Книги Нострадамуса, действительно, вот уже более четырех столетий читают во всем мире. Они переведены на многие языки и издаются практически непрерывно. В кризисные эпохи интерес к пророчествам Нострадамуса, как правило, возрастает.
Фрау Магда Геббельс, супруга министра пропаганды Третьего Рейха, как рассказывают, имела обыкновение на сон грядущий почитывать оккультную литературу. Однажды осенью 1939 года, открыв наугад очередную книгу, она настолько поразилась прочитанным, что тут же стала будить своего уставшего от государственных забот мужа. Иозеф Геббельс вполне серьезно отнесся к открытию своей супруги. Книга была передана включенному в штат министерства пропаганды астрологу Крафту с указанием доработать ее в духе требований текущего момента. Крафт и его помощники успешно справились с заданием. Уже весной 1940 года немецкие самолеты разбрасывали над Бельгией и Францией листовки, начинавшиеся словами: «Нострадамус предсказал...»
Кто же такой был Нострадамус? Нострадамус — это латинская форма фамилии Мишеля до Нотр Дам, который родился 23 декабря 1503 года в маленьком городе Сен-Реми на юге Франции в семье нотариуса. Дед Мишеля по матери Жан де Сен-Реми был известным врачом. В течение многих лет он служил лейб-медиком одного из крупнейших феодалов Франции Рене Доброго (1434—1480), герцога Анжуйского и Лотарингского, графа Прованского и Пьемонтского, носившего также титулы короля Неаполитанского, Сицилийского и Иерусалимского. Дед Мишеля по отцу Пьер де Нотр Дам тоже преуспел на медицинском поприще. Он стал лейб-медиком сына Рене Доброго, Жана, герцога Калабрийского. А после смерти герцога (его отравили шпионы короля Арагона) Пьер де Нотр Дам, как и Жан Сен-Реми, стал лейб-медиком Рене Доброго. Наличие двух врачей на одном посту не привело, как это часто бывает, к соперничеству. Напротив, оба медика крепко сдружились, а после смерти Рене Доброго решили поселиться в одном городе и впоследствии поженить своих детей.
Так и вышло. Мишель вырос в большой дружной семье, опекаемый как родителями, так и обоими дедами, каждый из которых стремился передать внуку свои знания. Дед Жан учил его началам математики, латыни, греческому, древнееврейскому языкам. Он же познакомил его с основами астрологии, к которой в то время все (или почти все) относились с полной серьезностью. После смерти Жана домашним образованием Мишеля продолжал заниматься дед Пьер. А затем родители послали сына учиться в Авиньон, недавнюю папскую столицу, ставшую теперь средоточием гуманитарной учености.
В 1522 году, закончив обучение в Авиньоне, 19-летний Мишель поступил в университет Монпелье, один из наиболее знаменитых медицинских центров Европы. В 1525 году он получил степень бакалавра и вместе с ней право на самостоятельную медицинскую практику.
Как раз в этом году в Южной Франции разразилась эпидемия чумы. Это первое испытание на посту врача Мишель прошел успешно. Он не только проявил незаурядную смелость, исполняя свой долг, но и стал выделяться среди прочих врачей применением нестандартных средств лечения. Вместо кровопусканий и клистиров по любому поводу, принятых тогда в медицинской практике, он обращается к средствам «народной медицины», прежде всего — к лекарственным травам.
Нострадамус но оставался подолгу на одном месте. Странствовал и лочил больных в сельской местности Прованса, поехал в город Нарбонн и там посещал лекции знаменитых алхимиков (в то время медициной и алхимией, как правило, занимались одни и те же люди). Оттуда он едет в Каркассон, затем — в Тулузу. Из Тулузы — в Бордо, где свирепствовала особо заразная форма чумы. Из Бордо — в город своей юности Авиньон. Здесь он работал в богатой папской библиотеке над трудами по магии и оккультным наукам и в то же время продолжал углублять свои познания в фармации. Одинаковое внимание к реальным, конкретным знаниям и к мистическим наукам было вообще характерно для большого числа ученых Возрождения, особенно в его последней, самой блестящей и в то же время трагической стадии. В это время надежды на близкое торжество разума постепенно развеиваются, а так как надеяться на что-то всегда надо, непомерно возрастает авторитет всего сверхъестественного, всего, что вроде бы выше не оправдавшего себя земного разума.
Осенью 1529 года, обогащенный практикой и расширивший свои теоретические познания, Нострадамус возвратился в Монпелье для защиты докторской диссертации. Эта процедура тогда состояла из длинной серии экзаменов, которая завершалась публичным диспутом соискателя с профессорами. Защищая диссертацию, Нострадамус отстаивал пользу своих неортодоксальных лекарств, которые он четыре года применял на практике. После защиты новоиспеченному 26-летнему доктору была по традиции вручена докторская шапочка, золотое кольцо и книга Гиппократа.
