Часть I. "РИЧАРД II"
"Стихи - архаика, и скоро их не будет", - констатировал Александр Кушнер, один из лучших поэтов современной России. В елизаветинской Англии ситуация складывалась противоположным образом. Страна покидала задворки Европы, спеша занять место на авансцене. Гибель в 1588 году испанской Непобедимой армады ясно показала, что Бог воюет на стороне англичан, но паписты не оставляли попыток вернуть непокорный Альбион под власть Рима. Эпоха требовала патетики, поэтому даже о политике и об истории предпочитали говорить стихами. И когда 8 февраля 1587 года голова Марии Стюарт скатилась с помоста в Фотерингее, англичанам поведала об этом "Отличная песенка, сочиненная ко всеобщей радости по поводу казни шотландской королевы". О делах давно минувших сочинялись стихотворные хроники и распевались баллады, а с театральных подмостков гремели монологи Горбодука (короля древних бриттов), Ирода и Цезаря, написанные белым или рифмованным стихом.
Представления давались во дворцах вельмож, в гостиничных дворах и на временных сценах, возведенных посреди площади. Впрочем, в Лондоне появились уже стационарные театры. Воды, пригодной для питья, в столице было мало, жажду горожане утоляли преимущественно элем (иногда довольно крепким). И поскольку театры с их разношерстной публикой представляли некую угрозу общественному порядку, их строили в стороне от исторического центра Лондона - Сити.
До XVI века театральная постановка была трех видов: либо миракль - живописное, но нудноватое действо на библейские темы, либо перелицовка какой-нибудь древнеримской пьесы (точнее, ее французской или итальянской переделки), либо грубая клоунада. Драматургия, в отличие от "чистой" поэзии, не считалась искусством, и пьеса принадлежала не автору (обычно анонимному), а труппе. Успеха добивались, демонстрируя убийства, потасовки и прочие действия, рассчитанные на внешний эффект. Чтобы достучаться до шумной и не слишком трезвой зрительской массы, актеры носились по сцене, яростно жестикулировали и не жалели голосовых связок.
Но в елизаветинскую эпоху усилиями нескольких сочинителей, прежде всего Кристофера Марло и Уильяма Шекспира, театральное дело подверглось энергичному обновлению. Не порывая с традицией (по числу убийств и иных ужасов пьесы драматургов-новаторов нисколько не уступали произведениям их безымянных предшественников), Марло и Шекспир создали сценические произведения, наполненные яркими характерами и написанные прекрасным английским языком. В них напряженность действия соединялась с глубиной мысли.
Шекспир наряду с традиционными пьесами написал ряд так называемых хроник (hIstorIes) - пьес на темы английской истории двух предшествующих столетий - благо этот период давал обильный материал для сценического воплощения. Свержение короля Ричарда II в 1399 году привело к власти дом Ланкастеров: Генрих IV, его сын Генрих V и внук Генрих VI последовательно правили Англией более полутора столетий, продолжая воевать на континенте ради завоевания французской короны (Столетняя война). Затем в ходе кровавой борьбы (Войны Алой и Белой розы) Ланкастеров сменили Йорки, которые спустя четверть века сами пали жертвой внутренних усобиц. Так английский престол достался Генриху Тюдору - деду королевы Елизаветы, в правление которой Шекспир родился и прожил бoльшую часть своей не слишком длинной жизни.
Свои хроники Шекспир создавал не в хронологическом порядке. Начав с правления последнего Ланкастера ("Генрих VI"), он затем описал события, приведшие к падению дома Йорков ("Ричард III"), а потом вернулся к временам становления и расцвета династии Ланкастеров ("Ричард II", "Генрих IV" и "Генрих V"). "Ричард II" не самая популярная и не самая яркая из пьес Шекспира, однако описываемый в ней период служит ключом к пониманию последующих исторических событий. Более того, судьба самой пьесы вплетена в политическую жизнь шекспировской эпохи.
