Здесь созданы демонстрационные вольеры, в которых содержатся представители охраняемых видов птиц. Посетители получают возможность вблизи полюбоваться замечательными по красоте редкими птицами, а сотрудники — рассказать об их судьбе и расширить круг неравнодушных к охране природы Амура. Парк также стремится поддержать терпящие бедствие природные популяции и с этой целью разводит редкие виды птиц в неволе для последующего выпуска на волю. Одним из таких видов является уссурийский (японский) журавль. Если в начале века на побережье Жёлтого моря прилетало около 750 птиц этого вида, то в последние годы — менее 400. Мне хотелось бы поделиться историей взросления одного из наших питомцев.
Кивили, уссурийский журавль, вылупился в 2004 году на Станции реинтродукции редких видов птиц Хинганского заповедника из яйца, присланного зоопарком города Хьюстона в Техасе. Журавлёнка назвали так по имени одной из речек Амурской области. На следующий год его вместе с другими годовиками выпустили в природу.
Любопытство не порок, но нередко оно дорого обходится тем, кто суёт свой нос куда попало. Кивили ткнул клювом в валявшийся на земле обломок авторучки, клюв застрял в пластмассовой трубке и начал загнивать. Да и питаться журавль не мог. Поэтому он прилетел к людям за помощью. Потом Кивили уже не хотел возвращаться к прежней жизни, и его передали нам, в Муравьёвский парк.
На третий год журавлёнок превратился в замечательно красивую и крупную птицу. Он помогал нам удерживать внимание посетителей во время лекций о журавлях и программах их охраны. Его стать и зычный голос привлекали к вольере даже диких журавлей. Одна из самок держалась неподалёку на протяжении двух сезонов, но паре не суждено было сложиться, поскольку Кивили выпускать в природу было уже поздно. По отношению к птицам и людям Кивили держался надменно. Приходилось быть начеку, чтобы не получить болезненного напоминания о правах единоличного хозяина вольеры.
В сентябре 2007 года Питомник журавлей Окского заповедника прислал нам в подарок самочку того же вида — Шизуоку, которую мы сразу же переименовали в Оку.
Журавли — территориальные птицы, ревностно охраняющие принадлежащую каждому «жилплощадь». Формирование пары занимает немало времени, и в неволе, где пространство ограничено, первые встречи иногда заканчиваются травмами или даже гибелью одного из участников контакта. Поэтому птиц сначала сажают в соседние вольеры, и только убедившись в том, что они дружелюбно относятся друг к другу, помещают вместе. Поэтому вольеру, где жил Кивили, мы разделили рыболовной сетью на два отсека.
Оперение Оки было ещё тускловато, в том числе и темя, где у взрослых уссурийских журавлей имеется ярко-красная шапочка. Ока выросла в компании с другими журавлями и, немало натерпевшись во время долгого путешествия самолётом, сразу же бросилась навстречу Кивили. Тот едва взглянул на неё и отвернулся. Однако несколько часов спустя Ока нашла щель и проскользнула на половину Кивили. К счастью, мы были рядом и успели вернуть её на место, прежде чем она подошла поближе к агрессивному соседу. Но на следующее утро мы обнаружили Оку вновь на половине Кивили. Хотя он всем своим видом показывал, что назойливая девчонка ему не пара, но агрессии не проявлял, и мы оставили их вместе.
Оке доставалось от Кивили только в те минуты, когда мы приносили в вольеру корм — живых ротанов или гольянов. Ока, позабыв про иерархию, нередко первой подбегала к бассейну и хватала рыбу. Кивили такого нахальства спускать не мог и клювом схватывал её поперёк шеи. Радовало то, что Кивили не стремился ударить Оку и, как только она выпускала добычу, отпускал шею, подбирал рыбу и отходил в сторону. Подобные сцены нам приходилось наблюдать более года. Видно, глас желудка для мужчин серьёзнее других чувств и важней этикета не только среди людей, но и у журавлей!