Вскоре после этого Нострадамус снова постоянно в пути. Два года он странствует по югу Франции, слава его как врача растет. В 1534 году он получил письмо от выдающегося гуманиста Жюля Цезаря Скалигера (уступавшего в то время известностью только Эразму Роттердамскому). Скалигер обладал глубокими познаниями не только в гуманитарных науках, но и в медицине, ботанике, математике.
По приглашению Скалигера Нострадамус переехал в город Ажен. Здесь он женился, у него родились сын и дочь. Но три года спустя эпидемия неизвестной болезни унесла жену и детей. Врач, спасший столько жизней, не мог спасти своих близких. Это сразу подорвало авторитет Нострадамуса у пациентов. К тому же по неизвестной нам причине у него произошел разрыв со Скалигером. И — беда не приходит одна — в 1538 году Нострадамус получил официальный приказ явиться к инквизитору Тулузы, держать ответ за вольнодумные речи.
Нострадамус предпочел уклониться от этого визита. Он покинул не только Ажен, но и вообще территорию Французского королевства. Шесть лет странствовал по Лотарингии, Нидерландам, Италии (от Венеции до Сицилии).
Только в 1544 году он возвратился в Марсель, где в это время разразилась новая вспышка чумы. Отсюда его пригласили в столицу Прованса Экс, где эпидемия приняла особо грозные размеры. Местные власти и верхушка общества бежали из города, лавки закрылись, улицы поросли сорной травой. Паника в Эксе достигла такого размаха, что, по свидетельству очевидца, «люди заворачивались в две простыни и устраивали себе похороны при жизни» (неслыханная вещь!).
Нострадамус прибыл в город 1 мая 1546 года и сразу взялся за работу. Он применил здесь составленные им самим пилюли. «Все, кто пользовались ими, — писал он впоследствии, — спаслись, и наоборот». За эту работу парламент Прованса наградил Нострадамуса пожизненной пенсией.
Получив, таким образом, хотя и скромную, но гарантированную материальную базу, ученый обосновался в маленьком провинциальном городке Салоне. Там он вторично женился. Дом Нострадамуса в Салоне, на улице, носящей ныне его имя, сохранился до наших дней. Здесь он почти безвыездно прожил до самой смерти. Он по-прежнему занимался медицинской практикой. Интересовался мелиорацией и оздоровлением климата. В 1554—1559 годах при его содействии был построен канал, оросивший засушливую местность близ Салона. Водой из этого канала до сих пор пользуются 18 деревень.
Но чем дальше, тем больше он уделяет времени изучению оккультных наук. Здесь, конечно, большую роль сыграла глубокая убежденность Нострадамуса в том, что именно ему суждено «научным» путем открыть завесу, скрывающую будущее. К тому же нельзя не принять во внимание и другое обстоятельство. Предсказания будущего в те времена были делом хлебным. Каждый уважающий себя король или крупный феодал держал обычно при себе придворного астролога. Астрологией интересовались не только короли, но и рядовые дворяне и буржуа. На потребу им массовыми тиражами ежегодно выходили десятки альманахов. В 1550 году Нострадамус выпустил первый такой альманах с помесячными предсказаниями и продолжал их выпускать ежегодно до самой смерти. Громкой славы и больших доходов они ему, видимо, не принесли. До нас дошел только один такой ежегодник (за 1559 год), в котором довольно много банальных предсказаний о голоде, эпидемиях, наводнениях, но ничего более конкретного нет.
В 1555 году Нострадамус опубликовал первую часть книги нового типа, так называемых «Пророчеств». В полном виде она состояла из 10 глав — «Столетий», в каждое из которых (кроме седьмого, оставшегося по какой-то причине неполным, — в нем 42 четверостишия) входило 100 четверостиший-предсказаний. Но главы не совпадали со столетиями, а в изложении сюжетов не было никакого хронологического порядка.
В предисловии, обращенном к его малолетнему сыну Цезарю, Нострадамус пишет: «Долгое время я делал многие предсказания, далеко вперед событий, которые с тех пор произошли в указанных мной местностях. Все это мне удалось совершить благодаря Божьей силе, вдохновившей меня, ...Однако из-за возможности вреда и для настоящего, и, в особенности, для будущего я предпочитал молчать и воздерживался от записи этих предсказаний. Ибо царства, секты и религии претерпят огромные изменения, станут диаметрально противоположными нынешним. И это так мало соответствует тому, что хотели бы услышать главы царств, сект, религий и вер. И поэтому они осудили бы то, что узнают будущие столетия, и то, что окажется правдой. А, как сказал Спаситель: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6). Эта причина удерживала мой язык от речи на людях, а перо от бумаги. Но позже, имея в виду пришествие простонародья (commun avenement), я решил в темных и загадочных выражениях все же рассказать о будущих переменах человечества, особенно наиболее близких, тех, что я предвижу, пользуясь такой манерой, которая не потрясет их хрупкие чувства. Все должно быть написано в туманной форме, прежде всего пророческое... Я составил книги пророчеств, каждая из которых состоит из ста астрономических катренов или пророчеств. Это вечные пророчества, ибо они простираются от наших дней до 3797 г.»
