№11, 2016

Из истории фамилий. Ноябрь 2016 №11

Раздел ведёт Владимир Максимов, директор Информационно-исследовательского центра «История фамилии».

Уважаемый Нелий Иосифович! Хочу воспользоваться вашим вопросом для того, чтобы посвятить эту публикацию не только вашей фамилии, но и вообще так называемым бессуффиксальным фамилиям, поскольку схожие вопросы часто приходят и от других читателей журнала и посетителей сайта руководимого мною центра «История фамилии». Необычными считают свои фамилии, например, люди с фамилиями Ус и Санько... Вспомним Скалозуба и Коробочку, Плюшкина и Ноздрёва (эти фамилии не придуманы Гоголем и Грибоедовым, а существуют на самом деле).

Фамилия Княжище редка. Но не уникальна. Её основой является широко известное у славян нецерковное имя Князь, точнее, его уменьшительная форма Княжище. Сложно однозначно сказать, по какой причине ваш предок получил такое имя. На взгляд современного человека оно покажется странным. Но в XV—XVII веках у славян существовали и другие имена, повторяющие названия различных знатных титулов (Царь, Султан, Король, Боярин ит.п.). Возможно, родители полагали, что таким «знатным» именем смогут выразить свою радость от появления нового члена семьи— долгожданного сына. В XIV—XVI веках подобное имя могли дать и с охранительной целью: наши суеверные предки верили, что «знатные», «грозные» и даже «опасные» имена смогут отпугнуть от их наследников нечистую силу: отсюда и распространённость фамилии Злобин (она восходит к очень популярному в старину имени-оберегу Злоба). Прозвище Князь мог получить и заносчивый мужчина, гордец и просто статный юноша. И совсем сложно сказать, по какой причине в обиходе его звали не Князем, а Княжищем. Дело в том, что суффикс –ище в прошлом имел не увеличительное, а уменьшительное значение. Когда точно произошла перемена его значения на противоположное, сложно сказать однозначно. Принято считать, что «водоразделом» служит XVII век. Но подобные изменения в языке происходят не одномоментно, поэтому не исключено, что кое-где прозвище Княжище и в XVI веке толковалось как «усилительная», экспрессивная форма прозвища Князь (например, «очень гордый»), а где-то и в XVIII столетии такое прозвище было всего лишь детским вариантом прозвища Князь (например, как умилительная констатация членами семьи или соседями бойкого и независимого характера малыша).

Подобные формы были в прошлом известны и у других имён, как крестильных, так и нецерковных, например: Иванище, Петрище, Усище (Ус), Бочище (Бок) и его вариант, отражающий аканье— Бачище, Ртище (Рот) или более близкое по «тематике» к основе фамилии Княжище имя Царище (Царь). Все они сохранились в основах традиционных русских фамилий Иванищев, Петрищев, Усищев, Бочищев, Бачищев, Ртищев и Царищев. Традиционных в том смысле, в каком часто употребляют само выражение «русская фамилия», то есть оформленная одним из патронимических суффиксов (-ов, -ев, -ин). Подобные фамилии порой называют ещё стандартными. На самом деле такое определение не совсем верно. Просто такие фамилии наиболее распространены у русских. Но ими вовсе не ограничивается список типов фамилий, которые по праву можно назвать русскими. По той, например, причине, что они издавна бытуют у русских людей. Приведу два примера. На территории России встречается фамилия Бочищев. Она редка, но не единична: бытует в разных землях от Твери до Самары. Ещё более редка фамилия Бачищев. А, например, среди жителей Минской области с давних времён встречаются фамилии Бочище и Бачище. Опираясь на доступные мне данные, могу подтвердить, что на рубеже XIX—XX столетий фамилия Княжище встречалась в основном у поляков, проживавших в западных губерниях Российской империи (на территории Белоруссии). Но в XVI—XVII веках схожие имена бытовали и у восточных славян. Это подтверждают старинные грамоты. Например, в 1519 году в Суздальском уезде упомянут Ивашко Князищо (записано именно так, но в имени Князищо несложно угадать диалектную форму имени Князище), тем более что в другой грамоте этот Ивашко записан как Ивашко Князищев, на основании чего можно высказать предположение, что вторая часть его полного именования— Князищо досталась ему «по наследству» и первоначально принадлежала отцу. В грамотах 1550-х годов упоминается Гридя Васильев сын Князищев, житель Тверского уезда, а в 1641г.— Иван Князищев, казак в городе Курске. Но одновременно с этим в Московском уезде в XVII веке существовало сельцо Княжищево, а в документах 1538—1539 годов среди жителей Витебского повета встречаются упоминания имён Князищо и Кнежищо (оба именования относятся к одному и тому же человеку), а также семейных прозваний Князищов, Кнежыщов, Княжищов и Каняжищов. Так что имя или прозвище Княжище не является особенностью польского именника.

