Всякий раз, рассматривая фотографии этой птицы, мне кажется, что предо мной какое-то сказочное райское создание, рождённое не иначе как в жарких странах. Голова и спина золотисто-коричневые, через глаза проходит чёрная полоса, горло жёлтое, брюшко синее, почти бирюзовое, крылья буровато-сизые, хвост зелёный. Каких цветов ещё не хватает? Имя этой удивительной птицы — золотистая щурка. А живёт она, как ни странно, и у нас, в Рязанской области. Когда я впервые увидел её, глазам своим не поверил: словно посланец радуги волнообразным полётом разрезал голубое небо над рекой. Трудно спутать щурку с другими птицами. Размером она примерно со скворца, но её тело кажется более стройным и вытянутым из-за острого клюва-«спицы» и узких длинных перьев на конце хвоста. Крылья тоже достаточно длинные и острые, позволяющие подолгу планировать в воздухе и высматривать основную добычу — насекомых. Щурки ловят не только стрекоз, слепней, комаров да мух, но и жалящих перепончатокрылых. Клювом, как пинцетом, обезоруживают они грозных пчёл или ос. Обнаружив неподалёку от своих мест обитания пасеку, щурки практически полностью переходят на добычу пчёл у ульев. Тем самым они приносят немалый урон семьям добросовестных тружениц — добытчиц нектара. Поэтому пчеловоды не жалуют этих «райских» птиц и порой разоряют их гнёзда.
Чаще всего щурки селятся по обрывам рек. При этом характер грунта не играет существенной роли, хотя предпочтение отдаётся суглинкам. Подобно береговым ласточкам, щурки роют норы, собираясь в колонии до нескольких сотен пар. Глубина норы может достигать двух метров. В конце её располагается гнездовая камера без какой-либо подстилки, в которую птицы откладывают пять-шесть белых яиц. Со временем в глубине норы и на протяжении всего хода накапливаются многочисленные остатки насекомых: крылья, надкрылья, жёсткие панцири и тому подобное. Незадолго до вылета птенцов у норы нередко держится неприятный запах гниющих «объедков». Поразительно, как такие прекрасные создания допускают эдакий беспорядок в своём жилище!
Песчаный карьер за рекой Суровкой всегда был любимым местом гнездования ласточек-береговушек. С ними по соседству и селились золотистые щурки. Их норы легко отличить от нор ласточек по большим отверстиям правильной округлой формы (диаметром около 10 см). К тому же щурки обычно строят гнёзда в более твёрдых глинистых слоях обрыва и располагают их довольно близко одно от другого.
Практически каждое лето я наблюдаю за этими чудесными птицами. Они появляются в мае и благозвучными посвистами «щурр-щурр» привносят немало прелести в мелодию весны. В июне птицы принимаются за рытье новых и подготовку старых нор.
Во время земляных работ клюв щурок частично стирается, но вскоре отрастает заново. Оба партнёра затрачивают на постройку гнезда две-три недели. За этот период на поверхность они выбрасывает до 12 кг грунта. Порой рядом с главной гнездовой норой бывает несколько коротких добавочных — здесь обычно ночует самец. Откладывание и насиживание яиц длится три недели. Целый месяц после вылупления птенцы проводят в норе. Слётки появляются в конце июля — начале августа. Они ещё около трёх недель будут выпрашивать корм у родителей. А к середине сентября умолкнут над рекой мягкие журчащие позывки, улетят последние искорки в жаркую Африку.
...Так течёт хлопотное бытие одной из самых красивых птиц средней полосы. И всё кажется таким гармоничным, отлаженным и понятным. Я думал, что запечатлеть золотистых щурок в фотографии мне не составит большого труда. Но на поверку они оказались очень недоверчивыми. Открыто не подпускали ближе, чем на несколько десятков метров. Это вам не синицы в парке или голуби в городе! Без укрытия обойтись никак нельзя. Но вот беда — на крутом обрыве палатку не разобьёшь. Поэтому я и задался мыслью изготовить специальный скрадок (укрытие защитного цвета с отверстиями) для фотоохоты. Чтобы его разместить, достаточно площадки менее одного квадратного метра, а это уже позволяет подобраться поближе к гнезду.