Завязкой вековой драмы явилось, собственно, даже не свержение Ричарда II, а его восшествие на престол в 1377 году. Корона Англии тогда досталась десятилетнему внуку Эдуарда III в обход сыновей - Джона Гонта, Эдмунда Лэнгли и Томаса Вудстока. Гонт, получивший титул герцога Ланкастерского, возглавил правительство при малолетнем племяннике Ричарде II. Война, которую Англия вела во Франции, требовала больших расходов, и Гонт впервые в английской истории ввел всеобщий подушный налог для всех подданных старше пятнадцати лет.
Ответом стал мятеж вилланов (свободных крестьян, обязанных лорду оброком и иными повинностями). Согласно хронике, он вспыхнул в конце мая 1381 года случайно: сельский ремесленник Уот Тайлер огрел молотом сборщика, слишком грубо объяснявшего, почему дочка Тайлера кажется достаточно взрослой, чтобы заплатить за нее налог, и соседи Тайлера дружно встали на его защиту. Во время волнений, охвативших весь юго-восток Англии, было сожжено и разграблено множество монастырей и поместий, включая дворец Джона Гонта "Савой". Когда повстанцы вступили в Лондон, столичные ремесленники-англичане воспользовались этим, чтобы расправиться с конкурентами-фламандцами.
Четырнадцатилетний Ричард II проявил тогда чудеса самообладания и коварства. Во время свидания повстанцев с королем на рыночной площади в Смитфилде мэр Лондона ударил экспансивного Тайлера булавой, а один из королевских рыцарей, подъехав сзади, добил его мечом. Этот безрассудный поступок мог повести к гибели всей правящей верхушки, но Ричард отвлек внимание повстанцев, крикнув: "Что, мои верные люди, уж не хотите ли вы убить короля? Не горюйте о своем вожде: я сам буду вашим командующим! Следуйте за мной, и я дам вам все, чего вы требуете!" Когда же вилланы, получив из рук короля желанную хартию, покинули Лондон, Ричард объявил свои обещания недействительными и разослал по деревням карательные отряды, вешавшие людей без суда. "Ужаснулся народ при виде такого множества тел, висящих при свете дня, и опечалился он, видя, что многие как изгнанники покидают родную землю", - пишет автор хроники.
На портретах Ричард II изображен элегантным красавцем с густыми русыми волосами. Одевался изысканно и тщательно, очень заботился о внешности и прическе, обожал изысканные блюда. Эгоистичный и одержимый манией величия, он был, кажется, значительно культурнее большинства своих предшественников: привечал художников, артистов, писателей, любил слушать чтение и даже сам читал книги. Будучи эмоционально неуравновешенным, Ричард какое-то время мог скрывать свои чувства и интриговать втихую, но подчас его охватывали припадки ярости. И этот же человек бывал великодушным и верным дружбе, - к сожалению, его "друзья" обычно являли собой не лучший образчик человеческой породы.
Главной проблемой Ричарда оставались отношения с лордами, и прежде всего с братьями отца. Если Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский, сохранял полную лояльность, то о намерениях Джона Гонта Ланкастера трудно сказать что-то определенное. В 1384 году на заседании парламента монах-кармелит Джон Лэтимер в присутствии самого Ричарда заявил, что Гонт замышляет убийство короля. Лорды схватили монаха и после пыток убили.
Но особенно строптиво вел себя младший из дядьев, герцог Глостерский Томас Вудсток. Его поддерживали другие лорды, в том числе сын Гонта Генрих Болингброк (его так называли по имени замка, где он родился) и Томас Моубрей, герцог Норфолкский. Именно с их помощью парламент добился казни ближайших друзей Ричарда. Однако король воспользовался борьбой различных группировок и 5 мая 1389 года, когда Гонта не было в Лондоне, объявил, что впредь намерен править самостоятельно.
Если с лордами Ричард враждовал изначально, то с общинами Англии он пытался поддерживать хорошие отношения. Однако его политика все больше входила в противоречие с интересами средних слоев. Воевать Ричард не любил, поэтому с Францией было заключено длительное перемирие. Чтобы закрепить его, Ричард взял в жены Изабеллу Валуа, шестилетнюю дочь французского короля Карла VI. Но, как это не покажется странным, перемирие противоречило чаяниям большинства англичан. Война-то ведь велась наемным войском и на чужой территории, страдало от нее лишь французское население, в то время как в Англию шел постоянный приток награблен ной добычи. И то, что изобилие кончилось, раздражало очень многих людей во всех слоях общества.
