— Я надеюсь, вы без труда можете назвать животных, которые обитают в саванне, — начала очередную историю принцесса Дзинтара.
— Зебры, жирафы… — вспомнил Андрей.
— Газели, антилопы, носороги, — подхватила Галатея.
— А теперь представьте, как по заросшей высокой травой саванне, спасаясь от опасности, с громким топотом мчатся стада зебр и антилоп. Следом за ними, оглушительно трубя в длинные хоботы, бежит стадо слонов. За слонами — более мелкие звери, а в конце этой живой лавины мягкими скачками несётся семейство львов. Они не охотятся, они убегают. Кто же напугал этих сильных и смелых животных?
— Пожар… — предположил Андрей.
— Пожар мог бы их испугать, конечно, и вызвать панику, — согласилась Дзинтара. — Но в этот раз животные спасались от… кузнечиков.
— Слоны испугались кузнечиков? Ты смеёшься? — удивилась Галатея.
— Вовсе нет, — серьёзно продолжала Дзинтара. — Страшнее кузнечика зверя нет. Если, конечно, это не один кузнечик. И не совсем кузнечик, а саранча, которая собирается в стаи в таком количестве, что закрывает небо, словно туча. Когда налетает саранча, даже ярко светившее на безоблачном небосклоне солнце заметно темнеет, а над саванной слышится странный шелест. Наконец туча опускается в высокую траву, и через некоторое время саванну не узнать — по ней словно прошёл пожар. На земле не остаётся ничего. Ни единой травинки.
Теперь вы понимаете, почему бежали в панике животные? Опустошённая саванна не может прокормить питающихся растениями жирафов и слонов — вот они и убегают подальше от настигших их насекомых и от голода. А следом за ними покидают родные места хищники, ведь они тоже остаются без добычи.
Нашествия саранчи издавна считались страшным бедствием для людей. Сколько сил, труда вкладывали они, чтобы вырастить урожай, и вдруг откуда ни возьмись — туча саранчи. Она садится на поля, и через несколько минут на этом месте остаётся голая земля.
Откуда прилетают полчища прожорливых насекомых, как бороться с ними, долгое время оставалось загадкой. Ответ на неё нашёл русский энтомолог Борис Петрович Уваров.
Будущий учёный с мировым именем родился в 1888 году в небольшом городе Уральске. Родители его — настоящие любители природы — сумели привить свою страсть и сыновьям. Самый младший из них, Борис, коллекционировал кузнечиков. А разноцветных кузнечиков, луговых кобылок и всяких прочих насекомых в приуральских степях было предостаточно. Что за странное увлечение, скажете вы.
— Не скажем, — возразила Галатея. — Мы знаем историю про доктора Борнемиссу, который занимался мухами, причём с огромной пользой для всех людей (см. «Наука и жизнь» № 1, 2011 г., статья «Сказка об энтомологе Борнемиссе, или Как мухи чуть не съели Австралию»).
— Да! Для учёных нет «неинтересных» объектов в природе, и я рада, что вы это понимаете, — кивнула Дзинтара, — именно поэтому они могут даже из невзрачной плесени извлечь спасительное лекарство для всего человечества (я имею в виду открытие шотландским микробиологом Александром Флемингом первого антибиотика — пенициллина).
На Земле живёт более миллиона различных видов насекомых, что делает их самым многочисленным классом животных. Общая масса насекомых — два миллиарда тонн, что в десять раз превосходит массу всех других животных, вместе взятых. На поляне размером 100 м2 живёт насекомых больше, чем людей на всей планете.
Жить на Земле и не изучать насекомых было бы неправильно, решил Борис Уваров. Он не считал своё увлечение смешным или странным и выбрал его профессией. Юноша поступил в Санкт-Петербургский университет, закончил его и стал энтомологом. Деньги на образование талантливый молодой человек получил в виде стипендии от Уральского казачьего войска.
Уваров не захотел остаться при кафедре в университете. В 1910 году он отправился в далёкую Туркмению изучать опаснейшего врага хлопководства — саранчу. Через год саранча напала на Ставрополье, и тогда он поехал на Северный Кавказ спасать от неё сельское хозяйство.
В какой момент и почему вдруг образуется гигантская армия прожорливых насекомых? Древние хроники свидетельствуют, что и тысячи лет назад жители разных стран — от Египта до России — страдали от крылатых хищников. Даже Александру Сергеевичу Пушкину пришлось столкнуться с саранчой. В 1824 году — он тогда числился государственным чиновником, — оказавшись в зоне нашествия саранчи, поэт написал:
Саранча летела, летела
И села.
Сидела, сидела,
Всё съела
И вновь улетела.
Галатея засмеялась. А Дзинтара продолжала:
— Это, конечно, шутка. Но нашествие саранчи действительно представляло огромную опасность. Наблюдения Уварова помогли ему открыть поразительное явление. В саранчу превращаются мирные кузнечики — ну не совсем обычные, а оседлые особи вида Locusta migratoria. Они откладывают яйца, из которых выводится кочевая саранча — агрессивная и летучая. Насекомые сбиваются в прожорливые стаи, которые преодолевают в день расстояние в сотню километров.
