- Госпожа Гринфилд, расскажите, пожалуйста, о вашей научной деятельности.
- В колледже я обучалась на нейрохимика. Сфера моей деятельности в Оксфорде - поиск причин возникновения болезней Альцгеймера и Паркинсона, изучение их генетических особенностей. Хотя эти заболевания различны, но они, несомненно, имеют много общих закономерностей. Мы пытаемся понять механизмы дегенерации нервных клеток головного мозга, ставим эксперименты по стимуляции мозга при болезни Паркинсона. А еще я с увлечением занимаюсь проблемой, как достижения информационных технологий и биотехнологии способны изменить работу мозга.
Вспомним, как организован наш мозг. Основной рабочий элемент - это клетка (нейрон), но еще более важны цепочки нейронов, которые образуют сложные разветвленные структуры. Каждая из этих структур подобна инструменту в оркестре: в данный момент она выполняет свои функции в зависимости от степени вовлечения в процесс. В зрительном восприятии, например, участвуют по меньшей мере 30 различных структур мозга.
Как известно, клетки мозга способны проводить электрический импульс. Немецкий ученый из Мюнхенского института биохимии Макса Планка Петер Фромхерц в 2001 году в своей выдающейся работе доказал, что можно создать нейроэлектронную систему (интегрированную цепочку), состоящую из микропроцессоров-чипов и нейронов. Причем такая цепочка, сконструированная им из керамических микропроцессоров и нейронов улитки, проводила электрический ток. Но если можно выращивать мозговые клетки на чипах, почему нельзя такой чип имплантировать в мозг?!
Недавно в Соединенных Штатах была сделана уникальная операция: полностью парализованному пациенту имплантировали в мозг нейроэлектронную микросхему. Сейчас этот человек - подчеркиваю, полностью парализованный! - может усилием мысли, передаваемой в виде электрического импульса через нейрочип, двигать курсор по монитору компьютера (см. статью "По моему хотенью...", "Наука и жизнь" № 11, 2004 г. - Прим. ред.). Представляете, насколько легче становится его общение с миром!
До этого аналогичные исследования проводились на лабораторных крысах. Животные благодаря имплантированным чипам смогли достаточно быстро разобраться в том, что им не нужно больше нажимать на рычажок, дабы получить подслащенную воду. Крысы сообразили, что достаточно просто подумать об этом - и они получат желаемое лакомство.
Такие эксперименты крайне важны не только с точки зрения медицины. Пытаясь понять сокровенную природу возникновения мысли, мы решаем проблемы философские.
Думаю, за последние двадцать лет одно из самых главных достижений нейронауки - то, что с помощью томографии магнитного резонанса мы можем получать изображения работающего мозга. У нас появилось окошко, сквозь которое мы можем заглянуть - безболезненно! - в работающий мозг человека. Основная проблема заключается в том, как правильно описать полученный визуальный образ. Сейчас я пытаюсь сформулировать основные проблемы интерпретации томограмм мозга. Это новый проект Оксфордского университета.
- Существует убеждение, что человек использует потенциал мозга очень незначительно - всего на 3-5 процентов. Позволяет ли интеллектуальный труд увеличить кпд мозга?
- Не знаю, откуда взялось это поверье, но я слышу о нем действительно постоянно. На самом деле нет никаких научных подтверждений того, что работают только 3 или, к примеру, 10 процентов человеческого мозга. Достаточно взглянуть на томограммы, чтобы убедиться: многие части нашего мозга работают очень активно. Но вопрос крайне важен. Сейчас все мы озабочены тем, каким образом наиболее эффективно использовать потенциал мозга. Естественно, с возрастом эта проблема встает особенно остро. Но ученые уже точно знают: болезнь Альцгеймера отступает, если постоянно заставлять мозг интенсивно работать. Вообще, замечено, что шанс приобрести или не получить болезнь Альцгеймера связан с… образованием человека. Я имею в виду не уровень интеллектуального развития, а процесс образования. Когда человек учится, его мозги работают.
Один из проектов, которым я сейчас очень увлечена, - создание новых интерактивных и информационных электронных ресурсов для пожилых людей. Мы все время говорим об образовательных компьютерных программах для молодежи. Но в той же степени необходимо задуматься о пожилых, особенно одиноких. У них нет стимула к обучению, они мало общаются… Конечно, компьютер не станет панацеей от "возрастных" болезней, но улучшить работу мозга с его помощью вполне возможно. Худшее, что может случиться, - человеку не понравится работать с компьютером. Для здоровья человека опасности нет - в организм не вводится никаких медикаментов. К реализации этих планов мы можем приступить уже сейчас.
-Леди Сьюзен, вы постоянно ездите по Великобритании и другим странам с лекциями. Почему при огромной занятости научной работой вам так важны эти публичные встречи? Наступило новое время популяризации научных достижений, новых методик и способов?
