Среди многочисленных и не всегда прямых переулочков, разместившихся между Большой Якиманкой и Большой Полянкой в Москве, есть два с названием «Хвостов переулок» — Первый и Второй. Ограниченный ими квартал можно обойти не спеша минут за двадцать. Необычное название на карте Москвы заставило обратиться к книгам знатока её прошлого П. В. Сытина. Но и он в рассказах о московских улицах не упоминает заинтересовавшие меня переулки.
И вдруг в памяти неожиданно всплыло имя человека, на которое я неоднократно наталкивалась в русских летописях, обращаясь к московским событиям XIV века. Прозвище у него довольно редкое — Хвост, а звали его Алексеем Петровичем. Но мысль о том, что в топографии Москвы до наших дней сохранилась память о нём, показалась не совсем правдоподобной. И всё же… На карте столицы и сегодня можно найти названия, имеющие очень древние корни. Московскому князю Дмитрию Донскому служили Фёдор Свибло и крещёный татарин Серкиз, а в начале XV столетия в Москве торговал Григорий Ховря. Их именами (или прозвищами) в наше время названы большие районы Москвы и станции московского метро — Свиблово, Черкизово, Ховрино. Когда-то это были далёкие подмосковные владения людей, живших в Кремле в конце XIV — начале XV века. Москва в те времена была так мала, что сегодняшние её окраины, до которых поезд метро идёт не более получаса, считались далёкой глубинкой.
Итак, Алексей Петрович Хвост. Что же мы знаем о нём? Этот человек появляется в Москве среди княжеских приближённых (членов княжеской администрации) в середине XIV столетия. Он был боярином и тысяцким, то есть командовал войсками во времена правления московских князей Симеона Гордого (родился в 1318-м, правил в 1340—1353 годах) и его брата Иоанна II Красного, то есть Красивого (родился в 1326-м, а княжил в 1353—1359 годах). Сведений о происхождении Алексея Хвоста нет ни в летописцах, ни в ранних родословных. Известно только, что в 1649 году боярская семья Отяевых (потомков Алексея Петровича) сделала запрос в Посольский приказ с просьбой указать, в каком году «и к которому великому князю из Цысарские земли» приехал служить Алексей Хвост. В то время многие дворянские семьи, местничавшие с представителями более знатных родов, искали ради почётных и важных должностей при дворе свои корни даже в Риме.
Впервые свидетельство о службе Алексея Петровича в Москве фиксируется в таком интересном документе от 1341 года, сохранившемся до наших дней, как «Докончание великого князя Семёна Ивановича». Алексей Хвост был, видимо, не последним человеком в администрации великого князя, но по какой-то причине потерял его доверие. В документе говорится: «А что Олексей Петрович вшёл в коромолу к великому князю, нам, князю Ивану и князю Андрею к собе его не принимати, ни его детей, и не надеятися ны его к собе до Олексеева живота (смерти. — Прим. авт.) волен в нем князь великий, и в его жене, и в его детех».
Из этого «Докончания…» («договора») хорошо понятен серьёзный характер опалы, в которой оказался не только Алексей Петрович, но и вся его семья. Он потерял должность при дворе безвозвратно и не мог претендовать ни на какую службу при дворах удельных князей — братьев великого князя (Ивана и Андрея), причём до самой смерти. В таком же положении оказались и сыновья Алексея Хвоста. Более того, семья его лишилась всего достояния — это следует из текста «договора». Князь Иван Иванович, брат Симеона Гордого, обязался не возвращать ничего из движимого и недвижимого имущества опальной семье и ничем иным ей не помогать: «Олексею не давати, ни его жене, ни его детем, ни иным ничим не подмогати их».
Однако позже опалу с Алексея Хвоста всё же сняли, о чём свидетельствует запись хрониста, повествующая о событиях 1347 года. В тот год московский князь, Семеон Иванович, решил вступить в третий брак. За невестой в Тверь были посланы его ближние люди: «А ездил по нее Андрей Кобыла да Алексей Босоволков». Рогожский летописец, да и другие своды отметили это важное дипломатическое поручение, доверенное в том числе и Алексею Петровичу. Интересно, что летописец зафиксировал ещё одно прозвище Хвоста — Босоволков (фамилий тогда у русских людей ещё не было).