— А почему мирные кузнечики становятся ни с того ни с сего хищниками?
— После тщательного изучения и многочисленных опытов Уваров выдвинул теорию, согласно которой мирные и оседлые насекомые, попадая в условия перенаселённости, начинают откладывать особые яйца, из которых и выводится настоящая саранча.
— А как кузнечики узнают про перенаселённость? — спросил Андрей.
— Ну, если слишком часто сталкиваются с подобными себе. Учёные провели такой эксперимент: расставили в траве, где жили луговые кобылки, маленькие зеркала. Кобылки, натыкаясь на свои отражения, начинали нервничать и откладывать «походные яйца», то есть готовить потомство к переселению, хотя на самом деле места в траве хватало для всех.
В 1915 году Уваров переехал в Грузию, где продолжал заниматься своими исследованиями. В ноябре 1918 года в страну вошли английские войска, а в начале 1920-го Верховный совет Антанты признал де-факто независимость Грузии. Покидая страну, англичане предложили уже известному энтомологу переехать в Великобританию. Уваров принял приглашение.
Для 32-летнего учёного началась новая жизнь в Лондоне. Уваров много работал: изучал насекомых, которых присылали в Англию из разных стран, публиковал статьи и книги. Словно предвидя грядущие трудности, он набирался знаний и опыта.
В 1929 году во многих странах, включая английские колонии, появились полчища саранчи, и Уваров переключился на практическую работу. Он возглавил группу учёных, которые разрабатывали методы борьбы с саранчой. В неё входили французские, бельгийские, египетские, индийские и южноафриканские энтомологи. Собрав и обработав данные о местах размножения саранчи, учёные обнаружили среди саванн, гор и долин постоянные очаги рождаемости этого насекомого. Определив географические точки возникновения саранчи и ареалы её распространения, энтомологи во главе с Уваровым разработали ряд мер, которые позволяли быстро гасить вспышки рождаемости и даже предотвращать будущие нашествия саранчи. Это было большим достижением. Но началась Вторая мировая война, и учёным пришлось прервать работу.
За несколько военных лет саранча снова осмелела, и начались новые нашествия. В 1945 году Уваров организовал и возглавил лондонский Противосаранчовый исследовательский центр, который финансировала ООН.
В 1957 году опустошительному набегу крылатых бандитов подверглась Республика Сомали на востоке Африки. Стая напавшей на страну саранчи включала 16 миллиардов особей и весила 50 тысяч тонн. А каждая саранча, между прочим, съедает в день столько, сколько весит сама.
— Значит, сомалийская стая пожирала в день 50 тысяч тонн растительности и зерна! — поразилась Галатея.
— Верно. Уваров бился с саранчой как настоящий полководец. Он выводил на поля сражения большие моторизованные соединения — грузовики и трактора. На него работали десятки тысяч рабочих и специалистов. Он перебрасывал «войска» на самые напряжённые участки битвы, совершал обходные манёвры и делал глубокие рейды в тыл врага… А потом понял, что с крылатыми врагами надо воевать на летающих машинах. И тогда в воздух поднялись десятки самолётов с красными крыльями. Они делали круг над тем местом, где произошла очередная вспышка, и выбрасывали химикаты. Ядовитое облако опускалось на землю, и саранча начинала гибнуть. После этого из-за ближайших холмов раздавался громкий рёв…
— Наверное, слоны радовались победе, — предположила Галатея.
— Нет, то был рёв дизельных моторов. Навстречу тёмной туче саранчи выдвигалась цепь тракторов — это шла в наступление механизированная армия Бориса Уварова.
— Да! Он вёл себя не только как полководец, но и как настоящий рыцарь! — сказал Андрей. — Только Уваров спасал не какую-нибудь там капризную принцессу, а миллионы людей от голода.
— За это Уварова наградили бельгийским орденом Льва и француз-ским орденом Почётного легиона. А в Великобритании его удостоили дворянского звания рыцаря и орденов Святого Михаила и Святого Георгия. Англичане стали почтительно величать его «сэр Борис Уваров». А он оставался просто учёным, настоящим исследователем, который открыл и описал почти тысячу новых видов и подвидов насекомых и установил более двухсот их новых родов.
После смерти Бориса Петровича Уварова в 1970 году новый директор лондонского Противосаранчового исследовательского центра написал о нём: «Несмотря на мощь интеллекта, порой просто подавляющего, он был удивительно внимателен к другим и никогда не относился свысока к молодым учёным… Он был непритязательным человеком с простыми вкусами, с острым чувством юмора и удивительным отсутствием личного честолюбия. Он глубоко любил природу и никогда не казался таким счастливым, как во время полевой работы, с сачком в руке и среди его любимых ″аридных местообитаний″».