На деле, однако, предсказания Нострадамуса не простираются до XXXVIII века. И вообще на 942 катрена (четверостишия) он дает только 12 абсолютных дат (от 1580 до 1999), да еще полтора десятка относительных (которые можно вычислить по сочетанию созвездий на небе или еще как-нибудь). Эти относительные датировки также, как правило, не заходят в III тысячелетие. Так что основная масса предсказаний Нострадамуса к нашему времени уже должна была бы сбыться. Но поскольку они изложены, как и обещано им, «в темных и загадочных выражениях», спор о том, осуществилось ли в полной мере хотя бы одно из его предсказаний (не говоря о подавляющем большинстве), идет, не утихая, уже не первое столетие.
«Столетия», когда они появились, не произвели на современников особенного впечатления. Никто, в частности, не обратил внимания на 35 катрен I столетия:
Молодой лев одолеет старого
На поле битвы в одиночной дуэли,
Он выколет ему глаза в золотой клетке.
Два флота (или два перелома — Э. Б.) — одно, потом
умрет жестокой смертью.
Меньше всех это предсказание взволновало тогдашнего короля Франции Генриха II (1547—1559). Ему и в голову не пришло, что предсказание грозит ему гибелью. Впрочем, это неудивительно, если учесть, мягко говоря, туманный (типичный для Нострадамуса) стиль предсказания.
В 1558 году Нострадамус издал вторую часть «Столетий», в которой поместил послание к Генриху, раскрывающее «методику» предсказательной работы. «Мои ночные пророческие расчеты, — пишет он, — построены скорее на натуральном инстинкте в сопровождении поэтического исступления, чем по строгим правилам поэзии. Большинство из них составлено и согласовано с астрономическими вычислениями, соответственно годам, месяцам и неделям областей и стран и большинства городов всей Европы, включая Африку и часть Азии... Хотя мои расчеты могут не оказаться правильными для всех народов, они, однако, определены небесными движениями в сочетании с вдохновением, унаследованным мной от моих предков, которое находит на меня в определенные часы... Это так, как будто глядишь в горящее зеркало с затуманенной поверхностью и видишь великие события, удивительные и бедственные...»
Иными словами, астрологические вычисления для Нострадамуса не были единственным источником для предсказания будущего. Наиболее конкретные и выразительные детали предстоящих событий он видел как бы духовным взором. Речь, видимо, идет о галлюцинациях, которые для него, человека XVI века, безусловно, имели силу реальности.
Отвечая на, очевидно, уже тогда высказывавшиеся упреки, что его катрены, как правило, совершенно невразумительны, Нострадамус пишет: «Опасность (нынешнего) времени, достойнейший король, требует, чтобы такие тайны открывались только в загадочных выражениях, имея, однако, при этом только один смысл и значение и ничего двусмысленного». Здесь явный намек на то, что Нострадамус не желал возобновлять своего знакомства с инквизицией.
Но и издание «Столетий» 1558 года не принесло успеха Нострадамусу. Генрих II никак не реагировал на послание. Казалось, что эта книга Нострадамуса обречена на неуспех, как и его альманах. Тем не менее, год спустя «Столетия» внезапно стали бестселлером. Что же произошло?
13 апреля 1559 года между Францией и Испанией был подписан мир в Като-Камбрези, завершивший 65-летний период так называемых «итальянских войн», войн, в которых Франции по очереди, а иногда одновременно приходилось сражаться с половиной европейских стран. Мир не принес Франции ни славы, ни территориальных приобретений, но он сохранял целостность французского королевства. Поэтому французский двор отметил этот мир и закреплявший его династический брак дочери Генриха II Елизаветы с испанским королем Филиппом II пышными празднествами.
В ходе праздничных торжеств должен был состояться начинавший уже выходить из моды рыцарский турнир. На полях сражений тяжелые рыцарские латы уже почти не оправдывали себя, потому что сильно стесняли движения, а от пуль не предохраняли. Но защитой от холодного оружия они служили, как и раньше, надежно. Обычная турнирная тактика — ударом тупого копья выбить противника из седла, после чего тяжесть лат уже не позволит ему самостоятельно встать с земли, и он признается побежденным. В общем, этот вид спорта считался вполне безопасным, поэтому, когда на третий день турнира (1 июля) на поле выехал сам Генрих II, никто не полагал, что священная особа монарха подвергается серьезной опасности.
