Сегодня экономику развитых стран (их принято называть постиндустриальными) сотрясают удары жесточайшего финансового кризиса, сравнимого по масштабам и пагубности воздействия с кризисом 1929—1933 годов, — он вошёл в историю как «Великая депрессия». За истекшие годы у этих стран, казалось бы, появился арсенал средств, вполне способных оградить от подобных напастей. Да и глубоких кризисов за послевоенное пятидесятилетие в развитых странах, по сути, не наблюдалось. Были спады в темпах роста, рецессии, лопались «мыльные пузыри» на финансовых рынках. Правда, случались серьёзные кризисы в быстро растущих странах, и их приходилось спасать как раз постиндустриальным гигантам. Но таких катастроф, какую ныне переживают именно эти страны, не бывало. Серьёзность ситуации потребовала активного и нетрадиционного вмешательства государств.
Мировой финансовый кризис 2007—2008…
Год 2007-й стал исходным для кризиса, который вначале рассматривали как чисто американское событие (он разразился на ипотечном рынке этой страны) и вроде бы не представлявшее опасности для других экономик. Однако ход событий, подобно эффекту домино, стал вовлекать в орбиту начавшегося кризиса всё новые финансовые структуры, приобретая характер глобального, серьёзно обострившего финансовые проблемы, прежде всего, постиндустриальных стран. Один из американских исследователей М. Спелман отмечает: «Сегодняшний кризис оказался первым, истоки которого находятся не в развивающихся, а в развитых странах».
Этим он сильно отличается от тех кризисов, которые в 90-е годы прошлого века периодически поражали быстро растущие новые индустриальные страны мира. (Мексиканский кризис 1994—1995 годов; Бразильский 1998—1999-х; серия Азиатских кризисов 1997—1998-х, охвативших Таиланд, Индонезию, Филиппины, Южную Корею. Дефолт 1998 года в России был из той же серии.) Тогда именно постиндустриальные страны Запада вместе с международными организациями, прежде всего МВФ, своими финансовыми вливаниями в десятки миллиардов долларов помогли этим странам. Теперь жертвами кризиса оказались страны постиндустриальной экономики.
Каковы сходства и различия названных кризисов? Общее для них то, что все они развивались в условиях глобализации и резкого усиления финансовой взаимозависимости стран. Однако финансовые кризисы быстро развивающихся стран во многом связаны со слабостью их финансовых систем. Недостатки экономического развития, отсутствие жёсткой финансовой дисциплины, дефицит бюджета, огромные займы и, следовательно, рост государственного долга — всё это в конечном счёте вызвало крах доверия, массовую продажу государственных и частных ценных бумаг, утечку капитала. То были кризисы роста, связанные с отставанием финансовой инфраструктуры от развития экономики в целом.
Нынешний постиндустриальный кризис, напротив, вызван тем, что финансовая инфраструктура развитых стран (прежде всего США), увлечённая строительством спекулятивных пирамид и «надуванием пузырей» (bubbles) (то есть искусственным раздуванием экономического подъёма на основе спекулятивных операций и роста цен), превысила реальное развитие своей экономики. Последствия тем не менее оказались теми же, что и в странах быстрого роста: утрата доверия на мировых финансовых рынках, паника на фондовых биржах, бегство капитала, натиск вкладчиков на банки и крах крупнейших из них. Отправной точкой катастрофы в этот раз стала самая развитая экономика мира.
Кризис заставил правительства США и других постиндустриальных стран использовать многие нетрадиционные меры спасения экономики, включая национализацию и выкуп обанкротившихся ценных бумаг, и не просто обратиться к испытанным мерам макроэкономической политики, но налаживать подлинно действенные методы международного сотрудничества правительств и центральных банков.
