Стоит отметить, что национальный парк «Комодо», который кроме острова Комодо включает и много других окрестных островов (самые крупные из них — Ринча и Падар), основан в 1980 году для защиты комодских варанов (хотя небольшие заказники на Ринча и Падаре созданы ещё в 1938 году). В 1986-м парк стал биосферным заповедником, а с 1991-го включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Официально экскурсии для туристов на Комодо бывают четырёх видов, они различаются как самим маршрутом, так, что главное, и продолжительностью прогулки. Изначально я был настроен взять четырёхчасовую прогулку, так как знал, что на меньших дистанциях увидеть варанов, да и вообще что-то интересное шансы минимальны. Но накануне я уже отшагал четыре часа по жаре по сильно пересечённой местности на острове Ринча и решил на Комодо обойтись двумя-тремя часами ходьбы.
Продав мне билет, кассир пошёл искать рейнджера. Без его сопровождения гулять по острову запрещено, да оно и понятно: кому захочется искать заблудившихся гуляк или их переваренные вараном останки либо наоборот — спасать охраняемое животное от чересчур пытливых «исследователей». Пока кассир ходил, я осматривал туристический центр.
В общем, по уровню организации чувствовалось, что остров Комодо гораздо более посещаем туристами, чем Ринча — дело приёма иностранных гостей здесь поставлено на поток: на Комодо в год приплывают около 30 000 интересующихся, на Ринча — около 10 000. Скорее всего, такой современный, по меркам этих удалённых островов, туристический центр именно на Комодо возник потому, что остров является визитной карточкой всего национального парка, а если бы вараны назывались не комодскими, а ринчевскими (ведь назвали их довольно случайно — по месту первого обнаружения), то, возможно, все эти постройки украшали бы остров Ринча.
Кстати, неплохо бы перед прогулкой ознакомиться с некоторыми фактами из жизни комодских варанов. Начну с названия. Комодским вараном этот представитель класса рептилий называется по-русски. По-английски сей вид именуют «комодским драконом» — Komodo dragon. От этого словосочетания родилось «туристическое», обиходное название — попросту «комодо» или «дракон». Всем понятно, о ком идёт речь. Местные жители называют это животное «оро» или «буая-дарат» — «земляной крокодил».
Средняя длина взрослых самок — 2—2,5 метра, самцов — около 3 метров. Вес самок в среднем около 50—60 килограммов, самцов — 80—90 килограммов. Достоверно зафиксированные рекорды по длине — 3,13 метра, по весу — 165,9 килограмма, но это с учётом непереваренной пищи, которой взрослый варан может иметь в желудочно-кишечном тракте почти столько же, сколько весит сам. Таким образом, комодский варан — самый крупный варан на Земле, а поскольку вараны относятся к ящерицам, то можно сказать, что и самая крупная ящерица. Однако по сравнению с другими рептилиями-гигантами — крокодилами и черепахами комодский варан просто малыш — в 10 раз меньше их по весу и в два раза меньше крокодилов по длине.
Считается, что прародина комодских варанов — Австралия, откуда их предки попали в район современной Индонезии около 15 миллионов лет назад, когда это был ещё единый континент. Большинство учёных сходятся во мнении, что как вид комодский варан сформировался около четырёх миллионов лет назад, уже после поднятия уровня моря и изоляции индонезийских островов от материка.
Как и положено рептилиям, комодские вараны вылупляются из яиц. Маленькие варанчики, выйдя на свет (инкубационный период у них довольно долгий — больше восьми месяцев), сразу разбегаются и прячутся на деревьях, потому что даже у матери её материнский инстинкт действует только на ранней стадии, а затем включается инстинкт проголодавшегося охотника: комодские вараны — жуткие каннибалы, причём таким способом они регулируют численность популяции. Пожив на деревьях, попитавшись насекомыми и другими мелкими тварями, вараны набирают вес, и через пару лет ветки уже не могут их выдерживать, из-за чего рептилии перебираются на землю. Поначалу охотятся на мелкую живность, подъедают остатки от пиршеств взрослых особей, ну а потом и сами достигают вершины пищевой цепи. У взрослых варанов (взрослеют самки годам к семи, а самцы к восьми) в природе нет врагов, кроме более сильных особей того же вида. Впрочем, стычки между взрослыми происходят не часто — зачем лишние силы тратить. Вот если речь идёт о самке или борьбе за территорию, тогда можно увидеть довольно редкое зрелище: вараны встают на задние лапы во весь свой двух-трёхметровый рост… В остальном же особи одного размера относятся друг к другу индифферентно и даже часто делят трапезу.
