Вот вопросы, которые редакция предложила участникам заочной дискуссии.
1. Существует немало научно-фантастических произведений, в которых высказывались идеи, описывались открытия и изобретения, позднее ставшие реальностью («Гиперболоид инженера Гарина», «Вечный хлеб», «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля» и т. д.). Могут ли в наши дни фантастические рассказы подтолкнуть учёных к новым открытиям?
2. Может ли сейчас научно-фантастическое произведение претендовать на роль футурологического исследования и стоит ли ждать этого от автора? В чём состоит задача научно-фантастического произведения?
3. Какие проблемы современности и возможного будущего могут стать объектами внимания писателей-фантастов?
Алан Кубатиев — прозаик, критик, защитил диссертацию по теме «Современный фантастический рассказ Великобритании: 50—70-е годы». Один из организаторов литературного конвента «Новая Малеевка» и конвента Петербургская Фантассамблея.
Литературные премии: «Странник» (2002), АБС-премия (2005), «Бронзовая улитка» (2003, 2006), «Золотой кадуцей» (2005), премия журнала «Полдень, XXI век» (2006).
В наши дни скорее наука может подтолкнуть писателей к новым открытиям, в том числе и художественным. Воображение большинства литераторов, достаточно стандартизовавшееся, скованное устоявшимися клише, направляется чаще модой, требованиями издателей, чем научным мышлением. Особость НФ в том и заключалась, что лучшие её авторы пытались решать исконно человеческие задачи, добавляя к традиционным средствам алгоритмы научной мысли.
Сейчас научно-фантастическое произведение не может претендовать на роль футурологического исследования. И не должно. Будущее вообще неисследуемо. Стоит ли приводить классический пример из Б. Н. Стругацкого, удивлявшегося, что никто не смог выдумать сотовый телефон? То есть подобия были, но распространённости (и губительности) его никто угадать не смог. Ну а кто смог угадать, что Советский Союз превратится в Российскую Федерацию, а затем, при внешнем конфликте с США, неотвратимо пойдёт по американскому пути развития? Попробуйте перечитать классические футурологические труды и составить список того, что было угадано. Лучше всего, наверное, получилось это у А. В. Чаянова, который создал восхитительный гибрид РФ и США, где вместо бейсбола — бабки и лапта, а вместо чуингама и колы — калёные орехи и квас. Но кто воспринимал Чаянова-прогностика всерьёз тогда, когда всем казалось, что над нами восходит «Звезда КЭЦ», в Арктике происходит «Изгнание владыки», а если кто и воюет с марсианами, то лишь англичане.
И требовать точных прогнозов от автора не стоит. Иначе получится то, что сейчас называется «проектами». Попытка насильственно возрождать НФ кончается ничем. Напомню, что «научная фантастика» — дурная калька с англо-американского Science Fiction, что в точности означает «проза о науке». Должна возникнуть ситуация проблемная, болезненная, требующая решения, чтобы дать авторам, если они опережают банальное и упрощённое мышление большинства, возможность увидеть человеческое измерение этой ситуации. НФ возникла в своё время именно так — НТР несла в себе зерно болезнетворных перемен и дегуманизации. Кто-то ею только восхищался, а кто-то уже тогда ощущал грядущие опасности. Теперь же никаких конфликтов нет — техника, особенно бытовая, легко подмяла под себя обывателя, и почти никто в этом никакого ужаса не видит. Если и находится писатель-пугатель, его с интересом потребляют. Капитализм давно отработал методы утилизации и коммерциализации любого бунта — скажем, хиппи легко и быстро поделили между собой мода, поп-музыка и наркокультура. Любого писателя издатели определяют в соответствующий сегмент — пост-ап, хоррор, зомби, технопанк или там трэш. Всё съедается и переваривается.
У научно-фантастического произведения нет задачи. Если есть, то это просто публицистика. Фантастика делает — вернее, могла делать — то же самое, что и вся литература, но теми средствами, которыми мейнстрим распорядиться не мог. Кроме того, надо решить, о каких именно науках мы говорим. Если естественных, то это одно, если о гуманитарных — это совсем другое. Попытка тех же Стругацких фантазировать на тему педагогики будущего крайне интересна, но их воображения опять-таки не хватило даже для гипотетического предположения, что в Мире Полдня, когда он-таки реализуется, будут созданы мощные государственные структуры, чиновничий аппарат и технологии для разрушения системы образования, ослабления образовательного потенциала и усиления псевдо- и антинаучного аспекта культуры. Вполне возможно, что Гомеостатическое мироздание всё же существует и что таким, пропущенным авторами, способом оно защищается от нас, создавая вместо умных — верных. А всяческие министры и столоначальники — только пособники и инструменты. Возможно, им для этой цели и созданные.
Любые проблемы современности и возможного будущего могут стать объектами научно-фантастических произведений. Только бы отстранить их настолько, чтобы читатель смог снова вернуться к современности и увидеть её другими глазами. Вряд ли интересно гадать, на каких ракетах и куда будут летать наши потомки или будут ли у них в квартирах продуктопроводы. Технологическая революция победоносно шествует по всем фронтам, бизнесменов уже начинает волновать, какую технику ещё можно продать рядовому потребителю, потому что у него уже есть всё, и не в одном экземпляре. Не о чем тут думать. Куда интереснее попытаться предположить, что будет с Человеком Некультурным, который бесповоротно прирастает числом и, скорее всего, окончательно победит. Да, собственно, уже победил. Встанет ли кто на его пути, откажется ли культура быть средством приятной щекотки и досуга активного потребителя? Возможно, это могло бы стать магистральной темой НФ. Но зачем и кому нужны книги такого направления, понятно всё меньше и меньше.