- Сейчас мы активно занимаемся демократизацией науки, то есть продвижением ее навстречу обществу, самым широким его слоям. Я полагаю, что это проблема не только Соединенного Королевства, но и многих других государств. Дело в том, что с учеными очень часто трудно общаться обычным людям. Люди науки не привыкли пользоваться словами, которые понятны всем. Кроме того, ученые слабо осознают, как важно в общении с людьми четко и ясно донести научную мысль, концепцию. Проблема становится более острой по мере того, как в средствах массовой информации появляется все больше тем, связанных с наукой, например возможное глобальное потепление и его последствия, проблемы, возникающие в связи с употреблением генетически модифицированных продуктов питания, и так далее. Согласитесь, что читатели, зрители должны понимать, что происходит, в чем, собственно, суть. Поэтому мы в Королевском институте и начали обучать наших ученых общаться с разнообразной аудиторией, с прессой, а прессе помогать ориентироваться в научной проблематике. В этой работе кто-то должен быть пионером, не так ли?
Убеждена, что в наведении мостов между наукой и обществом роль средств массовой информации крайне важна. Особенно таких изданий, как ваш журнал "Наука и жизнь", имеющий более чем вековую историю. Адресуясь прежде всего семье, он несет не только самую разнообразную и полезную информацию, но и утверждает в сознании людей интерес к науке.
Сегодня в Великобритании существует много радио- и телепрограмм о науке, издается немало научно-популярных книг. Судя по росту тиражей и рейтингов, публике это интересно. В Королевском институте, которым я руковожу, три года назад мы открыли специальный web сайт - www.sciencemediacentre.org, - с помощью которого ученые могут достаточно быстро и эффективно объяснить журналистам свои идеи, свои замыслы.
Новый век требует новых подходов к популяризации науки. Великобритания во многом пионер в разработке таких методик. Скажем, лондонские музеи, например музей науки и техники или музей истории нашей столицы, превратились в своеобразные театры, где посетители чувствуют себя не отстраненными созерцателями экспонатов, что за стеклом, а непосредственными участника ми давних исторических событий, свидетелями технических открытий, результатом которых явилась великая промышленная революция. И радостно, что в такие музеи жители Лондона приходят, как правило, семьями. Добавлю, что в этих случаях они посещают музей бесплатно или с огромными скидками.
- Несмотря на краткосрочность вашего визита в Россию, вы нашли возможность достаточно тесно пообщаться с уральскими коллегами. Есть ли общие интересы и проблемы?
- Общие интересы, как и проблемы, безусловно, есть. Во время моего визита я выяснила, что здешний Институт иммунологии работает в сфере, которая мне представляется крайне интересной. Уральцы занимаются вопросами взаимодействия иммунной и центральной нервных систем человека. До настоящего времени исследования в этой области, как мне известно, вообще не велись. Либо занимаешься нейронауками, либо иммунологией. Но вот возьмем, к примеру, один из самых интересных медицинских эффектов - плацебо, когда совершенно нейтральное вещество оказывает явное лечебное воздействие. Происходит это только тогда, когда больной абсолютно уверен в том, что принимает сильное эффективное лекарство. Видимо, при этом человек мобилизует свою иммунную систему буквально силой мысли. В этом очень интересно разобраться.
Уральские ученые разрабатывают целый класс уникальных химических препаратов. Исследования по этой тематике являются частью нового проекта, который мы начинаем в Оксфорде. Так что встреча с уральскими специалистами оказалась весьма своевременной.
Кроме того, в разговорах с моими российскими коллегами постоянно возникала тема необходимости тесного контакта науки с частным бизнесом. Наука не может жить на гроши. Понимаете, мир сегодня постепенно переходит от экономики, основанной на производстве, к экономике, основанной на знании, на информации. На первый план выходят нанотехнологии, биотехнология. Для развития этих перспективнейших научных направлений нужны средства, и немалые. У меня самой есть опыт основания трех компаний, сейчас занимаюсь созданием четвертой. И путь каждый раз очень тернистый. Инвесторы ждут от науки быстрой отдачи, не понимая, что серьезные научные исследования могут длиться годами, десятилетиями. Рискованные проекты их пугают. А как в науке обойтись без риска? В конце концов, ведь отрицательный результат исследований - это тоже результат. С другой стороны, ученые зачастую не могут внятно объяснить инвесторам смысл и перспективы своих разработок.
Но есть и варианты, когда противоречия науки и бизнеса успешно разрешаются. Это происходит, когда правительство активно заинтересовано в том, чтобы в стране развивались научные исследования. К примеру, Австралия, одна из бурно развивающихся сегодня стран. Там не жалеют денег на развитие науки и в итоге имеют поразительный результат: на каждый доллар, вложенный в научные исследования, они получают пять долларов прибыли! Многое может сделать и российское правитель ство. В частности, ввести налоговые льготы для тех бизнесменов, которые отваживаются вкладывать средства в научные исследования, несмотря на очевидный риск.
