность. Хорошее базовое образование всегда помогает. Знаю это на многих примерах. Поэтому вполне естественно, что я занялся техническими проблемами, имеющими отношение к транспорту, созданием новых материалов. Проблемы, которые существуют в данной области, привлекают сегодня физиков, металлургов, механиков, химиков.
— Можно один пример?
— Пожалуйста. Взаимодействие в системе «колесо — колодки — рельсы». На заре развития железнодорожного транспорта колодки были чугунные. Их использовали несколько десятилетий. В 60-х годах ХХ века появились более лёгкие и дешёвые колодки из композиционных материалов. Да и коэффициент трения у них был достаточно большой. Но со временем мы увидели, что эти колодки «съедают» колёса, иногда даже целые куски колеса на колодку наваривались. Начали изучать эту проблему. Она, кстати, оказалась достаточно сложной. Во-первых, обнаружили, что из материала колодки выделяются вещества, которые диффундируют в металл. К примеру, водород. В колесе он накапливается, соединяется с углеродом, при этом образуется метан, за счёт которого увеличивается хрупкость колеса. В последнее время мы используем очень точные приборы, поэтому не только обнаруживаем внешние изменения на колесе, но и видим, как внутри него происходит движение легирующих элементов. Чтобы сделать прочнее колесо, в качестве легирующих элементов использовали ванадий и хром. Оказалось, что их нужно добавлять в меру, потому что и тот и другой элемент делают металл хрупким. И тогда тратятся миллиарды рублей на обточку колёсных пар. Колёса настолько сильно изнашиваются, что требуются большие средства на их ремонт и восстановление. Перед наукой встала очень важная и интересная задача — уменьшить износ колёс. Для её решения объединились учёные разных направлений. У нас работает большая группа специалистов из нового Южного федерального университета, в недалёком прошлом — Ростовского. Многие годы его возглавлял Юрий Андреевич Жданов. Это был образованный, интеллигентный человек. Мы с ним общались, советовались. Научная школа там прекрасная. В университете немало учёных с мировым именем, и с ними мы тоже сотрудничаем. Недавно у нас появился Южный научный центр РАН с довольно мощными лабораториями, где тоже ведутся интересные работы (см. «Наука и жизнь» № 11, 2007 г. — Прим. ред.). Одним словом, мы стараемся привлечь к решению актуальных проблем транспорта все интеллектуальные силы.
— Сотрудничают охотно?
— Инициатив много. Но людей надо учить ответственности. Поясню свою мысль на примере. Приходит ко мне как-то один преподаватель и говорит: «Найдите мне три миллиона рублей, и через год я верну десять! У меня замечательный проект. Гарантия сто процентов!» Посмотрел я проект, действительно, предлагаются разумные вещи. «Не возражаю, — говорю, — деньги найду. Но вы за эти три миллиона заложите квартиру и машину». Он отвечает: «А вдруг я останусь без квартиры и без машины?!» Я напоминаю, что он обещал мне 100-процентную гарантию... Через несколько дней этот преподаватель снова приходит и говорит, что готов осуществить проект, но за меньшую сумму... Это значит, он ещё раз всё просчитал и нашёл резервы. Человекдолжен отвечать персонально за порученное дело. Когда набирается команда под тот или иной проект, не должно быть никакой «коллективной ответственности», только персональная.
— Говорят, что нет «коллективной ответственности», есть только «коллективная безответственность»... Простите, но деньги преподавателю вы дали?
— Проект был поддержан и, кстати, выполнен прекрасно. Хотя доход оказался поменьше, чем предполагалось. Впрочем, в науке такое случается часто, и ничего особенного тут нет. Как и везде, нужен трезвый и точный расчёт. Особенно там, где возникают новые научные центры и новые направления.
— Ваши контакты конечно же не ограничиваются только югом россии?
— Безусловно. У нас хорошие связи с Курчатовским научным центрам, с Институтом машиноведения, который возглавляет академик К. В. Фролов. В Академии наук мощное Отделение энергетики, машиностроения, механики и процессов управления, во главе которого стоит академик В. Е. Фортов. Недавно в правлении РАО ЖД прошло совещание, посвящённое стратегической программе развития энергетического комплекса. На нём выступал Фортов, выступал и я. Рассматривали вопросы регионального развития энергетических систем. В частности, речь шла не только о взаимодействии с РАО «ЕЭС России», но и о создании местной альтернативной энергетики. Обсуждали альтернативные виды топлива, новые топливные энергетические комплексы, возможности использования сжиженного природного газа.
— России нужны глобальные проекты, и одним из главных вы считаете развитие железнодорожного транспорта. Эту точку зрения вы отстаивали в президиуме ран, на конференциях, на встречах в правительстве и Государственной думе...
— Транспорт — это системная отрасль. Не случайно существует литературный образ «локомотив экономики». Традиционные отрасли — металлургия, угольная, машиностроение — напрямую связаны с транспортом. И даже такое современное направление, как водородная энергетика, имеет к нему прямое отношение. Лет двадцать назад я увлекался водородным топливом. С гордостью вспоминаю, как мы участвовал и в подготовке полётов Ту-154, работающего на водороде. К сожалению, в дальнейшем мы оставили это направление, и теперь на Западе нас обогнали. В США уже есть локомотивы на водородном топливе. И я считаю незазорным учиться у них, если в этом есть необходимость.
— Приходится признать, что, будучи когда-то впереди, теперь мы отстаём по ряду направлений.
