Но вернемся к случаю с В. Хариным.
— Этот случай очень интересен,— говорит профессор Неговский.— Но он не кажется невероятным. Мы уже знаем, что если в особых условиях, и прежде всего под наркозом, снизить температуру тела до 10—12 градусов, то восстановить жизнь можно и через 2 часа клинической смерти.
Владимир Харин замерз. Температура тела у него резко упала, то есть он попал, по существу, в условия глубокой гипотермии! Кроме того, он потерял сознание. А раз так, то у него изменилось дыхание: оно стало замедленным, поверхностным. Такое дыхание способствует накоплению в крови углекислоты. Это очень важный фактор. Именно углекислоту применял в свое время для наркоза Бахметьев, вызывая искусственную зимнюю спячку у теплокровных животных.
Еще одно соображение. Харин лежал в сугробе около трех часов. Но все ли это время он был в состоянии клинической смерти? Пожалуй, реальный ее срок мог быть и меньше, скажем, часа два-полтора. А до этого у Владимира хоть и слабо, но сердце еще билось. Главное же,— подчеркнул профессор Неговский,— в мужестве и находчивости врача Абрамяна, его знаниях, собранности всего коллектива больницы, куда попал Харин...
«Придет время, и смерть будут лечить, как лечат сейчас грипп, воспаление легких, туберкулез, как лечат болезни». Эти слова принадлежат профессору Владимиру Александровичу Неговскому. И они, как видите, имеют под собой вполне реальную почву. В них — все величие задачи, которую ставят перед собой люди, поднимающие сейчас новую глыбу в науке, открывающие еще одну главу биологии, создающие, по существу, новую отрасль естествознания.