Очередной кризисный спад в постиндустриальных странах, начавшийся в 2007 году, вначале не вызывал особой тревоги: как и прежде, особенно в странах ЕС, замедлились темпы роста. Ответные меры макроэкономической стабилизации с её главными инструментами регулирования — бюджетным и денежно-кредитным механизмами — были обычные. Правда, их пришлось применять в условиях ожившей инфляционной угрозы. Долгие годы после нефтяного кризиса 70-х годов все постиндустриальные страны имели довольно низкие темпы инфляции, не превышавшие 2—3% в год. Однако вторая половина 2007 года отмечена значительным ростом цен на предметы потребления, вызванным ростом цен на нефть (особенно на бензин и другие энергоносители), а также повышением мировых цен на продовольственные товары.
Таким образом, принимаемые меры макроэкономического регулирования зависели от того, чему отдавался приоритет: борьбе с инфляцией или ограничению кризисного спада. Например, в странах ЕС больше опасались растущей инфляции. Поэтому здесь, несмотря на возможность развития кризиса, денежно-кредитную политику направили на дальнейшее закручивание гаек: так, в первой половине 2007 года ставка рефинансирования Европейского центрального банка была повышена с 3,5 до 4%. (Рефинансирование — погашение заёмного капитала за счёт получения новых ссуд обычно по более низкой ставке.)
В США перед угрозой глубокой рецессии, то есть спада производства, правительственные органы обратились и к поощрительной денежно-кредитной политике, и к стимулирующим бюджетным мерам. Начиная с сентября 2007 года Федеральная резервная система неоднократно снижала ставку рефинансирования, доведя её к концу 2008 года до 2%. А пытаясь стабилизировать рынок ипотечных кредитов, снижали резервную норму для крупных компаний-риэлторов. Одновременно правительство приняло решение о субсидировании частного спроса: из 168-миллиардного пакета экономических субсидий 100 млрд долларов было решено направить на повышение доходов среднего класса, чтобы увеличить его потребительский спрос, остальные — на помощь малому и среднему бизнесу.
Тем не менее кризис оказался необычным, он перерос в мировой финансовый кризис невиданного масштаба. Перечислим лишь наиболее значительные эпизоды его развёртывания и тех «спасательных операций», которые начали спешно предпринимать правительства развитых стран.
Исходным толчком для его развития стала следующая ситуация на рынках недвижимости в США. Экономический подъём, наступивший после кризиса 2001—2003 годов, толкнул ипотечные банки на рискованное расширение ипотечных кредитов для ненадёжных, «проблемных» заёмщиков. Цель такого шага — расширение рынков для бурно растущих строительных компаний. Так, если в 2001 году доля второразрядных займов (subprime loans) составляла 9% всех займов, а доля обычных — 57%, то к 2005 году ситуация в корне изменилась: доля первых повысилась до 20%, а вторых — снизилась до 35%. И на основе этих ипотечных закладных выросли триллионные пирамиды вторичных активов (деривативов), которые приобретали банки других стран, вложившие в эти, казалось бы, высоконадёжные и прибыльные ценные бумаги весьма солидные средства. В итоге начавшийся ипотечный кризис в США породил цепочку неплатежей и банкротств, распространившихся не только на всю страну, но и за её пределы. Кризис ликвидности (то есть острой нехватки платёжных средств для выплаты долгов и обслуживания нормального функционирования экономики) охватывал всё новые и новые банки и страны. (Схема вверху показывает, как возникает кризис ликвидности.)
К сентябрю этого года в США потерпели банкротство три из пяти ведущих инвестиционных банков, в их числе крупнейший «Lehman Brothers». На краю банкротства оказались две крупнейшие ипотечные компании — «Fannie Mae» и «Freddie Мас», — на долю которых приходится половина всех ипотечных долгов в стране. Правительство США вынуждено было взять их под свой контроль, а фактически национализировать. Вся верхушка обанкротившихся компаний должна была уйти в отставку. Цена этой операции, по подсчётам экспертов, составила от 25 до 100 млрд долларов. (Не говоря о том, что ипотечный кризис уже стоил инвесторам и потребителям сотни миллиардов долларов).
