Узнав о восстании, Гай Светоний Паулин поспешил на защиту города, направив приказ расквартированному неподалёку легиону вступить в бой с мятежниками. Однако легату изменило самообладание, и он сделал вид, будто никакого распоряжения не получал, за что впоследствии жестоко поплатился. Оценив обстановку и поняв, что подготовиться к осаде он не успеет, а также памятуя о поражении Цериала, Паулин решил оставить Лондиний, чтобы спасти остальное. Восставшие, взяв город штурмом, сожгли, разграбили его и вырезали всех, кто не успел уйти с римлянами.
Следующим пал Веруламий. Пленных в ярости и порыве мщения не брали. Дион Кассий детально описывает события, говоря, что простых людей вешали, резали, поднимали на крестах, а благородных, особенно женщин, убивали с особой жестокостью. Об этом же пишет и Тацит, заключая: «И все эти злодейства они вершили во время жертвоприношений и пиршеств, которым предавались в своих святилищах и особенно в священном лесу Андрасты (так они именуют победу), который почитаем у них особо».
Всего были убиты семьдесят тысяч римлян и романизированных кельтов. (Правда, существуют подсчёты и более скромные — около семнадцати тысяч; скорее всего, истина где-то посередине. Однако и это — ужасающие цифры!) Во всех взятых Боудиккой городах археологи находят толстый слой сгоревших останков, относящийся ко времени восстания.
Покуда кельты упивались победами и предвкушали близкое торжество — изгнание римлян с острова, Гай Светоний Паулин мало-помалу собирал силы. Вскоре в распоряжении наместника Британии оказались около десяти тысяч человек. Теперь Паулин уже не опасался встретиться с восставшими в открытом сражении — хотя объединённые силы бриттов почти двадцатикратно превышали его собственные. Он был уверен в боеспособности собранных сил, а недавнее поражение отучило римлян относиться к противнику легкомысленно. Поле предстоящего боя Паулин выбирал тщательно: перед позициями римлян располагалась теснина, переходящая в равнину и замыкавшаяся густым лесом (сегодня это место находится на территории Лондона, в районе Уэст-Мидлендс, на Уотлинг-стрит). Накануне сражения римляне провели глубокую разведку и не обнаружили никаких засад.
А британцы, имея численное превосходство, верили в победу настолько, что разместили жён на обозных телегах, стоявших по краям поля: пусть, мол, любуются нашим героизмом… А пока Боудикка с дочерьми объезжала на колеснице свою армию. Рослая, с прямыми рыжими волосами, ниспадавшими до талии, она была облачена в цветную тунику, поверх накинут плащ, застёгнутый золотым аграфом, а на шее — массивная, тоже золотая гривна (у кельтов их называли торками). Резким голосом она призывала к борьбе за свободу: победить или же прозябать в рабстве!
Паулин тоже обратился к своим войскам с речью, которую воспроизводит Тацит: «Лучше пасть смертью храбрых на поле боя, чем быть захваченными в плен, чтобы нас посадили на кол, чем видеть, как нам вырывают внутренности, чем быть пронзёнными насквозь горящими кольями, чем заживо быть сваренными в кипятке, как если бы мы оказались среди диких зверей, не знающих ни закона, ни богов».
И сражение началось.
Кельты наступали бесчисленной, но нестройной ордой, уверенные, что противостоят им не слишком значительные силы — разведка у них была поставлена из рук вон плохо. Когда они ввязались в бой на гребне холма, пехота выпустила в подступивших врагов свои пиллумы и обрушилась на них сомкнутым строем. Столь же сильны оказались и удары вспомогательных войск и конницы. Бритты были смяты и начали отступать, но организованному отходу мешали расставленные повсюду телеги. Началась паника, вскоре превратившаяся в беспорядочное бегство. Но мало кому удалось спастись. По данным римских историков, в этот день было уничтожено около восьмидесяти тысяч кельтов. Римляне же потеряли около четырехсот человек убитыми и немногим более ранеными.