— В науке подобное случается, если огромнейший накопленный опыт не передаётся молодым и если конкретный учёный не берёт инициативу в свои руки. И ещё: при принятии решения надо меньше обращать внимания на чиновников. Лишь бы они не мешали, и тогда мы всё сделаем. К примеру, мы хотим создать свой технопарк, и это желание вполне осуществимо. Университет достаточно зарабатывает на науке и образовании. Мы успешно прорываемся на международный рынок. Уже сегодня наши разработки покупают Латвия и Казахстан. Скоро к ним присоединятся и другие страны, а значит, появятся новые дополнительные доходы. Недавно закупили новые приборы, создали современные лаборатории. Между прочим, новейшее оборудование помогает удержать молодых людей в стране. Зачем им уезжать, если они работают в хорошо оснащённых лабораториях? Короче говоря, соответствующие условия надо создавать здесь, и тогда многие проблемы будут решены.
— Вы считаете, что наука сейчас уже не выживает, а развивается?
— Конечно, в 90-е годы прошлого века из-за кризиса в стране развитие науки приостановилось. Многие учёные стали заниматься не свойственным им делом — кто ушёл в бизнес, кто уехал за границу. Это, безусловно, была большая потеря для науки. А виноваты в сложившейся ситуации в первую очередь не руководители научных учреждений, а руководители государства. Сегодня положение меняется. Есть заказы на научные разработки от ведущих отраслей промышленности, я имею в виду «оборонку», транспорт, энергетику. В Министерстве науки и образования, в разных научных фондах появились достаточно большие гранты. В общем, на науку начали выделять деньги. Я считаю, что рынок у нас будет, если бизнес-сообщество поймёт, что нужно не бежать за прибылью, а думать о новых крупных разработках, о перспективных исследованиях. Я убеждён, что политика администрации президента и правительства как раз направлена на то, чтобы привлечь к науке бизнес-сообщество. Если это произойдёт, то в будущем мы сможем выйти на передовые позиции в мире.
— Не будем терять надежды, потому что в истории россии подобное случалось уже не единожды! но я хочу на этой оптимистической ноте перевести нашу беседу в «личное русло». Что особенно радует за пределами университета?
— Внуки. Внучка перешла в десятый класс. Раньше она как-то пассивно относилась к физике и математике, а сейчас проявляет интерес. Никакого давления на неё я не оказывал, но, видимо, гены свою роль сыграли.
— Всё-таки деды любят, когда внуки идут по их стопам...
— Не буду скрывать — это приятно! Ну а маленький внук — ему ещё трёх нет — это радость, это бальзам для души... Оченьхочетсябытьсним побольше, но времени, как всегда, не хватает. Недавно в университете подсчитали, что у меня накопилось 560 отпускных дней...
— А что, если использовать из них хоть сотую долю, взять да и махнуть куда-нибудь на рыбалку или за грибами?
— Меня через два-три дня тянет на работу. В ней я нахожу всё — и высшее удовольствие, и страсть, и отдых. Видно, передалось это по наследству. Очень тяжёлые времена пришлось пережить нашим родителям, сквозь репрессии и войну прошли. Когда я оглядываюсь в прошлое, понимаю, что наш народ заслуживает гораздо лучшей жизни. А наши дети и внуки тем более...
— Это, пожалуй, главное, во имя чего мы всё способны перенести!
— Однажды у Генри Форда спросили: «Если бы Господь Бог дал тебе возможность вновь прожить жизнь, ты всё бы повторил или прожил по-новому?» Он ответил: «Мне всё равно. Единственное, что я попросил бы у Бога, чтобы он оставил мне ту же жену для второй жизни». Если бы у меня спросили...
— Считайте, что я уже задал вам тот же вопрос!
— Я отвечаю так же, как Форд... Как бы тяжело мне в жизни ни было, чем бы я ни занимался, я всегда это делал с радостью и удовольствием, потому что жена во всём меня поддерживала. Сначала мы жили с двумя детьми по квартирам. Потом решили обзавестись собственным кооперативом. Я одновременно преподавал, занимался диссертацией, подрабатывал. Бывало, ночевал в университете. Напряжение было страшное, но жена всегда была рядом, помогала. Никогда нам не было тягостно, скорее — радостно, что живём, работаем, что дети растут, что жизнь интересна и неповторима. В любом возрасте надо искать мечту, радоваться тому, что ты нужен сам себе, что нужен детям, внукам, людям вокруг тебя. Это и есть радость труда, радость жизни. Мы говорим, что живём ради семьи, детей, а это значит — ради Родины.
— Интересно, а помнит ли академик колесников свою первую научную работу?
— Могу вспомнить и первую, и вторую, и пятую, и те, благодаря которым был избран в Академию наук. Имейте в виду, что я из провинциального города, а не из столицы. Поэтому было вдвойне трудно... Раньше к академикам было особое отношение. «Академик» — это звучало гордо!
— К сожалению, в последние 20 лет высокое звание академика девальвировалось — слишком много людей, не имеющих отношения к настоящей науке, начали называть себя «академиками»...
— В последние два десятилетия создано и действует много «опереточных» академий. Я думал о причинах их появления и пришёл к выводу, что в сложнейших экономических условиях, в которых оказалось наше общество, люди растерялись. У них появилась потребность в объединении, сплочении. Вот и рождались такого рода «академии». Как ни странно, определённое влияние на этот процесс оказал тот факт, что Российская академия наук в это время утратила свои позиции, которые были завоёваны ещё до начала 1990-х годов. Сейчас всё решают кадры, а потому академии, чтобы не растерять свой потенциал, нужно задействовать молодёжь, вузовскую науку, работать с ними рука об руку — передавать опыт. Средний возраст академиков и членов-корреспондентов РАН сегодня, мягко говоря, очень большой, а потому новому поколению нужно успеть перенять их богатейший опыт, наработанный десятилетиями. И на это нельзя жалеть денег! Ведь в том, что будущее и есть молодёжь, не сомневается никто вне зависимости от того, где он живёт и работает.
г. Ростов-на-Дону. Май 2007 года.