Генрих II и его соперник, капитан шотландской гвардии граф Габриэль Монтгомери, помчались друг на друга и «преломили копья», то есть каждый нанес противнику такой удар, что копье в его руках сломалось, но противник но был выбит из седла. Затем они разъехались в разные стороны, взяли новые копья, и все повторилось сначала. То же произошло и в третий раз, но теперь соперники стали разворачивать коней в непосредственной близости друг от друга, а Монтгомери еще сжимал в руке обломок копья. Одно неудачное движение и острый отщеп на обломке его копья вонзился в прорезь на шлеме Генриха II, пронзил королю глаз и проник в мозг. 10 дней спустя Генрих II умер.
Некоторые мемуаристы, писавшие примерно через полстолетия после этих событий, уверяют, что граф Монтгомери, когда увидел, какую страшную рану он нанес королю, в отчаянии отбросил злополучный обломок копья и кричал страшным голосом: «Черт бы побрал этого Гаврика с его проклятыми предсказаниями!».
Далее поясняется, что известный итальянский астролог Лука Гаурико еще в 1552 году предупреждал Генриха II, чтобы он не вступал в поединки, особенно в данном, 1559 году (на 41-м году жизни), ибо это грозит ему ранением глаза, а может быть, даже и смертью. А король, как нередко бывает, превратно понял предсказание. Королю приличествует поединок только с другим монархом, поэтому Генрих II отвечал, что он в дружбе с королем Испании (Филиппом II) и крайне маловероятно, что тот вызовет его на дуэль, как это было когда-то между их отцами. Отец Генриха II — Франциск I вызвал на дуэль отца Филиппа II — Карла V. Если же речь идет о смерти на поле боя, добавил Генрих II, то она почетна для дворянина, и лучшего конца он себе и не желает.
Но, увы, эти слова короля не были запечатлены на бумаге сразу же после смерти Генриха II, ни, тем более, до его смерти. Ну, а если посмотреть гороскоп Генриха II, составленный Лукой Гаурико, опубликованный как раз в том же 1552 году, когда Гаурико якобы предупредил короля, то там сказано, что Генрих II проживет 69 лет, 10 месяцев и 12 дней.
Знаменитый «предсказатель» XVIII века Казотт, по словам мемуаристов XIX века, якобы предсказал Великую Французскую революцию и даже летально описал, какая судьба постигнет в ходе этой революции каждого из тех людей, с которыми он беседовал на вечеринке лет за пять до взятия Бастилии.
Русский монах Авель, живший в конце XVIII — начале XIX веков, по словам мемуаристов середины XIX века, предсказал все основные события русской истории на несколько десятилетий вперед. Но все эти ясные, точные, ошеломительно сенсационные предсказания (увы, как и предсказания многих других прорицателей) были зафиксированы уже после того, как произошли якобы предсказанные ими события, иногда через несколько лет, иногда через несколько десятилетий. К сожалению, все известные нам до сих пор точные и ясные предсказания будущего — это предсказания, зафиксированные задним числом.
Бурная реакция современников на более чем туманное четверостишие Нострадамуса (1, 35) как раз и показывает, что они не были избалованы точными предсказаниями. Что даже самое приблизительное сходство предсказанного с реальным поразило их воображение. О чем говорится в этом четверостишии? Что молодой лев на поединке одолеет старого. Но Монтгомери был только на шесть лет моложе Генриха II, и ни тот, ни другой не использовали в качестве эмблемы льва. В катрене говорится, что молодой лев выколет старому глаза (а не один глаз) в золотой клетке, которую истолкователи отождествляли со шлемом. Но шлем Генриха II не был ни золотым, ни позолоченным. Наконец, загадочное выражение «Deux classis une» («два флота — одно»). Слово classes в предсказаниях Нострадамуса обычно истолковывается как латинское classis — «флот», но для данного четверостишия истолкователи привлекли греческое слово klasis — «перелом». Получилось «два перелома — одно», что как будто намекает на переломленное копье или на травму короля, но не слишком проясняет мысль автора.
Все эти неувязки были видны с самого начала. Но внезапная нелепая смерть еще не старого, полного сил короля во время, казалось бы, безопасной забавы настолько поразила окружающих, что поиски какого-либо знамения, предвещающего это событие, были вполне естественными и в духе времени. Тут-то и подвернулась книга Нострадамуса с предсказанием о дуэли и выкалывании глаз. С этого момента интерес к предсказаниям врача из Салона стремительно растет, и скоро его катрены становятся не только предметом пересудов придворных и горожан, но и темой политических донесений послов, аккредитованных при французском дворе.
17 ноября 1560 года новый король Франциск II, болезненный юноша неполных 18 лет, заболел лихорадкой, а уже 20 ноября венецианский посол Микель Суриано доносил дожу: «Всe придворные вспоминают 39 катрен X «Столетия» Нострадамуса и обсуждают его втихомолку». Этот катрен гласил:
Первый сын, вдова, несчастливый брак,
Без детей два острова в раздоре:
До восемнадцати, в незрелом возрасте,
другой вступит в брак еще моложе.