Я нашёл подходящую жилую нору щурки, которая была вырыта поодаль от неприступной колонии. Возможно, её сделали молодые птицы, отдав предпочтение податливому грунту песчаного склона. Орудуя лопаткой, сделал небольшой уступ в 2—3 метрах от норы. Установил укрытие и спрятался внутри. Фотоаппарат закрепил на штативе, «дуло» объектива высунул через специальный рукав чехла наружу и направил на вход в нору. Сам устроился на маленьком раскладном стульчике и затих в ожидании.
Прошёл час. Щурки и не думали появляться! В отдалённой колонии птицы уже не раз с верещанием прилетали покормить голодных птенцов. А у меня — тишина. Я устал сидеть в постоянном напряжении и, чтобы немного отвлечься, стал записывать наблюдения в дневник. В укрытии было душно: пот тёк с меня ручьями. Скоро от солёных капель промокли тонкие листы тетради. От жары потекла гелевая ручка, и я весь перепачкался в пасте. После трёх часов «сауны» я не выдержал и вышел из укрытия, чтобы искупаться в Суровке.
Чета щурок как ни в чём не бывало сидела на макушке прибрежной ольхи, словно ожидая моего ухода. Не исключено, что за получасовой период моего отсутствия родители успели покормить птенцов. Так или иначе, но по возвращении я заметил, что голоса в норе притихли. Я без толку просидел ещё битый час и в полном отчаянии отправился домой без единого кадра.
Так закончился первый день фотоохоты. Можно было сдаться, но расставаться с мыслью запечатлеть мою «жар-птицу» упорно не хотелось.
Следующие два дня выдались пасмурными и ветреными, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы соскучиться по остроте волнения и таинству ожидания прилёта «птицы-радуги». К тому же в моём распоряжении оставалось совсем мало дней: июль кончился, и птенцы вот-вот покинут свои норы.
На этот раз я сменил тактику — поставил укрытие подальше от гнезда: в 5—7 метрах. Но щурок это не подкупило. Я опять три часа просидел впустую. А когда пошёл четвёртый час ожидания, щурки «сломались». Терпение моё было вознаграждено, настойчивость оправданна. Пара ярких птиц принялась кормить изголодавшихся птенцов.
Сначала я снимал очень осторожно, делая значительные паузы после каждого срабатывания затвора. Да и птицы не спускали глаз с «вылупленного» на них объектива. Но через некоторое время щурки стали снисходительнее относиться к целым сериям щелчков. Я осмелел, снял фотоаппарат со штатива и продолжил съёмку с рук.
Наплывшие облака не позволяли использовать короткие выдержки, и серое равномерное освещение делало краски тусклыми. Поэтому я решил воспользоваться вспышкой. И вот уже бесцеремонно фотографирую удивлённых щурок с искусственной подсветкой. Но от этого они не прекращают кормить птенцов и продолжают радовать меня своими подлётами. Возможно, родительский инстинкт поборол чувство страха, или, благодаря неподвижности, укрытие стало вызывать меньше недоверия, а может, и то и другое одновременно позволило мне беспрепятственно вести съёмку.
После нескольких часов фотоохоты карта памяти фотоаппарата переполнилась, и я оставил щурок в покое. Но для того чтобы получить удачные кадры, мне пришлось ещё не раз приходить сюда. И всегда пугливые «жар-птицы» первые 2—3 часа держались поодаль, испытывая на прочность моё терпение. Но если знать, что ожидание будет вознаграждено, время летит быстрее. Нужно только одно условие — неутолимая жажда общения с природой.
Другие фотографии золотистых щурок вы можете посмотреть на сайте Василия Вишневского www.fotoparus.com.
