Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод.
Здесь и далее привожу строки из кавказских стихов М. Ю. Лермонтова, глубоко проникшего в историю Кавказа.
Сирия — это не только Святая земля (Сирия-шам), но прежде всего — земля древних финикийцев, родоначальников заморской торговли и торгового капитала. Финикийцы же изобрели алфавит, от которого ведут происхождение почти все последующие системы письма. Эти изобретения (а они диктовались в основном потребностями торговли) во многом определили дальнейший путь развития европейской цивилизации. Основы технологии строительства, применяемые и сегодня, также изобретены на Древнем Востоке (предположительно финикийцами). Вспомним, как строили Вавилонскую башню сыны Ноя: «И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжём огнём. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести». (Быт. XI. 3.)
Строительство в Средневековье представляло самый интеллектуальный вид деятельности. А интеллектуальной элитой тогда были архитектор и монах — наиболее образованные люди общества. Можно предположить, что в храмовом строительстве архитектор и монах зачастую выступали в одном лице.
Началось с Византии: как только первый византийский император Константин (285—337) объявил христианство государственной религией, в стране очень быстро возникают монастыри. Им предоставляется экономическая свобода, и это привлекает к ним творчески одарённых и предприимчивых людей. Постепенно превращаясь во влиятельную силу, монахи начинают играть свою игру. Особую касту монашества представляли, видимо, строители. Судя по огромному числу храмов в Византийской империи, эта каста была немалой (возможно, она составляла первый по времени масонский орден). Причём монахи не только строили, но, будучи людьми образованными и целеустремлёнными, занимались поиском конструктивных и технологических решений, например против сейсмики, которая во все времена оставалась главным врагом архитектуры и в Малой Азии, и на Кавказе.
Французский историк архитектуры Огюст Шуази так объясняет начало формирования месат христианской архитектуры: «Слияние римских, греческих и иранских элементов происходит на почве Малой Азии, куда караванная торговля заносит товары и идеи из глубины Азии, в Сирии — другом торговом центре Азии, в Армении, где непосредственно осуществляется влияние сасанидского искусства» (выделено мною. — В.К.).
В этом тексте заключён парадоксальный вывод: исследователь с мировой известностью отдаёт предпочтение не библейским проповедникам новой веры, а купцам. И другой вывод: именно Кавказ становится одним из центров христианской архитектуры. Неслучайно на Кавказе находятся самые древние храмы, построенные в раннем Средневековье, в VI—XIII веках.
Расположенные в горах, они труднодоступны, малоизвестны и плохо изучены. Да и письменных источников о строительстве этих храмов пока не найдено. Мы не знаем, как правило, ни заказчиков, ни архитекторов, ни времени постройки многих из них. Незнание порождает полёт фантазии. Всё, что написано об истории архитектуры Кавказа, в основном гипотезы. Правдоподобные и не очень. Даты строительства храмов, теоретические реконструкции памятников архитектуры, их оценки, а также интерпретации связанных с ними сказаний весьма субъективны.
В академической науке бытует, например, идея о том, что христианство стало в Закавказье государственной религией в начале IV века. Я не разделяю такую точку зрения. Государственная религия предполагает, прежде всего, строительство главных храмов — царского и епархиального. (Для меня, архитектора, это имеет решающее значение.) Именно они становятся архитектурными символами государственности и государственной религии. Таким главным храмом Византийской империи был Софийский собор, построенный в 537 году по заказу императора Юстиниана. В IV веке подобных храмов на Кавказе не могло быть в принципе. К этому времени в Закавказье ещё не сложилось экономической основы для образования государственности. Такую основу постепенно создаёт торговый капитал.
И тем не менее отдельные христианские храмы в Закавказье стали появляться примерно с VI века — сначала в Армении, позже в Грузии (как уже говорилось, на родину, в Грузию и Армению, вернулись «сирийские отцы», которые и стали первыми строителями храмов и основоположниками монастырской жизни на Кавказе). Тогда же возводят храмы в Албании (нынешний Азербайджан и Южный Дагестан), в Абхазии и на севере от неё, в сопредельной Алании (в Карачае). Лишь в ХII—XIII веках храмы появляются в Осетии, Ингушетии и Дагестане. Нет и, вероятнее всего, никогда не было христианских храмов в Балкарии и Чечне.
История православия на Кавказе начинается, как уже отмечалось, со строительства в VI веке монастырей. Однако этот процесс никак не связан с христианизацией населения. Монастыри и местные жители — разные жизненные миры, разная культура. Историк архитектуры П. Закарая полагает, что первые христианские храмы на территории Грузии появились в Кахетии. Он пишет: «Именно здесь в середине VI века построил церковь Иосиф — один из тринадцати “сирийских отцов”».