Комментаторы более позднего времени извлекли из этого катрена бездну информации. Франциск II (1559—1560) был первым сыном Генриха II. Жена Франциска II — шотландская королева Мария Стюарт прожила с ним менее двух лет, и в этом плане их брак можно считать несчастливым. Детей у них не было. Относительно двух островов, находящихся в раздоре, заговорили, когда Мария Стюарт вступила в борьбу с английской королевой Елизаветой I. Хотя всем известно, что Англия и Шотландия находятся на одном острове, это предсказание почему-то производило особенно сильное впечатление. Строчки «А другой вступит в брак еще моложе» отнесли ко второму сыну Генриха II королю Карлу IX (1560— 1574). Правда, он женился на принцессе Елизавете Австрийской в двадцатилетнем возрасте. Комментаторы обходят эту трудность, указывая, что обручился-то он с нею в одиннадцать лет.
Но все эти толкования и натяжки появятся в будущем. В конце же 1560 года внимание современников было сосредоточено на смертельной болезни Франциска II. 3 декабря тосканский посол Никколо Торнабуони писал герцогу Косимо Медичи: «Здоровье короля очень неопределенное, и Нострадамус в своих предсказаниях на этот месяц говорит, что королевский дом потеряет двух молодых членов от непредвиденной болезни. Альманах Нострадамуса за 1560 год до нас не дошел, и мы не знаем в каких выражениях было сделано это предсказание, скорее всего в самых туманных, если судить по дошедшим до нас его книгам. Но Франциск II действительно умер 5 декабря 1560 года. И в том же месяце умер юный граф Рош-сюр-Йон, отпрыск самой младшей ветви королевского дома. Этот факт вызвал новые отклики в дипломатической переписке.
Испанский посол Шатоннэ, такой же правоверный католик, как и его монарх, оценивал в этот момент пророческую деятельность Нострадамуса без всякого юмора. В своем донесении Филиппу II от 12 января 1561 года он сообщал:
«Было замечено, что в один месяц умерли первый и последний члены королевского дома. Эти катастрофы потрясли двор вместе с предсказанием Нострадамуса, которого лучше было бы наказать, чем позволять публиковать своп пророчества, которые ведут к распространению суеверий».
Суриано, посол флорентийского правителя Козимо Медичи (родственника Екатерины Медичи — матери Франциска II), естественно, занимал диаметрально противоположную позицию.
«Имеется другое предсказание, писал он в мае 1561 года, — широко распространенное во Франции, исходящее от этого знаменитого и божественного астролога по имени Нострадамус, и которое угрожает трем братьям, говоря, что королева-мать увидит их всех королями». Иначе говоря, что они умрут без потомства.
Собственно говоря, это предсказание не сбылось. У Екатерины Медичи после смерти старшего сына — Франциска II, действительно, осталось три сына, но королями из них стали только двое, а третий умер, не дождавшись своей очереди на трон. Но позднейшие комментаторы ловко обошли это препятствие, решив, что Нострадамус предсказал им три короны, а Генрих III был королем в Польше и во Франции.
Популярность Нострадамуса начала приносить ему реальные плоды. В декабре 1561 года он был приглашен ко двору герцога Савойского в Ниццу для составления гороскопа новорожденного наследника Карла-Эммануила. Нострадамус галантно предсказал ему карьеру великого полководца (ведь великим полководцем был его отец) и сильно промахнулся.
В начале 1562 года к Нострадамусу обратилось руководство кафедрального собора города Оранж, расположенного неподалеку от Салона. Кто-то украл драгоценную церковную утварь Каноники были убеждены, что для такого великого ясновидца, как Нострадамус, установить личность вора — пара пустяков. И они действительно вскоре получили ответ с приложением чертежа гороскопа, составленного по этому случаю. Так как это письмо — один из всего трех сохранившихся автографов Нострадамуса (два другие — это завещание и письмо к кредитору), приведем его полностью.
«Преподобным сеньорам, господам каноникам кафедрального собора древнейшего города Оранжа.
Преподобные сеньоры, по поводу вашего запроса об указанных и перечисленных вами кощунственных кражах, относительно кражи и клада, укрытого но не спрятанного.
Согласно астрономическому чертежу, помещенному выше, вы можете ясно видеть, что кража священных предметов была совершена в результате попустительства двух ваших братьев по церкви, именно тех, которые раньше неоднократно высказывали мнение о том, что случилось с вашим серебром. Один из них предположил, что оно было увезено и Авиньон, другой, что оно попало в какое-то другое место. Оба считали, что оно уже продано, ибо таково и было их намерение.
Добычу имелось и виду разделить среди каноников, которые сейчас подобны солдатам.
Это мнение не было добрым и благочестивым. Некоторые не согласились с ним, хотя другие были довольны, но в конце и они не были согласны в том или ином пункте. Но все остановилось, когда серебро было перенесено в дом одного из ваших людей и заперто там. А это было не по душе кое-кому. Одно из мнений было — надо перетопить серебро в бруски и продать его, сложив его покамест в доме одного из них.