Далее последовала совсем необычная операция. После долгих дебатов Конгресс США принял закон о выделении 700 млрд долларов для выкупа казначейством ипотечных ценных бумаг и иных проблемных, потерявших свою стоимость активов у крупнейших банков и других финансовых институтов, включая банки-нерезиденты, имеющие значительный объём операций в США. Сумма колоссальная: ведь 700 млрд долларов — это 5% ВВП США, сумма, в 1,5 раза превышающая оборонный бюджет страны. Она означает также увеличение государственного долга до 82% ВВП.
В сентябре финансовый кризис обрушился на Европу и на Японию. Серьёзные финансовые проблемы возникли и в России. Залихорадило все фондовые рынки. Правительство Англии вынуждено было после банкротства национализировать один из крупнейших банков страны — «Bradford & Bingley». Страны Бенилюкса объединили свои финансы для спасения другого крупнейшего бельгийского банка — «Fortis». Те же проблемы возникли и в Германии, где с кризисом ликвидности столкнулся один из крупнейших кредиторов страны — «Hypo Real Estate», для спасения которого правительство Германии совместно с консорциумом крупных банков выделило значительную сумму денег.
Чтобы ослабить проблемы ликвидности, группа центральных банков (а она состоит из Европейского центрального банка (ЕЦБ), банков Англии, Канады, Японии, Швейцарии и Федеральной резервной системы США) приняла решение о выделении более 640 млрд долларов. Следующий серьёзный их шаг — единовременное снижение ставок рефинансирования на 0,5%: в США — с 2 до 1,5%; в зоне евро — с 4,25 до 3,75%; в Англии — с 5 до 4,5%.
Новым шагом по спасению финансовой системы европейских стран следует считать экстренное совещание стран ЕС, на котором принято решение о координации действий всех правительств стран зоны евро (а также Англии) и их центральных банков под руководством Европейского центрального банка. Правительства ведущих европейских государств заявили о выделении довольно крупных сумм (1,3 трлн евро) для спасения наиболее важных финансовых институтов, от работы которых зависит функционирование экономики каждой из этих стран. Причём предполагается, что каждая из стран-участниц будет использовать выделяемые средства по собственному усмотрению, в зависимости от тяжести ситуации. В то же время все согласились, что государство пойдёт не по линии национализации проблемных банков, а будет скупать их обесценивающиеся акции.
И в США, и в Европе начались проблемы в реальном секторе экономики. По прогнозам МВФ, в 2009 году рост ВВП в США составит всего 0,1%, примерно столько же в странах Европы, а в Англии ожидается даже небольшое сокращение роста.
В какой степени все названные меры государственной поддержки, сравнимые по своим масштабам лишь с тем, что предпринимали правительства во время Великой депрессии 1929—1933 годов, дадут эффект, покажет время. Но уже сегодня многие мировые финансовые и политические лидеры всё чаще говорят о необходимости кардинально реформировать мировую финансовую систему, которая должна отражать реалии глобализированного мира ХХI века. Полное несоответствие финансовой системы нынешним реалиям проявляется, в частности, и в том, что развивающиеся страны накопили значительные финансовые резервы и стали кредиторами развитого мира. Роли поменялись.
Кризис и Россия
Российская экономика почувствовала неприятности кризиса не сразу. Ещё летом 2008 года мы слышали высказывания наших экспертов о том, что нам этот кризис, вроде бы, и не страшен. Так, в июле председатель Банка развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанка — ВЭБа) В. Дмитриев в одной из своих статей в журнале «Эксперт» писал: «Россия оказалась относительно изолированной от финансового кризиса, который оказал лишь косвенное влияние через каналы сужения зарубежного кредитования». Правда, писал далее автор, «произошедший кризис — предостережение на будущее».