Наиболее активно строительство развернулось лишь в X—XII веках. Оно совпадает с пиком развития Византийской империи и со временем формирования централизованных государств в Грузии и Армении. На этот же период приходится расцвет караванной торговли на Великом шёлковом пути через Кавказ. И возникает мысль: а не обязана ли своим появлением христианская архитектура Кавказа в первую очередь Великому шёлковому пути?
В своё время советская академическая наука не увидела столь уникального соединения торговли и религии. Её представители с завидным упорством продолжали разрабатывать идею христианизации и феодализации местного населения. Но понятия «христианизация» и «феодализация» применимы только к оседлому населению с атрибутами государственности — такими как легитимная власть, писаное право, государственная религия, чиновники, суды, наёмная армия, валюта. Важнейшим атрибутом государственности (и наиболее очевидным её показателем) служит письменность. Без неё невозможны ни торговля, ни религия, ни канцелярия, ни дипломатия, ни пропаганда.
А на Северном Кавказе, когда там началось строительство христианских храмов, все народы были ещё бесписьменными и не обладали атрибутами государственности. Государства у пастушеских племён и не могло быть, так как, повторяю, государство — это «роскошь» оседлых людей. Здесь же в течение тысячелетий происходило «великое переселение народов». Бóльшая часть населения, занимаясь скотоводством, вела полукочевой образ жизни. Осколками разлетались вверх по ущельям различные племена и народы, когда по степи проносилась очередная волна агрессивных кочевников. Многие народы исчезли, так и не попав в поле зрения просвещённых соседей. Миссионерская деятельность в таких условиях бессмысленна.
Конечно, единичные случаи крещения бывали. Так, в истории Кавказа известно крещение племенного вождя кочевников. По свидетельству патриарха Никифора, в 619 году в Константинополь прибыл «государь гуннского народа» со свитой и жёнами и принял здесь крещение, получив сан патрикия. Этот акт скорее надо рассматривать как своего рода клятву на верность. В то время Византия в союзе с гуннами вела войну против Тюркского каганата, поскольку через его степи проходили важные торговые караваны и татары создавали им проблемы. И своих военных союзников из числа кочевников византийские монархи щедро одаривали драгоценностями и шелками. Проще говоря, они их покупали. Рассуждать о крещении гуннов, исходя из этого события, беспочвенно.
По роду деятельности мне в течение многих лет довелось обследовать памятники архитектуры на Северном Кавказе и частично в Закавказье. И такие исследования привели меня к парадоксальной мысли: храмы строились отнюдь не для местных жителей — их христианизация была задачей побочной, сопутствующей.
Во времена императора Константина христианство превратилось в государственную религию Византии — это случилось в 330 году. И церковь стала обслуживать государство («Всякая душа властям придержащим да повинуется»). Процесс крещения, переместившийся спустя века на Кавказ, ломал нравственные устои горцев, а потому не обходился без насилия и жертв. Здесь христианство становилось государственной религией только сверху: сначала крестился царь и затем уже насильно крестил своих подданных.
В X веке Арабский халифат дряхлеет и арабы вынуждены уйти с Кавказа. Возникают условия для формирования независимого грузинского государства, и царь Баграт III (975—1014) начинает собирать земли. Грузинский историк XI века Леонтий Мровели утверждает, что Баграт III, решивший строить Грузинскую империю, для обращения населения в христианство прибег к мечу. В ответ непокорные ушли в горы, упрямых уничтожали или облагали непосильным налогом. Подчеркну: речь идёт о событиях рубежа X—XI веков.
Идеологию нового государства сформулировал просветитель Георгий Мерчуле: «Картли — единая страна, в которой часослов и любая молитва совершаются на грузинском языке». О чём это говорит? Централизованное управление, грузинская письменность и грузинский язык в качестве государственного и церковного, христианство в качестве государственной религии и независимая грузинская церковь. Особая роль и здесь отводилась монахам. «Монахи на земле ни под чьею властью не находятся», — писал Мерчуле.
Оседлое население концентрировалось на Кавказе в нескольких городах, основанных, по всей видимости, греческими купцами и монахами на торговых путях. Изучая останки из захоронений, археологи отмечают схожесть этнического состава раннесредневековых кавказских городов. Их ядро составляли греки, армяне, евреи, персы — купцы, ремесленники, священники, строители и прочий люд, их обслуживавший.
Ещё в VI веке на Кавказе столкнулись интересы торгового капитала двух мировых империй — Ирана и Византии. Восточный и Центральный Кавказ с древнейшими торговыми путями через Дарьяльский и Дербентский проходы попадает под протекторат Ирана, Западный — Византии. Персы строят крепости на своих торговых путях, греки — монастыри. Тогда же через Клухорский, Марухский и Санчарский перевалы из Алании в Абхазию пошли греческие торговые караваны.