Птицы продолжали жить в одной вольере, оставаясь всего лишь соседями. Ока всюду следовала за Кивили по пятам, а он терпел её присутствие, но не более того. Ситуация изменилась следующей осенью, когда нам принесли беркута, пострадавшего от электрического тока. Мы посадили его в соседнюю вольеру. Это привело журавлей в крайне возбуждённое состояние. Они стали издавать тревожные крики и расхаживать вдоль сетки парадным шагом, высоко поднимая и опуская вытянутые несгибающиеся ноги. Такое поведение журавли демонстрируют и в природе, если их территорию нарушает чужак. Нас порадовало то, что птицы вышагивали бок о бок и синхронно, как союзники в общем деле.
С этого момента отношение Кивили к Оке стало меняться. Минул ещё год. Птицы достигли совершеннолетия, начали регулярно исполнять дуэты — «унисональные крики» (см. «Наука и жизнь» № 2, 2012 г.), но о продолжении рода не заботились. Они недоверчиво отнеслись к куче стеблей тростника и сухой травы, уложенной нами в углу вольеры как материал для строительства гнезда.
Начало новому этапу в жизни птиц вновь положило вмешательство извне. Лето 2008 года выдалось сухим и жарким. Чтобы облегчить существование нашим птицам, мы пустили в вольеру воду из шланга и ушли, а когда вернулись, то вода уже напитала почву и растекалась тонким слоем по поверхности. Птицы были крайне возбуждены и озабочены. Ока буквально плюхнулась на кучу тростника и начала хватать тростник и траву, наращивая эту кучу со всех сторон. Ей столь же сосредоточенно помогал Кивили. Птицы наконец-то осознали, что у них есть гнездо и спасали его от наводнения.
С этого момента у нас сформировалась настоящая пара. Но только в 2011 году она отложила свою первую кладку из двух яиц. Поведение птиц мгновенно изменилось. Даже доброжелательная к людям Ока превратилась в разъярённую фурию и кидалась на каждого, кто приближался к вольере. Что уж говорить про Кивили? Менять воду и корм стало опасным занятием, и первое время мы были вынуждены делать это вдвоём: один из сотрудников отвлекал птиц, стоя у дальней от входа сетки вольеры, а другой за считаные секунды менял плошки с водой и кормом. Но Кивили ориентировался в происходящем мгновенно и стремительно кидался на нарушителя семейного спокойствия. Даже швабра уже не помогала защититься от неистовых птиц и, захлопнув за собой дверь вольеры, мы не ощущали себя в безопасности: Кивили с ожесточением продолжал бить клювом в дверь, пока люди не отойдут подальше.
Казалось бы, куда больше?! Тем не менее после вылупления птенца (другое яйцо оказалось «болтуном») родители стали ещё более нетерпимыми ко всем, кто, на их взгляд, мог представлять угрозу для их чада. Однако в отношении к еде Кивили оставался верен себе, любимому, всегда первым оказываясь у кормушки или бассейна, в который пускали живую рыбу. Только наевшись, он вспоминал про родительские обязанности и начинал передавать корм птенцу.
Мы стали беспокоиться о первенце и несколько раз забирали его, чтобы взвесить и подкормить. Однако птенец хорошо прибавлял в весе. К осени Тамаки-младший (мы назвали молодую птицу в честь японского орнитолога Тамаки Китагавы, проведшего в парке около полугода) обогнал ростом свою мать. На исходе зимы мы отделили его от родителей. У них наступал новый сезон размножения. Годовалого журавля отправили в Хинганский заповедник, где в августе его выпустили в природу для пополнения терпящей бедствие материковой популяции уссурийского журавля.
Весну 2012 года Ока и Кивили вновь встретили пением дуэтов, и мы с нетерпением ждали повторения прошлого. Но после того как увезли Тамаки-младшего, поведение Кивили разительно изменилось. Он столь же стремительно кидался к желанному корму, но вместо того чтобы его проглотить, торопился к бассейну, ополаскивал корм и передавал его Оке. И только после того как она насыщалась, Кивили начинал есть сам. В июне у пары вылупились два замечательных птенца, которым мы дали имена Гильчин и Алим, по названиям двух малых рек Амурской области. Кивили, как и в предыдущий год, бесстрашно кидался на защиту птенцов, но теперь то и дело таскал им корм или показывал, как разделывать клювом на кусочки крупных рыб или извлекать из почвы дождевых червей. Ему самому редко доставались рыба и другие лакомые куски, но не было заметно, чтобы он из-за этого переживал. Из «мачо», заботившегося лишь о собственной утробе, он превратился в заботливого супруга и родителя.