Непопулярности короля способствовала и неудачная кампания в Ирландии. А главное, расточительному Ричарду, окруженному жадными фаворитами, даже в условиях мира вечно не хватало денег. Он раздавал в аренду фаворитам королевские имения и прибегал к прямому вымогательству, заставляя богатых людей вносить в казну произвольные суммы. Чтобы получить от парламента одобрение этих поборов, Ричард в полной мере использовал, говоря современным языком, административный ресурс. Выборы в палату общин были подтасованы, избранных депутатов собрали вдали от Лондона и окружили преданными королю валлийскими* лучниками. В этих отнюдь не тепличных условиях парламент утвердил за Ричардом пожизненное право собирать пошлину, а затем передал свои полномочия комитету, находящемуся под полным контролем короля.
В 1397 году Глостер, Болингброк, Моубрей и еще несколько лордов составили заговор против короля. Однако Моубрей выдал соучастников, все они были схвачены, а к арестованному Глостеру Ричард подослал наемных убийц.
Действие шекспировской пьесы начинается вскоре после этих событий. Относительно двух предшествующих десятилетий правления Ричарда II автор оставляет зрителя в неведении, но о накопившихся претензиях к королю ему сообщают второстепенные персонажи - лорды Уиллоби и Росс:
Король наш - не король. Им управляют
Презренные льстецы…
Он подати умножил непомерно, -
И отшатнулся от него народ;
Он пеню ввел за родовые распри, -
И отшатнулось от него дворянство…
Не войнами он разорил страну,
Он войн не вел. В бесславных разговорах
Все отдал, что в боях стяжали предки…
(Цитаты из "Ричарда II" даны в переводе М. Донского.)
И наконец, едва ли не самое страшное, с точки зрения англичанина: король - несостоятельный должник!
Кого, казалось бы, в 1595 году могли взволновать события двухсотлетней давности? Однако между Англией времен Ричарда II и Елизаветы I сходства было не меньше, чем различий. Страна вновь вела войну во Франции, правда, уже не ради завоевания французской короны, а чтобы поддержать протестантскую партию, возглавляемую Генрихом Наваррским. Все так же доставляла хлопоты Ирландия. И даже "лица фламандской национальности" по-прежнему находились в центре общественных страстей: Кристофер Марло, убитый в 1593 году в пьяной потасовке, незадолго до того оказался замешанным в деле о памфлетах, разжигающих ненависть к фламандцам... Происходящее на сцене легко находило отзвук в душах зрителей.
Общий ход событий и характер взаимоотношений между персонажами Шекспир воспроизводит в согласии с хрониками, хотя происходящее на сцене не вполне совпадает с исторически ми данными. Так, не слишком правдоподобны сетования королевы по поводу несчастий ее мужа, учитывая гомосексуальные наклонности Ричарда и то обстоятельство, что Изабелле в ту пору было всего девять лет. Главное, однако, в другом: под воздействием авторской фантазии реальность, как в раскаленном воздухе, начинает дрожать и двоиться.
В первой сцене первого акта Шекспир выводит на сцену Болингброка и Моубрея. Они клянутся в верности королю и обвиняют друг друга в измене, готовясь доказать свою правоту принятым тогда способом - в поединке. И если один из них победит, его придется оправдать, Ричард же не верит ни тому, ни другому. Поэтому он запрещает поединок, и оба противника отправляются в изгнание. При этом король еще и обвиняет Болингброка в популизме:
Заметили, с каким смиреньем льстивым
Подлаживался он к простонародью,
Как в души к ним старался он пролезть,
Как он рабам отвешивал поклоны,
Стараясь показать, что он страдалец,
Что изгнана любовь народа с ним.
