Вот вопросы, которые редакция предложила участникам заочной дискуссии.
1. Существует немало научно-фантастических произведений, в которых высказывались идеи, описывались открытия и изобретения, позднее ставшие реальностью («Гиперболоид инженера Гарина», «Вечный хлеб», «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля» и т. д.). Могут ли в наши дни фантастические рассказы подтолкнуть учёных к новым открытиям?
2. Может ли сейчас научно-фантастическое произведение претендовать на роль футурологического исследования и стоит ли ждать этого от автора? В чём состоит задача научно-фантастического произведения?
3. Какие проблемы современности и возможного будущего могут стать объектами внимания писателей-фантастов?
Василий Владимирский — литературный критик и журналист. Чаще всего работает с литературой «пограничных» между реализмом и фантастикой жанров. Редактор онлайн-журнала «Питерbook», книжный обозреватель газеты «Санкт-Петербургские ведомости», постоянный автор журнала «Мир фантастики» и других изданий, в 2007—2009 годах — креативный директор журнала «FANтастика». Действительный член семинара Б. Н. Стругацкого, состоит в Союзе писателей Санкт-Петербурга. Лауреат литературных премий «Серебряный кадуцей» (2001), «Бронзовый кадуцей» (2004), «Интерпресскон-микро» (2009), «Хлёсткий критик» (2012), «Петраэдр» (2013) и других наград.
Идея, будто «фантастика способна предсказывать будущее», закрепилась в массовом сознании в эпоху, когда писателям приходилось непрерывно оправдываться и доказывать читателям (а в некоторых случаях — цензорам и неусыпно бдящим органам), что их книги не совсем оторваны от реальности и даже могут приносить кой-какую пользу народному хозяйству... «И животноводству!», — цитируя «Хромую судьбу» братьев Стругацких.
Именно из той эпохи родом традиционные отсылки к произведениям Александра Беляева и Алексея Толстого, Герберта Уэллса и Жюля Верна. На самом деле это крайне уязвимые с точки зрения логики примеры. Давайте начистоту: что из «изобретений и открытий», описанных в «Вечном хлебе», «Человеке-амфибии», «Голове профессора Доуэля», реализовано на практике в наши дни? Учёной братии наконец удалось накормить всё человечество семью искусственными хлебами? Пересадить акульи жабры ребёнку из малообеспеченной семьи? Сохранить ампутированной человеческой голове жизнь и ясность мысли? Увы, о таких успехах рапортует пока только задорная «жёлтая пресса». Даже для радикальных технооптимистов это всего лишь отдалённые планы. Мы не летаем «из пушки на Луну», не изобрели эликсир невидимости и «средство Макропулоса», не построили города на Марсе, не наводнили Землю безотказными антропоморфными роботами, а современные подводные лодки мало похожи на «Наутилус».
Со своими прогнозами фантасты почти всегда попадают пальцем в небо — редчайшие исключения (вроде некоторых сценариев Артура Кларка или Станислава Лема) лишь подтверждают правило. На тех же основаниях мы можем записать в пророки Павла Глобу или Фрэнсиса Фукуяму: ведь кое-какие из их многочисленных предсказаний действительно сбылись!
Будущее невозможно рассчитать и выразить чёткой формулой. Что бы ни утверждали футурологи со всем их громоздким математическим аппаратом, человечество пока не в состоянии построить модель, где учитывались бы все переменные, влияющие на ход истории. В том числе на развитие науки и техники, немыслимое вне политического, экономического, общекультурного контекста. Это подтверждает весь опыт научной фантастики XX века.
Однако сбрасывать писателей со счетов не стоит. Пусть фантасты и не могут заглянуть в грядущее, зато способны почувствовать самые острые вызовы современности, предугадать вектор развития, общее направление движения науки, хотя конкретное воплощение замысла, скорее всего, будет мало похоже на писательские фантазии. Всё будет не так, как представляют беллетристы. Вместо стремительно размножающейся культуры простейших организмов, по вкусу напоминающих тесто, — череда аграрных революций, в результате которых производительность сельского хозяйства на протяжении века увеличилась примерно в десять раз. Вместо имплантированных акульих жабр — сверхлёгкий акваланг. Вместо мыслящей головы без тела — лазерные скальпели и иммунодепрессанты, подавляющие отторжение тканей при пересадке органов.
Пожалуй, самый важный прогноз современных авторов научной фантастики — или, точнее, наблюдение, экстраполированное в будущее, — сводится к отказу от концепции «прорывной технологии», столь любимой футурологами. Иными словами, от той технологии, которая берёт и разом переворачивает весь мир с ног на голову.
На самом деле ни один серьёзный технологический переворот не происходит на пустом месте, по мановению волшебной палочки. Он долго готовится и всегда сопровождается не столь очевидными, но не менее значительными изменениями в смежных отраслях, а заодно в экономике, культуре, социальной сфере и т. д. Ядерная энергетика, космический прорыв, информационная революция, развитие биотехнологий — одно неизбежно влечёт за собой другое.
Именно массовое наступление по всему фронту описано в главных научно-фантастических романах конца XX — начала XXI века, от «Алмазного века…» Нила Стивенсона до «Ложной слепоты» Питера Уоттса. Чёткое осознание «цветущей сложности» и бесконечного количества взаимосвязей между отраслями, — мне кажется, это главное, что даёт читателям современная НФ.
В русскоязычной фантастике с этим большие проблемы. Метод наших писателей в XXI веке по-прежнему глубоко архаичен: в лучшем случае им хватает пороху на решение какой-то одной конкретной задачи, все остальные составляющие образа «мира будущего» остаются условными и расплывчатыми. Грубо говоря, если уж во главу угла поставлена космическая экспансия, то всё человечество в таком романе дружно, в едином порыве, строит фотонные звездолёты; если информационная революция — всё население Земли круглосуточно сидит в шлемах виртуальной реальности, отлучаясь только поспать, перекусить и оправиться. Выглядят такие конструкции крайне наивно, серьёзного разговора не получается.
Пожалуй, за последние два десятилетия можно вспомнить только одно приятное исключение: роман «2048» Мерси Шелли (под этим псевдонимом выступал журналист и один из первых гуру рунета Алексей Андреев), выпущенный «в бумажной копии» в 2010 году усилиями издательства «Снежный Ком М». Но книга Андреева, уникальное для русскоязычного сегмента разностороннее и художественно состоятельное исследование «технологий завтрашнего дня», написана именно в традиции англо-американской НФ, под влиянием Уильяма Гибсона и Нила Стивенсона.
Боюсь, медвежью услугу тут оказало закрепившееся представление о научной фантастике как об инструменте «предсказания открытий». Пока отечественные фантасты сочиняли беллетризированные очерки, «зовущие молодёжь во втузы», на расширение кругозора, развитие способности охватывать картину в целом не оставалось ни времени, ни сил.
Сегодня авторы научно-популярной литературы по разнообразию подходов, богатству фантазии, а зачастую и по художественной выразительности дают сто очков вперёд скудной русскоязычной НФ. Что ж, уже неплохо: в начале нулевых у нас и того не было. Божьи мельницы мелют медленно: подождём ещё немного — глядишь, лет через десять—пятнадцать и фантасты дорастут.