Затем двое или трое заявили, что это невозможно в течение долгого времени, ибо римская католическая церковь будет вовлечена в самые жуткие события. Итак, оно (серебро) было заперто, хотя двое из них остались при том мнении, что его следует переплавить в бруски и продать, сложив его временно в доме одного из них. Их было только трое и они — братья Церкви (т. е. принадлежат к духовенству — Э. Б.) и они похитили то, что безупречно, намереваясь украсть все, не без сговора с хранителем, ибо вы доверили овец волку. Так же, как Иисус Христос на некоторое время доверил свое стадо грабительству своей Церкви, выступающей под маской веры и честности, так и вы доверили свое серебро, освященное и посвященное священному украшению вашего храма, дарованное некогда королями и правителями земли, как истинными хранителями веры и религии.
Но имейте в виду, достопочтенные сеньоры, что тех из вас, кто знает, когда кража священных предметов была совершена, если они не будут возвращены полностью, и не только в руках тех, кому они были доверены, но возвращены непосредственно в храм, на них, этих людей, обрушатся величайшие несчастья, какие когда-либо случались с человеком, и на них, и на их семьи. И более того, к вашему городу подойдет чума и распространится среди его стен, поэтому пусть они не противятся.
Священники подобны товарищам благосклонных богов, но увидят, как Бог мстит тем, кто осквернил ого святой храм и украл то, что в древние времена пожертвовали верующие.
Поэтому прочтите это мое письмо в собрании всех ваших людей, (но не открывайте его, пока все не соберутся) и тогда тут же лица тех, кто замешан в этом деле, выразят великий стыд и конфуз, ибо они не смогут скрыть этих чувств.
Храните же это мое письмо как полное свидетельство истины (будущее это покажет) и заверяю вас, достопочтенные сеньоры, что если украденное не будет возвращено тем или иным путем, они умрут самой жалкой и самой мучительной, медленной смертью, с такими страданиями, которых никому не приходилось еще переносить — если не будет возвращено и помещено в прежнее хранилище, и вы увидите, что именно так и произойдет.
Я огорчен, что овечка была доверена волку, и исходя из этого я составил свое послание.
То, что я написал вам, соответствует астрономическим расчетам, но я заявляю, не желая оскорбить никого на свете, что «Я человек и могу ошибаться, быть неправым и обмануться». Однако если есть в вашем городе кто-нибудь знакомый с астрономическим учением, пусть ознакомится с представленным мной чертежом, и если он понимает в этом деле, он увидит, что я говорю чистую правду.
Не сомневайтесь, сеньоры, вскоре все будет найдено. А если этого не случится, будьте уверены, что горькая судьба ждет всех, кто совершил это чудовищное преступление.
Большего я вам сейчас не могу сообщить. Бог хранит вас и вернет вас в прежнее положение.. Хотя некоторые будут недовольны, те, которые не захотят оказаться в компании таких же, как они.
Да хранит вас Бог от зла. Из Салона, 4 февраля 1562 г.»
До нас, к сожалению, не дошло никаких известий о том, как реагировали каноники на это письмо и отыскалось ли наконец церковное серебро. Но представление о практическом применении пророческого дара Нострадамуса этот документ дает.
В октябре 1564 года известность Нострадамуса достигла своего пика. В Салон прибыл четырнадцатилетний король Карл IX, путешествовавший по югу страны в сопровождении матери-регентши Екатерины Медичи и огромной свиты. Гвоздем программы посещения городка была встреча с Нострадамусом.
Вот что сказано об этой встрече в донесении испанского посла Франциска де Алава, которое, видимо, произвело немалый переполох при дворе Филиппа II. «Нострадамус на приеме объявил королеве Екатерине и Карлу IX, что тот женится на королеве Елизавете Английской». Тревожное для Испании сообщение, потому что такой брак повлек бы за собой антииспанский союз Франции и Англии. Однако, это предсказание не исполнилось. Такова, по-видимому, судьба всех ясных и четких предсказаний Нострадамуса. Но испанский посол об этом не знал и продолжал писать о прорицателе из Салона с большим раздражением.
«Чтобы Ваше Величество могло убедиться, насколько легковерны здесь люди, — сообщал он в следующем донесении Филиппу II, — я скажу, что королева (Екатерина Медичи — Э. Б.), когда она проезжала через город, где жил Нострадамус, призвала его к себе и подарила ему 200 экю. Она велела ему составить гороскоп короля и королевы. И так как он самый дипломатичный человек в мире и никогда не говорит того, что может кого-нибудь огорчить, он решил в этих двух гороскопах польстить королю и королеве, да так, что они приказали ему следовать за их двором, обращаясь с ним по-королевски, пока они не разделились и не расстались с ним в Арле. Королева сказала мне сегодня в ответ на мои слова, что я надеюсь, большое благо выйдет из будущей встречи (с ее дочерью Елизаветой, королевой испанской — Э. Б.), — «Вы знаете, — сказала она, — Нострадамус утверждает, что в 1566 году во всем мире наступит всеобщий мир, и Франция будет мирной, и ее положение укрепится». И, говоря это, она имела такой уверенный вид, как будто цитировала (евангелие от) Св. Иоанна или Св. Луки».