Некоторые историки согласны с такой оценкой. Они считают, что недовольство Ричардом не переросло бы в мятеж, если бы неосмотрительность короля не предоставила массам "способного и беспринципного лидера" в лице Болингброка.
Отец Болингброка, Джон Гонт, в изображении Шекспира предстает идеальным подданным. Он отказывается мстить королю за гибель своего брата Глостера:
Один судья здесь - Бог; его наместник,
Помазанный божественным елеем,
Повинен в этой смерти. Пусть же небо
Само отмстит; а я поднять руки
На Божьего избранника не смею.
Вот и теперь в качестве члена королевского совета Гонт голосует за изгнание сына. Монолог, в котором Гонт восхваляет Англию ("сей новый рай земной, второй Эдем, от натисков безжалостной войны самой природой сложенная крепость"), приобрел большую популярность и неоднократно переиздавался отдельно от пьесы.
Ричарду, однако, простой лояльности мало, поскольку понимает, что в душе Гонт его осуждает. Избавившись от одного дяди, он надеется на скорую смерть другого. Шекспир заставляет Гонта перед смертью высказать в лицо племяннику все, что думает о его правлении : "Помещик ты, внаем сдающий ферму, а не король", "кишат льстецы в зубцах твоей короны", а заканчивает проклятием: "Живи с позором. Вечен твой позор!" 3 февраля 1399 года Гонт умирает, и Ричард совершает очередной акт произвола: владения Гонта, которые вместе с титулом герцога Ланкастерского должен унаследовать Болинг-брок, конфискуются в казну. Для большинства лордов это становится последней каплей: ведь принцип наследования не менее священен, чем долг по отношению к монарху. И когда в мае ограбленный королем Болингброк высаживается в Англии, лорды один за другим переходят на его сторону.
Со смертью Гонта на передний план выдвигается последний оставшийся в живых дядя короля - Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский. Он еще более безупречен, чем его старший брат, никогда не давал повода заподозрить себя в самостоятельности суждений, именно его Ричард, отправляясь на войну с ирландскими повстанцами, оставляет "на хозяйстве". И Йорк оправдывает доверие, до последнего защищая племянника-короля от племянника-претендента:
Я знаю, что племянник мой обижен,
И для него я сделал все что мог.
Но вторгнуться с оружьем, пробиваться
К своим правам неправедным путем, -
То значит быть мятежником.
Однако эти эскапады носят словесный характер и завершаются неожиданным обращением к мятежникам: "Я вам не друг, но и не враг". Болингброк, недостаточно уверенный в своих силах, вину за изъяны правления благоразумно возлагает на королевских фаворитов: "Прекраснейший, светлейший государь обезображен вами и растлен". Кажется, стороны близки к компромиссу. Смысл происходящего выглядит предельно ясным: порок наказан, справедливость торжествует. Но проницательный зритель не спешит в это поверить: ведь идет лишь середина третьего акта.
И автор не обманывает зрительских ожиданий. Как и подавляющее большинство тогдашней театральной публики, он вовсе не революционер, поэтому образ вернувшегося из Ирландии Ричарда очень быстро претерпевает изменения. Капризный и жестокий тиран чем дальше, тем больше превращается в лирического героя, в страдальца, произносящего трогательные монологи. Он тешит себя иллюзией, что его соперник осознает глубину своего морального падения и "покраснеет от стыда измены, не в силах вынести сиянья солнца". Он уверен, что находится под Божьей защитой:
Не смыть всем водам
яростного моря
С монаршего чела
святое миро.
И не страшны
тому людские козни,
Кого Господь
наместником поставил.
Однако известие об измене валлийцев лишает Ричарда надежды, и бравада сменяется приступом стоицизма. Он утратил власть? - Но вместе с тем и ее тяготы. Болингброк в двух шагах от трона? - Но он такой же раб Господень, как и все остальные. Народ бунтует? - Что ж, народ отягчен грехами перед Богом и своим королем. Ричард впадает в депрессию: "Молчите о надеждах, - поговорим о смерти, о червях". И начинает понимать, что не только Болинг-брок, но и сам он всего лишь человек: "Ведь, как и вы, я насыщаюсь хлебом, желаю, стражду и друзей ищу, я подчинен своим страстям, - зачем же вы все меня зовете "государь"?"