И это будущее не заставило себя долго ждать. Ровно через полмесяца тот же журнал с тревогой сообщал, что кризис уже ударил по нашей экономике и падающим притоком капитала в страну, и сокращением внутренней ликвидности, и быстрым снижением рентабельности российского бизнеса на фоне разгорающейся инфляции. Отрицательные эффекты нарастали как снежный ком. Два обстоятельства усугубляли ситуацию. С одной стороны, нерезиденты стали ускоренно выводить свои капиталы с денежных рынков России (деньги требовались в самих странах-инвесторах), а с другой — снижался доступ к западным кредитам, которыми в силу более низких процентных ставок, нежели внутри страны, вовсю пользовались наши корпорации, в том числе и банки. Нечем стало выплачивать накопленные огромные долги (внешняя задолженность банков и корпораций составила к этому времени 500 млрд долларов, из них 30 млрд — кратко-срочная задолженность).
Начал развиваться кризис ликвидности, залихорадило фондовые биржи. С сентября пошло почти непрерывное падение фондовых индексов на обоих наших фондовых рынках (ММВБ и PTC). В течение сентября и октября торги на биржах то приостанавливали, то вновь открывали, дабы сбить накал страстей, подогревающих панические волны продаж и массового сброса обесценивающихся акций.
Надо было начинать спасательные операции наподобие тех, которые проводили правительства развитых стран. Уже в середине сентября Центробанк и Минфин предприняли меры по закачиванию средств в банковскую систему. Важное значение имело решение Минфина выделить трём системообразующим банкам — Сбербанку, Внешторгбанку и Газпромбанку — бюджетные депозиты на сумму 1,1 трлн рублей. Одновременно Центральный банк снизил ставки отчислений в Фонды обязательного резервирования (ФОР) и снизил процентные ставки на собственные кредиты. Эти меры, как полагают, добавили в банковскую систему примерно 300 млрд рублей.
В начале октября появилось сообщение о новых гигантских вливаниях в банковскую систему страны. Ей по решению президента, принятому после совещания с ведущими правительственными экономистами, выделялись от Центрального банка субординированные кредиты на срок до 2019 года — см. схему на предыдущей странице. (Поясню: субординированный кредит — это привлечённый кредитной организацией на срок не менее 5 лет кредит, который не может быть истребован кредитором ранее окончания срока договора.) Эти средства распределятся между Сбербанком (500 млрд рублей), Внешторгбанком (200 млрд рублей), Внешэкономбанком (50 млрд рублей) и Россельхозбанком (25 млрд рублей). К тем 50 млрд долларов, которые Центральный банк разместит во Внешэкономбанке (ВЭБ) в целях финансирования задолженности корпораций, обязанных срочно выплатить внешние долги, следует добавить депозиты из Фонда национального благосостояния в размере 450 млрд рублей.
Речь, конечно, идёт не о любой компании, желающей получить кредит. Отбор основан на строгих принципах. Приведу их: «Компания-заёмщик должна свою основную деятельность вести на территории России в реальном секторе экономики. Такая деятельность должна иметь важное значение или для экономики региона, или для стратегических отраслей. Рефинансировать будут только те кредиты, которые привлекались для реализации инвестиционных проектов или приобретения активов именно в России. И, наконец, помощь будет предоставляться тем компаниям, которые самостоятельно привлекут софинансирование и разделят риски с государством».
Центробанк получил также право кредитовать без обеспечения на срок не более полугода коммерческие банки, имеющие высокий рейтинг надёжности. Цель этого шага — облегчить положение мелких и средних банков, кредитующих мелкий и средний бизнес.
Среди последних решений по борьбе с финансовым кризисом стоит отметить следующее: предполагается, что обесценивающиеся акции некоторых важных для страны компаний (прежде всего государственных) будут, как в Европе, скупаться за государственные деньги (по согласованию с этими компаниями). Однако, отмечают эксперты, это «не будет означать ни национализации», ни тем более возврата в социализм».
Одновременно, стремясь успокоить рядовых вкладчиков банков, принят закон, повышающий страховую сумму депозита с 400 до 700 тысяч рублей (кстати, аналогичные меры приняты и в других странах, охваченных кризисом).