В первой половине и в середине XIV столетия должность тысяцкого при московских князьях занимали представители рода Протасия — сам Протасий, а затем его сын Василий. Когда Василий умер (это произошло между 1347 и 1356 годами), то на престижную должность в это время, вероятно, смог выдвинуться Алексей Хвост. (Не исключено, что и первая его опала связана с борьбой за столь важное место возле великого князя.) Протасьевичей и их окружение вряд ли мог удовлетворить такой расклад сил. И они не оставляли надежды вернуть себе главенство среди приближённых московского великого князя.
Противостояние закончилось гибелью тысяцкого Алексея Хвоста. Вот как в некоторых летописях зафиксирован под 1356 годом факт его смерти: «Февраля 3 убиен бысть Алексей Петрович тысячьски, едва завтреню благовестят, обретоша мертва на площади лежаща; глаголют же, яко боярскою думою убиен». Типичный пример заказного убийства, как сказали бы мы сегодня.
Запись в Ермолинской летописи о гибели Алексея Хвоста весьма краткая, хотя и из неё можно «вытащить» некоторые подробности этого уголовного дела. Убийство произошло в Кремле. Время преступления — ночь или раннее утро, когда колокольный звон собирает верующих на «заутреню». Исходя из этих сведений следует, что Алексей Петрович находился в Кремле, где у него был собственный двор. В крепости Москвы (тогда ещё деревоземляной) все ворота на ночь запирались, и открывали их, только когда начинались утренние службы в храмах. Летописец не случайно приводит слух, который, видимо, начал циркулировать в городе: «яко боярскою думою убиен».
Слух, судя по всему, имел под собою основание. Об этом говорит запись в Воскресенском летописном своде, в котором событию 1356 года уделено больше внимания и места. Во-первых, хронист с удивлением отмечал, что «убиение его дивно некако и незнаемо, аки ни от кого же, никем же, токмо обретеся на площади лежа». Труп Алексея Петровича обнаружили на Соборной площади (она тогда была меньше, чем сегодня) перед церковью-колокольней Иоанна Лествичника. На миниатюре из иллюстрированной летописи XVI века это событие и место убийства показаны чётко и в красках.
В сообщении Воскресенской летописи есть и намёк, что убийство совершил кто-то из слуг Алексея Хвоста: «…якоже Андрей Боголюбивый от своих раб от Кучкович, тако и сий от своеа дружины пострада». Имеется в виду известное событие XII века — гибель владимирского князя Андрея Боголюбского в результате заговора его ближайшего окружения. И в данном случае Алексей Хвост явно был предан своими слугами, подкупленными его противниками. Следует учесть, что важный боярин, а тем более тысяцкий, по-современному — главнокомандующий московского войска, не мог передвигаться без сопровождения.
В Рогожском летописце прямо указывается, что погиб Алексей Хвост в результате заговора бояр — типичная ситуация в борьбе за власть и влияние при московском дворе. В любом случае концентрация значительной власти в руках одного человека не могла не привести к конфликтам в среде старомосковского боярства.
Кстати, запись в Рогожском летописном своде заканчивается весьма интересной фразой: «Тое же зимы по последнему пути (то есть месяца через два после убийства Хвоста. — Прим. авт.) большие бояре Московскые того ради убийства отъехаша на Резань с женами и детьми». Этим бояре, организовавшие («заказавшие») убийство неугодного им княжеского чиновника, несомненно, подтвердили своё участие в заговоре и в уголовном деле. Один из историков (С. Б. Веселовский) считал, что Алексей Хвост погиб в результате интриг группировки московских бояр во главе с Протасьевичами (Вельяминовыми). Но воспользоваться плодами заговора внуку Протасия, Василию Васильевичу, помешали сторонники Алексея Хвоста и, возможно, какая-то другая группировка бояр при московском дворе.
Только в 1358 году бежавшие в Рязань бояре-заговорщики смогли вернуться в Москву: «Прииде князь велики Иван Иванович из Орды» и «перезва к себе паки дву бояринов своих, иже отъехали были от него на Резань, Михайло и зять его Василей Васильевич». Судя по этой записи, великий князь замял дело об убийстве тысяцкого, и тогда его организаторы смогли наконец вернуться ко двору московского государя.