Опасен, узок путь прибрежный!
Утёсы с левой стороны,
Направо глубь реки мятежной.
Уж поздно. На вершине снежной
Румянец гаснет; встал туман...
Прибавил шагу караван.
Решающую роль в истории архитектуры Кавказа сыграло столкновение интересов Ирана и Византии. Появились абхазские храмы X века, похожие на храмы в Сочинском районе и на аланские храмы в Карачаево-Черкесии. Археологи отмечают аналогичную керамику VII—IX веков в сочинских и абхазских монастырях-крепостях. Перед нами одна культура и одна программа. Иными словами, это византийский экспорт.
Монахи прокладывали дороги, наводили переправы через реки. Известно, что горцы, устраивая на караваны набеги, грабили их. А монастыри давали караванщикам приют, ночлег и защиту от разбойников и стихии.
И стихло всё. Теснясь толпой,
Верблюды с ужасом смотрели
На трупы всадников, порой
Их колокольчики звенели.
Разграблен пышный караван,
И над телами христиан
Чертит круги ночная птица.
В придорожной часовне идущие с караваном могли помолиться за успех рискованного предприятия.
Куда бы путник ни спешил,
Всегда усердную молитву
Он у часовни npиносил,
И та молитва сберегала
От мусульманского кинжала.
В обязанность монахов входило и такое важное дело, как поддержание в рабочем состоянии горных дорог и переправ через реки. Обвалы, оползни, сели, паводки при таянии ледников постоянно разрушали дороги. Их надо было быстро восстанавливать.
Рядом с христианскими храмами в Ингушетии — Тхаба-Ерды и Алби-Ерды (названия поздние, тюркские) — я обнаружил руины небольших караван-сараев. И руины рядом со Средним храмом в Архызе, похоже, также когда-то были караван-сараем. О чём это говорит? О том, что в раннем Средневековье купец и монах, олицетворявшие собой торговлю, религию и культуру, шли в горы «в одной связке». Именно они создавали в глухих и диких ущельях очаги цивилизации.
К XII веку Византия слабеет и движется к закату. Но в это же время возникает Грузинская империя. Как и все предыдущие государства, она поднялась на «дрожжах» торгового капитала. Политический и экономический взлёт страны нашёл отражение в строительстве таких небывало грандиозных храмов, как мцхетский Светицховели, кутаисский храм Баграта и кахетинский Алаверди. Все они возведены почти в одно время. Это царские и епархиальные храмы, построенные в конце X — начале XI века. Вот они-то и стали, когда пришло время, символом государственности и государственной религии в Грузинском царстве.
Роскошный Кутаисский собор построен с участием византийских мастеров по заказу Баграта III. (Почему в Кутаиси? Там находилась его царская резиденция.) Надпись, сохранившаяся около одного из окон северного фасада, гласит: храм заложен в 1003 году. Он просуществовал почти семь веков, до 1691 года, когда подвергся турецкому разрушению и разграблению.
Самый большой храм Грузии (высотой 60 метров) — Светицховели — построен в Мцхете в 1010—1029 годах мастером Константином Арсукидзе. Это кафедральный собор грузинской епархии (его заказчик — патриарх Мелхиседек). К тому же времени относится и возведение Давидом Строителем царского собора в Гелати. Там же находился самый крупный монастырь XII века. Из разных монастырских центров, лежащих за пределами Грузии, царь собрал в монастыре «людей учёных и прославленных» (здесь же царя по его завещанию и похоронили).
Грузинские храмы Х—ХII веков, как и армянские, венчает высокий шатёр — деталь, заимствованная из архитектуры Ирана.
Грузины берут под свой контроль все торговые пути на Восточном Кавказе и постепенно выдавливают греков из Западного Кавказа. Обустраивают Дарьяльский проход и прокладывают в XI—XII веках новые маршруты: через Осетию, Верхнюю Сванетию и через Аварию в Кахетию. Именно здесь, на мой взгляд, тогда появляется новый тип горного монастыря. Небольшой храм в комплексе с домом-крепостью в виде боевой (сигнально-сторожевой) башни — по типу европейского донжона. Рядом — караван-сарай и монастырь, огороженные каменной стеной. Можно предположить, что первые донжоны на Кавказе строились не без участия европейских архитекторов.
Боевые башни в Ингушетии отмечены крестом на «голгофе» (в верхней части), что означало их принадлежность к христианской архитектуре. (Советские археологи, правда, трактовали эти кресты как языческий символ и приписывали их создание местному населению.) Сохранилось в Ингушетии и много менгиров — высоких каменных столбов. Когда-то они стояли (и продолжают стоять) на перевальных тропах, играя роль дорожных указателей. На некоторых из них тоже вырезаны кресты. И это позволяет предположить: менгиры — составная часть караванных путей.