Исторический Ричард, даже всеми покинутый, видимо, еще надеялся в очередной раз обмануть своих врагов. Получив от Болингброка гарантии безопасности, он встретился с ним и, приняв сердечный вид, поздравил с возвращением на родину. Болинг-брок держался с холодной почтительностью. Объяснив свое досрочное возвращение жалобами народа на несправедливость Ричарда, он обещал "помочь" королю управлять государством. Тот со смиренным видом согласился: "Мой дорогой кузен, если это угодно вам, это угодно и мне".
Сценический Болингброк, как и исторический, прекрасно понимает, что обещания, вырванные под давлением, не будут стоить ни гроша, если Ричард останется на троне. Даже садовник знает, что с королем покончено: "Унижен он, а будет и низложен". Но Шекспир не раскрывает зрителю мотивы действий Болингброка. Он просто показывает, как мятежный принц шаг за шагом переходит ту грань, которая отделяет восстановление справедливости от посягательства на священное право монарха издеваться над подданными.
Твердокаменный Йорк (последний дядя короля) еще грозит мятежнику карой Господней и восхваляет величие Ричарда ("смотрите, вот и сам король! подобен он покрасневшему от гнева солнцу, когда оно восходит в небеса"). Но и он вынужден констатировать: "Все в нашем государстве вкривь и вкось". Развязанный Болингброком мятеж привел не просто к кризису власти, а к нарушению установленного Богом порядка. Капитан валлийских стрелков перечисляет дурные приметы (засохли лавровые деревья, на небе полно метеоров, месяц окрасился в красный цвет) и их последствия:
Богатые мрачны, а чернь ликует:
Одни за выгоды свои боятся,
Другие от войны себе ждут выгод.
В этих условиях благородный Йорк выступает в довольно двусмысленной роли, сообщая Болингброку о согласии заключенного в Тауэр Ричарда "добровольно" расстаться с короной:
Взойди на трон, раз он с него сошел.
Взойди! Да здравствует король наш Генри!
В самом деле, Ричард, окончательно пав духом, ставит подпись под документом, в котором признает себя неспособным управлять государством и отрекается от престола. Сразу вслед за тем созванный Болингброком парламент наспех составляет обвинение против короля. 29 или 30 сентября на заседании парламента объявляется об отречении Ричарда, а 10 октября Болингброк коронуется в качестве короля Англии Генриха IV. Один лишь епископ Карлайль отвергает такой способ передачи трона:
Как может подданный судить монарха?
А подданные Ричарда - здесь все!
В уста Карлайля Шекспир вкладывает пророчество о грядущих бедах, которыми стране предстоит расплатиться за совершенное беззаконие:
Кровь павших англичан удобрит землю,
И многие грядущие века
Оплачут горько это злое дело;
К язычникам переселится мир,
А здесь междоусобья разгорятся,
Восстанет брат на брата, род на род.
Насилье, страх, разруха и мятеж
Здесь будут жить…
По мере приближения развязки сценический Ричард все более вызывает жалость. Его принуждают публично повиниться в совершенных преступлениях. Ричард не отрицает своей вины, он лишь умоляет пощадить его самолюбие, однако в этой малости ему отказано. Его отправляют подальше от столицы, в замок Помфрет на северо-западе страны. В заточении он музицирует и горько кается в том, что пренебрегал долгом государя: "Я здесь улавливаю чутким ухом фальшь инструментов, нарушенье строя, а нарушенье строя в государстве расслышать вовремя я не сумел". Более того, он осознает свое бессилие как общечеловеческую участь:
Но кем бы я ни стал -
И всякий, если только человек он,
Ничем не будет никогда доволен
И обретет покой, лишь став ничем.