- В Екатеринбурге, выступая перед разными аудиториями, вы неоднократно говорили о насущной необходимости продаж научных технологий. Само по себе это не вызывает сомнений. Научный продукт - это товар, который необходимо реализовать на рынке. Но кто этим должен заниматься? Сами ученые? Программа реформирования российской науки, столь энергично обсуждаемая в нашем обществе, хотя и предполагает увеличение финансирования, но требует реальной отдачи, по сути, коммерциализации научных открытий. Однако вице-президент РАН Николай Платэ считает, что ученый не должен торговать на рынке. Он говорит, что заниматься внедрением должны не институты и ученые, а другие люди и структуры…
- Совершенно согласна с такой точкой зрения. Приведу пример из жизни нашей страны. Не знаю, слышали ли вы о такой британской компании, которая называется "Маккензи"? Это крупная консалтинговая фирма. Молодых специалистов, начинающих свою карьеру в "Маккензи", отправляют на полгода в один из британских университетов. Там они погружаются в научную среду - общаются с учеными, пьют с ними кофе, одним словом, налаживают контакты. Это замечательно, потому что две разные культуры начинают проникать друг в друга. Самое важное, что молодой специалист "Маккензи" становится своеобразным разведчиком талантливых разработок, которые можно пустить в дело. Поскольку ученые не бизнесмены, они, возможно, часто не осознают практическую значимость своих идей. А специалист "Маккензи" понимает, какую из них можно приспособить для рынка и как это сделать. Университет ничего не платит "Маккензи" за приход "разведчиков". Но если вдруг разработка оборачивается коммерческим успехом, "Маккензи" получает некую долю в компаниях, реализующих научный продукт. Так формируется особый слой менеджеров, умеющих продвигать научные открытия в производство.
Если мы сумеем найти механизмы соединения интересов бизнеса, научных работников и власти, выиграет все мировое сообщество. Это привлечет в науку талантливую молодежь, которая ощутит свою нужность, почувствует перспективы. Появятся средства для развития научных университетских лабораторий, исследовательских учреждений. Создаются финансовые условия для появления фирм, которые будут искать инвесторов и продвигать научный продукт на продажу. Я надеюсь заинтересовать английских инвесторов в перспективных научных разработках уральских ученых.
- И последний вопрос. На заседании научного кафе в Екатеринбурге вы упомянули о создании "научного корпуса мира". В чем заключается эта идея?
- Этим проектом занимаюсь уже достаточное время. Суть программы, которая, скорее всего, будет осуществляться под патронатом Международного Давосского экономического форума, состоит в том, чтобы ученые самых цивилизованных государств помогали бы становлению науки в странах так называемого третьего мира. Ведь для кого-то и чистая питьевая вода - проблема, а с развитием технологий разница в уровне жизни становится все больше и больше. В рамках этой программы известные авторитетные ученые будут год-два проводить в слаборазвитых странах, налаживая там систему научных исследований, способную поднять жизненный уровень населения. Это, кстати, позволит и самим ученым свежим взглядом посмотреть на актуальные проблемы мирового сообщества, а может быть, даст и новую энергию для развития собственных научных интересов. Но самое главное - происходит дальнейшая демократизация науки. Наука, в конечном счете, призвана служить людям, с одной стороны, удовлетворяя вечное человеческое стремление к познанию неведомого, а с другой - используя свои открытия на благо человека.
Автор благодарит переводчика Ирину Скворцову за помощь в подготовке материала.
Подписи к иллюстрациям
Илл. 1. Мельчайшие пластиковые подпорки фиксируют нейрон улитки на кремниевом микрочипе. Немецкий ученый Петер Фромхерц в 2001 году не только объединил нейроны с электронной схемой, но и заставил растущие на кремниевом чипе клетки соединиться и образовать синапсы. Не исключено, что в будущем такой чип, имплантированный в мозг, сможет передавать на экран компьютера "движение" человеческой мысли.
Илл. 2. Болезнь Альцгеймера поражает огромное число людей старше 65 лет во всем мире. Недуг сопровождается симптомами слабоумия. Несмотря на успехи медицины, лечить его пока врачи не научились. При болезни Альцгеймера происходит деградация нервной ткани - она уменьшается в объеме и как бы съеживается (слева) по сравнению с нейронами здорового человека (справа).
Илл. 3. Болезнь Паркинсона также относится к "возрастным" недугам. Чаще всего первые симптомы появляются у людей старше 50 лет, затем болезнь медленно прогрессирует. Больные с трудом передвигаются, у них дрожат конечности, лицо становится похожим на маску. При болезни Паркинсона нарушается дофаминовая система передачи нервного импульса. Кроме того, происходит депигментация меланинсодержащих нейронов головного мозга. На снимке показаны препараты нервной ткани здорового человека (слева) и больного паркинсонизмом (справа).