Эти сведения летописца подтверждают участие в организации убийства Алексея Хвоста внука Протасия — Василия Васильевича, ставшего затем последним московским тысяцким. Он был женат на Марии, дочери своего «сподвижника» в борьбе за тысятство — боярина Михаила Александровича (его происхождение неизвестно). Должность тысяцкого, вызывавшая постоянное напряжение среди администрации великого московского князя, была упразднена в годы правления Дмитрия Ивановича Донского.
На каких условиях заговорщикам удалось договориться с великим князем Иваном II Красным, летописи умалчивают. Но «уголовное дело» об убийстве Алексея Хвоста в Кремле прекратили.
Какой недвижимостью владел боярин Алексей Хвост и какова судьба этих владений? Мы знаем о потерях его семьи в начале 1340-х годов. Из духовных грамот московских князей становится ясно, что не всё из отнятого тогда у Алексея Петровича было ему возвращено. Так, Симеон Гордый ещё в 1353 году завещал своей третьей жене Марии «село на Клязьме Хвостовское», а князь Дмитрий Донской упоминает в своём завещании село «Хвостовское в Перемышле» (к югу от Москвы), которое он оставил сыну Андрею.
Судя по всему, владения семьи Алексея Хвоста были обширными и находились в разных местах Подмосковья — в нашем сегодняшнем понимании его границ. Так, одно из сёл Алексея Петровича существовало, видимо, в районе селища Нововоронино (на реке Вязь в Пушкинском районе), на территории бывшей деревни Хвостово, где археологическими работами зафиксированы слои XIV—XV веков. Во всяком случае, бывшие владения Алексея Хвоста постоянно упоминались в духовных грамотах великих и удельных князей во второй половине XIV — первой половине XV века.
Но меня в данном случае интересуют владения Алексея Хвоста XIV века — ближние к Москве. И в завещаниях представителей московской правящей семьи того времени я встретила упоминания о Хвостовских владениях в непосредственной близости от Кремля. Дмитрий Донской завещал «из Московских сел … Хвостовское» село своему сыну Василию. Позже «селце Хвостовское оу города и с луги, что к нему потягло» великий князь Василий I передавал жене (в 1406—1407 годах). Во втором, более позднем варианте завещания великий князь Василий I Дмитриевич оставил «Хвостовское селце» старшему сыну — будущему Василию II. Тот, в свою очередь, завещал его в 1461 году жене, великой княгине Марии Ярославне: «…селцо Хвостовское оу города Москвы, з дворы з городскими, что к нему потягло».
Где же размещалось это подмосковное владение бывшего тысяцкого Алексея Хвоста? Анализ всех упомянутых документов конца XIV — середины XV века позволяет разместить этот объект исторической топографии средневековой Москвы именно там, где сегодня находятся Первый и Второй Хвостов переулки.
Как правило, в одном ряду с Хвостовским сельцом зафиксирован Великий луг «оу города оу Москвы за рекою». Хорошо известно, что этот луг находился напротив Кремля, «за рекою». Здесь низкий берег Москвы-реки в те времена постоянно заливался при её разливах. Поэтому не случайно упоминаются «пруды», записанные в одном ряду с Хвостовским сельцом. Недаром и площадь в районе Большого Каменного моста носила в XVIII—XIX веках название «Болотная». Хвостовское сельцо в духовных грамотах великих князей записано как раз вместе с этими московскими названиями того времени, но размещалось немного южнее.
Сегодня археологически подтверждено, что городская застройка в районе Великого луга начала формироваться только в XV столетии. Поэтому наших современников не должно удивлять в духовных грамотах интересующего нас периода выражение «оу города», то есть «у города». Поскольку в XIV—XV веках территории за рекою Москвой ещё не были освоены, здесь размещались лесные массивы с полянками (название «Полянка» сохранилось с тех времён), сельскохозяйственные угодья и «подгородные» владения московской знати.
Среди них находилось и село с двором тысяцкого Алексея Хвоста — довольно значительное по площади. Территорию этого владения сегодня и ограничивают два Хвостовских переулка, сохраняя память о событиях 1350-х годов. В том числе о борьбе за положение при дворе московских князей и о том, какими методами оно достигалось. Кажется, за прошедшие столетия они изменились мало. К сожалению…
