Биологи высказываются о предполагаемой связи ограничения калорийности и увеличения продолжительности жизни крайне осторожно. Во-первых, сложно поднимать голодание на щит в нашем несовершенном мире, где миллионы людей в неразвитых странах подвергаются ему безальтернативно и недобровольно с драматическими эпидемиологическими последствиями. Массовая аудитория вряд ли хорошо расслышит оговорку о том, что ограничение относится исключительно к калориям, а не к белкам, витаминам и жизненно важным микроэлементам. Во-вторых, сама нехватка «человеческих» данных не позволяет ответственному учёному связывать одно с другим. Одна из самых известных программ, пытающаяся собрать такие данные о людях, — долгосрочное японское исследование населения префектуры Окинава — «самых долгоживущих людей планеты». Префектура знаменита своим рекордным количеством людей, которым перевалило за сто и даже за сто десять лет, сохраняющих хорошую физическую форму и высокое качество жизни. В исследованиях рациона жителей Окинавы, под руководством японского геронтолога и кардиолога Макото Сузуки, было показано, среди прочего, что школьники Окинавы потребляют только 62% калорий от «рекомендованной нормы», характеризующей японский рацион в целом. Что касается рациона взрослых Окинавы, он на 20% менее калориен, чем у населения в целом, при доле белков и жиров такой же, как во всей остальной Японии. Риск сосудистых, онкологических и кардиозаболеваний на Окинаве значительно ниже национального: на 59%, 69% и 59% соответственно. Однако провозгласить связь между тем и другим было бы преждевременно, потому что, кроме рациона, между обитателями Окинавы и остальной Японии ещё много существенных различий, как генетических, так и в условиях жизни. Вклад этих факторов в феномен «окинавского долгожительства» бесспорен и трудно отделим от эффекта ограничения калорийности.
Пока наука осторожничает, фармакология уже пытается соединить лучшее из обоих миров и гонится за мечтой: есть сколько хочешь сладкого и жить долго и счастливо, сохраняя здоровье и хорошую физическую форму. Для этого надо, во-первых, расшифровать молекулярный механизм энергопотребления и энерготрат, а во-вторых, создать биопрепараты, которые могут подкорректировать биомолекулярный сигнал, имитируя ограничение калорийности.
Наиболее популярная с начала 2000-х годов мишень — сигнальные белки семейства сиртуинов, участвующие в обмене веществ и в воспалительных процессах. Мыши, у которых активировали повышенное производство этого белка, оказывались более устойчивы к диабету; есть также предварительные данные о том, что активация сиртуинов положительно влияет на сердечно-сосудистую систему и воспалительные процессы всё у тех же мышей. Среди кандидатов на роль агента-активатора сиртуинов рассматривался ресвератрол, хорошо известный всем любителям красного вина (к сожалению, в вине он содержится в такой незначительной доле, что может отвечать только за моральное удовлетворение потребителя). Но сегодня фармакология возлагает особые надежды на активатор SRT1720, показывающий хорошие результаты в экспериментах, в том числе увеличивающий продолжительность жизни мышей с нездоровым (повышенной жирности) рационом.
Однако между даже впечатляющими, но всё-таки мышиными процентами и убедительными исследованиями на человеке или хотя бы его ближайшем родственнике лежит колоссальная дистанция, так что «таблетки от старости» ждать ещё довольно долго. Да и придёт она, скорее всего, в облике препарата против диабета или кардиологических заболеваний, потому что такой «болезни», как «старение» в международном «ВОЗовском» реестре заболеваний нет.
Пока — нет.