Способ охоты довольно простой: подкараулить жертву (тут варану помогают острый слух и зрение, а также постоянное «сканирование» запахов в воздухе большим раздвоенным языком — учуять добычу рептилия может за 5—11 километров) и цапнуть её за ногу. Вот и всё. Дальше — дело техники, точнее — биологического оружия. В слюне комодских варанов живёт множество болезнетворных бактерий (учёные насчитали шесть десятков видов), а в 2009 году австралийские исследователи обнаружили в ней и вырабатываемый самим вараном яд. Впрыснув такой «коктейль» в жертву, комодский варан может отдыхать — у той непременно начнётся заражение крови, и рано или поздно (болезнь развивается от двух дней до двух недель) она упадёт. Тогда и пойдёт общий пир — съедят бедолагу ещё заживо (обычно в роли обеда выступают тиморский олень, или, как его называют по-русски, замбар гривистый, азиатский водяной буйвол, кабан или обезьяна). Лучшие куски во время трапезы достаются более сильным хищникам, и от стычек за эти куски тела многих из них покрыты шрамами.
Интересно, что челюсти и зубы у комодского варана, как и у крокодилов и акул, не предназначены для пережёвывания пищи — они могут только рвать добычу, после чего она заглатывается кусками. Причём — огромными: верхняя и нижняя челюсти комодского варана не скреплены, между ними находится большое количество кожи (в спокойном состоянии она свисает в виде характерных брылей), что позволяет настолько разинуть пасть, что в неё спокойно влезет целая голова кабана. А если не влезет, то варан поможет сильными лапами с внушительными крючкообразными когтями или поступит как змея — будет постепенно наползать на выбранный кусок. Вараний желудок огромен (по мере наполнения брюхо всё ниже и ниже отвисает и в конце приёма пищи уже лежит на земле) и переваривает всё — от мяса до костей, рогов и копыт, так что «наружу» выходят только аккуратненькие овальные клубки шерсти и белые овальные «камушки» непереваренного кальция костей и мочевой кислоты, причём очень сухие — вараны всеми способами экономят внутреннюю влагу. Такая «безотходная» технология позволяет питаться раз в несколько недель, а то и реже.
Остаётся добавить, что впервые наука узнала о комодском варане в 1910 году. Лейтенант ван Штейн ван Хенсбрук, управляющий делами голландской администрации на острове Флорес (тогда Индонезия была голландской колонией), направил руководству докладную записку о неком «земляном крокодиле», о котором рассказывали жители окрестностей крупного посёлка Лабуханбаджо на острове Флорес (сейчас это небольшой город с аэропортом — главными воздушными воротами национального парка «Комодо»). В 1912 году майор Питер Оуэнс, сотрудник ботанического сада и куратор зоологического музея в Богоре на острове Ява, описал новый вид рептилии в Бюллетене богорского ботанического сада, назвав его Varanus komodensis. Сделал он это по присланным ему ван Штейн ван Хенсбруком фотографиям и фрагментам кожи двухметрового варана. В сопроводительном письме лейтенант сообщал, что постарается поймать экземпляр покрупнее, хотя сделать это непросто: туземцы смертельно боялись зубов местных чудовищ, равно как и ударов их ужасных хвостов. Поймать комодского варана живым удалось лишь экспедиции Дугласа Бардена в 1926 году. Кроме двух живых экземпляров Барден привёз в США и 12 чучел, три из которых до сих пор выставлены в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке. По-настоящему изучение комодских варанов началось только после Второй мировой войны — в 1950—1960-е годы.
Ну что же, вводной информации достаточно, прервёмся, тем более что ко мне подошёл рейнджер. Говорит, что зовут его Энди. Берёт на специальной стойке дежурную рогатину — ею отгоняют варанов и прижимают их (чаще — их мощные хвосты) к земле. После небольшого инструктажа по безопасности мы выдвигаемся в глубь острова.
…Энди молча шёл впереди по хорошо протоптанной дорожке. Вместе с нами в поход отправилась и пара его болтливых приятелей. Почти сразу мы спугнули совсем молодого варанчика, который засеменил неуклюжей походкой в сторону и скрылся в траве. Энди даже не замедлил шаг.
