Но у сторонников добычи сланцевого газа свои аргументы. Экологический вред добычи сланцевого газа они сравнивают с таковым при добыче каменного угля, которая оказывает как минимум не менее серьёзное воздействие на окружающую среду и даёт больше вредных выбросов при сжигании этого полезного ископаемого, в том числе парниковых газов в процессе использования. Также они обращают внимание на то, что сланцевый газ в США добывают уже давно и в больших объёмах и экологической катастрофы пока нет. Кроме того, гидроразрыв породы используется и при разработках месторождений конвенциональных углеводородов. Правда, следует заметить, в большинстве случаев эти разработки ведутся в сравнительно малонаселённой местности.
Не менее, если не более, важны экономические причины торможения добычи неконвенциональных углеводородов. В силу технологических сложностей стоимость их добычи в несколько раз выше, чем конвенциональных углеводородов. В частности, для сланцевого газа и сланцевой нефти сложности связаны с бурением горизонтальных скважин и частым применением гидроразрыва пласта, быстрым снижением дебита скважин (на 30—40% в год, так что каждые 2—4 года приходится бурить новую скважину), большим водопотреблением.
Средняя себестоимость производства сланцевого газа в точке добычи оценивается в $200 за 1000 м3. Для сравнения: средняя себестоимость газа на конвенциональных месторождениях России, включая транспортные расходы, составляет $46 за 1000 м3, то есть в 4—5 раз ниже. Сходные соотношения для конвенциональной и сланцевой нефти. В первом случае себестоимость добычи составляет максимум $20 за баррель (месторождения Западной Сибири), во втором — более $70 за баррель.
Разработка неконвенциональных месторождений выгодна в период высоких и растущих цен на нефть и газ. В США рост объёмов добычи сланцевого газа привёл к снижению цен на него для потребителей в местах добычи с $400 до $120 за 1000 м3. Увеличение объёмов добычи и сланцевого газа и сланцевой нефти пришлось на 2000-е годы, когда цены на нефть росли и превышали $70—80 и даже $100 за баррель. Начиная с 2013—2014 годов стоимость нефти упала ниже критических для неконвенциональных углеводородов отметок $60—70 за баррель. И сразу появились сообщения о сокращениях их разработок: добыча стала убыточной.
Трудная дорога наверх
На данный момент о масштабной разработке месторождений неконвенциональных углеводородов можно говорить лишь применительно к двум странам и трём видам сырья: сланцевому газу, сланцевой нефти и газу угольных пластов в США и битуминозным пескам в Канаде. Как уже указывалось, «сланцевая революция» в США и рост добычи нефти из битуминозных песков в Канаде были связаны в числе прочего с ростом цен на энергоносители практически в десять раз и более с 2000 по 2008 год. При этом в общемировом объёме добычи углеводородов доля сырья с неконвенциональными условиями залегания не превысила нескольких процентов. Снижение цен обозначилось в конце 2008 — начале 2009 года. Оно было резким, но сравнительно кратковременным, а уже с 2013—2014 годов тенденция к снижению стала устойчивой, что изменило к худшему ситуацию и перспективы дальнейшего роста добычи сланцевого газа, сланцевой нефти и битуминозных песков. Более того, первое снижение темпов роста добычи сланцевого газа в США зафиксировано в 2011 году. По прогнозам EIA, в ближайшие десятилетия прирост добычи сланцевого газа продолжится, но менее высокими темпами, в то время как добыча конвенционального газа будет снижаться (его запасы в США уже не столь велики); в итоге в целом добыча газа стабилизируется. Что касается более отдалённого будущего, скорее всего, следует ожидать продолжения исследований и разработок месторождений неконвенциональных углеводородов, но в более спокойном режиме, с использованием «нишевой» стратегии. В регионах, где разработка неконвенционального топлива окажется экономически выгодной (в частности, из-за отсутствия транспортных издержек), у неё есть будущее. С этой точки зрения неконвенциональные углеводороды имеют много общего с возобновляемыми источниками энергии. Например, геотермальная энергетика имеет будущее на Камчатке или Кавказе, солнечная — во внутриконтинентальных солнечных регионах и так далее, но о «фронтальном наступлении» возобновляемых источников энергии говорить как минимум преждевременно. Подобное можно сказать и о неконвенциональных углеводородах.