Кризис стал оказывать влияние и на реальную экономику, и на уровень занятости. Проблемы могут возникнуть в строительстве, торговле, в сфере услуг. Многие российские компании уже планируют сокращение персонала в среднем на 10—15%. Как и на Западе, встали многие наши автомобильные предприятия, только начавшие восстанавливать своё производство из руин. Ожидается, что прогнозируемый на 2009 год темп роста ВВП, по самым оптимистичным оценкам, снизится с 6,7 до 5,5% (оценка МВФ). Однако более трезво мыслящие эксперты считают, что эта цифра будет значительно ниже.
Главная проблема сейчас — как направить кредиты в реальный сектор экономики, не допустить сокращения производства, более того — обеспечить выполнение тех программ, которые уже намечены правительством. Эксперты полагают, что важнейшее значение здесь имеет снижение налогов на предприятия (в частности, НДС) и замораживание тарифов естественных монополий.
В «спасательных операциях», направленных на преодоление нынешнего финансового кризиса, мы имеем одно важное преимущество, какого не было во время дефолта 1998 года. Это так называемые «подушки безопасности», созданные в годы бурного роста нефтяных цен и высоких темпов роста ВВП в последнее десятилетие. Речь идёт, прежде всего, о стабилизационном фонде, призванном обезопасить экономику страны от колебаний нефтяных цен, — закон об этом фонде после долгих дискуссий был принят в 2003 году. Помимо этой главной задачи фонд призван служить надёжным инструментом стерилизации излишних денег, притекающих в страну в виде потока нефтедолларов при повышении цены на нефть сверх порогового значения.
Со временем было решено разделить его на две части: Фонд будущих поколений (собственно стабилизационный фонд) и Фонд национального благосостояния, главная цель которого — стабилизация пенсионной системы, включая покрытие дефицита Пенсионного фонда РФ. Вот этот фонд, составляющий в настоящее время 2,3% ВВП, начали «распечатывать» и для решения проблем финансового кризиса.
Другой «подушкой безопасности» является значительный объём золотовалютных резервов. В настоящее время (несмотря на некоторое его сокращение вследствие проведения ЦБ операций по поддержанию курса национальной валюты на фоне оттока капитала и ослабления рубля) он всё ещё составляет внушительную цифру, превышающую 500 млрд долларов.
О роли государства в рыночной экономике
Итак, правительства стран, охваченных нынешним кризисом, по нарастающей ведут «спасательные операции» по выходу из него. Давние споры о том, надо или не надо государству вмешиваться в деятельность хозяйственного механизма, на время прекратились. Как сторонники государственного регулирования, так и его противники на Западе и у нас сегодня, как никогда, единодушны — вмешиваться надо, и чем скорее и масштабнее, тем лучше. Отступила позиция: рынок, мол, сам всё расставит по своим местам. И действительно, у государства, даже в условиях нормально действующей рыночной экономики, есть всеми признанные основополагающие функции.
Крупнейший специалист в развитии теории, обосновавшей необходимость государственного вмешательства в некоторые сферы экономики, американский экономист Р. Масгрейв писал: «Один рыночный механизм не может выполнять всех экономических функций. Государственная политика необходима для управления, корректировки и дополнения определённых его аспектов. Этот факт важно понять, поскольку он означает, что соответствующий размер государственного сектора в значительной мере есть вопрос технического, а не идеологического порядка».
Последнее замечание особенно важно: наличие государственного (или общественного) сектора не зависит от преобладания в правительстве тех или иных партий, от господства реформистской или консервативной идеологии. Как показала практика, речь может идти только о масштабах этого сектора, о формах и методах государственного вмешательства. Кратко напомню о них.
Экономические и социальные функции государства рождались с развитием потребностей цивилизованной рыночной системы, с обеспечением свободы конкуренции и честного партнёрства. Отсюда первая (и, возможно, главная) функция государства — функция законодательная, предусматривающая защиту свободы личности, собственности и предпринимательства — того, что составляет основу рынка. Иными словами: государство — это, прежде всего, закон и его исполнение.
