— Мне кажется, — неуверенно произнёс пациент, — я уже бывал здесь.
— Вряд ли, — отозвался Фаулер, частнопрактикующий психотерапевт. — Вы у меня впервые, мистер Дженнисон. Я бы помнил, и в компьютере была бы ваша медицинская карта.
Фаулер придвинул к лежанке стул, сел, подтянув брюки, и спросил:
— Вас что-то угнетает?
— Да. Дежавю.
В детстве Базз Дженнисон об этом не задумывался. Ему казалось, что у всех так: приходишь в детский сад и вспоминаешь, что уже бывал здесь и видел большого зелёного попугая, встречавшего детей воплем «Доброе утро, друг мой!». Он никому не рассказывал — зачем говорить о том, что всем известно?
Когда подрос, стал понимать, что с ним, возможно, что-то не так. На десятый день рождения дядя Моррис подарил ему механического слона, который мог ходить, тычась лбом о мебель, поднимал хобот и громко трубил. Раскрыв большую коробку, он ощутил привычный момент узнавания: была у него такая игрушка, точно была. Но тогда куда она делась?!
Он осторожно поговорил об этом с Майком, лучшим школьным другом, и понял, что с Майком ничего подобного не происходило.
В шестнадцать он узнал, что неожиданные взбрыки памяти называются красивым французским словом «дежавю». Явление редкое, изучено плохо, и почему некоторые люди изредка (может, раз за всю жизнь) вспоминают то, что с ними не происходило, наука не знает, а если знает, то в популярных журналах для юношества об этом не написано.
Странные воспоминания больше не пугали его, но и привыкнуть к ним он не мог. Дежавю случались, когда им хотелось. Он поступил в колледж, жил обычной студенческой жизнью и однажды с облегчением подумал, что дежавю оставили его в покое.
Не тут-то было…