Вдоль дороги росли разные деревья, почти возле каждого табличка с названием, как в ботаническом саду. Иногда Энди останавливался и бросал фразы типа «это тамаринд», тыкая рогатиной в одну сторону, «это пальмировая пальма» — тыкая в другую сторону, «из неё у нас самогонку делают»... И бодренько шёл дальше. Вокруг в кустах кипела жизнь — что-то хрюкало, мычало, копошилось, но Энди упрямо не сворачивал с дороги, ему всё окружающее было неинтересно. Я в кустах увидел стадо оленей, но они услышали болтовню наших сопровождающих и бросились наутёк. Минут через десять Энди уверенно вывел нашу компанию к очередной луже и, почти не глядя, ткнул рогатиной в кусты. «Дракон Комодо», — объявил Энди. Действительно, в кустах лежал варан. Не очень крупный и очень больной. Весь облепленный мухами. Хотя, может, мухи налетели на запах гниющей пищи между зубами чудища — ведь именно так готовится его смертоносный «коктейль», а варан был и не больной, а просто отдыхающий. Видимо, его специально притащили сюда, чтобы гарантированно не разочаровать туристов и показать им хоть что-то. Я сфотографировал варана и собрался идти дальше. Но Энди и не думал уходить. «Дракон Комодо, — настойчиво повторил он. — Фото, фото». Мол, фотографируй, раз я тебе такое чудо показываю, зря привёл, что ли. Я говорю: «О’кей, уже снял». Энди удивляется — разве я не буду на его фоне фотографироваться? Странно… Тут все любопытные снимаются. Но, как я уже говорил вначале, собственно на варанов я уже насмотрелся, а этот «туристический» меня и вовсе не вдохновлял. Энди понял и пошёл дальше.
Стоит отметить, что, в отличие от острова Ринча, где местность безлесная и весьма холмистая, посему очень разнообразная, прогулка по «туристической» лесистой части Комодо довольно быстро надоедает: кроме деревьев и тропинки, ничего не видно. Зато, находясь всё время в тени деревьев, не так устаёшь от жары.
Мы подошли к небольшому холмику с ямкой посредине. «Гнездо дракона», — сказал Энди. Вообще, обычно самки варана роют нору в несколько метров глубиной, а рядом выкапывают ещё несколько лженорок поменьше, чтобы охочие до яиц другие вараны или кабаны не сразу нашли кладку (обычно это два десятка десятисантиметровых яиц весом около 200 граммов, из которых вылупляются не такие уж и малютки — около 30 сантиметров в длину, а случается — и до полуметра, хотя весят они относительно немного, 100 граммов). Но тут яма была одна. Варана поблизости не оказалось.
Прогулка подходила к своей кульминации — восхождение на холм Рудольфа. «Прекрасный вид», — сказал гордо Энди, обводя рукой открывающийся с холма вид на залив Лох-Лианг. Вид, надо сказать, был так себе. Но я всё же послушно достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Ничем особо не примечательных, скорее для проформы. Энди сказал, что «только один человек из тысячи доходит досюда». Не знаю, льстил ли он мне или говорил правду…
Кстати, холм, на котором мы устроились, назван так в честь некого то ли немецкого, то ли швейцарского барона — Рудольфа фон Рединг Биберегга. Говорят, он был известным охотником, но на Комодо ему не повезло: в 1974 году он пошёл снимать стаю варанов и не вернулся. Спустя некоторое время возле этого холма нашли лишь его ботинки (по другим версиям — очки или бинокль) и исковерканную кинокамеру. Что случилось, никто точно не знает, но местные жители считают, что его съели вараны. Как бы то ни было, чуть подальше от места нашего отдыха установлен памятный крест…
На обратной дороге Энди сбился с пути и заблудился, однако я быстро нашёл верное направление с помощью GPS-приёмника, который всё это время записывал наш путь. Я задумался — стоило ли отправляться в такую даль, на этот Комодо, чтобы посмотреть несколько пальм с табличками, увидеть оленя, стадо кабанов в кустах и обсаженного мухами полудохлого варана. Пришлось оптимистично успокаивать себя, что я же всё равно хотел просто погулять по лесу.
Но тут я услышал какой-то шум и чьё-то громкое хрюканье неподалёку. Мы все пригнулись и, стараясь не шуметь, стали продираться сквозь кусты. Я достал и включил фотоаппарат, готовясь к экстремальной съёмке. Вдруг Энди поднял руку, приказывая нам замереть, а сам скрылся в кустах. Через несколько секунд он вернулся, жестом приказал вести себя тихо и махнул нам рукой.