Пока душа побежденного в преддверии вечности очищается от мирской шелухи, победитель все глубже погружается в скверну. 14 февраля 1400 года Ричард внезапно умирает. Ходят слухи, что он убит по приказу Болингброка. Рассказывают, что, когда убийцы во главе с Экстоном вошли в камеру, Ричард выхватил у одного из них секиру и успел уложить четверых, прежде чем сам пал замертво также под ударом секиры. Некоторые, впрочем, полагают, что Ричарда просто уморили голодом, но Шекспир для сценического воплощения выбрал более драматичный вариант.
Свержение и убийство Ричарда II современники Шекспира воспринимали как исходное звено в цепи усобиц, охвативших Англию в XV веке. Сейчас, разумеется, было бы смешно видеть в "войне роз" искупление совершенного греха. Однако нельзя и преуменьшать роль, которую сыграли вопросы престолонаследия.
По российским меркам, позволяющим причислять к Романовым монархов, не имевших к этой фамилии почти никакого отношения, английская щепетильность выглядит несколько смешно. Говорить о Ланкастерах и Йорках как о династиях можно лишь с оговорками: и те и другие являлись почти равноправными ветвями дома Плантагенетов. Ричард II, будучи дважды женат, не оставил ни законного, ни внебрачного потомства; родных братьев у него не было. К кому же должен был перейти престол, как не к его двоюродному брату? Однако для Англии, с древнейших времен жившей по закону и обычаю, юридическая и моральная безупречность процесса передачи короны имела огромное значение. Болингброк же, вопреки господствовавшим представлениям о божественной природе королевской власти, избранием на престол был обязан вооруженному перевороту и голосованию в парламенте.
Впрочем, в 1399 году ситуация выглядела еще достаточно просто. Отец Ричарда Эдуард Черный Принц был первым сыном Эдуарда III, отец Болингброка Джон Гонт Ланкастер - третьим, Эдмунд Лэнгли Йорк - четвертым; поэтому Болингброк имел явные преимущества. Однако позже положение запуталось окончательно. Дело в том, что существовала еще одна линия потомков Эдуарда III, восходившая к его второму сыну - Лайонелю. Внук Лайонеля Роджер Мортимер, доживи он до 1399 года, имел бы больше прав на корону, нежели отпрыск Гонта. Однако Роджер умер за год до свержения Ричарда, не оставив мужского потомства. Но спустя несколько лет после воцарения Болингброка дочь Роджера Анна вышла замуж за внука Эдмунда Лэнгли, обладателя титула герцога Йоркского. Их-то сын Ричард, основываясь на своих правах по материнской линии, впоследствии предъявил Ланкастерам счет, платить по которому пришлось всей Англии. А поскольку проблема законности престолонаследия и допустимости смещения помазанника Божия была чрезвычайно актуальна и во времена Шекспира, она заняла одно из центральных мест в его драматургии.
Болингброк, превратившись в Генриха IV, в меру своих сил пытается вывести Англию из хаоса. Страна еще охвачена волнениями, но командиры карательных отрядов уже шлют в Лондон головы мятежников. Сыну Йорка, замешанному в заговоре, король сохраняет жизнь, как и непокорному Карлайлю. Зато убийца Ричарда вместо ожидаемой награды слышит от него: "Прочь, Экстон, прочь! Поступок твой ужасен!" На нетактичное напоминание Экстона, что мысль об убийстве Ричарда внушена ему самим Генрихом, тот с железной логикой отвечает:
Порою нужен яд - и все ж он мерзок.
Убийца гадок мне, убитый - мил.
Пробившись на трон "сквозь дождь кровавый", Болингброк призывает всех облечься в траур, а сам отправляется паломником в Палестину. Однако это уже не может отвратить грядущие несчастья и спасти его потомков от небесной кары.
Подпись иллюстрациям
Илл. 1. В эпоху Елизаветы I театральное дело, столь любимое в Англии, претерпело большие изменения. Среди первых драматургов-новаторов, заложивших основы современного театра глубокой мысли и ярких характеров, был и Шекспир. (О некоторых особенностях его театра см. также "Наука и жизнь" № 4, 1988 г., статью "Путешествие в театр Шекспира".)
▲* Валлийцы - жители Уэльса, потомки бриттов, населявших Британию до завоевания ее англосаксами.