Пример Ивашка Князища (так склоняет в грамоте его имя и прозвище современный ему делопроизводитель) показывает также, что ещё в XVI веке даже в самом «сердце» исторической части Московской Руси наследственное именование могло и не дооформляться патронимическим суффиксом. Но постепенно в русском делопроизводстве была выработана единая формула передачи полного именования человека, которая предусматривала, что всякого царёва подданного или— позднее— гражданина Российской империи хотелось бы внести в списки согласно придуманному нашими бюрократами «стандарту». Такие процессы мы можем наблюдать не только в западных губерниях Российской империи, но и в восточных, где на протяжении XVIII—XIX веков постепенно происходило сокращение фамилий с окончанием на –их/ых (Узких, Широких) и замена их на «узаконенные» (Узков, Широков). Таким образом, правильнее было бы сказать, что происходил процесс стандартизации русских фамилий. Причём такую форму фамилий как «правильную» восприняли не только русские в широком смысле этого понятия (русскими в тот период называли себя все восточные славяне). Недаром такой тип фамилий получил большое распространение в среде армян, подменив в наследственных именованиях многих семей традиционную форму с окончанием на -ян/янц. Но это в большей степени связано с тем, что в период оформления фамилий у граждан Российской империи на её территорию переселилось большое число армян из Османской империи, которые, видимо, восприняли такую форму фамилий как обязательный атрибут российского гражданина. Но одновременно с этим мы знаем, что там, где к тому времени уже вполне сложилась своя национальная традиция записи фамилий, особых претензий российское чиновничество не выказывало. Хотели грузины сохранить свои наследственные имена— сохраняли. Те, кто колебался, могли позиционировать себя как Чубиновы, а потом вновь Чубинашвили. Сохранили свои фамилии литовцы, латыши и эстонцы.

Возвращаясь к собственно славянским фамилиям, можно предположить, что если бы процесс стандартизации начался несколько раньше, а сама Российская империя просуществовала бы несколько дольше, то такая стандартизация охватила бы значительную часть того населения, которое считало себя русским. Но это диктовалось не столько бюрократическими установками, сколько пожеланиями самих граждан, о чём свидетельствует массовость перемен фамилий в первые годы Советской власти, сильно упростившей эту процедуру. Причём одним из самых частых видов перемены фамилии было дооформление её до формы, которая к тому времени ощущалась как «стандарт»: Козёл становился Козловым, Баран— Барановым, Злоба— Злобиным, и их можно понять.

Там же, куда эти веяния эпохи не докатились, граждане продолжали беззаботно пользоваться своими «нестандартизированными» фамилиями. Как и ваши прадед и дед, сохранившие фамилию Княжище. Но, например, среди жителей Витебска и Ленинграда в 20—30-х годах прошлого века отмечено бытование фамилии Княжищев. Где были распространены фамилии Червяк, Блоха и Гнида (а даже в 40-е годы XX века в Советском Союзе проживали сотни семей с этими фамилиями), фамилия Княжище воспринималась как поистине аристократическая. Если бы мы с вами могли посмотреть статистику, например, за 70-е годы XIX века, то обнаружили бы, что частотность бессуффиксальных фамилий была значительно большей.

Отмечу, что процесс изменения состава фамилий (не только русских) происходит и сегодня. С исчезновением некоторых реалий, изменением восприятия слов, их называвших, или с появлением новых слов, омонимичных основам фамилий, некоторые их носители начинают испытывать дискомфорт при упоминании своих фамилий. Примеры второй ситуации приводить не стану, поскольку они и впрямь смешны и несколько неприличны. А первую проиллюстрирую забавным разговором с молодым человеком по фамилии Лаптев. Он печально сообщил мне, что его дразнят Лаптём, а это оскорбительно… всё-таки лапоть, деревенщина. Между прочим, фамилия Лапоть ещё в середине прошлого столетия хотя и была редкой, но встречалась практически на всей территории Белоруссии и в восточных областях Украины. К сожалению, не располагаю информацией, много ли сегодня осталось семей с такой фамилией. Сто лет назад слово лапоть тоже не было атрибутом принадлежности к высшему классу, но у подавляющего числа русских людей фамилия Лаптев не вызывала никаких негативных ассоциаций.

Из общения с посетителями нашего центра я вижу, что фамилии, судьба которых— исчезнуть или быть несколько изменёнными, далеко не единичны. И, несмотря на то, что я понимаю объективность этого процесса, даже в некотором смысле разделяю страдания их носителей, всё же сожалею о том, что традиционный русский фамилиекон постепенно сокращается, теряя настоящие шедевры антропонимического творчества наших предков. Но одновременно происходит и встречный процесс: возникают новые фамилии— результат самостоятельного творчества. Уверен, что их анализ также будет очень интересен и познавателен.