И это предсказание Нострадамуса, увы, оказалось чрезвычайно далеким от действительности. В 1566 году религиозные войны, раздиравшие Францию, отнюдь не кончились. Они продолжались еще три десятилетия. Да и мир во всем мире оставался делом неопределенно далекого будущего.
Ко времени визита королевского двора в Салон (18 октября 1566 года) относят еще одно предсказание Нострадамуса, которое в точности сбылось, несмотря на крайне малую вероятность его осуществления. Вместе с Карлом IX и Екатериной Медичи в Салон прибыл малолетний Генрих Бурбон, король Наваррский, дальний родственник правящей династии Валуа. Говорят, что Нострадамус проявил большой интерес к этому ребенку. «Он попросил воспитателя [Генриха Наваррского] показать ему юного принца. На следующее утро, во время церемонии одевания, когда принц стоял голый, Нострадамуса ввели в комнату, и, пока принцу подали рубаху, он долго смотрел на него, а затем сказал, что он (принц) получит все наследство и «Если Бог явит вам (воспитателю — Э. Б.) милость, и вы доживете до тех пор, вашим хозяином будет король Франции и Наварры». То, что казалось невероятным тогда, случилось в наши дни. Это пророчество король с тех пор не раз пересказывал, даже королеве, добавляя шутливо, что ему долго не давали рубашку, чтобы Нострадамус мог его не спеша рассмотреть, и он (Генрих) даже испугался, что они собираются его выпороть».
Шансы Генриха Наваррского пережить трех здравствовавших в 1564 году сыновей Екатерины Медичи и их потенциальное потомство, действительно, были ничтожны. И если бы это предсказание было зафиксировано в документах того времени (скажем, в донесениях послов) или в любых рукописных или печатных мемуарах, созданных до восшествия Генриха Наваррского на трон Франции, этот факт мог бы сильно подкрепить репутацию Нострадамуса-пророка. Но, увы, даже в подробнейшем описании визита королевского двора в Салон, составленном сыном Нострадамуса Цезарем де Нотр Дам, об этом эпизоде нет ни слова. А ведь Цезарь писал свои воспоминания об отце как раз в годы правления Генриха IV, когда более чем уместно было бы вспомнить славное предсказание. Увы и еще раз увы! Рассказ, приведенный выше, был впервые опубликован в 1718 году.
Нострадамус после посещения королевским двором Салона прожил еще около двух лет. Он умер 2 июля 1566 года от последствий подагры (как говорят некоторые — это типичная болезнь гениев). Похоронен в церкви францисканского монастыря. На мраморной плите над ого могилой была высечена надпись «Здесь покоятся кости знаменитого Мишеля Нострадамуса, единственного из всех смертных, который оказался достоин запечатлеть своим почти божественным пером, благодаря влиянию звезд, будущие события всего мира».
Популярность Нострадамуса после его смерти не пошла на убыль. Напротив, с каждым десятилетием она продолжала расти, захватывая все более отдаленные от Франции страны. «Столетия» переводят на многие языки, издание выходит за изданием. Книга Нострадамуса, как заметил один из нострадамоведов, едва ли не единственная книга, кроме Библии, которая в течение 400 лет публиковалась практически непрерывно. За эти 400 лет успела накопиться и целая библиотека книг о Нострадамусе. Первые из них появились еще при его жизни. Они были, как правило, резко враждебны по отношению к предсказателю и его делу. В 1557 году появилась «Первая инвектива сеньора Геркулеса Французского против Нострадамуса, переведенная с латинского языка». Кто именно укрылся под именем Геркулеса Французского неизвестно, но это был явно человек, принадлежавший к кальвинистскому кругу и возмущенный нечестием Нострадамуса, который пытался раскрыть Божьи тайны. В следующем году появилась анонимная книга «Чудовище кощунства», автором которой, видимо, был известный кальвинистский проповедник Теодор де Без. Самое мягкое из сравнений, которое он находит в своем памфлете для Нострадамуса — это сравнение с Геростра-
том. «Ты подобен тому безумцу, — пишет он, — который, но будучи в состоянии обессмертить себя достойными и похвальными деяниями, хочет увековечить свое имя бесчестным делом — сожжением Эфесского храма».
