История знает немало случаев, когда один человек страстью, убеждённостью и уверенностью в правоте изменяет ход развития событий, заставляет окружающих поверить в свои идеи и последовать за ним. Таких энтузиастов называют первопроходцами. Академик Геннадий Григорьевич Матишов — один из них.
Утром его легче всего застать в небольшом особняке на улице, носящей имя Чехова, где находится президиум Южного научного центра РАН. Полуразрушенный дом в Ростове-на-Дону был передан Центру десять с небольшим лет назад местными властями, а теперь они, возможно, не без зависти, видят, что он превратился в один из самых уютных домов в городе. Здесь располагаются лаборатории с уникальным оборудованием, конференц-зал и рядом — оригинальный дворик, приспособленный для кофе-брейков — перерывов во время заседаний.
Этот дом на улице Чехова объединил научные силы юга России. У многочисленных народов, живущих между Каспийским и Чёрным морями, разные языки, разная культура, история… Но есть общий язык, объединяющий представителей разных районов Северного Кавказа, Приазовья, Кубани, — язык науки.
Хозяин трёх морей
Создание Южного научного центра — инициатива и заслуга академика Геннадия Матишова. Вполне естественно, что он лучше других знает, как это было.
— Геннадий Григорьевич, решение о создании центра было принято в декабре 2002 года. Сейчас научный центр уже вышел на расчётную мощность?
— Пожалуй, о мощном научном центре говорить рано, но академический плацдарм на юге России создан — и это очевидно! Было очень не просто. Ведь Ростов — «купеческий» город. Здесь свой менталитет. Есть крупные вузы, и наука была как бы при них. Но общей культуры академических исследований, академических традиций не хватало. И мне кажется, нам удалось доказать и показать, что даже в условиях недостаточного финансирования и определённого невнимания к Академии наук, которое сейчас проявляется отчётливо, можно при желании, при наличии команды энтузиастов кое-что сделать. Причём удалось развить не только привычные для региона естественные направления исследований, но и технические тоже. Этим я горжусь, потому что лично связан с военно-морским и гражданским флотом и работа по обороне страны престижна. Сейчас мы занимаемся закрылками боевого вертолёта, делаем их более надёжными и менее уязвимыми. В этой работе задействованы наши молодые учёные и опытные профессора. Или создание люминофоров: они светят 18 часов. Их можно использовать и в подводных лодках, и в космических аппаратах… Достижения есть, и, конечно же хотелось бы, чтобы их было больше.
— А неожиданности?
— Если бы не Олимпиада в Сочи, то мы не обратили бы особого внимания на то, что у нас могут быть 5-балльные землетрясения. А тут все всполошились — надо же соответствовать международным стандартам! Наш Центр поставил сейсмические станции, они фиксируют предвестники землетрясений. Выяснилось, что даже в Сальских степях случаются землетрясения, хотя гор там нет.
— Вас называют «хозяином всех морей». Имеются в виду Азовское, Чёрное и, конечно же, Баренцево моря… Кстати, давно хотел спросить: а что у них общего?
— Нам удалось проследить процессы, характерные как для северных морей, так и для южных. Между прочим, все выдающиеся учёные, занимающиеся океанами, начинали с Азовского моря. Здесь проводились первые экспедиции, создавались методики исследований. Тут мелко, тепло и удобно отрабатывать технологии. Когда попадаешь в Баренцево море — самое богатое по рыбным запасам в европейской части страны, то там учиться уже некогда, надо работать. У той же Земли Франца-Иосифа — кто тебя будет учить?! А на Азовском — пожалуйста. Потому-то у нас много студентов и аспирантов. Они получают первые навыки морской практики. Студент после практики должен уметь всё: мерить, шкерить, квотировать дно, измерять температуру и так далее. Я сам научился этому здесь, на Азове.