В Ингушетии сохранилось около двух десятков храмов и часовен, построенных в раннем Средневековье. Интересно, что число часовен здесь больше, чем во всех остальных республиках Северного Кавказа, вместе взятых, хотя Ингушетия — самая маленькая из них. Вот ещё одна из загадок истории архитектуры, которую не объяснишь христианизацией местного населения. Почему именно ингуши, а не другие народы? Рядом Чечня с родственным по происхождению народом, но христианских храмов там нет и, судя по всему, никогда не было. Нет храмов и в Балкарии, хотя в соседнем Карачае с родственным тюркоязычным народом храмы есть и найдено много храмовых руин.
Разгадка, полагаю, лежит в следующем. Все ингушские храмы расположены к западу от реки Асса, вдоль Скалистого хребта, и тяготеют к перевалочным тропам в Грузию. Это и наталкивает на мысль, что храмы следует связывать не с этносом, а с географией. И ещё весьма существенный аргумент: бойницы для стрельбы из лука в ингушских храмах. Не говорит ли это о том, что их строили во враждебной социальной среде?
И дики тех ущелий племена,
Им бог — свобода, их закон — война.
И вывод: храмы и монастыри строили для обслуживания караванных путей сначала византийские греки (в период с VI по Х век), а позже — грузины (в Х—ХIII веках). Жёсткой метлой прошлись в XIII веке по предкавказским степям татаро-монголы. Города превратились в степную пыль, оседлое население исчезло на века. Татаро-монголы перекрыли все торговые маршруты по рекам Большая Лаба, Кубань и Терек, вынуждая грузин прокладывать новый маршрут в обход татаро-монгольских застав: через горы из Аварии в Ингушетию, по Ассе и Фортанге.
В 1453 году Византию завоёвывают турки. Позже они разорят и Закавказье. Тысячелетняя история Великого шёлкового пути на Кавказе закончилась. Монахи ушли, храмы осиротели.
С тех пор промчалось много лет,
Пустела древняя обитель,
И время, общий разрушитель,
Смывало постепенно след
Высоких стен; и храм священный
Стал жертва бури и дождей.
Анализируя архитектуру храмов, я пришёл к выводу: на Кавказе в Х—ХIII веках сложилось два архитектурных района — западный и восточный. Западный, ведущий свою родословную из Византии, включал в себя территорию Карачая (Алании), Абхазии и Сочинского района. Здесь господствует «городской» тип храма, то есть большие крестово-купольные храмы с росписями в интерьере. Восточный ареал — это Грузия и сопредельные республики Северного Кавказа: Осетия, Ингушетия, Дагестан. Здесь сложился «сельский» тип храма в виде небольшой однонефной базилики без росписей. Такой тип храма характерен для раннего этапа развития христианства в Палестине и Сирии, а позже — в Армении и Грузии. В основе этого типа лежит римская базилика с коробовым сводом и черепичным покрытием.
Христианские названия храмов в Карачае, Ингушетии и Дагестане утрачены. Это говорит о разрыве преемственности в развитии культуры и религии. И такой разрыв я объясняю сменой этносов. Причём сменой быстрой, произошедшей в результате военного конфликта. Такая смена, по моим представлениям, свершилась в позднем Средневековье, когда на Северном Кавказе шла массовая миграция степняков в горы, сопровождаемая их переходом к оседлости. Об этом говорят памятники архитектуры, большинство которых датированы XVII—XVIII веками.
На берегу её кипучих вод
Недавно новый изгнанный народ
Аул построил свой — и ждал мгновенье,
Когда свершить придуманное мщенье.
***
Сегодня многие древнейшие храмы в руинах, многие находятся в аварийном состоянии и требуют ремонта и восстановительных работ. Войны и природные катаклизмы превратили огромное число храмов в памятники археологии. Охраняются они плохо, нет программ их восстановления, нет инфраструктуры туризма.
В удручающем состоянии пребывают древние храмы в горах Сочинского района, в том числе и в районе Красной Поляны, где должны проходить зимние Олимпийские игры 2014 года. Ни на одном из них не проводятся реставрационные работы. Более того, все они, обладая статусом памятников археологии, не имеют даже табличек с указанием, что памятники охраняются государством. Сохранившиеся храмы — безмолвные монументы во славу созидательного подвига человека.
Не назрела ли необходимость разработать международный проект «Великий шёлковый путь на Кавказе», сыгравший решающую роль в формировании его архитектуры? Ведь в истории остаётся только культура, всё остальное сгорает. Время собирать камни… И здесь — это в прямом смысле.