Что же касается непосредственной вовлечённости государства в хозяйственную жизнь, то в разных странах и на разных этапах их развития оно бывает различным. Многое зависит от конкретных экономических обстоятельств, исторических условий и традиций, от господствующей идеологии, от партий, стоящих у власти. Однако есть сферы общественного воспроизводства, где рынок заведомо не справляется с удовлетворением потребностей общества или обостряет социальные проблемы, — так называемые «провалы рынка» (market failures). В подобных случаях у государства появляются особые функции, их осуществление может принимать разные формы — от полного огосударствления до государственного контроля (либо партнёрства с частным предпринимательством). К числу таких сфер относятся:
— производство «общественных благ»; их главная особенность — совместное потребление (оборона, охрана порядка, в значительной мере образование, строительство общественных сооружений, водоснабжение, уборка мусора и т.п.);
— защита общества от «внешних эффектов» рыночной деятельности (прежде всего, защита природы, воздушной и водной среды);
— регулирование производства в отраслях, где возникают условия «естественной монополии» (производство и распределение электроэнергии, телекоммуникации, транспорт, связь, водоснабжение и т.п.);
— корректировка неблагоприятных последствий рыночной экономики, рождающих социальное неравенство, безработицу, бедность;
— стабилизация экономики с помощью инструментов макроэкономической политики, призванной спасать её от кризисных спадов и инфляционного роста цен.
Государство, дополняя и облагораживая рынок, выправляя отдельные его «провалы», работает с ним в одной упряжке. Именно такой симбиоз вытащил капитализм из Великой депрессии 1929—1933 годов. Эти функции являются необходимым дополнением рыночной системы. Только вместе они образуют то, что ныне именуется не просто рыночной, а цивилизованной смешанной экономикой.
Однако у государственного вмешательства есть и свои пороки (по аналогии с «провалами рынка» их назвали «провалами государственного вмешательства» — government failures). Это и усиление налогового бремени, отрицательно сказывающегося на производственных и трудовых стимулах, и увеличение государственных расходов. Чрезмерность государственного вмешательства стимулирует борьбу заинтересованных групп за собственные выгоды («политическую ренту»), что вызывает рост бюджетных дефицитов. А расширение государственного сектора — нередко убыточного или малоэффективного — снижает конкурентоспособность страны. Гипертрофия государственного аппарата, рост бюрократии делают его косным, малоподвижным, работающим скорее на себя, чем на экономику. (Подробно о роли государства в рыночной экономике журнал рассказывал в № 6, 2006 г.)
Перечисляя обязанности государства по регулированию рыночной экономики, последней я назвала функцию экономической стабилизации, призванную сглаживать или предотвращать циклические колебания, защищать её от кризисов и инфляционных всплесков. Правительства развитых стран осуществляют эту функцию с помощью макроэкономической политики. Её главные инструменты регулирования — бюджетный и денежно-кредитный механизмы. Однако под влиянием новых процессов в мире в их использовании (как и в теоретическом обосновании) произошли существенные перемены. В условиях глобализации всеобщая взаимозависимость экономик отдельных стран усложняет проблему антикризисного управления. Наличие глобальных рынков капитала (когда капитал легко может притекать в страну и так же легко утекать из неё) препятствует мерам стабилизации экономики в отдельных странах вне зависимости от других.
Породив связанность и взаимозависимость экономик мира, глобализация потребовала и новых инструментов макроэкономического регулирования — прежде всего координации на уровне правительств, центральных банков, международных институтов. Но это-то и оказалось самым сложным и трудно осуществимым, поскольку в силу вступают различия в интересах и целях развития. Хотя, когда грозит полный крах, координацию всё же удаётся осуществлять. Так было во время «тушения» кризисов в быстро развивающихся странах. К такой же координации пришлось прибегнуть и во время нынешнего кризиса.
***
И тем не менее кризис есть кризис. Доверие легко обрушить, но не так-то просто восстановить. Требуются время, ответственная политика и совместные действия правительств и центральных банков, международные соглашения. Однако, как всякий кризис, он будет преодолён, прежде всего, благодаря тем мерам, которые предпринимает всё международное сообщество, включая Россию.
