ЗАГАДОЧНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ В МОСКВЕ
Свердловские гонения на Елизарова совпали по времени с недолгим, но значительным потеплением отношений между чанкайшистским гоминьданом и китайской компартией (а значит - и с СССР). Обе крупные китайские политические силы объединились для борьбы с японской агрессией. И как только это произошло, гоминьдановский посол в Москве Цзян Динфу получил от Чан Кайши телеграмму: "Пожалуйста, найдите моего сына и верните его".
Посол тут же обратился в Наркомат иностранных дел СССР. Через некоторое время его разбудили ночью и сообщили, что какой-то человек, отказывающийся назвать свое имя, просит немедленной аудиенции. Посол согласился принять неизвестного - это был Цзян Цзинго. Он сказал, что готов вернуться на родину, но у него нет ни паспорта, ни денег. А кроме того, продолжил ночной гость, "у меня трудности - я женат на русской девушке и женат по любви". Посол пообещал во всем помочь и на следующий день пригласил чету на ужин. Фаина ему понравилась, хотя и показалась "совсем простушкой". Впрочем, как впоследствии рассказывал он журналистам, встретив ее через несколько лет в Шанхае, увидел уже "грациозную леди".
Остается загадкой, как все-таки Елизаров оказался в Москве у ворот посольства. Без паспорта и денег, но уверенный в том, что посол не единожды заклейменного им отца примет его и окажет содействие. И никто не помешал Николаю Владимировичу - да не одному, а с семьей - приехать с Урала в Москву. Он ведь был уже "под колпаком", и за ним приглядывали.
Некоторый свет на эту ситуацию бросает публикация, появившаяся в газете "Аргументы и факты" ("Блейк снимает маску" - № 50, 1990 г.). Это интервью со знаменитым асом разведки Джорджем Блейком, который много лет, занимая важные посты в британской секретной службе, работал на СССР. В числе прочего он рассказал, как во второй половине 30-х годов англичане арестовали в Шанхае советского разведчика, связанного с Рихардом Зорге. "Мистер Икс", как его назвали англичане, несмотря на все их старания, не сообщил никаких сведений, и, в конце концов, они передали его своим коллегам из гоминьдана. Тут-то Чан Кайши и предложил Москве обменять его на Цзян Цзинго.
Джордж Блейк, давно рассекреченный и мирно занимающийся в Москве научными исследованиями, ничем не подтверждает свой рассказ. Но он многое объясняет. По крайней мере, внезапное бесследное исчезновение Елизаровых из Свердловска и ночное появление Николая Владимировича у посольства, как и то, что посол сразу же согласился его принять. Видимо, это было частью операции по обмену советского разведчика на сына Чан Кайши. И НКВД и посол принимали участие в этой операции. И тогда в ней не остается ничего загадочного. Цзян Цзинго в Свердловске не имеет никакой ценности для советского руководства; времена, когда неугодные просто высылались из страны, прошли, в 37-м так легко никто не отделывался. А в обмене есть свои выгоды: возвращается провалившийся разведчик, сам собой разрешается щекотливый вопрос о сыне Чан Кайши - этот лидер вырос в крупную политическую фигуру, пошел на некоторое сближение с СССР, стоит ли портить с ним отношения из-за сомнительного удовольствия наказать еще одного "троцкиста"...
*
Выступая однажды по американскому телевидению, Цзян Цзинго воскликнул: "Уж я-то знаю, что такое коммунизм!". И объяснил, что знает его по опыту жизни в Советском Союзе. Ревностный большевик стал ярым антикоммунистом.
В сентябре 1987 года, незадолго до смерти президента, западные журналисты спросили его: "Что является самым важным, чему вы научились за 77 лет своей жизни?". И вот этот очень пожилой и очень больной, прикованный к инвалидному креслу человек вдруг необычайно оживился и буквально крикнул: "Искоренять коммунизм!". Вот насколько сильными оказались впечатления его молодости, проведенной в СССР в годы становления и победы сталинского режима.
По сути cвoeй любые диктатуры, в кaкиe бы идеологические одежды они ни рядились, имеют много общего. Сходство есть и у тайваньского чанкайшизма с советским сталинизмом. Так что в своей государственной деятельности Цзян Цзинго сознательно или неосознанно, но использовал определенные уроки, усвоенные в молодости. Известно, например, что он был жестким администратором - не чурался массовых арестов и расстрелов. Особенно, когда отец поручил ему важный самостоятельный участок работы - возглавить валютную реформу в стране.
При этом он никогда не стремился к обогащению, не сближался с кругами наиболее успешных предпринимателей и бизнесменов. В чанкайшистской, насквозь коррумпированной чиновничьей среде он был "белой вороной": взяток никогда не брал. На протяжении всей жизни у него не было сколько-нибудь значительной собственности. Даже дома, в которых он жил, занимая весьма крупные посты в правительстве, были казенные.
Зарплату регулярно отдавал жене, которая в Китае получила от Чан Кайши имя Цзян Фанлян. Фан означает "правильная, честная", а лян - "добродетельная". Средства, выдаваемые на представительство и иные личные расходы, обычно раздавал обслуживающему персоналу. После смерти не оставил семье никакого особого наследства. Вдова довольствовалась пособием по случаю потери кормильца и деньгами, получаемыми ею время от времени из государственного фонда взаимопомощи. Жила довольно скромно, никогда не стремилась занять какое-либо место в чиновничьей иерархии, чуждалась всякого вмешательства в работу мужа. Она старалась оставаться только скромной домохозяйкой, всецело занятой заботами о детях и душевном комфорте супруга.
Такой стиль жизни очень знаком нам. В 30-е годы высшие руководители CCCP всячески подчеркивали личную скромность и демократичность в общении с народом. Личная скромность, материальная непритязательность составляли непременные условия пребывания у власти, важный атрибут неразрывного "единения с народом", источник популярности в массах.
Трудно сказать, какие именно глубокие внутренние причины (наряду с американскими рекомендациями) побудили Цзян Цзинго радикально сменить курс от монопольного единовластия к внедрению зачатков политического плюрализма, от антагонистического противостояния материковому Китаю к шагам, направленным на сближение с ним. Но вот истоки продемонстрированного и ставшего реальностью еще при жизни президента приоритета движения к повышению именно общественного благосостояния, к устранению противоречий между богатством и бедностью - не коренятся ли они в идеях, усвоенных совсем еще молодым китайцем в годы его московской и ленинградской учебы?
Идеи эти не могли ему не импонировать. Ведь детство Цзян Цзинго прошло в маленьком провинциальном городке Сикоу, в небольшой бедной семье его матери, брошенной отцом. Чан Кайши вплоть до 1927 года считался одним из самых видных последователей вождя революционной демократии Китая Сун Ятсена, борцом за народное дело. Таким, по крайней мере, знал его сын, еще в 1925 году уехавший в Москву. Ему было тогда всего 16 лет, и вряд ли он мог зрело анализировать и трезво оценивать все, что говорили ему преподаватели марксизма-ленинизма. Но практика строительства социализма, с которой он столкнулся уже в зрелом возрасте, уральский опыт, репрессии, которым подвергались многие из хорошо знакомых ему людей и в чьи жернова чуть не попал он сам, отвратили его от этих методов претворения в жизнь высокой идеи. Юношеские же мысли о справедливом для всех обществе, видимо, не переставали его волновать, и, придя к власти, он принялся их осуществлять. Однако нe так, как об этом говорилось на лекциях, которые студент Цзян Цзинго слушал в Москве, но и не точно по рецептам западных специалистов, а по-своему. Так, как он понимал справедливость: "создание сбалансированного общества".