Полное в этом вопросе единодушие с кальвинистами проявили католические идеологи Лоран Видель и дю Павийон. В своих работах, изданных примерно в то же время, они объявили предсказания Нострадамуса «ложными и возмутительными», а его самого наглым шарлатаном. В 1560 году к этому хору негодования присоединилась третья ветвь христианства — англиканская церковь в лице английского автора У. Фулька, написавшего трактат о «бесполезности астрологических предсказаний», главным образом, на примере Нострадамуса.
Стойкое неодобрение церковных авторитетов, однако, не могло отвадить публику от чтения предсказаний Нострадамуса. В числе его читателей (и почитателей) были очень влиятельные лица. Так, в 1622 году могилу Нострадамуса посетил король Людовик XIII, а в 1660 году — Людовик XIV в сопровождении своей матери королевы Анны Австрийской и кардинала Мазарини. При таком высоком покровительстве стремление церкви сжечь книгу Нострадамуса осталось нереализованным. (Лишь в конце XVII века Ватикан занес «Пророчества» Нострадамуса в список запрещенных книг). А число апологетических работ, превозносящих Нострадамуса и отыскивающих у него все новые удивительные пророчества, довольно быстро превзошло число работ критических.
Первым апологетом и комментатором Нострадамуса стал его ученик Жан-Эме де Шавиньи, мэр города Бона, бросивший этот пост и многообещающую карьеру ради занятий астрологией. В книге «Первое лицо французского Януса», вышедшей в 1564 году, он систематизировал «уже сбывшиеся» предсказания Нострадамуса, выстроив их в историческую цепочку от 1556 до 1589 года. Значительную часть их он привязал к деяниям Генриха Наваррского, который к этому времени пошел в силу. Большое число несбывшихся предсказаний отнес к нему же (с благочестивой оговоркой, что все это мол сбудется, если Генрих, только что принявший католичество, не впадет снова в ересь).
Начиная с этого времени вплоть до наших дней, каждый следующий комментатор Нострадамуса приспосабливал его предсказания к своему времени, переориентируя большую часть предсказаний сообразно своим личным пристрастиям. То, что в XVI веке относили к Генриху Наваррскому, в XIX веке могли отнести к Наполеону, а в XX веке — к Гитлеру. Под агентами Антихриста, о которых немало говорится у Нострадамуса, в XVI веке понимались «безбожные кальвинисты», в XVIII веке — «безбожные якобинцы», а в XX веке — «безбожные большевики». Главную роль тут всегда играли симпатии или антипатии толкователей к тому или иному историческому лицу или явлению.
В том случае, когда материалов Нострадамуса не хватало для концепции комментатора или они были недостаточно выразительны, изготовлялись от его имени новые катрены. Так, в 1649 году во Франции во время Фронды вышло подложное издание «Столетий», в которое были включены катрены, разоблачающие кардинала Мазарини.
О подложных предсказаниях Нострадамуса, «предвещающих» победу Третьего Рейха, изготовленных ведомством Геббельса, уже говорилось в начале этой статьи. Интересно отметить, что английская секретная служба отнеслась к инициативе Геббельса с полной серьезностью и приняла ответные меры. Затратив 80 тыс. фунтов стерлингов, она изготовила огромное количество листовок со своими текстами, в которых Нострадамус предвещал победу союзников, и распространила их в городах оккупированной немцами Западной Европы.
Все эти факты говорят о том, что авторитет Нострадамуса на протяжении веков оставался очень устойчивой величиной. Да и в наше время на Западе публикации Нострадамуса и о Нострадамусе выходят и спрос на них не только не падает, но скорее растет. Понять этот интерес нетрудно. Легких времен, строго говоря, никогда не было. Люди во все времена были озабочены тем, что сулит им будущее. А сейчас, когда простое нажатие кнопки может вообще привести к концу человеческую историю, интерес к будущему обострился как никогда.
А может, и правда, будущая судьба человечества скрыта в катренах Нострадамуса? А верность его предсказаний будущего гарантирована уже сбывшимися его предсказаниями? Так ли это?
Давайте просмотрим наиболее известные предсказания Нострадамуса, которые «нострадамоведы» считают уже сбывшимися, и выясним, насколько обоснованы такие утверждения, а также какую долю в общей массе предсказаний составляют те, которые можно назвать удачными.
Большая часть предсказаний Нострадамуса, как и следовало ожидать, посвящена его родине — Франции. Поклонники великого предсказателя отыскали в его катренах всех видных людей Франции XVI—XX веков, королей — от Генриха II до Генриха V, обоих императоров — Наполеона I и Наполеона III (последний проходил под псевдонимом «царственный племянник»), Пастера, де Голя и многих других. Но насколько строго аргументированы расшифровки, предлагаемые толкователями Нострадамуса? Вот в чем вопрос.
Давайте обратимся к наиболее ясным по содержанию четверостишиям Нострадамуса и посмотрим, можно ли их объяснить, не прибегая к гипотезе о ясновидении будущего. Действительно ли их можно оценить как провидение истории человечества за последние четыре с половиной века?
(Окончание следует).