То, что мы увидели, превзошло самые смелые ожидания туристов, едущих на Комодо за острыми впечатлениями. Громкое хрюканье издавали не кабаны, а олень. Это было даже не хрюканье, а стон. И стонать было от чего — в его заднюю ногу вцепился комодский варан. Олень изо всех сил пытался вырваться, и в какой-то момент ему это удалось. Он сделал несколько прыжков по заваленной большими сухими пальмовыми листьями поляне, но бежать, будучи изрядно искусанным, было тяжело, и метров через пять олень рухнул на землю. Продолжая истошно кричать, с удивлением уставился на своего обидчика, который неторопливо подходил к нему. Вообще, о беспечности потенциальных жертв по отношению к комодским варанам ходят легенды — завидя хищника, стадо оленей, водяных буйволов или кабанов ничего не делает. Не бросается врассыпную, не пытается обороняться. Просто продолжает жевать свою травку, иногда проявляя даже любопытство. У них почему-то не действует инстинкт самосохранения. Может, потому, что всех этих травоядных на остров завезли не так уж давно (в основном — в XIX веке, для султанской охоты) и у них ещё не успел выработаться бессознательный страх перед комодскими варанами?
Но тут позвольте мне прервать «прямой репортаж» и ограничиться краткой информацией о способе поглощения пищи взрослыми особями. Сначала варан зубами вспарывает животному брюхо и, погрузив туда голову, съедает все внутренности, после чего захватывает зубами край грудной клетки и несколькими сильными рывками один за другим отрывает крупные куски мяса, которые вместе с костями проглатывает.
В реальности то ещё зрелище, надо сказать. Признаться, я не очень даже понял смысл произошедшего. Во-первых, всё это было полной неожиданностью; во-вторых, я больше боролся с фотоаппаратом (было темно, и снимков получилось немного), чем смотрел на эту драму; в-третьих, начинался дождь, и я снял очки, так что жуткие подробности были несколько расфокусированы. В результате я полностью отстранился, и для меня вся эта сцена была как в телепередаче. Сначала было интересно, потом жаль оленя, затем стало противно. Гладить варана и фотографироваться с ним в Джакарте мне больше понравилось...
Мы вышли обратно на тропинку, при этом все находились в странном состоянии: с одной стороны, были крайне возбуждены, с другой — подавлены и поглощены мыслями об увиденном. Не знаю, о чём думали мои спутники, но мне пришла в голову мысль о том, что большинство туристов, жаждущих увидеть подобную сцену охоты во время своего визита на Комодо, на самом деле не представляют, что же такое они хотят увидеть и как это подействует на их эмоциональное состояние. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, увиденная картина достаточно жива в моей памяти. Думаю, пережитый опыт встречи лицом к лицу со смертью, которая случилась так обыденно, как это и происходит в природе, останется со мной на всю жизнь…
Через пару минут после того, как мы покинули кровавый пир, сверху на нас полилась вода. Ливень был такой силы, что тут же все промокли буквально до нитки. Этот дождь в результате и отвлёк нас от всего произошедшего, и мы переключились на то, чтобы как можно быстрее добраться до лагеря рейнджеров. Но это не был конец нашим приключениям.
За очередным поворотом нас поджидал ещё один здоровяк. Этому варану было лет около тридцати (вообще, они могут прожить и до пятидесяти лет, но лишь в благоприятных условиях), и он явно был около трёх метров в длину. Варан сидел прямо посреди тропинки и что-то вынюхивал — наверное, почуял запах убитого неподалёку оленя. На нас он никак не реагировал — бросил взгляд и отвернулся. Ещё час назад я бы непринуждённо подошёл к нему вплотную, чтобы пофотографировать, но после увиденной охоты я стал по-другому относиться к этим «ящеркам». Да и вся наша компания немного струхнула, остановившись метрах в десяти от варана. Пока мы пребывали в растерянности, Энди как ни в чём не бывало пошёл на варана с рогатиной наперевес. Подойдя вплотную, он пихнул его своей палкой. Варан не сдвинулся с места. Тогда Энди аккуратно, но настойчиво ткнул рогатиной варану прямо в бок. Варан нехотя начал подниматься. Энди, желая ускорить процесс, взял животное за хвост (!) и просто стал оттаскивать с тропинки. Мы все обомлели от такого героизма — ведь известно, что комодский варан ударом хвоста сбивает с ног буйвола, не говоря уже о человеке. Но у этого варана хвост не был скручен упругим кольцом (именно так комодские вараны предупреждают, что готовы напасть), и Энди, понимая, что монстр относительно безопасен, в конце концов спровадил его в кусты и призвал нас быстренько пройти мимо, прижав на всякий случай хвост варана своей рогатиной.
