Солеварением на русской земле впервые занялись в старинном городе Тотьме. На высоком берегу просторной реки Сухона поднялись в XIII веке свежесрубленные золотистые варницы. В них выпаривали пищевую поваренную соль из добытых под землёй соляных рассолов.
Соль — товар всем необходимый, а потому прибыльный. Смекалистые люди в северных, предуральских местах издавна вели поиски подземных соляных запасов и перерабатывали их. Целые семьи связывали свою жизнь с этим занятием. Так, успешные купцы братья Калинниковы организовали соляной промысел в Прикамье, на реке Усолка, где места славились подземными рассолами. Казалось, копни на метр-другой, и откроется солёное озеро. В 1430 году братья здесь обосновались, а поселение получило название Соль Камская, позднее оно стало именоваться Соликамском.
Постепенно Соликамск становится заметным городом. Этому способствовали не только его богатые недра, но и то, что находился он на Бабиновской — государевой — дороге, единственной в течение почти двух столетий связывавшей Европу с Азией.
В городе вырастают нарядные храмы, строятся каменные дома, принимает гостей постоялый двор, а из труб новых варниц поднимается дым. В 1613 году здесь учреждают особое воеводное правление, а с 1636 года Соликамск на столетие становится столицей Верхнего Прикамья. Позже он вошёл в состав Пермской губернии.
В 1783 году Соликамску был пожалован герб. В нижней части щита изображён колодец с «опущенным в него ведром для вынутия соли и с означенными на оном соляными потоками». И это не случайно. Ещё в XVIII веке здесь производили соляных кристаллов больше, чем все остальные центры солеварения, вместе взятые.
В 1882 году купец А. В. Рязанцев на северной окраине города Соликамска, на берегу Камы, построил Усть-Боровский солеваренный завод. Для того времени это было современное, хорошо оснащённое предприятие, работающее по передовым технологиям и на новом оборудовании. Более того, стремясь развивать производство, на заводе проводили различные исследования.
Много интересного можно и сегодня увидеть на этом промысле, хотя давно потушены печи в варницах и не дымят их трубы. Завод превратился в музей солеварения, названный «Усть-Боровский солеваренный завод».
Его экспозиция рассказывает о том, как в старые времена добывали важнейший продукт — соль. Всё начиналось с поиска в глубинах земли соляных рассолов. Солеискатели владели своими приметами, по которым определяли, где могут залегать желаемые запасы. Их связывали и с определёнными растениями, и с бурлящими ключами, бьющими из земли.
К рассолам добирались с помощью колодцев-скважин. Их глубина нередко превышала 150 метров. Однако известно: чем глубже скважины, тем крепче рассолы. Тот, кто хотя бы раз видел, как сооружается не соляной, а обычный колодец, сразу убеждался, что занятие это трудоёмкое и, главное, — непредсказуемое. Можно рыть, бурить, а до воды так и не докопаться: либо она оказывается в стороне, либо запасы её ничтожно малы. Всё надо начинать сначала.
С соляными скважинами-колодцами ещё сложнее. Случалось, что при их рытье натыкались на водоносный слой. Чтобы вода не попала в выкопанную яму, в неё вставляли деревянную трубу — матицу — шириной «в локоть» и уже через неё продолжали бурить. Металлический бур с зубьями бросали в матицу и вращали его — чаще руками, а иногда приспосабливая для этого лошадь. Затем бур поднимали на поверхность, очищали от породы и снова кидали в подземелье. Так месяцами, а то и годами добирались до цели — соляных рассолов.
После окончания земляных работ скважину укрепляли по бокам и на глубине, а на поверхности сооружали из очищенных от коры брёвен и тяжёлых камней что-то похожее на прямоугольную клеть или толстую трубу.
Когда скважина была готова, над ней собирали квадратный, в несколько этажей бревенчатый сруб с дощатой крышей. Внешне это строение напоминало крепостную башню. Да и называлось сие сооружение башней, только рассолоподъёмной. Для её устойчивости концы брёвен нижних венцов не обрезали, оставляя их длинными, — они выступали наружу в виде наклонных контрфорсов. Такие сооружения выдерживали даже сильные ураганы. В башне мастерили подъёмник — журавль. Для работы ему требовался простор, а потому внутреннюю часть рассолоподъёмной башни делали довольно широкой — от 8 до 9 метров.
Журавлём таскали из подземелья деревянную бадью или кожаное ведро с рассолом. Но со временем техника развивалась. Сначала появились поршневые насосы на конной тяге, затем паровые машины, а позже их сменили электрические.
Добытый рассол с помощью поршневой системы по трубам поднимали на высоту третьего этажа башни, а оттуда через жёлоб он стекал в рассолопроводную трубу и самотёком попадал в большую бревенчатую двухэтажную избу — соляной ларь. В нижней части строения стояла громадная деревянная ванна — собственно ларь. До 17,5 тысячи вёдер рассола (около 210 м3) вмещала в себя эта ёмкость. А чтобы под тяжестью она не разорвалась, её стягивали бревенчатыми и металлическими креплениями. В ларе добытый рассол хранился, отстаивался, набирая бóльшую концентрацию. Здесь же его очищали от заметных примесей, а затем по подземным деревянным трубам отправляли на переработку в варницы. По их количеству, кстати, определяли состояние владельцев заводов.
В центре варницы находилась печь. Над ней крепилась 50-пудовая металлическая сковорода-жаровня — её называли «цырен». Несложно представить размеры этой посудины: длина — 12, ширина — 10 метров, а высота небольшая — около полуметра.
Топилась печь, по жаровым ходам тепло добиралось до ёмкости, жидкость кипела, вода выпаривалась. Над цыреном были прикреплены дощатые трапециевидные полати, где сушили горы соляных кристаллов. За сутки (в зависимости от крепости рассола) получали по несколько десятков пудов такой труднодобываемой поваренной соли.
Её собирали в мешки и переносили в сухие амбары, сделанные из хорошего леса. Размеры их были огромными: длина достигала 52, ширина — 19, а высота — 15 метров. Амбар делился на отсеки — закрома, в которых хранилась соль. К весне такой склад бывал полон. Лишь с приходом большой воды изменялся привычный ритм работы. Теперь соль грузили на плоскодонные баржи и отправляли вниз по Каме.
Соленосы — а такая профессия была на всех промыслах — таскали при погрузке тяжеленные мешки: мужики носили по пять с половиной пудов, бабы — по три пуда. Соль разъедала не только спину и шею соленоса, но добиралась и до ушей, отчего те становились красными, воспалёнными. Уверяют, что пермяков, работавших на промыслах, узнавали повсюду по ушам. Появилось даже выражение: «Пермяк солёные уши пожаловал».
В центре Перми, в одном из скверов, стоит скульптурная композиция, посвящённая «солёным ушам». На постаменте — овальная рамка, внизу на ней — галстук-«бабочка», а по бокам — большие уши. И можно, вставив голову в овал, примерить их к своему лицу.