Ну вот примерно так я провёл время на одном из самых знаменитых островов мира. Приключение удалось, комодский варан полностью проявил свой хищнический характер.
Напоследок приведу ещё несколько фактов из жизни этих рептилий. Всего в мире насчитывается, по разным данным, от 4000 до 6000 комодских варанов, причём ареал их обитания распределён примерно так: западная и северная части острова Флорес — около 2000 экземпляров, остров Комодо — примерно 1000 варанов, Ринча — 1000, островки Гили Мотанг и Нуса Коде — по 100. Кроме того, комодские вараны живут более чем в 50 зоопарках на разных континентах, однако львиная доля из них — в США. Там же, в Смитсоновском национальном зоологическом парке, в 1934 году комодский варан был впервые «выставлен» на публике. С зоопарками связано и несколько занятных открытий. Оказывается, самки комодских варанов вполне могут приносить потомство и без участия самцов — это называется партеногенез, но при этом все новорождённые варанчики будут самцами. Считается, что эта особенность позволила комодским варанам выжить в непростых условиях маленьких изолированных островов. Кроме того, в зоопарках установили, что комодские вараны весьма сообразительны — легко привыкают к людям, узнают в лицо смотрителя и даже способны запоминать свои клички и реагировать на них. Однако даже от ручных варанов можно ждать сюрпризов. Так, в 2001 году в зоопарке Лос-Анджелеса комодский варан тяпнул за ногу мужа Шэрон Стоун — журналиста Фила Бронштейна. Впрочем, тот отделался небольшим наложением швов.
В дикой же природе комодские вараны на людей обычно не нападают, хотя бывают и исключения (последние массовые случаи зафиксированы на Комодо в 1970-х годах, хотя и в 2007 году варан убил восьмилетнего мальчика, напав на него на берегу). Наибольшую опасность взрослые хищники представляют для детей до 10 лет, неопытных туристов (их варан может укусить за неуважительное отношение — резкие движения, слишком близкое фотографирование и пр.) и для… мёртвых. Жители рыбацких деревень на Комодо и Ринча — мусульмане и хоронят усопших без гроба. Так вот, в голодные годы, и особенно в засуху, вараны, влекомые запахом отходов, близко подходят к деревне. Поскольку в самих деревнях их никто особо не жалует, комодские вараны занимаются выкапыванием человеческих трупов из неглубоких могил. В последнее время обитателям островов даже пришлось несколько изменить обряд похорон и накрывать свежие могилы бетонными плитами, недоступными для когтей варанов. Рейнджеры обычно отлавливают приблудившихся особей и перемещают их в другие районы острова, ведь убивать непрошеных гостей строго запрещено законом.
Ну и ещё немного о биологии вида. В популяции комодских варанов самок в три с половиной раза меньше, чем самцов, — считается, что это такой же природный механизм регуляции численности, как и партеногенез. Вообще, по подсчётам учёных, лишь один варан из ста доживает до взрослого возраста — низкий процент для животных такого размера, но может, это и хорошо, а то куда девать столько прожорливых ртов?
Комодские вараны активны лишь в комфортное время суток (они же холоднокровные) — с шести до десяти утра и с трёх до пяти часов вечера, в остальное время предпочитают лежать в теньке на тёплых камнях, прячась от сильной жары или от прохлады. Вараны неплохо бегают (на коротких дистанциях развивают скорость около 20 километров в час, на длинных — примерно 10), отлично плавают, но не более полукилометра, поскольку в воде мёрзнут. Запасы пищи откладывают в виде жира в собственном теле — как у верблюдов, только вместо горба для этих целей служит толстое основание хвоста.
Но, несмотря на все эти умения, «драконы» стремительно мельчают — за десяток последних лет их средний размер сократился на 25%, да и численность упала (рекордное падение как раз на острове Комодо — примерно на 700 особей). Говорят, всему виной резкое сокращение численности диких копытных на островах из-за браконьерства, поэтому со своей излюбленной пищи вараны вынуждены переключаться на более мелкую, так что охота, подобная той, свидетелем которой я оказался, через несколько лет может стать действительно уникальным зрелищем.
Остаётся добавить, что самой большой ящерицей, когда-либо обитавшей на планете, считается варан мегалания: он был в два раза больше комодского, от пяти до семи с лишним метров, и весил около полутонны. Жил он в Австралии, но вымер около сорока тысяч лет назад.
Вот, пожалуй, и всё. Не передумали встречаться с комодским вараном?
